неправильное право

— …, … … и …!

Дрив гордо огляделся. Поэма, целиком состоящая из злословия и междометий. Многие ли до этого додумывались?

Хирники онемели и присели на всякий случай. Опыт не подвел: серо-буро-малиновые полотнища взорвались судорожной бурей. Кто не успел пригнуться — что ж, тот не заточен матушкой природой под ювелирное, тонко сработанное словосложение.

— Да-а-а, — протянул Актиникос, проводив взглядом перепонки. — Это было … Необычно… и по-новому, да, новая струя… Только не надо так больше. Пожалуйста. — Последнее Актиникос добавил, поскольку ему уже часто на пеняли на неуважение к новичкам, и шепнул особо приближенным активам. — Вот этого больше к воротам ни-ни! Прям Ни! И Ни! Ясно?

Активы на то и активы, им по два раза(по два раза) повторять не нужно(не нужно). Понятливые, хоть и без собственного разумения, но это — мелочи.

Дрива потеснили в толпу. Момент славы остался позади. Настолько позади, что дорога к воротам Разносторонне-дарующего эрудита(кратко РДЭ, как принято среди торопящих буквы хирников) стала для Дрива недоступной. Нет, добежать он мог, благо ноги, как и язык, были шустры до невероятной невозможности, но вот активы… И их стихительные топоры. И еще метафоричные дубинки. Да и просто правила оформления прямой речи (много ли нужно для нетренированного в склоках юнца). Ага!

РДЭ был велик, РДЭ был примером, РДЭ был… он просто был. Где-то там, за воротами. Этот любимый Бог хирников как-то вышел пообедать, заглянул в пещеру и не вернулся. И что? И все! Племя сиротливо стенало у подножия. Дней с три тысячи, или более — буквознавцы в срамных цифрах демонстративно не разбирались.

Молодость настойчива, все знают. Она как зеленая поросль пробьется сквозь валуны, она рифмованно-журчащим ручейком скользнет сквозь мхи устоев.

Так думал настойчивый Дрив, проползая между постами активов с новой и исключительно гениальной поэмой, свернутой в памяти. Это была тридцать вторая попытка (хотя цифры — они от лукавого, да и… кто считает?)

— …, …, и сердце…., и трагедь и печаль!

Дрив шептал возле ворот. Постепенно каменная пробка покрывалась сколами.

— … любови!.. — трещина.

— … ихними слезами… — гранитная крошка сыпалась струей.

Дрив увлекся и последние строки уже выкрикивал во весь голос, вздымая ладонь к всевидящему небу:

— Пронзилась в сердце любовь! Закаплила кровавая КРОВЬ!!!

Наконец камень взорвался и наружу вырвался рев проснувшегося Бога. РДЭ. Великого Бога Розенталя:

— Не-е-е-е-ет!!!

А потом все племя до конца дней чествовало гениального Дрива.

Хотя раскрыть рот — хоть раз — ему так и не разрешили.