Ученик колдуна и новый вождь

Рассказывает Неждан.

Городские жители всерьёз думают, что жизнь в единении с природой укрепляет нервную систему. Ага, в городском парке или на даче, максимум — на прогулке на эту самую природу. А жизнь в постоянном единении с ней, вообще ни разу неродной, изрядно действует на нервы, будоражит. Говорю как человек, лично на себе испытавший, — нервы укрепляет только медитация. Мы это дело даже в джунглях старались не запускать, да и просто такая у нас уже полезная привычка. И вообще повадился я у костра размышлять о жизни, Захарку от глупостей отвлекаю.

Голова у него переполнена вьюгой восторга — вот это да! Вот это каторга! Да знал бы, он бы того шкипера раньше гораздо, только чтоб тут побывать! Я его спрашиваю — ну, чего хорошего? Снова чуть шею не свернули, и это в мирное, типа, время. А он — зато настоящий морской поход с абордажами и пальбой! Настоящий таинственный остров! Я ему отвечаю — дерьмо твой остров, неудивительно, что местные человечков кушают. Тот в ответ — так они ж исправятся! Ведь поубивали же людоедов! Настоящая же битва была, и любовь… тут он постеснялся подумать — настоящая.

— Тоже была? — спрашиваю насмешливо, Заки смутился.

— Здорово были, — отвлёк меня от размышлений голос шамана. Опять, блин, не заметил, как он нарисовался!

— Приветствую, отче, — отвечаю в простой форме вежливости обращения к старшему.

— Вот именно, — странно улыбнулся Говорящий с духами, запросто устраиваясь у костра. И что за панибратство?

— В каком смысле именно? — без всяких форм, как равного, ошарашено переспрашиваю шамана.

— В смысле имения, сынок, — добродушно улыбается дедушка, — моя дочка залетела.

— Какая твоя…, — балдею с темы разговора.

— Сам не знаю какая из них, но мои там точно есть. — Хихикнул (!!!) этот патаскун. — Так что поздравляю, теперь ты мне сынок.

— Ну, спасибо. Дальше что? Мне их убить? — спрашиваю ровным тоном.

— Не надо так нервничать, сынок, — спокойно, но чувствую, что немного напряжённо, ответил индеец. — Женись или…

— Или поубивай?

— Вот ты заладил! — злится старый. — Совсем с речи сбил!

— Ну, давай уже свой текст, не телись! — ухмыляюсь ему в лицо.

И он опустил глаза! И вот так, с опущенными глазами поведал, что я избран им в ученики.

— Тебя девочки избрали, и ты сам себя выбрал. Понимаешь, если дитя колдуна, его… им очень дорожат даже их приёмные отцы… ведь он сам может стать колдуном… и с настоящим его папой лучше не ссориться.

Учитель нашёлся! Ага, «только их папок поубиваем, чтоб с советами не лезли!»

— Замечательно, можешь сказать всем, что я твой ученик. Только чему ещё, — красноречивая пауза, — ты можешь меня научить?

— Там посмотрим. Или ты думаешь, что тебе уже нечему учиться? — старик снова насмешлив.

Как мысли прочитал гад! Что я всегда внушал Захарке? Учись, братишка, человеком будем! А сам?

— Слушаю, отче, — склонив голову, перехожу к подобающим шаману формам вежливости.

***

Ну, чему старый индюк мог меня научить? Оказывается… слова имеют смысл! Просто — понимать их смысл — и есть колдовство! Вот, что такое заклинание? Всего лишь набор слов — как код к чему-то? Да мы — все мы — так постигаем мир, называя вещи своими именами — своими!!! Тупо чтобы тебя понимали, иначе слова не действуют — ведь шаман учил именно воздействию.

И, как и что человек себе думает важно, конечно, но важнее — как он видит, представляет, чувствует. Я вдруг понял, что мысль и чувство неразрывны, они целое, как… скажем, характеристики данного всплеска нейронной активности. И не просто так в языке аборигенов настолько важны протяжённость и высота звуков. Убедился я в этом предметно, самым принеприятнейшим образом и на собственной, нашей с Захаркой, шкурке.

Захар попал в свою стихию — играл с шаманом в загадки. У каждой было по нескольку смыслов, требовалось отгадать все ответы на каждый вопрос и дать максимально ёмкий ответ в форме новой загадки. Каждый день Захар по ходу наших обычных приключений обдумывал вопросы и ответы. Вечером к моему костру приходил шаман, Захар давал ответы, слушал новые загадки… и доигрался гадёныш! К окончанию третьего урока я почувствовал себя отрезанным от него, заблокированным. Я чувствовал его по-прежнему и понял, что он под воздействием. А шаман зло усмехнулся, — доигрался, гадёныш? Ну, получи!

И он ударил Захара ладонью в лицо! Того самого Весёлого Ника, у которого даже Плюш отчаялся выиграть шиллинг. Но это был не тот пацан, вернее, Захар мой, но он обиделся и испугался! А старая сволочь ударил снова и опять, мальчик заплакал, закрыв лицо ладошками, последовал сильнейший удар по обрубку уха — мальчишка упал на траву. Я в ярости ломился к рычагам и ничего не мог поделать… но чувствовал боль, отчаянье, ужас беспомощного, беззащитного ребёнка. Меня вновь подняла волна океанского бешенства, и я увидел со стороны, как индеец несколько раз пнул Захара, тот схватился ручонками за живот, и шаман, схватив ребёнка за бритую голову, принялся возить его лицом по земле. Я реально почувствовал себя по ту сторону смерти, поняв — эта тварь сейчас сотворит с Захаром всё, что захочет, а я смогу лишь наблюдать из-за грани, не в силах даже отвернуться, отвести глаза… ну, нет у меня глаз!!!

— Что бы с тобой сделать, маленькая дрянь? — ухмыляясь, довольно проворчал индеец. И резко сменил тон. — Как думаешь, тварь из-за края?

До меня не сразу дошло, к кому он обращался. Да это же ко мне!!!

— Каково тебе знать, чувствовать, как убивают лучшего друга, брата, твою душу? И быть бессильным? Не можешь ответить? Жаль, нам нужно серьёзно поговорить.

Он присел рядом с Захаром на корточки и начал ласково гладить его по голове, нежно стёр слёзы с лица, что-то шептал, вкрадчиво и очень мягко говорил. Я увидел, как мальчишка доверчиво взглянул ему в глаза, улыбнулся, как спросонья… последнее, что я увидел… э… без глаз.

Я резко вскочил и уже нанёс гадине первый удар, старик скорчился у костра. «Очень кстати, там тебе и место, сука», — пришло «удачное» решение. Но Захарка заверещал от него в ужасе. В моей голове визжал, плакал, умолял не делать этого перепуганный мальчишка! Я остановился в ступоре, — что ты сделал с пацаном, урод???

Шаман засмеялся… да нет, он ржал, катаясь по траве и колотя землю кулаками. Действительно, что я несу? А впрочем, какая уже разница? Я присел у костра, скрестив ноги, и уставился в огонь.

— Что же ты задумался? — веселился шаман, — почему не убиваешь меня? Не можешь при ребёнке? Даже его руками! Какой же ты тогда демон?

— Заткнись, — бросил я немного устало, наваливался откат — пришлось, блин, понервничать.

— Э нет, — проворчал шаман, устраиваясь у костра поудобнее, — нам всё-таки надо поговорить.

— Как ты догадался? — спросил я о, в общем, не слишком мне интересном.

— Да как только вас увидел, — глухо проговорил индеец, — вернее, даже раньше, но всё равно слишком поздно, будь проклят ром! Я не пошёл на встречу с Доусоном, а зря, но что я там не видел? Когда Доусона притащили в деревню на жерди, и Антуан толковал про нашествие, я уже хорошо хлебнул. А потом, перед побоищем, я воззвал к духам, окликнул воинов… и услышал вас! Бешеное спокойствие, безоглядная решимость, весёлая, хохочущая ярость…

(На языке соколов это не только по-другому звучит, но и значит гораздо больше.)

… и я запел Песню Смерти. Призыв спасти вождя, спасти надежду. Но песня эта была направлена лишь ему, моему другу, моей душе.

Шаман замолчал, глядя в огонь. Мне уже почти ясно о ком он…

— Я чувствовал, что он услышал, повёл за собой побратимов, лучших из лучших, в прорыв, прочь оттуда.

Шаман тихо завыл, раскачиваясь всем телом из стороны в сторону.

— Раздался детский смех, крик, плач… и яростное рычание зверя, как свирепый рёв урагана, грохот прибоя… и я не слышал больше никого…

Те сорок голых придурков! И богатырь с перьями в голове, с которым мы встретились взглядами!!! Я нанёс ему сперва саблей по правой руке, а когда слева меня едва не проткнули копьём, уходя, заскочил ему за спину и — в печень три раза, как я люблю.

— Ты хотел отомстить, но не отомстил. Почему? — спрашиваю, когда он закончил подвывать.

— Я не хотел мстить. — Покачал головой старик. — Я бы просто не смог, ведь пожелай я этого, ты бы сразу насторожился. Я действительно выбрал ученика — тебя, а не мальчишку.

— И долго он будет таким? — спрашиваю деловито.

— Пока ты не будешь готов к испытанию, — охотно поведал шаман. — Испытание — убить меня. Попробуй решить эту задачку.

— Ага, мстить он не хотел! — я зло усмехнулся.

— А ты думал, что быть шаманом просто? — старик вновь насмешлив. — И дай же мальчику побыть ребёнком, хоть недолго!

Я ещё о многом хотел его спросить, но он убил меня последними словами. На меня как смирительную рубашку надели. Впрочем, он сам рассказал. Главное в жизни — дети. Его дети. Им нужен сильный шаман, из демона должен получиться очень сильный. И для меня, как для Говорящего с духами, тоже самым главным в жизни станут дети. Захаркины, блин! И сам Захар, конечно.

***

Каково быть учеником шамана? Внешне это выразилось лишь в нанесении Своятушкой на Захаркину левую лопатку татуировки в виде когтистой птичьей лапы. Кстати, выяснилось откуда родом наш Говорящий с духами. У него на левой лопатке изображён черепаший панцирь, а на правой черепашья голова, сильно смахивающая на э… не совсем голову. Он из племени черепах, а Захар, получается, признан соколом.

Второй знак он получит, когда я убью учителя, или решу уйти из племени навсегда. Говорящий с духами надеется, что я останусь… ну, там видно будет. Захар хочет остаться с учителем и знает, что это невозможно. А я вспомнил среднюю школу — как и тогда, мне всё нельзя! Вот странно, мальчишка мой ничего не забыл, от разговора с Говорящим с духами до моего вселения, но он стал ребёнком. Вроде бы всё в порядке — навыки, знания, моторика, рефлексы остались, а восприятие детское — как смыло всё его взросление.

При нём нельзя ругаться, наказывать пацанов, он даже к девчонкам перестал шастать — стесняется, блин!!! Ага, сам нахарился, а как только я решился на этакое извращение — попробовать секс в теле подростка с юной индианкой — фигушки, нельзя при ребёнке! И мне пришлось, просто был вынужден, при исполнении своих командирских обязанностей дальше слов не заходить, причём тщательно их выбирая. Это, кстати, и являлось основой программы моего обучения. Ёлки-палки, сколько сил и слов экономит один пендаль! А тут волей-неволей принялся строить личные отношения с пацанвой. Разбираться, кто, чем дышит, да как думает, плести интриги, создавать ситуации. На этом поприще я, при полном содействии Захара, здорово двинулся в местном языке.

Не сказать, что манипулирование полностью заменяет дисциплину. Но в моём случае иного не дано просто потому, что индейцы о субординации не имеют ни малейшего понятия. Они всегда живут лишь своим умом, и даже хуже — будто и вовсе без ума. Для них неразрывны чувство, мысль… и действие, вот в чём фокус! И оно понятно, в первобытном мире думать некогда — съедят. Для них само понятие об абстрактном мышлении — это магия. То есть это дело шамана и его ученика, вот такое разделение обязанностей. Именно поэтому в тот знаменательный день шаман остался в лесу, а не полез в битву — его дело говорить с духами.

Ученику шамана не полагаются свои ученики… да кто это сказал? Наш принцип — обучаться, обучая. Я затеял с индюшатами ту же игру, в какую играл Захар с шаманом. Ну, нельзя же приказать им думать абстрактно! Исторический момент тому, кстати, весьма способствовал — в моём распоряжении оказались все подростки, посланные мамками «с корзинками». Грузить ребят заботами ни у кого не было юридических оснований. У них оказался высокий социальный статус, они, единственные во всём племени, были одеты. Ни у кого не было желания связываться с их новыми штрафными друзьями, ребята сдружились ещё сильнее после первых же посещений поселения штрафнятами. В случае с моим Сёмой, вообще, амбец — у него друг демон.

А у демона с дружками возникли неизбежные трудности. Джои, Стива, Жеку с охламонами в детство ведь никто не возвращал! И мне стоило многих усилий сохранить в тайне фактик, что их грозный Весёлый Ник временно вовсе не Ник, а Захарушка. О чём-то догадывался увалень Джим. Не тот Джим, совсем другой. Человек неожиданность. Не пожелал он вместе с ватагой Маленького Бони усыновляться, пришёл в лагерь, ладно — мы никого не гоним. Но и не надеялись особо, весь его облик — добродушное круглощёкое лицо с толстым, но прямым носом, маленькие карие глазки под низким лобиком, покатые (у подростка!) плечи и лёгкая сутулость — вот не давал он нам особых поводов для надежд. Но Джим стал привычным и… мы просто привыкли к тому, что он всех постоянно удивляет! Лично мне стало не совсем понятным, как Маленький Бони сумел остаться атаманом — Джим из любого ватажника мог снежки лепить и разбрасывать. Как полезли на деревья, он, не имея нашей подготовки, вообще не отставал от смертников. И даже ребята ударного отделения не любили спарринги с ним — его можно было отбросить, но сдаться — никогда, маятное дело заставлять Джима признать поражение. Что характерно, Стив, Джои, Жека не то что сторонились его, но старательно соблюдали дистанцию. Он и не лез к ним, но за мной следовал по пятам, впрочем, тоже не переходя определённой (мной лично, убью!) границы. Он смотрел на Захара не как мой первый Джим — наблюдал, следил, завидовал и старался превзойти во всём. Джим, например, первым самостоятельно пришёл в индейское поселение, и не столько к девчонкам — он сразу нашёл меня своими маленькими глазками, горящими торжеством. И я уверен, у Джима на моё состояние уже чуйка, уж больно хитро он на Захара поглядывает.

И были бы проблемы, кабы не мой Сёма. В первую очередь, Сёма — вожак, настоящий. И отдельно от всех штрафных индюшат вообще не рассматривается. Он с ними вовсе не дружит — он ими владеет — треплет за шкирки, даёт поручения, одаривает и лишает благосклонности. Короче, просто делает мою работу, а дружит Сёма с Захаром, по-настоящему. И лишь он, кажется, ни о чём не догадывается, а точно знает, что с ним. Я постоянно чувствую на себе его заботливый взгляд, даже если он смотрит в другую сторону. И рядом с Захаром постоянно особо приближённые к нему индюшата. Смешно, но возможность сопровождать Захара и есть высшая награда и признак его особого расположения!

Но свою единственную привилегию Сёма не уступит никому. Ведь, как бы это… ладно — главная моя беда — память. Она сука возвращается. Хорошо, хоть частями, иначе впору сойти с ума. Непонятно? Никто не станет спорить, что мы всю жизнь постоянно что-нибудь забываем? Забываем всю свою жизнь… А шаман, гад такой, лишил меня этой благодатной возможности, и я теперь вспоминаю… порой неожиданно, всегда не вовремя! Так что мы стараемся забыть прежде всего? Какие мы на самом деле сволочи. Конкретно, предметно, в красках и звуке я вспоминаю, что творил ещё в той жизни. И я понял, почему типи вождя и шамана сделаны из шкур — для звукоизоляции. Свояте временно отдали такой шалаш убиенного мною вождя. Он деликатно уходит, когда я туда приползаю, а Сёма становится у входа на страже и бдительно следит, чтобы к типи никто не приближался. А я, катаясь по смятым шкурам, всласть истошно вою в припадке стыда и бешенства.

Из-за всех этих сложностей о посещении штрафлагеря не могло идти и речи — пришлось организовать свой собственный прям на месте. За основу взяли школу шамана и внесли в программу свои коррективы. Первым преобразователем был Своята с изобразительным искусством, стрельбой из лука и метанием ножей. Это дело у индейцев не развито из-за отсутствия нормального металла — ну, не из золота же им ножи делать. Стив с Джои смотались к нашим за инвентарём и инструментами. Представляете — эти жлобы пытались дурить моих индейцев! Но штрафнята всё по-хорошему объяснили Фреди, передав от меня приветик, разумеется, так что у нас не было больше проблем с солью, ножиками и парусиной. А красками нас снабжали индианки, делали из местной флоры и каких-то камушков. Захарка вместе с индюшатами тратил время на рисование без счёта, кстати, при полном одобрении Говорящего с духами.

Но это к слову, нас, шаманов, интересует, прежде всего, духовность. Захар организовал хоровое пение. А дело это оказалось непростым и даже сакральным. В представлении местных, песня — это обращение к духам, ага, если за душу берёт. Но при явном попустительстве шамана с его учеником пацаны спорить постеснялись и быстро вошли во вкус. Сделать следующий шаг к рэпу и акробатическому брейку было совсем просто. И индейцам это показалось естественным как родная речь! Правда, сакральности не убавилось, скорее, наоборот. Самое смешное — в этом моя заслуга. Показал дикарям несколько головоломок из верёвочек, пару фокусов. Когда показывал фокусы, поймал внимательный взгляд шамана, но сразу, естественно, особого значения не придал. Подумал, что ему, как всем просто интересно. Ведь дело-то было не в развлечении, а в основах узелкового письма. И воистину нет пределов людской неблагодарности — эти голозадые уроды первой сложили, связали и повесили на ритуальный шест балладу о пришествии Проклятья Солёной Бездны, демонов безумной жестокости и, (вдуматься только!) о геноциде ни в чём не повинного местного, совершенно мирного населения. Ох, и настучу я им в бубен, когда стану шаманом, или просто Захара отпустит.

Пока здорово выручает медитация. Устраиваем этакие штрафные посиделки на коленках. Учитель морщится, глядя на это безобразие — внутренним взором постигать суть жизни и общаться с духами исключительно его прерогатива. Но что он может поделать с этими дикарями? Один вот даже вождя убил и попа отпинал, как с такими разговаривать? Вежливо, конечно. Он понял, что у меня уже иммунитет к магии его слова, хотя он явно на что-то надеялся, обучая нас языку. Не прокатило, и в остальном не прокатит, пусть он и повадился посиживать с нами за компанию. Ещё и поёт что-то без слов под бой бубна — отгоняет от нас духов похоти и себялюбия. Чтоб, значит, индюшата через астрал от нас не нахватались. Смешная штука — я и штрафнята медитируем, чтоб от мыслей отдохнуть, а индюшата наоборот, всласть предаются новооткрытой способности к абстрактным размышлениям. В повседневке они всё так же мало отличимы от хищных животных.

План и график, для них, — это тёмные демоны бездны, пожирающие людские жизни. Ну… мы, по-своему, учим их что-нибудь планировать. Отцы некоторых из них выжили в битве… кстати, они встретились, и пацаны папаш просто «не узнали». При обращении мужики для ребят «это». Между ними социальная пропасть, мальчишки — воины беспощадных, а дядьки — условно ожившее мясо. Вот это мясо по плану и графику исполняет необходимые работы, например, прокладывает пути через лес или лазит за кокосом. Командовать мы ставим индюшат и даём издевательски неконкретные задачи — чтоб думали, планировали и контролировали. Бить они своих отцов, конечно, не бьют, но могут оставить без кормёжки, заставить чистить выгребные ямы, в крайнем случае, и впрямь, пустить на мясо — с них станется. Шаман это дело, в смысле планирование, очень одобряет и не видит в наших действиях нарушения своих исключительных прав. Школьная программа усложнилась, ему везде не успеть и со всеми не справиться. Составили расписание, учебный план, организовали самоподготовку и внеклассные занятия. Привлекли сестёр и мамок, организовали продлёнку для многодетной безотцовщины.

Я и Своята почти не выделяемся на общем фоне, мы все — ученики и дети старого учителя. Только я в перспективе тоже шаман, значит учитель, а Джон с Егором уже тренер, руководитель кружка и защитник. Припомнилось, чему нас, прежде всего, учил Черныш с Командором. Собственно, тому, что индейцы умеют с рождения — не думать, просто делать. Но отдыхать, вернее, оценивать и планировать силы им в головы не приходит, считают себя двужильными. Ха! Им кажется, что они быстро бегают? Отлично, Захару тоже будет полезно, и Джону пригодится — устроили мы индейцам кроссовую подготовку. Как всегда, по бразильской системе, на перегонки и на слабо. Индейские иллюзии рассеялись как дым. Этому в меру данной Создателем лихости помогли штрафники — индюшата бегали от них. Хотя могли и не бежать, остановиться, поболтать с приятелями… крайне нерасположенными к разговорам.

Чем руководствовался идеалист Своята, мне непонятно, я же просто скалачивал и натаскивал свою «лесную братву», прям как учили дед Паша и дед Коля. В том, что она пригодится, у меня лично не было ни малейших сомнений. Впрочем, не только у меня — «мясо» заинтересованно поглядывали на нашу беготню и драки, у шамана от удовольствия мерцали глаза. Будто они чего-то ждали от нас всех. И от меня со Своятой лично.

***

Однажды свершилось, я сам пришёл к костру шамана. Захару очень хотелось продолжить игру в загадки, но он стыдился признаться, что его тянет к учителю после того… в общем, всего. Но и мне интересен этот псих, мудрец и бродяга. Тем более, у меня появились кое-какие соображения, и мне не терпелось немного поиздеваться над старым прохиндеем.

Подхожу, как положено, останавливаюсь в двух шагах и жду, когда на меня обратят внимание.

— Хорош дурака валять, — бросил шаман не оборачиваясь, — иди сюда.

— Приветствую, отче, — здороваюсь с шаманом и Своятушке говорю, — привет, братик.

— Виделись уже, — буркнул сокол, видимо, я прервал интересный разговор. Ну и ладно, присаживаюсь у костра, коль пригласили.

— Говори, — разрешил Говорящий с духами.

— Я думаю, что на левой лопатке Антуана выколот сокол. — Вещаю задумчиво.

Своята закашлялся, поперхнувшись, шаман улыбнулся, одобряюще кивнул и велел, — продолжай.

— Его не убили не потому, что он обосрался. Тебе тогда был нужен ученик для поддержания статуса… вечный ученик. Я прав?

— Что ты думаешь о себе? — вновь улыбнулся учитель.

— Что я спас падре Антуана, — заявляю небрежно, — ты почувствовал бремя жизни и начал искать себе замену, он негоден, потому был обречён. Я… то есть мы едва не обрекли соколов и не оставили тебе выбора.

— Да, — странновато улыбнулся старик, — и что я сделал?

— Взял меня в ученики, — растеряно бормочу, не понимая его.

— Я сделал всех вас моим племенем, — спокойно проговорил старик. — Непонятно?

Мы со Своятой ошалело уставились на него.

— Хорошо. Что ты скажешь обо мне и о моём учителе?

— Э… ничего, — пристыжено шепчу чуть слышно.

— Что я из племени черепах, ты уже знаешь…

Меня выбрали потому, что ненавидели, чтобы я остался. А его потому, что любили, чтобы он ушёл. Племя черепах, как и все окрестные племена, платили соколам страшную дань. Его отец погиб, пытаясь сказать этому «нет», он не смог отдать в дань сестру. И будущий шаман был обречён, кровника соколов выдали бы непременно. Но брат мамы, шаман черепах, объявил его своим учеником. Он был очень хорошим учеником, в его душе поселился дух мести. Он мечтал прийти к соколам и убивать, убивать, убивать… Когда учитель решил, что парень готов, он пришёл к ним, убил старого шамана… как это полагается делать, он потом расскажет, да я и сам догадаюсь. Следующим стал вождь, а потом… вождя всеобщим тайным голосованием избирают духи, чью волю он и озвучил. Пока дело дошло до вождя, он сдружился с тем крепким парнем, в обязанности шамана входит строить и поддерживать личные отношения с воинами. Честно, он не собирался дружить с соколами, думал, что это невозможно, рассчитывал на свою хитрость, но перехитрил сам себя. И сделал друга вождём, себя шаманом соколов, а соколов своим племенем.

— Ещё ничего не напоминает? — усмехнулся старик, — ладно, Честный сокол (Своята) уже знает, что тут у нас и как, а ты послушай.

Черепахи и другие племена пришлые, вернее пришли небольшие роды, а к ним уже прибывали семьи беженцев. На них, как на дичь, охотятся страшные пришельцы. А соколы были тут всегда. Хотя речь их схожа, наверное, все они когда-то прибыли из одного места и расселились на островах. Только соколов никто не трогал…

И они грызли друг друга. У индейцев очень древний обычай человеческих жертвоприношений, порой с элементами каннибализма. Это очень простой и эффективный способ решения множества социальных, психологических и экономических проблем. Например, так наказывались оскорбившие духов соплеменники. И прибытие черепах соколы сочли именно таким оскорблением. Вернее, первыми прибыли змеи, и началась долгая кровопролитная война. Соколам она была в жилу — отпала надобность в лишних церемониях, численность агрессивного молодняка регулировалась сама собой. А змеев уже всё достало — они едва удрали от одних каннибалов, и тут тоже самое. Вот их старшие прикинули потери за солнечный цикл, уполовинили число и предложили соколам дань.

— Они сами её предложили, — отчётливо раздельно произнёс шаман.

Прибывшие позже черепахи пытались сопротивляться этой дикости, предложили змеям союз, но те попросили, либо подмахнуть контрактик, либо следовать далее.

— Хитрые, лживые твари! — процедил Говорящий с духами. — Ведь после соколов они были самым крупным племенем! И совсем немного уступали им в численности…

Шаман сделал многозначительную паузу, пристально глядя на меня.

— Ага. Значит, они подождут визита, — говорю раздумчиво, — а не дождавшись, пойдут посмотреть, не случилось ли чего.

Старик кивнул и, усмехнувшись, спросил, — скажи, что бы ты делал, когда они придут нас убивать, если бы не стал моим учеником?

Я почувствовал, как кровь ринулась к ушам для охлаждения разума. Когда они придут сюда, дети и женщины погибнут в родной деревне или убегут погибать в лес. Что бы я делал? Ни-че-го! Они убили бы Джонни и Егора, я бы врал Сёме, и он не смог бы поверить в мою подлость и тупость, в то… что для нас один индеец не лучше другого просто потому, что хорошим он может быть только мёртвый! Командор так же дал бы слово змеюкам, и всё — ничего личного, только бизнес.

— Не слышу, — требовательно настоял учитель.

— Ничего! — с жаром говорю, как есть, сгорая под честным взглядом Свояты.

— Сроки настают, минула луна с оговоренного времени сбора, — проговорил шаман, — теперь ты понимаешь, как вовремя я, став твоим учителем, сделал вас своим племенем, как сделал некогда соколов?

Что ж, правда и без ложной скромности. Мы с Захаром, широко распахнув глаза, дивились воистину великим человеком. Командор прав — ради его мудрости стоило пересечь Атлантику. В безнадёжной ситуации он безошибочно поставил на зеро и сорвал банк. Ну, практически сорвал, я в этом не сомневался. Бедные змеи, мне вас почти жалко!

***

Шаман помолчал, давая нам возможность поохреневать от историчности момента, и деловито перешёл к сути. На данный момент в племени нет вождя. Таковой избирается духами только из воинов — особо подчеркнул шаман. Воином считается любой член племени, побывавший в битве. И лишь вождь может вести в битву воинов и… он сделал многозначительную паузу… молодых, в крайнем случае, даже женщин. Всё оживлённое мясо — молодые, как и штрафные индюшата. Другое дело — усыновлённые пришельцы. Тут шаман поморщился. Всех моих егерей давно бы следовало усыновить и отношения их с девчонками по местным обычаям стали бы официальными по факту. А сейчас всё проходит под грифом «повинуясь насилию». Кстати, соколы примерно так же себя вели при сборе дани, компенсируя убыль. Но из меня и моих парней вождь не вытанцовывается. Вот Честный Сокол… на Свояту стоило посмотреть! …в данной ситуации просто безальтернативный кандидат. Ведь он участвовал в великой битве, даже был ранен!

Своята, наконец-то, догадался уронить челюсть вдобавок к выпученным глазкам. Я, обессилев сдерживаться, уткнулся Захаркиной мордочкой в траву и изобразил конвульсиями «безутешное горе». Из тьмы ко мне метнулись тени, подхватили подмышки и поволокли в ближайший, шаманский, шалаш приходить в себя. А рано поутру мы, перекусывая на ходу, отправились с учителем на обзорную экскурсию. По дороге он спросил, показывали ли ребята бухты с удобными спусками к пляжу? Так это самые страшные места на ближайших островах. Именно туда приходили пироги с данью. И туда придут незваные гости.

Но шли мы совсем в другое место. У подножия одной из сопок он показал нам замаскированный ход и велел зажечь факелы. Я всю дорогу недоумевал, на кой ляд он тащит эти пучки веток, вымазанные в каучуке? Ну, достал пистоль, сыпанул на полку пороху, Своята вынул из сумки розжиг. Щёлкнул курок, наш экстремальный турист ловко запалил факелы, даже не обжёгся, и мы полезли в дыру. Дырка оказалась приличных размеров, просто хорошо укрыта снаружи, ход внутри тоже не назовёшь тесным, и на полу следы, будто по нему постоянно волокли что-то тяжёлое. Пройдя совсем немного, метров тридцать, мы потушили факела, откуда-то спереди пробивался свет, и послышался плеск! Наконец мы пришли туда, в хранилище главного богатство соколов, там лежал «ужас земель окружённых водой». Два десятка индейских пирог! И в гроте плескалась вода! А в отдалении светлел выход в море! Вот нихерассе дикари!!!

Я так обалдел, что чуть не забыл спросить, о чём стеснялся заговорить всю дорогу. Но, взглянув в горящие глаза Честного сокола, и спрашивать передумал, всё стало ясно — Своята узнал об этом гроте раньше меня, он согласился стать вождём!

— Понимаешь, Неждан, — тем временем горячо говорил он, — соколы никого не боятся и прячут лодки не от людей, вернее, от людей в последнюю очередь. Представляешь, сколько труда и времени уходит у индейцев на постройку одной пироги? Ведь их выдалбливают каменными долотами из толстенных стволов, а их ещё нужно как-то срубить. В этих местах случаются ураганы, и соседние племена теряют почти весь свой грузовой тоннаж. Поэтому соколы всегда их побеждали.

Блин, ну до чего ж липучая штука патриотизм! Его ещё вождём не объявили, а он уже гордится славным героическим прошлым, блин. Надо Командору подсказать, чтоб наподобие приказал построить… хотя нафиг отвлекать его светлость? С Фреди потолкуем, он вовремя через своих гестаповцев запустит слушок, ну и слегка округлим счётец SC, кстати, интересно, как она там поживает?

***

Но SC пришлось ещё немного меня подождать. Для начала приказом шамана по племени был объявлен внеочередной выходной исторический день. Народ чинно собрался вокруг вигвама бывшего вождя, отдельно построились егеря, даже индюшата построились, «молодые» просто стояли гурьбой, с робкой надеждой поглядывая на шамана, детвора боялась приблизиться и наблюдала событие с приличной дистанции. У самого вигвама, скромно потупившись, даже ручки за спину убрал, стеснялся Своята, Говорящий с духами, сложив на груди могучие руки, суровым взором прозревал дали, Захар лыбился людям во всю зубатку, ему можно, он у меня ещё маленький. Наконец, народ сам по себе примолк и принялся напряжённо сопеть в ожидании великого свершения. Шаман реально притомил пипл видимой своей нездешностью и безучастием и, сочтя образ отработанным досуха, закрыл лицо ладонями, пропел благодарение духам предков, развёл клешни в стороны, сказал спасибо земле и небу. И, бережно положив левую ручищу Джонни на плечики (он справа от Свояты стоял), возвестил, за что он распинался перед духами, — за нового вождя, естественно! Захар задрал руки с растопыренными пальцами, типа — бу-у-у, я страшный! И звонко заорал. — Духи Солёной Бездны отпускают тебя, демоны ураганов и безумной жестокости помнят о тебе и не оставят без помощи!

Ну и обхватил правой рукой дорогого друга за шею, но, спохватившись, просто положил поверх ручищи шамана. Своятушка, вздохнув, весь красный от смущения, обхватил Захара за талию, а шамана просто хлопнул по спине, и, задрав к небу пылающую мордочку Джонни, объявил, что принимает волю духов и берёт народ сей под руку свою. Ну, это вкратце, по-индейски ему едва хватило тренированной дыхалки исполнить всё без пауз при подобающей торжественности.

***

Новый вождь мановением ласты распустил народ по делам и торжественно занял апартаменты старого, то есть, как к себе домой, вошёл… к себе домой, в общем-то. Но сделал это торжественно и символически. Я, вздохнув, направил стопы Захара к штрафникам с радостными известиями. Им всем полагается на плечо клёвая наколка с птичкой. В смысле, период варварской оккупации завершён, и отныне под грифом «подчиняясь насилию» не прокатит. Либо они добровольно усыновляются лично мною, становятся соколами, и отношения их с девочками называются браком, либо валят в штрафлагерь.

Хоть и без особых восторгов новую наколку пожелали все. Ребята пока не совсем в теме, так я их успокоил — у местных почти отсутствует понятие супружеской измены. Просто потому, что в режиме мирного времени семью одному мужику прокормить сложно, а в походах можно практически всё в пределах нормального. Ребята отчего-то не обрадовались таким перспективам. Я сначала не понял, но спохватился — «если, значит, я, то мы, а ежели тебя, то нас». Ну и послал их к Командору благословляться, тогда измены будут считаться грехом. Кстати, что такое грех, пусть объясняют индианкам самостоятельно, некогда мне.

И впрямь некогда. Своятушка, например, две трети «молодых» отправил на обычные работы, а треть парней штрафники погнали вокруг деревни бегом. Ещё и заставили орать на бегу нашу индейскую речёвку. «Ты в армии теперь. О, духи предков! В армии… теперь!»

Это, конечно, хорошо, но этого мало. Нужно задействовать мощь SC, да и клан привлечь не мешает. У нас же цивилизация тут, а ей требуется развитие. Для начала информация об окружающем мире. Я запросто нашёл шамана… тоже странная фигня — до исторического разговора я замечал его только, когда он ко мне обращался. Даже, сам к нему придя, ждал, пока он не обратит на меня внимание. Но обычно я его вообще не замечал… и не только я. Возможно, мы с Захаром хорошо натренировались с ребятами, или что-то сдвинулось во время исторической беседы, но я спокойно нашёл шамана, подошёл к нему со спины и говорю, — учитель…

Я это точно видел — он непроизвольно вздрогнул! Но обернулся с достоинством и спокойно проговорил, — я не ошибся в тебе, За-ари, ты быстро учишься.

«За-ари» — это он так называет Захара. Вообще неважно, имя-то временное, в будущем я — Говорящий с духами, кстати, так ещё и должность называется.

Но я отвлёкся, перехожу к делу — спрашиваю, как соколы к соседям ходили за данью, каким маршрутом? Он сначала решил, что мы собрались туда плыть. Ну, собрались, но не прям же сейчас! В общем, как я и думал — плыли от островка к островку и на них ночевали. И недалеко от обеих зловещих бухточек есть необитаемые островки с растительностью и питьевой водой. Не нужно быть стратегом, чтоб предположить вероятнейший сценарий враждебной экспедиции. Неприятель дойдёт до одного из них и устроится на ночёвку. Есть вероятность накопления там сил для удара, но силы эти крайне трудно поддерживать — предположить логистику у дикарей я не смог. Максимум — оставят одну пирогу и наблюдателей на случай неудачи. Из этого и будем исходить, составляя план. Правда, он не должен быть слишком простым, «молодым» срочно нужно подраться. Э… неплохо бы в компании викингов.

Решение лежало на поверхности, мы с вождём его обсудили, и следующим утром я с двумя десятками «молодых», трем «волчатами» Сёмы и с Джимом отправился в Засранск. Сёме от обязанностей отвлекаться незачем, хватит его сопровождения, а Джима просто не захотел расстраивать. Дружбы у нас получиться не могло, но парень начал мне импонировать — мы друг для друга как театр одного актёра и зрителя, небезынтересная забава.

Первым делом проникли в Нью-Висюки. Шли мы, конечно, не по штрафной дорожке, а как нормальные люди ходят. Хотелось мне проверить один фокус… и таки удалось! Выдвинулись мы со штрафными индюшатами и с Джимом вперёд, рассекретили дозоры егерей с овчарками. В этом деле я уповал на животный магнетизм Захара — при его появлении даже мастиффы-убийцы падают кверху животиками и виляют хвостиками. И овчарки, рванув к обнаруженной опасности, были обласканы, затисканы, потрёпанны, в общем, опасности не обнаружили. Мне оставалось убедить кинологов и егерей, что нас здесь нет. Медленно выхожу к парням, делаю «неосторожное» движение, встречаюсь с ними взглядами… И спокойно дожидаюсь, когда они вновь соберут в кучку слегка расфокусированные глазки, силясь вспомнить, что же им такое показалось. Пока моя орда гибкой змейкой прошуршала через охранение.

Ха! Кое-кому нынче здорово влетит! Ведь через центр Нью-Висюки, то есть лагерь егерей SC, где чужих быть не может по определению, незаметно пройти нам труда не составило. У шаманов какая-то неприятная аура опасности, их нормальные люди инстинктивно избегают. Меня ещё в той жизни это слегка мучило, например, в автобусе даже в давке все меня очень старательно огибали. Но, приложив чуточку внимания и наметив маршрут, незаметно провёл через лагерь супер-пупер-спецназа SC целый взвод! Я озорно подмигнул Джиму, он ответил стеснительной улыбкой — кажется, мне удалось произвести на него впечатление.

А в Засранске, уже не таясь, двинули прям к штрафной таверне. Ну, не во Дворце же будущего губернатора мне искать этого чревоугодника, нашего Командора! Да и самим не мешает поесть по-человечески.