Высадка

Рассказывает Неждан.

Мы совсем не удивились, снова увидев майора и лейтенанта вместе с Командором. Они дружной компанией, как ни в чём не бывало, заявились на «Забияку» помахать саблями. Нам как раз удалось едва ли не силком вытащить Боу с дозорного баркаса, немного поразмяться. Совсем с ним одичали в этих дозорах без человеческого общества! Это ж какое заблуждение, что на море можно смотреть бесконечно! На третьи сутки любования через оптику оно таки поднадоедает, не говоря уж о лейтенантской роже даже невооружённым взглядом. Прям убить его порой готовы, вот и тащим к деду Паше с дедом Колей совмещать приятное с очень приятным.

Подошли к «Забияке», нас на баркасе сменили штрафнята с викингами. Поднимаемся, значит, на палубу, а там эти двое нашего Командорушку убивают. Без нас! Но под присмотром казачьих дедов. Хотя не очень у них пока получается — без нас же! Хотели было помочь, так они на меня с Плюшем, то есть на Захара с Грегори, как бросятся! Дебилы без чувства юмора, мы же шутя, понарошку! Офицеры, когда сознание к ним вернулось… самим, блин, пришлось отливать забортной водой… вот они даже не улыбались. А Длинный сказал, что мужикам таких шуток не понять, потому что убить его считают только своим долгом. Поэтому они порешат любого, кто попытается лишить их этого удовольствия.

Мы с Захаркой сразу уловили в этой идее рациональное зерно. Нам очень понравилось в том состоянии, когда у меня в бою шифер на крыше слегка поплыл, но искусственно вызвать тот эффект никак не получается. И Захар уверяет, что он тогда никаких резервов не включал, на него навалилась беда, отчаянье, безысходность, и оно само как-то включилось. Я сразу перед теми глюками был совершенно уверен, что всё, финиш. Страха не было, точно, помню полный покой и будто чей-то добрый взгляд. Захар тоже что-то такое почувствовал и считает, что это его мама за ним приглядывает. Ага, его мать… смерть это — была там сильно занята, но и на нас поглядывала!

В общем, нам показалось, что мы придумали, как смоделировать ситуация. Вроде бы в желающих нас угробить недостатка не ожидалось, ан поди ж ты! На «Улыбке Джека», так капера обозвали, оставались пленные. Правда, в основном они плоховато себя чувствовали, некоторые стали инвалидами. Но и те немногие, вышедшие невредимыми из боя, совсем не питали к нам сильных чувств! Даже наоборот — они не только с удовольствием участвовали в наших забавах, но и подсказали (нам!!!) кое-что новенькое! Главное — чуть не до смерти насмешили. Оказывается, они не могут влиться в наши стройные ряды — эти оригиналы не хотят идти в пираты! Это, видите ли, ниже их флибустьерского достоинства! Работают они лишь по трудовому договору (фартовой грамоте) с лицензированными юридическими лицами (каперы с королевским патентом). Ну, несерьёзная публика, пригодная только на глупости с баловством. Решили пока дать им порезвиться в жмурки, в пекаря, в лошадки… Спасаем их по учебному плану, ещё они действительно очень неплохо стреляют, и ружья у них особые. Оружие мы у них, конечно, отобрали, но пообещали потом вернуть тем, кто будет нам полезен.

А пока мы вдруг вспомнили мужиков, которые действительно должны нас ненавидеть — офицеров фрегата. Они, стиснув зубы, ни на что не жалуясь, работали в боцманской команде. Любой матросик походя мог угостить их пинком, а линьки давали вместе с кормёжкой… впрочем, частенько пороли вместо еды. Плюшу наша мысль тоже понравилась и с его одобрения весь бывший комсостав «А вот и я!» оказался на «Забияке». Мы им заявили, что все они за пиратство приговорены к повешению, чтоб не питали ни малейшей надежды. И обрадовали — всё время до приведения приговора в исполнение они могут посвятить нашему убийству. Или хотя бы пусть попытаются вынудить нас зарезать их, а не повесить.

Тут же им выдали сабли, и мы попробовали правильно настроиться. Но смерть, видимо, тогда была сильно занята по другому вызову. Эти благородные бараны сначала не совсем поверили своему счастью, потом устроили дискуссию, кто из них пойдёт на смерть первым. И они отчего-то решили, что как только нас убьют, их всех немедленно повесят. Ну, психи романтические, что тут ещё сказать! Первым «погибать» пошёл лейтенантик Дрейк, снова получил в промежность и прилёг на палубу. Далее отоварились оба каплея, и под занавес лично капитан. А доктор у нас в медотсеке так и прижился, глупо было бы отвлекать его от больных.

Захарушка, пока они приходили в себя, не жалея метафор и аллегорий сразу на трёх европейских языках образно, в красках, обрисовал их моральное и физическое убожество. Это их немного взбодрило, они даже попытались что-то предпринять сообща… Грегори позволил себе сплюнуть на палубу и заявил, что у него больше нет времени на эту трюмную жижу. Он, как всегда, был прав, и мы отправились по неотложным делам — у нас взаправду куча забот и жуткая нехватка времени. Однако когда мы вдругорядь оказались на шлюпе, чуть не лопнули со злости — наших пленных лупили майор Кроутон и лейтенант Гилмор! Бесплатно!!! Вот ничего нельзя оставить без присмотра, блин! А Руда, Командор, напомнил нам о взносе в общак. Мало ему, что наш фрегат одним своим видом отработал все взносы. Поспорили мы немного и договорились, что так и быть — пленные офицеры временно, до получения за них возможного выкупа будут попадать под его опёку, но мы с Плюшем входим в их список на убийство! И сможем включить в него, кого пожелаем… э… по согласованию с Командором или с Чернышом.

***

Черныш, наконец-то, вернулся к исполнению прямых своих обязанностей, но нас, да и всю SC, мало этим обрадовал. Пока мы шкодили, Командор в многомудрии своём, с подачи Люта и Пушка, измыслил Генштаб и назначил нашего пиратского фашиста и филолога его начальником.

Началось всё, как у нас водится, с анекдота. Черныш на новом своём посту сразу же занялся перераспределением обязанностей со своей больной головы на хрупкие пиратские плечи. То есть, по его разумению, наши мастера за наши деньги должны перевооружать его «регулярную армию» — например, делать всем пацанам самострелы, типа арбалетов. Рассчитываться за это Командор собирается завоёванной нами землёй и водой. Натурально и официально разрешит нам(!!!) базироваться в бухте и на островах поблизости, а так же владеть необлагаемой налогами недвижимостью. Что тут вроде бы возразишь? Мы и не спорили, только заметили, что всё оружие до поступления в его «регулярные» войска должно пройти испытания в SC. Он же штрафкоманду и викингов обозвал полурегулярными формированиями на частичном казённом обеспечении. Ну, что с людьми власть-то делает! Сидят на нашей шее, на наших кораблях, питаются у маэстро Филипа… Вот сука, мы ж его даже акульей печенью кормили! И какие мы ему нахрен регулярные? Пусть даже «полу»!!!

Он нас терпеливо выслушал и этак важно отнёс в мобилизационный потенциал, на случай серьёзного конфликта. Ага, до его назначения шуточки были, блин. И этот человек ещё ходил с нами в абордаж! Впрочем, нам похрен, что они там себе пишут, только действительно смешно: из-за него нас, старую штрафную команду, стали звать большой или детской SC, а викингов ярла взрослой или маленькой. Ну, мы и взаправду побольше в смысле финансов, разного имущества и вовлечённого в наши дела народу.

Ведь мы ж не звери и без всякой штабной зауми всегда идём навстречу, не отказываем в помощи хорошим людям. Вот мы только потом уже узнали, что все сталкеры проходили у нас, оказывается, стажировку по разнарядке ГШ! А сами, — ну, можно мы только посмотрим, ну, можно, мы только попробуем, ну, покажи ещё раз…

Тьфу, лицемеры! Хотя своим не жалко, всегда рады помочь. И Черныш, надо отдать ему должное, вёл себя с нами запросто, без выпендрёжа. Мы с ним за компанию разговорили Доусона, нашего бывшего кэпа, побеседовали с Дасти.

И не нужно морщиться, нам уже никого не потребовалось пытать, было достаточно грамотно задавать вопросы. Доусон, например, всё рассказал даже с облегчением. Во-первых, по основному роду занятий он грязный пират. Вообще-то, контрабандист, но тут в таких нюансах никто не разбирается — может просто зарезать и ограбить, а может обойтись и без этого, по обстоятельствам. Во-вторых, он действительно торговал с индейцами, а какие они людоеды, не знает — его ничем таким не угощали. Ему взаправду порой приходилось «передавать человеческий материал», но сугубо в живом виде! Хотя злословие людское не знает жалости — его репутацию это обстоятельство не спасло. Благо, предприятие окупало моральные издержки — ему неслыханно повезло. Посадили они как-то свою шхуну на рифы, и на шлюпках пристали к одному острову набрать водички да поискать чего-нибудь съедобного. Их встретили индейцы, и самих бы съели, но спаслись они при оружии, и главное — среди дикарей затесался некий миссионер. Объяснились при его содействии с аборигенами, отдали им ненужного юнгу и поменяли всё, что нашлось в карманах, на золотой песок! Индейцы принесли еды и воды, устроили пир, моряки угостили дикарей ромом, сами как следует выпили. А ночью Доусон с тремя приятелями удрал, прихватив золотой песок. Он штурман, отлично ориентируется по звёздам и хорошо знает акваторию. Там недалеко есть маленький островок с удобной бухточкой, туда часто заходят бродяги на кренингование или набрать пресной воды — на островке есть ручей. Что стало с остальными? Доусон не знает, как-то забыл спросить у индейцев, когда пришёл к ним снова за золотым песком. И только не смейтесь — их снова угораздило напороться на рифы! Всё прошло нормально, как в прошлый раз, но на Барбадосе одного его приятеля случайно зарезали в кабаке, другой бесследно пропал, а третий смылся в Англию. Вот и Доусон рванул в метрополию, где на свою беду встретил кэпа. Вернее, кэп встретил и сразу его узнал, а чтоб у него не было сомнений, передал привет от одного из приятелей, того, что удрал в Англию первым. Его повесили за пиратство…

Доусон решился сходить на тот островок ещё раз. Они просто должны были забрать у индейцев золото за шлюп… и отдать им Джима. Доусон знает, что Джим сын друга Боу, но у лейтенанта не было бы возможности отказаться отпустить мальчишку — он признал бы, что штурману нужна гарантия, что шлюп не уйдёт без него. И отправиться с ними Боу не мог — кто-то должен командовать пиратами. Доусон ни в чём не раскаивается, ведь Боу всё равно пират, раз так сказал Дасти. И… Доусон просто ненавидит лейтенанта Боу! Он готов снова сходить к индейцам на сделку… но только с Джимом! И чтобы этот Боу узнал обо всём заранее! Тогда, если всё прокатит нормально, он забудет, как мы с ним обращались, поделится золотом и возьмёт нас всех (но не более десяти) на тот островок, куда должен будет подойти на фрегате кузен кэпа. Мы, конечно же, с радостью согласились и пока вернули штурмана в карцер, для конспирации, блин.

Кэп подтвердил слова Доусона и заверил, что его кузен будет только рад подвезти до Порт-Ройяла десяток таких очаровательных деток. И мы совсем не запаздываем на встречу, даже напротив! Никто ж не знал заранее, сколько времени займёт плавание, да как сложатся обстоятельства, и королевский фрегат не может неизвестно сколько ждать в бухте дикого островка кузена своего капитана! Поэтому примерно через месяц после их предполагаемого прибытия фрегат зайдёт туда, вроде как, за водой, и заберёт кэпа с Доусоном, или просто сразу уйдёт. Так что всё замечательно!

Дасти ржал во всю глотку! Хотя майор, в принципе, был согласен — всё действительно замечательно! Он объяснил это запросто, в операции «Корабль дураков» самым дурацким был не каторжник, а шлюп. И целью её было получить в Карибском море отмороженных на все головы, хорошо подготовленных пиратов. Именно для этого их всех планировали повязать расстрелом судна с малолетками. Зачем такие пираты понадобились политическому руководству, Дасти судить не берётся, но предполагает, что за этим стоят крупные воротилы… постоянные клиенты конторы, которой нет. Дасти ещё надеется добраться до них и до этой конторы, а пока выполняет приказ — в Карибском море, благодаря его стараниям, появились отмороженные на все головы хорошо подготовленные пираты. Мы недоумённо уставились на этого психа.

— Да вы же, Господи! Сроду не представлял себе подобных отморозков! И главное — с вами на связь непременно выйдет хитрая контора, считайте, что уже вышла.

Дасти нам ласково улыбнулся, — получите задания, будете звать меня дядей Дасти, куратором…

Я уже готов был отбить ему ливер, но он вздохнул и добавил, — или вы свяжетесь с конторой, которой нет, и тогда…

Он задумчиво уставился в палубу и страстно закончил, — тогда её действительно не будет! Если они свяжутся с вами, им всем конец!

Ну, псих, что тут поделаешь!

***

От автора.

Командор созвал совет клана. На нём не решалась судьба Доусона, кэпа и Джима, их судьбы уже решили в SC. На историческом сборище обсуждались более серьёзные, даже философские вопросы. В основном о диалоге и взаимопроникновении культур. Своята с учётом молодости пиратской культуры предложил максимально упрощённый исходный тезис «Давайте не будем убивать индейцев!» «Что, вообще?» — первое же возражение Неждана пошатнуло его позицию, но Свояту неожиданно поддержал Плюшевый: «Вообще их убивать не зачем. Как и не индейцев, мы ж не расисты!» Своятушка облегчённо вздохнул было — боевики далеки от колонизаторского подхода, но Неждан снова вверг его в уныние: «Только по необходимости, братец!» Он, вообще-то, думал его успокоить, но Свояту огорчало, что степень «необходимости» будут определять тигры SC. Эти ребята полумер не признавали. Он с надеждой воззрился на Командора. Тот, вздохнув, пояснил, что жить-то им всем где-то надо, хочется уже немного отдохнуть от моря. А свободных от населения земель поблизости нету. Если, конечно, население не будет возражать против их пребывания…

— То есть сразу не очень сильно будет возражать, — поправил его Черныш, — с выжившими потом нужно будет договариваться.

Лют заявил, что ему лично всё давно уже понятно. Надо сперва по-хорошему попросить разрешения немного погостить. Тогда они хотя бы высадку спокойно проведут и позиции подготовят. А дальше всё зависит от местных — как себя поведут. Коли нападут, их проблемы.

Своята заметил, что вопрос нападения зависит и от их поведения тоже, в чём был горячо поддержан Пушком. Мол, надо так себя повести, прямо местных не задевая, чтобы нападение стало неизбежным. Дескать, у местных всяко найдутся ортодоксы, с которыми замучаешься договариваться. К нему присоединился Сыч с социологическим взглядом на проблему. По его мнению, любое общество состоит из сильных и стремящихся чужую силу использовать, ну, или опереться на неё. Короче, поубиваем воинов, остальные сами договариваться полезут.

— Ага, бабы! Вот и начнётся настоящее культурное взаимопроникновение, — нехорошо усмехнулся Клык.

— А что делать? — вздохнул Зуб. — Я вот слышал про островок в Тихом океане, там живут одни негры и все с голубыми глазами. Китобои их как-то навестили по этой же схеме.

На что Командор заявил, что аморалки не потерпит — всё будет строго по уставу, обоюдному согласию и при достойном вознаграждении. А лучше по-семейному всё устроить, они ж таки не дикари! Но этот вопрос они обсудят позже, а пока он резюмировал обсуждение, — дадим местным шанс.

— То есть никаких шансов, — пробурчал Своята, но, хорошо понимая Командора, дальше спорить постеснялся. Потому что, получив вводную, дальше уже работал Генштаб.

***

После разграбления несчастной М-ы ребята многому научились, накопили опыту, а главное — в их распоряжении появилось множество интеллектуальных и материальных ресурсов. Откуда бы им взяться в океане? Да с собой же прихватили и натаскали мальчишек за месяцы похода. Тогда их было тринадцать не совсем адекватных подростков с обалдевшими вселенцами, пятеро старых моряков и содействие местного актива. Нынче же у них даже Генеральный штаб имеется. Начальником Командор назначил Черныша, он, кстати, ещё и глава Идеологического отдела. Особым отделом командует, конечно, Пушок, и так глава Гестапо, а остальных пока не назначили — отделы не учредили. В основном за ненадобностью. Просто …

SC — боевики и фронтовая разведка, спецура, в общем. Хирд ярла и негодяи Боу — основная ударная сила. Лют со своей артиллерийской бандой и умниками, Сыч с математическим факультетом. Стужа с корабелами и плотниками, Зуб с Клыком с логистикой и обеспечением. Близнецы с мастеровыми…

Все они пожелали таких же договоров с Командором, что у ярла и SC. Только Своята как свободный художник ничего не требовал. И у Командора, кроме этих договоров, есть только их настроенность на сотрудничество, Генштаб, деды и ватаги пацанов. Он даже пассажирам уже почти ничего не может сделать, ведь они в большинстве — новая приёмная родня ватажных ребят, так что и ватаги — вопрос временный. Даже если останутся, как раньше уже не будут, каждый атаман видит себя адмиралом и губернатором.

Только и ходят за Командором двое британских мужиков, следят, чтоб Джеки никто раньше их не зарезал. И Боу, зараза морская, вспомнил, как ему сказали, что он — мужик и может идти, куда хочет. Вот и таскается за Командором, тоже саблей пытается махать. Хотя куда ему до таких виртуозов? Как и прочим любителям — Руда с британцами никому не отказывают, но и не жалеют никого, всё по-настоящему. Впрочем, всё и так не понарошку, и Командору не один ли пень по договору или по приказу всё идёт как следует? Ведь по его же словам жизни всех в руках каждого, все и стараются в полную мощь данных Богом талантов. А дальше видно будет, хотя судя по тому, как идёт, хуже быть не должно.

Заранее, ещё не видя берега, сформулировали минимальные требования к точке высадки, исходя из своих возможностей и потребностей, и принялись высадку организовывать и готовить. Решили сделать ступенчатую схему. Первая «Улыбка Джека» — SC и викинги с самыми сильными мастеровыми и матросами берут плацдарм под контроль, обустраивают лагерь и готовят всякие хитрости для обеспечения через двадцать четыре часа высадки ватаг с «Д'Артаньяна». Ребята при помощи мастеров уже делают себе бердыши из кортиков и осваивают действия в строю. Предстоит дело на суше, а там другая тактика, нежели в абордажах. Нормально получается, не зря с ними всю дорогу строевой занимались.

На третьи сутки SC с собачками чистит окрестности, чтоб местные слишком рано не заметили «Подарок», «Бродягу», «А вот и я!» и «Забияку». Вообще, «Подарок» просто без охранения не оставишь, а мужики все займутся верповкой — штурман говорит, что слишком непростой фарватер. Вот на исходе четвёртых суток всеми силами нужно будет подготовить ландшафт к отработке местного недружественного населения, оно после зачистки SC как раз должно ринуться убеждать нарушителей очистить пляж.

В целом план общий, хоть и конкретный, то есть с возможностью импровизации по ситуации, а для этого уже отработана сигнализация, чтоб не устраивать лишней беготни вестовым и баркасы зря не гонять. Не шедевр военного искусства, но для этой местности сойдёт — решил Командор и дал отмашку к исполнению. Дальше от него почти ничего не зависело, даже их простенькая банда — слишком сложный механизм, имеющий значительную инерцию. Потому план получился эсцесовским по духу, необратимым, как детонация ВВ. Вот и полез Руда в первые ряды, и будь, что будет!

***

Снова от Неждана.

Вот почему мы не вылезали из баркасов! В океане главный противник — сам океан. Милашка просто, лапочка наша Атлантика. И когда океан кончается, начинаются нюансы, а их все кто-то должен учитывать. Когда мы с дозорного баркаса доложили о появлении на горизонте лишь намёка на полоску суши в нашей оптике, корабли повернули назад. Только на поддержку визуального контакта назначили баркас ярла, в разведку ушли Боу и мы с Плюшем по очереди. То есть Плюш первые трое суток ходил в компании лейтенанта, страховал его. Когда устал, как раз «Забияка» приблизился, он у нас самый шустрый. Я Плюша сменил, и мы с Боу, его менять не надо, вот такой он у нас незаменимый… принялись за детальную разведку.

***

Доусон весь такой обнадёженный и в своей стихии вспоминает ориентиры, умнички наши снимают дистанции и описывают всё, как умеют — варварский эпос под бой тамтамов и вязание узелков. Штурман на них непонимающе таращится, где ж ему постичь наши загадочные пиратские души! Бой тамтамов кодированный, Сыч при жизни читал про подобное у африканских племён, ну и доработали с математикой. Идём на трёх лодках, данными обмениваемся, не орать же постоянно! Узелки вяжем потому, что с бумагой напряг, только для официальных документов, а верёвок хватает. Да и писать ребятам уже особо незачем, детская память быстро тренируется. А Доусон всё тщательно записывает и зарисовывает. Ему-то, спрашивается, зачем? В голове шевельнулась идейка, Захар ехидно засопел — ладно, это потом…

Где-то за сутки нашли место высадки, наметили фарватер, но сразу высаживаться всем скопом ни к чему. Что мы там не видели — земли? Столько не видели, можно ещё потерпеть. Ну, кроме тех, кому невтерпёж и фиг удержишь — эсцесовцам с викингами. Да и то не всем, викинги остались на время первого контакта в шлюпках. Им, вообще, делать там было нечего, но их же не остановишь, страховали они так своих «бедных ребёночков» (выражение ярла). Но сами выше бортов сильно не высовывались, Йонушка с его размерами одним своим обликом мог сорвать контакт даже с марсианами — разбежались бы, или просто не вылезли на пляж.

Лютый с Чернышом пляж одобрили чисто из тактических соображений пригодности рельефа к изменениям, строго по военной науке "побеждать, внезапно меняя ландшафты". Нам нравилось, что бухта глубокая — в прилив к берегу «Улыбку Джека» можно подтащить всего на пятнадцать метров… то есть около шестнадцати ярдов. А «Забияку» всего на десяток или дюжину, но его с фрегатом оставили в охранении отряда. Сам отряд, как и говорилось ранее, на глаза не лез, нефиг так испытывать местное гостеприимство. Ведь много людей — это не только ценный мех и много мяса, это ещё и много голодных ртов.

А индейцы с гостеприимством не спешили — не привыкли к таким большим пирогам в живом виде и вблизи. Они обычно на рифах оставались, к ним выползали экипажи, уже годные к употреблению. Но, видимо, посовещавшись с духами, решили не уподобляться дикарям и заявить свои права на недвижимость — свою, священную, конечно, землю, естественно, великих предков.

***

О предках их мы пока ничего не знаем, и знать не очень-то хотим. Своего эпосу по уши, многие знания — лишние скорби. А их итак хватает. Захар заболевает викингами, но, кажется, это симптомы других подростковых проблем. Грёбаные рэподелы! Парни выводят на мотив "Ты в армии теперь" такое, что краснеет юнга торгового флота. Блин, неймётся им на вёслах!

— Ну, чего они, Неждан, не могут про другое?

— У кого чего болит, тот про то и говорит.

— Разговоры кончились. Они про это хором воют.

— Зак, у тебя ж неплохо петь выходит, и брейк получается.

— Спасибо, Неждан. Но пацаны нас уже различают. У нас разные стили.

— Это пока ты никого не трахал. Вот отдерёшь индианку…

— Это делают с теми, кого любят. Я тебя больше всех люблю, только ты, зараза, у меня в башке живёшь. Мне себя в ухо сделать?

— Ха-ха-ха, Заки, пора тебе! Я это дело продавлю — натрахаешься до синевы под глазками.

— Ну, если будет нормальная девчонка, незлая… чтоб с ней было интересно…

— Заки, будет хорошая, ласковая, с массой интересных мест. Не одна. Мы викинги? Возьмём любую понравившуюся вещь.

— А девчонки?

— Вещи бывают живыми, Заки. С нашего позволения.

— Ага! Но это… без любви… у нас будет любовь?

— Вряд ли, Захарушка. Для бродяги кровавых морских дорог любовь, настоящая любовь — неподъёмная обуза. Вместо любви у нас есть верность стае.

— И готовность закрыть брата собой, своей грудью!

— Да чем придётся, Заки. Но лучше всего мозгами — победить ещё до начала боя.

— Или вместо, как говорит Командор.

— Да, как Командор, я, Плюшевый, Черныш…

— Короче, как все вы, умные демоны ужасного грядущего. Мне страшно, Неждан.

— Так и задумано, братишка, чтоб вам было быстрей и интересней взрослеть. Страх и ужас — это наши тени, наши вечные спутники. Мы уйдём дорогой викинга, а они останутся, как могильный камень, только прочнее.

— Камни обратятся в пыль, но про нас не забудут.

— Особенно твои детки, Захар.

— Какие детки?

— Мы ж гребём к девчонкам! Только их папок поубиваем, чтоб с советами не лезли.

Представители местной фауны с нашим приближением стали хорошо различимы.

— Га-га-га, Неждан! Это они? — радуется Захар новой родне.

— Упс! Ну и уроды, вот козлы! Но сначала сделаем им мозги, тебя не стошнит от их харь?

— Потерплю, только не затягивайте.

— Будешь терпеть, сколько потребуется, викинг.

— Яволь, Неждан!

***

На пляже скромно тупит глазки падре в монашеском рубище, индейцы красуются варварским безвкусием. Сорок угрёбишных рыл в перьях и иглах дикобраза. Одеты… Блин, хоть яйца не отсвечивают, и на том спасибо. Рожи просят кирпича. В данный момент и в данном месте с кирпичами напряг. Есть заменитель — мушкетная пуля.

Сжимаю этого дурака ручонками Зака. На мушкетах настоял Доусон, они дикарям должны быть знакомы, а убойные наши самострелы видом своим впечатления не произведут. Ладно, стою, произвожу впечатления пацана не понять с чем.

Ствол пока любуется небесами, мне достаточно четверть секунды на убойный выстрел. На "фас" времени не потребуется, сам потом буду удивляться, как это я их. Но пока простой трындёж, тревожные инстинкты не срабатывают, дарят угрёбышам секунды жизни. С правого фланга Плюшевый, тоже с мушкетом, тоже в боевом режиме. В шлюпках родные штурмовики с мушкетами.

Если мы влупим с флангов, наши переговорщики упадут, и викинги жахнут из лодок. Мы не оставляем противнику даже призрачного шанса, но противник об этом не догадывается и распускает перья на тупых бошках. Пускай повыёживаются, убьём их попозже, пока только поговорим с ними. Штурман на переднем плане, и Джим рядом с ним. Мистер Доусон, вперёд!

— Бон жур, падре Антуан.

— Бон жур, мистер Доусон. Вы снова привезли всякую дребедень и огненную воду для моих глупых друзей?

— На этот раз привезли меня. Эти юные джентльмены. Позвольте представить вам нашего Командора. Длинный Джек, наш юный адмирал.

Падре насилу смог оторвать взгляд от весёлых глаз штурмана, уставился на Командора и завис. Нескладный, длинный, рыжий, конопатый пацан лыбился во всю зубатку. Дав падре время поудивляться, Руда выдернул его в реал на хорошем французском.

— Падре, вы же не самый главный среди ваших глупых друзей? Представьте меня главному и займитесь, наконец, переводом. Вас ведь для этого сюда притащили?

Падре потребовалось всего несколько секунд на подключение ресурсов интеллекта к контенту. Ещё не выйдя из прострации, он что-то протявкал самому отвратному из уродов. Тот чего-то пропердел пастью, нарочито глядя поверх наших голов.

— Вождь не верит, что столь юная особь командует взрослыми, — проблеял падре.

— Падре, скажите ему, что все наши взрослые — это пленные, захваченные моим племенем в бою. В моём племени я самый старший.

Поп Антошка снова перетявкался с главным с перьями в башке.

— Вождь спрашивает, как могло появиться такое племя?

— Наши отцы, воины, нас изгнали за непочтительность к врагам. Мы их убивали и мучили без обязательного для наших отцов ритуала.

Падре пустился в подозрительно длинные объяснения. Мне всё это почти разонравилось, когда пернатый наконец соизволил уронить на Командора свой тухлый взгляд.

— Вождь согласен с вашими отцами. Он считает, что они поступили мудро, изгнав вас, но не убив. В его племени нет места изгнанным. Что вы ищете на его земле?

— Ага, на твоей земле, удобрение, — ухмыляюсь мысленно, держа покойничков в прицелах. У Плюша тоже хищная ухмылка. Ну, мы ж британцы, что с нас взять?!

— Падре, ответьте вождю, что про его землю нам рассказали пленные. Мы просто мимо проходили и нам нужно починить судно. Спросите позволения принести ему наши скромные дары, — Командор учтив.

— Конечно скромные, опять дребедень всякую… — гундосит падре, со злостью глядя на Джима…

— Переводи, гад! — не выдерживаю по-английски.

По-французски я немного умею, если, конечно, не Вольтера цитируют всякие умники. Проорал попу по-английски, но тот врубился. Тоже кое-что знает. Уставился на меня и на мой мушкет, повисел в астрале и спустя две-три секунды вернулся к обязанностям. Чего-то зачирикал главному.

Вождь милостиво махнул ластой в сторону Джима, повернулся к нам спиной и потопал куда-то. Небось, в родную помойку пропитываться ароматами. Парни потащили из шлюпок "дары цивилизации". Огненную воду, стеклянные бусы, зеркальца, яркие ленточки…

Джим стоял рядом с Доусоном. Я, не разобравшись, да и не разбирая особо, на кого именно указал вождь, перехватив мушкет за ствол, и прикладом, как дубиной, с размаху врезал по затылку мистеру Доусону. Тот без сознания упал к ногам падре, а поп, вот чудо в рясе! Осенил его крестным знамением и улыбнулся. Он улыбнулся мне, лукаво глянув прямо в глаза!

Индейцы, не глядя на вождя, по умолчанию сочли пищу благословлённой, подхватили подарки и припустили за главарём. Падре задумчиво оглядев нас, прояснил и прокомментировал:

— Ваши дары приняты. Вам дано время на ремонт судна. Поторапливайтесь, настроение вождя переменчиво. Вы не попросили золота…

— Мы искренни, — заверил его Руда в поклоне.

Падре благословил его и сказал задумчиво. — Значит вам нужно всё…

— Всё, падре, свободны, — не поддержал разговора Командор, — сами сказали — некогда нам!

Я навёл ствол на правую ногу попа, Плюш на левую. Падре, всё поняв, счёл аудиенцию пока оконченной и быстро, но с достоинством засеменил за аборигенами.

***

Индейцы ещё не убрались восвояси, а мы уже приступили. С «Улыбки Джека» побежали шлюпки, наконец-то выпустили Свояту. Его сразу выпускать не решились, чтоб к индейцам не сбежал ненароком. Задача у нас подготовить условия для размещения ватаг. Их бы позже всех высаживать, да кто этих дикарей знает — ещё полезут вне графика. Так чтоб дать им бой хотя бы так, на неподготовленном ландшафте.

Первый вопрос — где их размещать? Пляж узенький, полоса прилива слишком широкая, а дальше лес, как стена. Второй вопрос — как их обустроить? Ребятам нужно много воды, каких-то витаминов, ну и шалаши, нужники обязательно. Места для дозоров подобрать, приступить к охране. Хотя честно — просто не представляю, как сказать местному, чтоб не лез за периметр.

Своята оказался в своей стихии с его псевдоиндейским опытом. Вернее туристическим, походным. Первым делом хотели рубить лес, но он сказал, что самым первым делом лес к вырубке следует подготовить — очистить от подлеска и прочей ненужной в принципе флоры. Её же можно пустить на шалаши, он показал, как их делать. И в зачищенном лесу наши ребята не потеряются — почти как на палубе, только много мачт. Кстати, мои ребята первым делом на деревья полезли, наверное, отвыкнуть не могут. Ладно, думаю, пусть там пока и сидят с самострелами, обживаются, главное — не мешают мужикам с топорами. Кинологи смотрели на них с чисто собачьей тоской — собачку на пальму не потащишь, а с пёсиками своими их уже не разлучить, даже спят в обнимку.

Организовали мы быстренько защиту периметра и связь, а мужики уже в работе. Как только зачистили ближайший участок, начали валить пальмы, чтоб веток поменьше, и укладывать их сначала в две параллельные строчки к морю. Брёвна по песку волочить слишком трудно, проще их по строчкам скатывать. А к морю их катили, чтоб уже в воде связывать. Так у нас первый плот-нужник образовался, чтоб прямо в море не замочив ног. Как раз вовремя, дорвалась моя золотушная гвардия до незрелых и немытых витаминов с веток и побежала к бережку со срочными докладами. Потому что за периметр им заходить запрещено, а внутри гадить наказуемо. Но это ладно, пока можно списать на акклиматизацию. А тех, кто с дерева слез, обратно уже просто так не пускали, во-первых, во избежание рецидивов, во-вторых, чай на каторге, а не на курорте, работы валом. Шалаши делать, ветки обрубать, лишнюю зелень в кучи укладывать. И по деревьям лазить, нужны витамины те же, жуки разные, ещё змеи водятся — тоже ничего. Рационы у нас детские, а потребности штрафные, доппитание требуется. Но главное — росу в бурдюки собирать. В глубине леса должны быть ручьи или родники, но где их искать?

Поискать водички отправился Своята с казачьими дедами, но вода нужна прям сейчас — от мужиков аж пар валит на такой жаре. Проложили уже третью строчку к морю, брёвнышки идут потоком. Делают понтонный пирс, заодно дополнительные места для ватаг. Заостряют брёвна, закаляют с острого конца, и забивают их в прямо в пляж. Типа кнехтов получается.

Местные, не таясь, с каменными мордами издали наблюдают за «ремонтом судна». Пока не до них — у нас же четыре часа трудовая вахта, пара сухарей и глоток воды, ещё такая же вахта четыре часа, потом кусок солонины с горстью овсянки и сухарём, дозорная вахта и столько же сна. Это по штрафной, подростковой норме, у взрослых дозорных вахт нет, только рабочие. Зато когда показался «Д'Артаньян», у нас к приёму ватаг всё необходимое было готово. А местные смылись, засмущались, наверное. Ну и фиг с ними, теперь нас много.

Дело двинулось быстрее, да и штрафникам стало посвободнее. Дозоры — это ж так скучно, вот зачистка совсем другое дело. Особенно облавная. Местные в своём лесу не боялись ни зверя, ни человека. А тут мы, как звери, да ещё и с овчарками да мастиффами. Верно говорят, что индейца в зарослях в упор не разглядишь, а нам и не нужно — у нас собачий нюх. И когда в задницу вцепятся мёртвой хваткой, скрытность соблюсти сложно. Да и нам, натренированным на трюмных крысах, особенно вглядываться ни к чему, Захарка мой развлекался звёздочками просто без удержу. До ближнего боя в тот раз не дошло, мастерство не позволяет доводить до такого без крайней надобности. Трупы потерпевших, погрызенные псами, бросили на месте. Индейцы своих всё равно искать будут, не хватало, чтоб у нас нашли. А так — несчастный случай на охоте, на дикобраза, допустим, напоролся. С разбегу, три раза. Надо же дать им надуманный повод к началу военных действий. Только не сразу, зачистили добротно, никто не убежал. Найдут их где-то через сутки, ещё подумают, а мы пока…

У нас пока высадка. Подошли «Забияка», «Бродяга» и «Подарок». Последним еле как притащили фрегат. С «Подарка» никого не выпускали, не зачем приличным людям смотреть на то, что здесь будет твориться. С «Забияки» выгружали картечницы. Всё тяжёлое — пушки, походные горны… — переправили на плотах. Мужики их, как бурлаки, дружно к берегу за канаты подтаскивали, а обратно обычным порядком, через кабестан. Люди по понтонной пристани пешком сошли, тоже не налегке. Что полегче отправили «пиратским лифтом». К забитому бревну вяжется один конец троса, другой к топу фока «Бродяги», матросы его воротом натягивают. Потом сетку с грузом поднимают и цепляют к скобе. Канат на две трети жиром намазан, скоба скользит легко. На финишной, не промазанной, трети тормозится и принимается почти без труда и риска. Если только бревно вывернет, тогда всё сначала — канат тащить, натягивать.

Главное — выгрузилось начальство. Осмотрели, оценили местность, составили план компании, продиктовали диспозицию. «Д’Артаньяна», «Улыбку Джека» и «А вот ия!» уже разгрузили и развернули бортами к их секторам обстрела. Местность от уреза воды идёт в подъём, решили использовать контрэскарпы. Это как эскарпы, порожки, только наоборот, когда враг сверху атакует. Очень, кстати интересная штука, их же не разглядеть, а падать с них на колышки довольно неприятно. А ребятки их как укрытия для стрелков используют. Стреляй, пока враг не добежал, и отходи спокойно к следующему. Если расположить их в шахматном порядке, и под их защитой установить картечницы, пушки во фланг отработают совсем не бесполезно. А врагу ещё добежать нужно, и где-то перед атакой скрытно сосредоточиться. Желательно на кратчайшей дистанции. Пожалуйста, мы не жадные — оставили чудную опушку. Под прицелом пушек «Д’Артаньяна», «Улыбки Джека» и фрегата. Цель одна, но накроют её с трёх ракурсов, чтоб за деревьями было не спрятаться.

Гм, сколько ж их смертникам-то достанется? Похоже на перебор, но начальство знает, что делает, тут лучше перебдеть. Мы ж не знаем численности аборигенов, а вдруг их тут очень много?