Командор

Предисловие

Уважаемый читатель, если вы только начали чтение прям отсюда, пожалуйста — краткое содержание первой части: Ребята погибли и отправились в рейс по ту сторону смерти. Подробнее в книге с тем же названием.

Читателям, кто уже в курсе этой истории, большое спасибо, что следите за повестью. Даже просто выдумывать, писать — здорово, но писать, зная, что это кому-то интересно, здорово непередаваемо. Сразу хочу успокоить, что продолжение не означает повтор. У меня точно не значит. Хотя себя не переделаешь — стиль останется почти тот же. Но!

Прежде всего, будут учтены замечания. Меньше действующих одновременно лиц, подробней пояснения к репликам, больше детали. Будут подробней представлены персонажи. От зачатия до съедения… ну, постараюсь. И одному Неждану всю историю не потянуть, ему просто всюду не успеть, потому буду помогать «от автора».

От автора.

Под вечер поворотного дня знаковой отработки капера после попытки нападения на Командора стройную тушку лейтенанта Гилмора без чувств и сознания оттащили в такелажку прийти в себя. На следующее утро сознание начало возвращаться...

Длинный затяжной прыжок сквозь нечто до жути противное и чужое. Рыжий не такое уж чудовище, милостиво отправил в нокаут. Почти не дал Прилизанному поиздеваться… почти… просто деткам шоу — расправа с негодяем. И знал же сам, что всё так и выйдет! Даже в беспамятстве осознавал. Но оно, как всё хорошее, уже закончилось.

— Нафиг он меня не убил???

Лейтенант Гилмор разлепил правое веко и ничего толком не увидел. Вроде бы просмолённая доска. Крышка гроба? Что за бред, блин, он же в море! Если судить по ощущениям, это должен быть ад — всё болит и во рту пустыня. Но для ада не так уж и жарко, даже тянет откуда-то прохладой. Он облизал губы, сообразив, что во рту всего лишь солоно от собственной крови, губы его разбиты. Он пошевелился уверенней и обнаружил, что движений его ничто, кроме боли, не ограничивает. Он продолжил опыты уже уверенней, перевернулся сначала на бок, и перед его оком предстала канатная бухта. Приложив ещё немного усилий, лейтенант перевалился на спину и решил немного передохнуть, разглядывая крюк на низком подволоке. Похоже, что насчёт ада он ошибся — лейтенант был всё ещё там, на корабле дураков.

Попытка убить рыжего подонка почти сразу после провала такого же предприятия майора Кроутона, более опытного вояки, естественно, была расценена ребятками как попытка суицида. Вот они, простые их натуры, и отволокли его, как у них принято, за ноги лицом по палубе к верёвке прямо под удобный крюк. Только петельку не связали — у пиратов слуг нет. Положить избитого вусмерть приговорённого под виселицей! И даже не предложить помощи!

— И почему мне уже не совестно приписывать такие мысли детям? — рассеянно подумал лейтенант усмехнувшись. Вернее, издал несколько хриплых саркастических звуков.

— Вам тоже смешно, Гилмор? — услышал он голос крепыша-майора, избитого Командором ранее и за тоже самое. По логике просто обязанного быть уже мёртвым, но где логика у этих деток?

— Но она ж у них есть, — не стал даже мысленно обольщаться лейтенант, а вслух хрипло, но искренне усомнился, — вы живы?!

— Сам в недоумении! Если вы посмотрите налево, убедитесь, что вам не слышатся голоса с того света.

— Да мне как-то всё равно и вертеться влом, извините, майор, сэр, — почтительно ответил Гилмор.

— Лежите, не шевелитесь, лейтенант. Кстати, вас-то они так за что? — в голосе майора зазвучал искренний интерес.

— Ну, за что ещё могут избить пираты британского офицера? — раздумчиво проговорил лейтенант, — конечно, за дурость!

— Только не говорите, что вы тоже…

— Хорошо, я не буду говорить, что тоже попытался зарубить это исчадие, — согласился лейтенант. Помолчав, признался он как через силу. — Я попробовал его заколоть, внезапно и вероломно.

— Да, вы действовали умнее, — попытался его утешить ещё вчерашний здоровяк.

— Ой, майор, мне ж больно смеяться! — взмолился неизменно стройный младший по званию.

— Простите, я не нарочно, — проворчал майор. — Зачем вы это сделали, не спрашиваю. Почему именно так?

— Вы наплевали на честь, напав на ребёнка? — устало проскулил Гилмор. — Ничего не получилось… и я решил — у меня должно получиться. Во что бы то ни стало! Хотя бы ради вас! И плевать мне было всего лишь на лейтенантскую честь — она поменьше майорской.

— Но вы же поняли, почему я на это пошёл, — прошептал Кроутон в подволок, — ведь вам не могло это быть неясным! Они говорят — беспредельщика усыпи, и сами ими стали, спустив флаги! Я просто поступил по их морали!

— Я тоже, — выдохнул Гилмор, — решил переподличать их… наших морских чертей. Подумал — Рыжий успокоится, просто не сможет предположить такой глупости! Я выбрал момент и… получил по яйцам!

— Рыжий — не промах, — заметил майор и, помолчав размышляя, продолжил грустно. — И вы правы, нам их никогда не переподличать, просто не понять этих детей. Ведь они действительно никогда не врут, и Командор у них — не то, что мы думаем… заводила, тиран и садист, командир… Я тут только понял — он же вообще ни в чём не виноват, как не может быть виновен ребёнок.

— Да, как все они. Представляете — они меня вели! Всё время! И только я потянул саблю… Мило улыбаясь! Специально в развороте…

— Не наговаривайте на себя! Это же чистое убийство!

— А вы? А они? И фигли нам оставалось делать? — воскликнул Гилмор.

— Дружище, тебя отоварил Зак? — понимающе усмехнулся старший.

— Майор, мы не пили брудершафта, — процедил лейтёха, — и я не стану пить с убийцей ребёнка!

— Простите, — замялся Кроутон, — наверное, я тоже… Только мы, убийцы детей, валяемся тут избитые этими деточками и дожидаемся смерти!

— И… это был странный мальчик, его, кажется, зовут Прилизанным, — счёл необходимым зачем-то уточнить лейтенант.

— Угу, Гестапо, — майор по-своему выговорил непривычное для него словцо, — не слыхали?

— Вы о той подписке? — воскликнул Гилмор.

— Ага. По технике безопасности, — проворчал Кроутон.

— А не о разглашении? — развеселился, насколько позволяло состояние организма, лейтёха.

— «О неразглашении», лейтенант. И о ней тоже… странно… нафиг им было тратить бумагу на подобную чушь? — недоумевает майор.

— Если чушью считать наши жизни, — усмехнулся Гилмор.

— А вы так не считаете? То есть у вас хватает наглости на что-то надеяться? — удивился Кроутон.

— Вот не поверите, я точно знаю, сейчас сюда придёт Командор, — безапелляционно заявил его подчинённый.

Старший напрягся в недоумении. С чего этот дрыщ решил ещё немного пожить? И зачем ему оно надо? Вот сейчас! После всего???

В помещении резко посветлело, и в дверном проёме обозначилась тоже стройная, но как бы сломанная фигура.

— Джентльмены, вы тут случайно не подохли? — поинтересовался парень ломким баритоном.

***

Командор, конечно, знал, о чём они говорили. И никто не подслушивал, он всего лишь тоже умел думать и не отказывал в праве на эту способность британским офицерам. Ну, что они особенного могли придумать? А понимать своих подданных — главное свойство властелина. Что значит быть властелином, Джеки ощутил, впервые пустив в дело ножик шестью годами отроду. И это был его первый лакей… э… который того..., вообще, лакеев у них было много — с папой лордом-то неудивительно. И не все они так, он был хороший мальчик, почтительный со старшими и совсем некапризный. Правда, слишком спокойный для ребёнка, только не сразу выяснилось, что это болезнь — пацан почти ничего не боялся, даже смерти. Не было у ребёнка ни малейшего отвращения к ней, абсолютно. Порога, про который Руда говорил своим отморозкам, Джек просто не знал никогда…, бедняжка.

А «демон» его, Руда, совсем наоборот — парня в мед батя загнал пинками. Вообще, постоянно бил его сам, чтоб другие не обижали — воспитывал так. А мальчика тупо мутило от вида крови. С рождения. И папка ему устроил настоящую пацанскую жизнь, как сам её понимал. Чуть не утопил, когда учил плавать, пацан почти разбился, поднимаясь с папой наперегонки на скалу, и по его примеру однажды сам на слабо и на спор порезал себе руку… и, конечно, упал в обморок, первый раз… Но папка у него не был простым психом, по-особому умным, других в органах, ещё и на спецэкспертизе не держат, и научил его главному — думать и понимать. Раз услышанное «понять — простить» для маленького Максима стало жизненным кредо. Его ведь это тоже касалось, только наоборот — простят, если поймут. Вот чтоб им было легче, самому нужно стать проще. А другие… Слишком многое нужно было понять! А прощать — да пошли они все! Вот так Максим облегчил себе понимание, упростил, ага. Тем временем он сначала перестал быть маленьким, а потом перестал быть Максимом — стал Рудой. Назваться Кровавым ему интеллигентство не позволило. И, наконец, просто совсем перестал быть — попал, куда и хотел, в общем-то, — в Варлордс! Только даже не надеялся стать настоящим лордом. Сыночком лорда.

Чем только не приходится заниматься лорду! Длинный Джек полон презрения — ну, как прощать такое? Этих "kotov", или "tiger's", как их называет Максим, то есть Руда, конечно. И ладно бы, пока, но сколько же можно? Пусть они его убьют… а этого не должно случиться никогда, это, вообще, невозможно… э… сейчас, вот потом точно убьют. Он согласен не дёргаться, посмотреть, что получается у виртуального старшего брата. Понимает, что у него самого, без Макса, скорей всего, были бы одни лишь верные подданные, только мало бы их осталось. Остались бы в конце только те двое уродов — глаза б их не видели, особенно мелкого. А дальше им с Максом оставалось бы лишь убить эту сволочь, или, что скорей всего, мелкий бы его самого ухайдкал. Чтоб в компании с одной своей гордостью стоять и смотреть с мостика в океан? Или только мелкий с Грегори будут напоследок любоваться закатом, то есть восходом, с кормы же солнце восходит. И гонит куда-то. Всех, и благодаря Максимке они ещё есть, пусть он тоже совсем с ними не стесняется.

Но не так всё как-то происходит, неправильно! Реального своего брата Джек за то же самое поколотил кочергой. Томас, бедняга, прости вспыльчивость младшего братишки! Лорду многое прощается за доблестных предков и блестящее образование, Джеку простили даже троих тупых учителей, двух гувернёров без чувства юмора и четырёх нерасторопных лакеев, но непростительна низменность помыслов и нетвёрдость убеждений. А тут такое — брат ябеда! Он показал Томасу красивую французскую книгу по Анатомированию, свой набор инструментов, даже лягушку для примеру вскрыл. Братец заинтересовался, спросил, где Джек проводит такие любопытные опыты. Одобрил, как он всё устроил в заброшенной камере в подвале замка, там как раз последний ленивый лакей с проломленным черепом уже без мозгов и большой части потрохов на специальном столе лежал. Том выразил восхищение — парень сам такое сделал! Джек, конечно, смутился. Сказал, что ему, вообще-то, помогали, он только придумал, а книжку с инструментами ему их семейный доктор подарил, вот они вместе…

Уже через неделю, сразу после казни доктора за колдовство, Джек, терзаемый ужасными подозрениями, прибежал к Томасу, обозвал его ябедой и думал, что выдвинул серьёзное обвинение. Всё оказалось ещё ужасней — брат над ним смеялся! Ему плевать на подозрения — настоящему лорду при высоких помыслах и твёрдости убеждений непозволительно быть доверчивым дурачком, а он, Томас, не ябеда, а политик. Как папа. Зря он сказал про папу, его Джек очень почитал, и простить этого брату не смог. Не хотел он так, особенно отца огорчать, любил его сильно, и брата тоже. Тем более что Том про папу был прав, не счёл родитель политически целесообразным покрывать Джека. Старший, Генри, наследник жив и здоров, среднего, Томаса, конечно, жаль… а младшего, Джека, раз уж сам не удавил, сдержался, пожалел сдуру свидетелей, отдал в руки правосудия. Если не получается или попросту опасно что-то скрыть, нужно это использовать для репутации той же. В правосудии у лорда всё схвачено… силы правопорядка ищут маленького негодяя по всему королевству, лорд даже объявил награду за помощь в поимке сынка! И уже отдельно, то есть лично, устроил ему побег на корабль дураков.

***

Джентльмен остаётся джентльменом, особенно лорд по рождению, даже если становится джентльменом удачи. Стал Джек Командором… конечно, он стал, сам, ну, почти сам, выбрали. Он сам себя и выбрал, убедительно обосновав свой выбор пацанам. И всё вроде бы просто: как лорд, сын лорда, правда не рукоположенный в рыцари, ну, если что сойдёт приговор суда, вот лорд со своей дружиной захватил корабли и людей, обязательно захватит земли, конечно, британские — значит, он британский лорд, их властелин по праву. Ну, папу же спросите!!!

Но парням плевать на его папу и право, оттого они здесь и оказались. Всем реально управляет клан, пусть от имени Командора, но сам Командор для этого, оказывается, необязателен. И быть Командором значит просто считаться Командором, считаться каждым членом клана, а для этого своё звание нужно подтверждать каждый день, если не каждый час.

— Ну и правильно, — считает Джек, — так и должно быть.

Только с кланом ему чересчур повезло — для таких парней очень мало быть простым лордом, даже недостаточно быть самым крутым… да и не быть ему круче тигров, зачем себе врать? Шкодливые котяры гуляют сами по себе… и ладно бы сами — того и гляди уведут в Атлантику корабли и лучших ребят! А он об этом узнает из записки Фреда, подчинённого… их подчинённого, этих тигров, мать их тайгу! И что ему делать? Тащить всех за этими уродами, чтоб не выглядеть идиотом? Лучший способ не выглядеть дебилом — тупо им не быть. И Джеку, в общем-то, есть чем заняться. Своя клиника, превосходный инструмент, друг доктор прям в голове водит уже твёрдой его рукой. Но сын лорда тоскует по Родине. Англия живёт в сердце каждого истинного британца, где бы ни ступала его нога. И везде, где она ступала — британская земля по факту присутствия там британцев.

Руда спорить не стал — пусть считается британской, раз уж Джеку так нравится название. И согласился, что дело не в названии, а в британском сердце. Пусть тут много не британцев, любое сердце становится британским тупым перемещением туда любви к Британии, ну, не ко всей, а хотя бы к той её части, куда ступила британская нога, которая становится таковой… Джек погрузился в размышления об отношениях британских земель, сердец и ног, надолго завис, наконец не выдержав, попросил помощи и разъяснений — это что, вообще, такое было?

— Политика, братик, и нам придётся ею заниматься, как бы ни было противно, — грустно объяснил Руда, — но всё же необходимо ради Родины, ради ребят с их руками и ногами и лихими головами. И сердцами, конечно.

***

С сердцами у Максима возникли объективные трудности, он в жизни не верил любой идеологии. Даже считал, что не верить в идеологию — признак интеллигентства. Но как иначе он мог относиться к идеологии Советов, когда его же папаня с дружками, надравшись коньяку, или просто походя так над ней измывались? Даже изгалялись — уже к двенадцати годам пацан мог оформить первый том анекдотов про Лёню и набрал достаточно материалу по другим советским темам. Только папка его с друзьями были нормальными советскими мужиками, и забили ему, что в жизни главное — правда.

Он долго не мог понять, как в жизни Страны Советов правда может быть такой далекой от её идеологии? А потом привык — даже в комсомол вступил, куда б он делся? Но нефига в жизни не понял, понесло его по направлениям — в игры, сталкеры… Типа всё изначально понарошку, «мы просто думаем, что думаем», а правды вообще нет. Сдуру померев, уже Руда обалдел — всё это по правде! Все они — его рыжий маньяк, лордский сыночек, пироман дружище Поль, он же Лют. Мелкий урод Неждан. Тут тоже мелкий! И ещё один курносый гад, Плюшевый, то есть Грег, конечно. И его враг, друг, оппонент и единомышленник Черныш, Гари! А Пушок, Эндрю, тихоня — вообще психолог! И Сыч, паразит, математик! Цыганёнок Пройдоха Пит, конокрад, просто вор и убийца. А близнецам и аграриям он не удивлялся — сил уже не было.

Вот, обессилев, чисто по сталкерской своей выучке тащил роль лидера клана дальше, заодно тащил парней, помог им силы экономить. Тупо, по инерции — ежу ж лесному, рыжему, британскому, было ясно, что ни к чему хорошему всё это не приведёт. Но когда мелкий с курносым предложили… вернее доложили соображения по первому их морскому контакту, он как проснулся. Неужели это ещё не всё? Не конец? Ведь получается, если они правы, или у них что-то получится, во всей этой бредятине есть какой-то смысл? Руда, на тот момент уже Командор…

Кстати, лишь на тот момент его рыжий подонок более-менее пришёл в себя. Можно понять бедного ребёнка — угораздило ж сначала родиться сыном лорда, потом оказаться серийным убийцей, а дальше в него вообще демон вселился! И сидел мальчик себе в ахтунге, пока не услышал слово «Командор». Во-первых, лорду не грешно быть Командором, во-вторых, не у всякого лорда это получается. Ну, стать-то у некоторых получалось, но как по-настоящему быть Командором?

— А что это значит вообще? — задал парень первый свой осмысленный вопрос. До того момента он практически без вопросов обходился, как в анекдоте про английского мальчика из хорошей семьи, молчавшем четырнадцать лет. Не считал, наверное, московита-залётчика достойным беседы с лордом… Руда на секунду «зажмуривался», и всё — «убрать падаль!»

— На пиратском судне главное — чистота и санитария, — начал Максим, но Джек не дал себя надуть:

— В чём правда, брат?

— А хрен её знает, — вырвалось у Руды, но, спохватившись, он спросил. — Может, ты знаешь?

— Да откуда??? — вырвалось у парня, и он, задумавшись, предположил, — допустим, она вообще есть…

— Гм, — задумался Руда, — допустим. Есть какой-то смысл, некая основа всего…

— Кстати, прости, что спросил, — стеснительно бормотнул Джек, — ты в Бога веришь?

— Даже не знаю, — растерялся Макс.

— И я не знаю… — протянул рыжий, — может, в этом всё дело? В Него просто нужно верить, и будет правда?

— Просто? — как спохватился Руда, — ага…

Мозг ухватил зерно идеи, потянул цепочку ассоциаций. Он вспомнил, отчего тошнило его во всякой идеологии — сложность! Правда всегда проста — так сказал фараон… Ведь просто же всё, как да и нет — предал-продал, выжил-умер, веришь-нет. Вот как у Джека с парнями.

Ничего сразу не поняв, Командор дал себе команду на трёхчасовой сон, но с задачей — понять, что тут не так? А проснувшись, конечно, нихрена не вспомнил, других дел было полно — пацан заорал с марса бизани. — Паруса!

Началось…

А что началось? Командор отдал заготовленные заранее команды и замер в ожиданиях, или раздумьях? Как с ними быть? Ничего ж непонятно — на что они надеются? Или они просто так живут потому, что иначе не умеют, ну, родились такими? Попытаться быть как они? Как эта рыжая сволочь? Да лучше сдохнуть! А что, собственно, уже произошло? Ну, тупо от логики?

— Ладно, — решил тогда Руда, — пусть пока будет по-ихнему.

И всё им сдав, на всё согласившись, он, заканчивая совет, грустно уронил свою рыжую голову на руки. Черныш потащил его за густые космы и заглянул в глаза. Прямо впился!

— Опять гипноз? — устало проговорил Командор.

— Не-а, — весело сказал его враг-друг оппонент и единомышленник, — просто — власть.

— Чиво? — по-детски скуксился Максик.

— Того, что тебе надо, Командор! — горячо заговорил Черныш, — ты ж главного не понял — власти!

— Это я не понял? — настороженно в него вглядевшись, спросил Руда, — или, может быть, Джек?

И Гари, то есть Черныш, рассказал ему, что есть такая штука — власть над людьми. Она — это не только возможность их убивать лишь по своему хотению. Да, они этого боятся, и страх один из рычагов управления. Один из! Главное — возможность самого управления. Ну, случилось так, что большинство правителей — просто маньяки. Им бы только над людьми безнаказанно измываться!

— Ага, — припомнил Руда историю папы своего рыженького, — но у них же преимущество!

Черныш согласно кивнул. — Вот и получаем системный человеческий кризис — власти добиваются только с целью ею злоупотребить, поубивать всех бесперечь, если иначе не получается. Но вот тут, хрен знает где в Атлантике, нам очень нужно про власть всё понять. Вот именно тут и среди нас — нехороших, в общем, людей. Иначе подвластные быстро кончатся, или сами станут властителями с тем же результатом.

Руда выпал от услышанного в осадок.

— Ну, типа, не просто убивать? — выдвинул версию Джек.

— Вот что ты сделал, малыш? — улыбнулся ему Черныш при полной поддержке своего Гари, — за что ты тут оказался?

— Если честно — убил нескольких…

— Ага, взял острое и направил не по назначению? — ухмыльнулся сталкер.

— Ещё тяжёлое, — Джеку больно вспоминать кочергу.

— Но ведь ты не специально? — воскликнул фашист, — ты ж не хотел никому зла?

— Точно! — обрадовался Джек, а Руда выплыл из глубин и попросил его потесниться.

Ему стало понятно — мы многое делаем только потому, что мы такие. И пусть так, это даже хорошо, особенно если взять их мелких. Они же простые, как… правда? Им всего лишь вообще нельзя врать? А власть — сделать так, чтоб каждый делал то, что нужно ему, властелину. В этот конкретный момент, который ещё надо предугадать и предвидеть, и заранее распорядиться. А чтоб они делали по его велению, нужное ему должно быть нужным всем им… То есть просто стать ими, опять за рыбу деньги! У Руды больше не осталось вопросов, кроме одного, самого общего:

— Нахрена это вообще???

— Не нарочно изменить мир — сам сказал, — ухмыльнулся Черныш.

— Это Сыч тогда буркнул, — неуверенно оправдывается Командор.

— Да какая разница??? Это, вообще, Бог сказал. Веришь?

— Постараюсь поверить, — серьёзно ответил Командор.

***

Максим по-новому оценил отца, просто вдолбившего ему основы Дао. Командор сидел на палубе с ласковой улыбкой Будды, внутренним взором любуясь ураганом. Свирепый ветер ломает деревья, слабые гибнут, уступая стихии, но они уступают место под солнцем сильным. Их семена разносятся порывами, чтоб прорости вопреки всему, выстоять под ударами ураганов, дать новую жизнь… и сломаться, однажды не выдержав борьбы.

Он пытался уподобиться урагану, ломать, переть напролом, и был наказан за глупую попытку властвовать обманом и страхом — тигры никогда не простят ему того «гипноза». Он пробовал быть сильным и гибким, как бамбук, но его едва не сломал медведь Йон Йохонсон. Он пытался найти опору в парнях клана, его просто послали лесом. И Командор понял, что правильно послали — это только его путь, другие лишь попутчики.

Руда и Джек радостно осознали, насколько всем повезло с таким Командором. Ведь власть — это, прежде всего, возможность убийства, абсолютная власть — возможность безнаказанного бессмысленного убийства. И потому власть развращает, люди рано или поздно начинают этим наслаждаться. Но, ни Руде, ни Джеку это не грозит чисто по их природе — для одного это отвратительно, как дефекация, для другого настолько же естественно. И Длинному Джеку изначально никому не нужно было объяснять, на что он способен. Из всей команды корабля дураков ему меньше всех нужна была власть, и именно он стал властелином!

Не по его указке, не по «Командорским заказам», за долю пиратской добычи все парни клана пашут без продыха и других тащат за собой. Не по его просьбе, но вопреки его власти тигры собрали свою банду. Не по приказу, сами ушли с ярлом в поиск и привели его обратно, заметно перевоспитав в пути. Командора бесили перечёркнутые тряпки на мачтах — он правил людьми сам, а не от имени его сраного величества. Пожалуйста — пираты потребовали выбросить флаги. Это не нравится «нормальному обществу»? Властелин не обязан нравиться своему народу, ему важна любовь лишь их потомков — а они в строю и с оружием уже в море готовы лить кровь за «свою землю»! И «вопреки его власти» отходят от побоев бунтари, королевские офицеры, те, кто поведёт мальчишек в бой.

***

Командор, закончив медитацию в полной гармонии духа, направился к мятежникам. Что он хотел им сказать? Да ничего особенного. Они и без слов оставались мужиками и офицерами. Иначе они и не нужны б ему были вовсе. Гилмор чем-то напомнил дядю Васю, а Кроутон — копия дяди Серёжи, папиных дружбанов. Руде и в голову бы не пришло что-то объяснять таким людям — сами, кому хошь, всё объяснят.

Пришёл, убедился, что живые и заверил, — это ненадолго. Вот сейчас им компрессики сделают, только не надо дёргаться. Гилмору бровь зашьют — надо, сука!

За Командором уже толпились штрафники, помощнички, стажёры — так что не забалуешь. Чего прописано, будет сделано, строго по указаниям маэстро. Так у них повелось звать главного и умного, и кому хотелось завидовать! И делать, как сказал, не иначе. Так что воплями пациенты, конечно, облегчили боль, но ничего не изменили. А Захар в анестезии совершенствовался, ласково так заглянул им в глазки. Мужики заткнулись — устыдились своего поведения или вспомнили, что есть вещи и пострашнее… Ребята занялись своими делами, и оставили Командора в такелажке беседовать с офицерами.

Офицерики, немного подышав после процедур, спросили, это Гилмор был, — вот это — не надолго???

— Да как пожелаете, — улыбнулся Командор.

Ага — улыбка Джека, не приведи Создатель её увидеть! А Джек лыбится и далее глаголет. — Вы, когда присягу давали, всё до конца осознавали? Неудачи при исполнении долга ничем нельзя оправдать, даже собственной смертью...

Так у них появилась уникальная возможность — всё осознать без всяких присяг. Их задача — убить Командора, как и обязаны по присяге. Но они ж своей неугомонностью могут ему помешать кое в чём важном. Ему же людей надо лечить! И спать иногда… да и какать тоже! Вот кроме этих моментов они имеют его приказ его ж и пришить, как получится, а в прочие обязуются не беспокоить — иначе пусть сразу валят за борт. И Командор поверит слову предавшего честь британского офицера. Вот только вчера пытавшегося его убить. И никому из пацанов про это не скажет… ну, разве что штрафники в курсе.

— Захар, конечно? — улыбнулся коренастый.

— Гестапо, — буркнул Гилмор, и отчётливо отдал Командору честь. Кроутон последовал его примеру — больших заверений от них не требовалось.