Глава 8

«Между нами разница лишь в том, что вы чтите пастыря стада, а мы — ту силу, что свела их вместе»

Ток-шоу «Две стороны», 1989 год

Егор плавным движением руля направил машину сквозь недовольно гудящий поток к обочине, свернул на широкую стоянку. Массивный внедорожник втерся между дорогими автомобилями представительского класса, по-хамски свернув одной из них боковое зеркало. Волков заглушил двигатель, затушил сигарету в пепельнице. Огляделся, снимая со спинки пассажирского кресла пиджак.

Он всегда с иронией относился к любви Старших к дорогой жизни, в частности к большим авто.

Автопарк мистириан ни чем не уступал автопарку иных крупных конфессий, также не отличался скромностью и дешевизной. Несколько относительно недорогих автомобилей служили для выезда верхушки в удаленные провинции, дабы не раздражать народ излишней роскошью. Для ежедневных поездок назначались машины повышенной комфортности, заставляющие относиться к себе уважительно на дороге. Для особенных, официальных, поездок выбирались автомобили штучной сборки, с усиленными системами безопасности, призванные поражать и восхищать.

Ячейкам религеров принадлежало несколько машин — два огромных внедорожника, неброский «универсал» и один микроавтобус.

В отличие от некоторых своих товарищей, Егор предпочитал передвигаться самостоятельно, пешком или на такси. Но иногда приходилось соблюдать официоз, в такие дни он любил «убивать» один из монструозных джипов. Благо внедорожники попались крепкие и «развалу по-волковски» упорно противились.

Ну и, конечно же, Егор не мог спокойно проехать мимо машин соперничающей конфессии. После его посещений на машинах оставались полосы от ключей, разбитые зеркала и пробитые колеса. Кто-то мог назвать это мелочной мстительностью, но Волков таким образом выказывал свое отношение к образу жизни религиозной элиты.

День с утра задался, наконец-то моросящий дождь сменился серой, но сухой хмарью. Изредка налетающий ветер моментами даже казался теплым, трепал волосы и край галстука.

Егор одел пиджак, во внутренний карман положил немного потрепанный конверт с письмом. Привычно огляделся. Поставил машину на сигнализацию и неторопливым шагом направился через стоянку.

По другую сторону асфальтированной площадки возвышалось пузатое, похожее на бочонок здание. Из белоснежного пластика, с большими зеркальными окнами, с желтыми и оранжевыми флагами, извивающимися подобно змеям на длинных флагштоках, центральный храм бланцев являлся также и главной резиденцией представительства конфессии в Городе. Из невидимых динамиков лилась ритмичная восточная музыка, прерываемая хоровым воззванием «Блаа-анца!», радостно разносящимся многоголосым эхом над улицей.

В храме шла полуденная служба.

Волкова обогнали три девушки, одетые в ярко-рыжие сари. Они торопливо натягивали на головы золотистые косынки, позвякивая бамбуковыми браслетами. До слуха одноглазого донесся веселый смех и взволнованные голоса.

Девушки свернули на тротуар, прошли мимо цветника к главному входу в храм — высоким распахнутым воротам, покрытым яркой хитроумной росписью. Было видно, как внутри кружат хороводы, поют, притопывая, осыпают друг друга лепестками и цветными полосками бумаги.

Бланцы предлагали в пику серым будням вечный праздник имени своего бога. Многие обыватели с удовольствием натягивали яркие одежды и пели веселые гимны, улыбаясь и веселясь. Дым из специальных курилен способствовал общему веселью — легкие наркотики в целях исполнения ритуала правительство разрешило. Иначе это являлось бы ущемлением прав верующих.

Волков прошел мимо центрального входа, по узкой тропинке, проложенной среди ухоженных астр, уперся в неприметную дверь с домофоном. Вдавил пальцем кнопку.

Ответили сразу:

— Доброго дня. Назовите себя и цель вашего визита.

— Почтальон Печкин, принес посылку для вашего мальчика, — доверительно отозвался Волков.

После секундного замешательства из домофона повторили:

— Не совсем понятно. Кто вы и к кому пришли?

— Передай старшему, что пришел злой одноглазый дядя, принес из мира боли и ненависти послание. Да побыстрее, я ждать не стану.

На другом конце глубокомысленно промолчали, повесили трубку. Волков отступил чуть назад, отмечая направленные на свою персону зрачки камер наблюдения. Демонстративно закурил, хищно сжимая фильтр в зубах.

Когда сигарета была выкурена больше, чем наполовину, замок звонко щелкнул, дверь распахнулась. На Егора уставился огромный бритый громила в аккуратном сером костюме. Под левой подмышкой сквозь ткань явственно выпирал пистолет.

— Следуйте за мной, уважаемый, — пробасил он, жестом приглашая войти.

Волков удовлетворенно кивнул, под возмущенным взглядом охранника выбросил в цветник окурок, привычным, незаметным движением проверил положение ножей в карманах. Широко улыбнувшись, переступил через порог.

В отличие от показной яркости и легкости храма, здесь доминировали строгость и умеренность. Никаких кричащих расцветок, никаких дымящихся кальянов, никаких праздно веселящихся людей. Спокойного цвета стенные панели, прохладное освещение, тихо работающие кондиционеры.

За Волковым закрылась дверь и он подобрался, осматриваясь. Ему никогда не приходилось бывать в резиденции бланцев, да, собственно, не очень и хотелось.

Он стоял в довольно просторном холле, из которого наверх уходила покрытая красным ковром лестница с дорогими резными перилами. По левую руку располагалась еще одна дверь из молочного цвета стекла. Как только Егор вошел, из-за нее появилось еще двое — девушка в длинном приталенном платье и пожилой мужчина в светло-бежевом халате. Охранник учтиво опускает голову, делает шаг назад. Девушка с таинственной улыбкой пропускает старика вперед, сделав широкий жест рукой. Седовласый степенно выступает вперед, голос его на удивление силен и властен:

— Доброй вам жизни, молодой человек. Вы что-то имеете мне передать?

Нисколько не смутившись важности ситуации, Волков нагло окинул старика взглядом, посмотрел то на застывшего в полупоклоне охранника, то на наблюдающую за ним девушку, раздосадовано покачал головой. Его внимание вновь вернулось к терпеливо ожидающему ответа мужчине в халате.

— Ты что за гриб? — спросил Егор.

Девушка ахнула, охранник шумно втянул ноздрями воздух, выпячивая грудь. Лишь старик выдержал паузу даже не моргнув, с полуулыбкой произнес:

— Позвольте себе воздержаться…

— Послушай, — перебил его Волков, — Ты сейчас являешь собой пример того, что дураки тоже стареют. И благообразный облик не делает их мудрее. Ты прекрасно знаешь, кто я такой и к кому пришел. Так что хватит устраивать мне тут театральную постановку и позови Агнию.

Старик сделался пунцовым, даже поднялся на цыпочках, чтобы бросить нечто яростное в лицо скучающему Волкову. Но девушка предостерегающе положила руку ему на плечо и седовласый сразу сник, потупился и отступил назад.

Стеклянная дверь раскрылась и в холл вошли еще двое. И вот тут Егор напрягся, оставил левую ногу чуть назад. Ладони сами собой легли на скрытые ножи.

Это были религеры бланцев.

— Доброй жизни, Феникс, — статная, коротко стриженная женщина с ранними морщинами вокруг глаз холодно посмотрела в лицо Егора, — Расслабься, тебе здесь ничто не угрожает.

— Это ты своему пострелу скажи, — буркнул в ответ Волков, — Мне кажется, он не очень согласен с тобой, Агния.

Женщина бросила через плечо сердитый взгляд на своего спутника.

Молодой религер, белокурый, похожий на ангела юнец, пылал праведным гневом. Глаза лихорадочно блестели, прожигая Волкова, ноздри раздувались, губы сжаты. В опущенной руке подрагивает длинный стилет.

Он стоял против Егора как разъяренная болонка против бойцовского пса. И по глупости мог лишиться головы.

— Ты убил моего брата! — выпалил он, — Ты убил Равиля!

— В Поединке, — услужливо вставил Волков.

— Ах ты...!

— Илияс! — в голосе Агнии укрепились стальные ноты, — Убери оружие! Немедленно!

Паренек дернулся, разрываясь между желанием и приказом, но когда женщина еще чуть повернулась к нему, уже прятал стилет в рукав, опуская голову.

— Извините меня, мать Агния, я был не сдержан, — чуть слышно проговорил он.

— Ступай, позже поговорим, — старший религер бланцев жестом отправила воспитанника с глаз. Паренек поспешил скрыться за дверью. Вместе с ним удалились и старик с девушкой.

— Горячий мальчик, — Волков позволил себе расслабиться.

— Это пройдет, — все так же холодно откликнулась Агния, — Надеюсь, он когда-нибудь убьет тебя.

— Не исключено, — не стал спорить Волков, — Я, собственно… вот.

Он извлек запечатанный конверт, протянул женщине. Агния миг изучала письмо, потом протянула руку. Длинные, изящные пальцы с ухоженными ногтями накрыли конверт, сухо зашуршали по бумаге, оглаживая плоский бок конверта. Волков уловил осторожно использование Дара. С интересом уставился на Агнию.

Наконец женщина удовлетворенно подняла подбородок, вытащила конверт из пальцев Егора.

— Спасибо. Это все? — спросила она.

— Ответ будет? — на всякий случай поинтересовался Волков. На самом деле ему было плевать.

— Это письмо Старшим, а не мне, — покачала головой женщина, — Если нужно будет, они ответят сами.

Волков лишь развел плечами.

— Просто спросил. Не часто меня используют в качестве почтальона, вот и не знаю как себя вести.

Агния не удостоила его ответом, терпеливо ждала когда Егор уйдет. Но у Волков вдруг родилась мысль, поэтому на пороге он затормозил.

— Уж коль так сложилось, что я все равно зашел, — обернулся он к женщине, выглядывая из-за стоявшего между ними охранника, — Ничего не слышала про Калину? Что-то движение в городе какое-то нездоровее назревает.

Женщина удостоила Волкова презрительным взглядом. Но губы ее разошлись и холодный голос произнес:

— Феникс, ты за прошлый месяц прервал жизни двух моих религеров. Ты правда думаешь, что я буду откровенничать с тобой?

— Ну, работа у нас такая, — пожал плечами Волков, — Чего дуться-то?

— Это служение, а не работа, — отрезала Агния, — Наши жизни не разменные монеты.

— Это ты вон им скажи, — Волков махнул рукой в сторону стены, за которым находился веселящийся храм, — Многие даже не знают о твоем существовании. Для них мы как клубы по интересам. Надоело у одних — перешли к другим. Сегодня вязание, завтра макраме.

Волков сделал жест руками, будто плетет веревки. Агния молча слушала, оставаясь холодной и невозмутимой.

— Или для тебя секрет, что мы трудимся на благо Старших, а не на благо верующих? — не унимался Егор, — Мы уже давно знакомы, Агния. Многое повидали. И ты знаешь, что я прав. Так что твой пафос абсолютно неуместен. В нашей работе служением и не пахнет. Как и верой. Потому не нужно строить из себя обиженную курсистку. Я просто предложил обменяться информацией.

Агния разглядывала Волкова. Между ними по-прежнему стоял охранник, чувствующий себя не в своей тарелке. Он выжидающе смотрел на женщину, не зная как поступить с остановившимся на выходе одноглазым.

Волков пытался прочитать в глазах собеседницы отголоски того посыла, который он вложил в свои слова. Глупо, конечно, было надеяться, что таким дешевым трюком удалось пронять или смутить столь опытного религера как Агнию, но кто знает? Вдруг и в ее душе есть семена сомнений, тогда монолог может дать нужные всходы.

Еще до того, как женщина ответила, Егор понял, что не вышло.

— Ты жалок, Волков, — в голосе Агнии даже послышались ноты гадливости, — Твои слова полны яда и лжи. Слава богам, я вижу тебя насквозь. Или ты думал, что я соглашусь с тобой и стану смотреть на мир проще? Выложу тебе все, что знаю? Нет, Волков. Ты враг мне и моей вере. И тем людям за стеной. Ты и твоя лживая религия. Мы сметем вас. А теперь уходи. Мне противно говорить с тобой.

— Ну, попробовать стоило, — Егор поправил повязку, толкнул дверь и вышел наружу.

Когда за спиной щелкнул засов, Волков щелкнул зажигалкой и закурил. Закашлялся, подавившись дымом, стукнул себя кулаком в грудь. Запоздало вспомнил, что когда-то бросал и не курил почти семь лет. Но после того, как…

После того, как все произошло, на здоровье стало плевать.

Без вкуса затянувшись, Егор, сощурившись, посмотрел сквозь сизый дым на стоянку. Машина была на месте, подозрительные личности в зоне видимости не видны. Уже хорошо.

Ветер вновь принес звуки музыки и песнопений. Над головой с шумом взлетающей птицы хлопнул развивающийся оранжевый стяг.

Егор кинул взгляд на часы. Пора ехать в резиденцию. Если получиться, то возможно получится поймать Артема Колерова. Возможно, через него получится узнать кто забирал из интерната девочку и пытался сделать из нее ритуальную жертву. Несмотря на свою молодость, Артем обладал обширными связями в светских кругах, в том ему способствовало практически аристократическое родство. Родители Колерова причислялись к политической элите Города, с их подачи и при их участии мистириане имели неплохие позиции со стороны депутатского лобби.

Лишний пример тому, что в религеры попадали люди из разных сословий.

Машина приветливо откликнулась на сигнал с брелка, пискнула, снимаясь с сигнализации. Через минуту Волков уже выруливал со стоянки на оживленную улицу, крутя головой по сторонам.

Автомобильные потоки в обеденное время превращались в вялотекущее болото, на светофорах то и дело образовывались пробки. Капризные гудки клаксонов, вонь выхлопных газов и горелого масла, стремительные рывки в образовавшиеся «окна» и терпеливое ожидание в очереди на поворот.

После получаса такой езды Егор больше всего хотел заиметь на джип щит-отбойник и мегафон. Чтобы орать и давить, орать и давить.

Преодолев половину пути, борясь с желанием бросить машину, позвонить Иванову, сказав где именно оставлена собственность ячейки, и уйти пешком, Волков все же вырулил на относительно пустую улицу, рванул вперед.

Отголосок используемого Дара был бледен, но свеж. Молодая Искра наверняка не заметила бы легкого покалывания в груди, но Волков был слишком хорошо натаскан на подобные вещи.

Машина вильнула, когда Егор прижался к обочине, изо всех сил пытаясь вычислить, в чем же дело. Он ударил по тормозам, практически прыжком провернулся на месте, уставившись в окно заднего вида.

На противоположной стороне улицы мужчина, в красно-желтой ветровке, садился в такси. Волков успел разглядеть лишь верх плеча, спину и капюшон, покрывающий голову. Он сел на заднее сиденье и такси тронулось, увозя пассажира проч.

Огромная тень надвигающего грузовика перекрыла обзор. Громадный рефрижератор подпер сзади машину Егора, протяжно загудел, требуя проезда. Джип Егора оказался слишком широким, чтобы они могли разъехаться.

Волков озадаченно хмыкнул, сел назад в кресло. С сожалением завел двигатель, вырулил от тротуара и продолжил движение.

Нечего было даже и думать о том, чтобы догнать такси. Но кто это мог быть?

Кто мог тратить свой Дар на то, чтобы вызывать такси?

В каждом, в ком зажигалась Искра, был лишь один Дар. Никто не знал, не мог предугадать, что станет Искрой. Из тысяч верующих лишь один приобретал Дар. И об этом сразу становилось известно тем, кто уже владел им. Такие люди тут же попадали под присмотр Доминиона, под крыло Старших. Они развивали свой Дар, использовали его во благо своей веры.

У каждой Искры был лишь один Дар. Кто-то воспламенял взглядом, кто-то лишал легкие воздуха, кто-то разверзал землю. Кто-то мог читать запечатанные письма, кто-то лечил прикосновением, кто-то левитировал. Наставники в Школах с помощью Дара усиливали переданные молодым религерам знания о боевых искусствах, улучшали навыки и реакцию.

А Волкова из-за его Дара некоторые называли Фениксом.

Каждое применение Дара забирало силы и здоровье. После каждого применения необходимо было восстанавливаться, как после хорошего марш-броска. Отдыхать, правильно питаться, отсыпаться. Молиться. В принципе, можно и пренебрегать восстановлением сил, но тогда рано или поздно наступал момент, когда Дар отказывался работать по требованию. Для религера подобный исход был сопоставим к потере самого верного оружия.

Этим и пользовались сильные конфессии, когда натравливали десяток своих Искр на одного-двух религеров мелких верований. Последние не могли отказаться от Поединка, в итоге попросту растрачивали свои силы в драке со свежими противниками, сгорали и неминуемо погибали.

Как бы там ни было, Волков ни разу не слышал о Даре, позволяющем останавливать такси или иной транспорт. Более того, не мог себе представить, что кто-то станет растрачивать свои силы вот так легко, для мелких нужд. В такой час стоит лишь поднять руку, как под нее подъедет несколько желающих заработать на извозе.

А это значит, что незнакомец настолько привык использовать свой Дар, что уже не считает возможным обходиться без него. И пока другие воюют, грызут друг другу глотки, убивают и делят, он попросту ловит такси.

Смешно.

Что ж, будет, чем повеселить товарищей.

Волков прибавил газу.