Глава 4

«- Кто считал, сколько было убито людей из-за различных религиозных разногласий? Сколько их было за всю историю человечества?

 — Ну, давайте не будем сгущать краски.»

Ток-шоу «Две стороны»,1989 год

Зима стояла затяжная и холодная. Метели сменяли морозы, а редкие дни оттепели горожане встречали как далекий привет надвигающейся весны.

Именно в конце этой зимы Волков лишился глаза.

Под ногами хрустел утоптанный снег, нестерпимо ярко сияя белизной. Редкий для февраля солнечный день близился к полудню. Нисходящее с небес тепло ощущалось даже через одежду.

Хороший день, чтобы умереть. Так сказал координатор Сухнов, напутствуя к предстоящему Поединку. Так же думал и Волков, сжимая в карманах короткой куртки ручки выкидных ножей.

Трое на трое. Именно такую схему предложили им для Поединка за территорию.

Мистириане желали обосноваться на новом месте. На чужой земле, в чужом городе. В районе с сильным влиянием секта Вельзы — довольно крупной общине, принадлежащей к ордалианская ереси. Если верить данным, добытым прибывшим в город задолго до религеров информаторам, секту тайно поддерживали сами же ордалиане. Вельзы были их фальшивой оппозицией, пугалом для прихожан. Впрочем, в этом не было ничего необычного, подобная практика являлась обычной для многих крупных конфессий.

После разведчиков в город прибыли Старшие. Он нанесли визиты во все центры самых крупных и влиятельных религиозных течений. Результатом долгих и тяжелых переговоров стало согласие на предоставление места под строительства храма и резиденции мистириан.

Конечно, можно было не соблюдать весь этот этикет, попросту явиться и начать обустраиваться. Но Старшие предпочитали решать проблемы миром, понимая все последствия необдуманных и слишком резких поступков.

Коса нашла на камень когда выяснилось, что отведенное под строительство место находится в районе, которое уже обживали вельзы. Они настаивали на Поединке и не шли на переговоры. Что заставляло задуматься, потому как влияние в городе они почти не имели и по своей воле не решились бы оспаривать решение более авторитетных конфессий. Сухнов предположил, что их вынудили к этому ордалиане. Известные интриганы таким образом хотели попробовать на зуб силы новичков, увидеть Искр мистириан в деле. Оценить и сделать выводы.

От Поединка отказаться невозможно, таков Закон. Но и проводить бой лучшими бойцами означало раскрыть все карты потенциальному врагу. Исходя из обстоятельств, координатор Сухнов выбрал троих – новичков Волкова и Ремезова, а также, в усиление, более опытного Кима.

Именно они втроем сейчас топтали скрипучий снег, прикидывая тактику боя.

Для Волкова и Ремезова этот Поединок — первый. Оба недавно вернулись из Школы, у каждого своя Искра. Два дня назад Ким попытался обыграть примерные сценарии Поединка, но дерганный и суетливый Ремезов постоянно что-то путал и забывал. По свойству своей Искры он являлся «щитом», но его защитные коконы то не успевали прикрыть товарищей, то не прикрывали их до конца. В конечном итоге Киму удалось добиться хоть какого-то результата, а Егору оставалось лишь поражаться безграничному терпению и хладнокровию корейца. На заданный Волковым вопрос о разумности выбора Ремезова в качестве третьего религера для Поединка, Ким с уверенностью, не терпящей сомнений, сказал, что тройку отбирал Сухнов, а координатор с такой мощной Искрой очень редко ошибается.

Тогда Егор поверил опытному товарищу. Но сейчас, глядя на трясущиеся губы Ремезова, Волкова вновь охватило сомнение. Он перевел взгляд на корейца, который спокойно разглядывал окрестности, раздраженно сплюнул.

Волков очень ждал своего первого Поединка, не хотел упасть в грязь лицом из-за своего слабовольного товарища.

По ту сторону заснеженного пустыря топталась троица  вельзы, женщина и двое мужчин. Егор прищурился, чтобы лучше рассмотреть их.

Один худой и высокий, с синей тенью щетины на впалых скулах. Глаза лихорадочно шарят по полю предстоящего боя, зажатая в зубах сигарета напряженно подергивается. Поймав взгляд Егора отвел глаза, ссутулился и, засунув руки в карманы куртки, отошел в сторону.

Нервничает. Боится. Это хорошо.

Женщина невысокого роста, на щеках нездоровый румянец. Осунувшееся лицо, тонкая линия бледных губ, темные запавшие глаза. Из рукавов короткого полушубка торчат тонкие, похожие на ветки сухого дерева, кисти с зажатыми в пальцах рубиновыми четками.

Их что, морят голодом? И почему она что-то бормочет постоянно? Неужели «радио»?

А вот третий религер явно выделялся из своей команды. Похожий на бочонок, приземистый коротышка с бордовым лицом. Из-под низко надвинутой кепки смотрят цепкие, колючие глаза. От него буквально веет уверенностью и заряженностью на победу. Сосредоточен, уверен в себе. Опасен. Среди своих собратьев он как питбуль в стае дворняг.

 — Какие мысли? – спросил Егор, наклоняя голову к корейцу.

Ким выдохнул облако пара в морозный воздух, задумчиво ответил:

 — Вон тот, худой, который курит, разменная монета. Если не упустить, то с ним проблем не будет. Женщина похожа на «радио», все время повторяет одно и то же. Не знал, что у вельзы столько прихожан.

 — А тот, в кепке? – решил проверить свои опасения Волков, — Что о нем скажешь.

 — Ордалианин, — кореец даже кивнул, усиливая уверенность слов, — Я его видел, когда вместе со Старшими ходил на прием. Должно быть хороший боец, сильная Искра. Костя, подойди!

Приблизился Ремезов. Волков уловил запах дешевой водки.

Почуял резкие спиртовые нотки в морозном воздухе и кореец. Его стройная фигура в приталенном шерстяном пальто одним плавным, еле уловимым движение оказалась вплотную стоящей подле трясущегося Ремезова. Палец в темно-бордовой кожаной перчатке железным прутом ткнул в грудь опешившему религеру.

 — Ты пил?

Под пронзительным взглядом черных глаз Костя побелел.

 — Я..., — он шумно сглотнул, отчего острый кадык, словно лифт, рванул вниз-вверх, — Для храбрости…

Кореец раскрыл ладонь, требовательно качнул ею. Ремезов скособочился, залезая в свой глубокий карман, выудил на свет сплюснутую бутылку-шкалик.

Ким презрительно окинул взглядом спиртное, отвинтил золотистую крышку и вылил прозрачную жидкость на снег. Водка тяжелыми каплями отрывалась от тонкой струйки, оставляла на белоснежном насте мокро поблескивающие пятна.

 — Вера запрещает нам употреблять пьянящее, — спокойным голосом, от которого пошли мурашки по коже, произнес кореец, — Спиртное ослепляет тебя, застилает твой разум от правды. К тому же нельзя пить перед Поединком, ты не сможешь сосредоточиться на своей Искре. Сколько ты выпил?

 — Несколько глотков всего…

 — Сделай дыхательные упражнения, заставь кровь живее бегать по венам. У тебя пять минут. Потом я объясню тактику предстоящего боя. Если мы все сделаем верно, победа останется за нами. Поторопись.

Кореец отступил в сторону и повернул голову на приближающийся гул. На пустырь, из-за серой коробки заброшенного склада, выкатывал серебристый микроавтобус.

 — Судьи уже прибыли.

Волков не знал, кто придумал самые первые правила Поединка. Он мог только догадываться чем руководствовались первые религеры, проводящие бои. По-сути, правил почти и не было, весь регламент Поединка представлял собой набор ограничений и условностей.

Если Поединок предстоял принципиальный, то могли назначаться Судьи. Но чаще всего, особенно когда дело касалось обыденных, частных боев, обходились без них. На месте Поединка носители особой Искры всегда могли почувствовать, кто и с кем дрался.

В Поединках запрещается использовать любое оружие, кроме холодного, ударного или дробящего.

В Поединке с обеих сторон должно быть равное количество бойцов.

В идущий Поединок не должна вмешиваться третья сторона.

В Поединках победа присваивалась тому, кто смог поставить противника в ситуацию, при которой тот больше не может или не хочет продолжать бой.

В Поединках, случается, гибнут религеры. Это их работа.

Таковы общие правила. Остальные нюансы обговаривались по мере необходимости на месте. Впрочем, соблюдение этих договоренностей также не являлось обязательным.

Пребывая в прекраснодушном заблуждении, Егор еще не знал тех грязных боев, которые ждали его впереди. В ту зиму, участвуя во втором в своем жизни Поединке, он старался быть благородным к противнику.

Егор пока не видел необходимости быть жестоким. Он не знал своих противников и не испытывал к ним ненависти. Людям свойственно заблуждаться, особенно в сложных вопросах веры. Это не повод убивать на месте. По этой причине лезвия выкидных ножей останутся внутри рукоятей до критического момента. Это не противоречило тактике, предложенной корейцем.

Киму говорить он ничего не стал. Ремезову тем более.

Когда они сшиблись, в воздух полетел чистый белый снег вперемежку с черными комьями мерзлой земли.

Закружились на месте, изучая искрящимися от напряжения взглядами. Часто задышали, выбрасывая тепло густым паром на мороз.

Вельзы предприняли обычную и, в общем-то, предугаданную тактику. Ударным центром стал коренастый религер. Его багровое лицо ярким пятном выделялось на фоне снега, угрюмый взгляд из-под бровей сосредоточен и вдумчив.

Худой прикрывает своего товарища, оставаясь за спиной и выпрыгивая для контратак.

На заднем плане, на границе пустыря, застыла женщина-«радио». От нее буквально исходит нагнетаемая молитвой сила.

Ким выбросил вперед руку и в воздухе сверкнула металлическая дубинка-тонфа. Коренастый ордалианин ловко поднырнул под удар, его тяжелые кулаки, одетые в черные кастеты, рванулись к незащищенному боку корейца.

Этого Волков и ждал. Его задачей было ударить с фланга как только ордалианин пойдет в атаку.

Егор прыгнул вперед и в сторону, одновременно ударяя жесткой рукоятью ножа в багровое лицо противника.

Удар наткнулся на неуверенный, но хорошо исполненный блок худого, который, в свою очередь, ударил в живот. Блеснуло лезвие широкого армейского ножа. Ого!

Острое лезвие пропороло куртку и холодной, острой болью вонзилось в ребро. Волков чудом извернулся, чуть не упал, поскользнувшись на снегу. Возле самого лица просвистели кастеты крепыша, решившего внести и свою лепту. Ким опять оказался вовремя, его фигура заслонила припавшего на колено Егора. Звонко стукнулось железо о железо, серебристой рыбкой мелькнула тонфа. На снег брызнуло красным.

Запоздало и совсем не к месту Егора накрыло прозрачным маревом. Это Ремезов зачем-то накинул на него защитный кокон.

Что он делает? Еще боя толком не было, а он расходует силы Искры!

Ошалевший Волков спешно вскочил на ноги. А сам-то хорош! Так подставиться! Но худой нож выхватил слишком неожиданно. Надо надеяться, что от испуга. И то ладно.

По левому разливалось тепло, одежда неприятно липла к телу. Черти с ним, вроде рана не глубокая.

 — Егор! – рявкнул кореец, на которого наседало двое.

«Радио» переместилась чуть ближе к Ремезову. Волков успел заметить это, прежде чем вновь ввязался в бой.

Вновь удар, блок, отскок. Они пытались растащить в стороны защиту вельзы. Старались увести тощего от крепыша. Но момент был потерян, противники поняли намерения мистириан. Бой превращался в шахматный пат, когда ни одна из сторон не могла добиться результата.

Пора вводить новый фактор.

И словно все участники Поединка почувствовали момент. Картина резко изменила палитру.

Ордалианин будто получил хороший заряд, яростно бросился на корейца. Его пудовые кулачища паровыми молотами обрушивались на хрупкую фигуру религера мистираин. Вбивали, вколачивали, громили. Егор еле успел отскочить с дороги отступающего Кима, оказался нос к носу с худым.

Религер вельзы походил на взъерошенную ворону, побитую и изрядно ощипанную. Изможденное лицо, круги под глазами, блестящие капли слюны на обвивающем шею шарфе. Бой давался ему тяжело, но рано было говорить о победе.

Из горла худого, выталкиваемые прыгающим кадыком, понеслись слова. Тягучий слог неизвестной молитвы задрожал, вибрируя, в морозном воздухе. На миг показалось, что за спиной вельзы поднимается алый рассвет.

Егор успел лишь сдавленно вскрикнуть, когда обжигающая волна пламени поглотила его фигуру.

Ремезов со своим коконом успел в последний момент. Жар опрокинул Волкова на спину, в клубы испаряющегося паром снега. Перед глазами плясали огненные протуберанцы, волосы и одежда буквально затрещали от температуры. Но божественный огонь не испепелил религера мистириан, всю силу Искры принял на себя сотворенный щит.

И тут же воздух разорвал крик корейца. Егор почти поднялся, когда по земле словно ударили гигантским кулаком. Почва ушла из-под ног, в точке удара земля рваными комьями полетела в стороны, оставляя неглубокую воронку.

Крепыш и худой повалились на землю, отчаянно барахтаясь и силясь встать.

Волков и кореец почти одновременно рванули к ним, словно псы с цепи. Успеть добить, надо успеть добить!

Навстречу бегущему Егору поднимался ощерившийся разбитым ртом худой, выставляя впереди себя нож. Он чуть-чуть не успевал, Егор видел это.

Слова, сорвавшиеся с языка стоявшего на колене коренастого религера, были односложны и невыразительны. Древний язык, простые формы. Но для многих религеров именно эти звуки молитвы становились последними.

Сильнейшая боль взорвалась внутри головы. В глазах потемнело, ноги подкосились, желудок подкатил к горлу. Егора шатнуло в сторону. Плывущим сознанием он еще смог уследить, как кореец все же успел добежать и теперь дубинкой лупит по голове коренастого. Тонфа с металлическим звуком отлетает от черепа ордалианина, срывая кожу, но тот лишь улыбается, все произнося и произнося молитву.

Запоздало возник защитный кокон, он чуть ослабил боль и позволил отбить атаку худого. Он махал ножом неумело, тяжело. Было заметно, что работать с тяжелым клинком для вельзы непривычно.

Чем ты тренировался, дружище? Картофелечисткой?

Волкова изловчился и схватил болтающийся конец длинного шарфа. Ну надо же, даже узел как на удавке!

Рванул, ударил носком ботинка в колено. Опять рванул, блокируя суетливую отмашку ножом. Потянул на себя, отступая назад. Дернул что есть мочи!

Боль в голове резко пропала. Значит Киму удалось сладить со своим противником. Что ж, дело за малым.

Худой полетел вперед лицом, тщетно пытаясь освободиться. Шарф затянулся на тощей шее, врезался в бледную кожу. Лицо вельзы побагровело, он буквально на коленях полз за Егором, позабыв про оброненный нож.

Волков уже было нацелился победно вогнать каблук в нос задыхающемуся противника, как вдруг краем глаза увидел что-то странное в стороне. Резко повернул голову.

Крепыш лежал ничком, разбросав руки в стороны. Его голова представляла собой сплошное кровавое месиво.

От Ремезова остались лишь дымящиеся ошметки мяса, разбросанные по краю пустыря. «Радио» выплеснула на него всю свою накопившуюся энергию.

Ким добивал ногами корчащуюся на земле женщину. Из его плеча и бока торчали две длинные спицы. Лицо залито кровью, правая рука беспомощно болтается вдоль тела, неестественно вывернутая пальцами наружу.

В голове всплыли слова Сухнова: «Будьте жестче. Они должны видеть всю решимость мистириан».

Поединки только видятся романтичными и благородными. Про них красочно показывают в художественных фильмах про религеров, с упоением рассказывают друг другу мечтательные школьники. Но на самом деле в поножовщине нет романтики. В кровопролитии нет мечтательности.

Настоящий бой никогда не бывает красивым и честным. Тем более, если нужно проявить жестокость.

Кореец обернулся, почувствовав взгляд товарища. Лицо Ким как обычно было беспристрастным и спокойным, но в глазах светилось такое животное безумие, от которого по спине Волкова пробежал холодок.

Тогда он наступил худому религеру на грудь, подтянул его к себе за намотанный на кулак шарф. Щелчком извлек выкидное лезвие и, не думая, полоснул вельзы по горлу.

Пока враг булькал в собственной крови, зажимая рану руками, Волкова тошнило в стороне.

Поединок закончился. Судьи сдержанно поздравляли победителей. Ким произнес короткую речь, подготовленную заранее.

А перед взглядом Егорова все маячила худая фигура, распахнутые в ужасе и мольбе глаза с длинными ресницами.

Первое убийство навсегда врезалось в память. Это спустя время каждый религер приобретает устойчивость к мукам совести и моральным страданиям, но своего первого противника каждый носит в своем сердце до самого конца.

Или делает вид, что носит. Так проще.

Каково же было удивление Егора, когда спустя месяцы он узнал, что худой вельзы выжил. Что он, пройдя  через клиническую смерть, пришел в сознание и теперь идет на поправку.

Удивляясь собственному порыву, Волков узнал адрес и имя своего первого врага. И в, один из дней, возник на пороге бывшего религера ныне не существующей секты вельзы. Лишившегося Искры вследствие тяжелого ранения.

Так Волков познакомился с Романом Ильиным.