Глава 7 / Религер / Бурмистров Денис
 

Глава 7

0.00
 
Глава 7

« — Мне больно смотреть на то, как вы заменяете свою жизнь иллюзией»

Ток-шоу «Две стороны»,1989 год

 

Служителей Доминиона, в просторечье Законников, было двое. Один постарше, небрежно одетый мужчина за пятьдесят. Полы старого, мятого пиджака раздвигало внушительное пивное брюшко, на нем же лежал, оттеняя синевой несвежую рубашку, галстук. Законник поблескивал большими очками, венчик седых волос над ушами светился под светом лампы дневного света.

Второй помладше, в растянутом пуловере сиреневого цвета и пыльных туфлях. Усталое лицо, морщинистый лоб и высокие залысины. Застывшее выражение на лице транслировало миру вселенскую скорбь.

— Здравствуй, Егор, — остановился он напротив Волкова, — Опять начудил?

— Здравствуй, Леша, — одноглазый поднялся со скамейки, стоящей у стенки коридора полицейского участка, — Чего такой смурной?

Законник лишь отмахнулся.

Подошел его напарник, без интереса оглядел Волкова. Покрутил в толстых пальцах визитку, выжидающе поднял глаза. Егор вытащил за цепочку висящий на шее знаком веры.

Старший Законник наклонил голову к товарищу:

— Знаешь его?

— Знаю, — ответил грустный Леша.

— Мистирианин? — теперь вопрос адресовался Егору.

— Угу, — промычал Волков, — Пусть ножи вернут. И конверт.

 

На улице моросил мелкий дождь, вываливаясь откуда-то из ночных вершин. Одинокий фонарь освещал мокрые ступни РОВД, небольшой плац перед зданием, одинокую будку постового у въездных ворот. Возле шлагбаума, неуклюже заехав одним колесом на тротуар, припарковалась черная иномарка с зубастым радиатором.

Егор задержался на крыльце, рассовывая по карманам конфискованную мелочевку. Седой Законник, потерявший интерес к Волкову сразу после вызволения его из полицейского участка, шумно высморкался, поднял воротник и заторопился в сторону машины, топая по лужам. Законник Леша тоскливо посмотрел в невидимое небо, протяжно зевнул.

— Леша, у тебя авитаминоз? — Волков щелчком выбил из пачки сигарету, предложил служителю Доминиона, — Ты чего угрюмый такой?

Леша не отказался от предложения, прикурил от мечущегося огонька зажигали.

— День тяжелый, — наконец ответил он, — Да еще и ты с этими школьниками сцепился. Чего ты к ним полез-то?

— Да вот хрен знает, Леша, — Волков затянулся, его лицо осветил темно-бордовый огонек сигареты, — Не могу пройти мимо страждущих.

— А они страждали?

— Еще как!

— Ну тогда ладно.

Молча затянулись, выпустили дым.

— Что-то напарник у тебя нелюдимый, — Егор кивнул в сторону машины.

— Ордалианин, — отмахнулся Леша, — Пьет как грузчик, потом болеет несколько дней.

— А где люцианин?

— Ты про Филю? Так все, спекся Филя, — Законник перехватил сигарету, огонек подбирался к пальцам, — Их последнюю Искру на Поединке грохнули, не помню уж кто. Ну, по Правилам они должны были паству распустить, храмы и резиденцию оставить. Но сам знаешь как бывает — все люди как люди, но как обычно нашелся один люцианский священник, который отказался свой приход оставлять. Мол, вера это не приз в игре, что верующим не обязательно иметь живую Искру чтобы верить в Бога. Короче, обычная история. Мы выехали упразднять сие непотребство. Ну и Филя увязался.

Леша замолчал, бросил окурок в урну, зябко поежился. Продолжил, глядя в сторону:

— Там мы его и положили. Когда из церкви народ начали выкидывать, у него что-то и переклинило. Схватился за ствол, принялся палить в наших. Двоих ранил, одного наглухо. Что нам оставалось делать еще?

Вновь замолчал, но через секунду добавил, кивнув сам себе:

— Но жаль, конечно. Хороший мужик был.

Волков изучающее посмотрел на Законника, спросил:

— Слушай, Леш, а ты сам-то давно уже под Доминионом ходишь?

— Да как тогда, пять лет назад, в аварию попал, так Искра и ушла. Клиническая смерть, почти три минуты. Какой из меня религер без Дара? Потом Старшие предложили идти в Законники. Там как раз наш представитель застрелился. Рыжков, помнишь такого?

— Нет, не помню.

— Так с тех пор и торчу, — не стал заострять тему Леша, — Шестой год уже.

— Надоело?

— Нормально, — протянул Законник, — Еще бы не уроды всякие, так вообще проблем бы не было. Прикинь, только за неделю два зафиксированных применения Дара. В каждом случае по трупу, но никто победу не заявляет.

Егор задумчиво выпятил губу, переспросил:

— Два Поединка с проигравшим, но без победителя?

— Ну да.

— А это точно Поединки?

— Похоже на то, — Леша вдруг кинул быстрый взгляд в сторону машины, будто ордалианин мог их услышать. Понизив голос, сказал, — В одном случае вроде бы видели Калину.

Волков криво ухмыльнулся. Что-то частенько в последнее время это имя всплывать стало.

— Что-нибудь слышно по смерти Сухнова? — спросил он.

Законник покачал головой.

— Если честно, некогда нам этим заниматься. Официально признали самоубийство.

— Леша, ты же знал Кирилла…

— Это было давно, Егор. У меня от того времени осталась лишь способность ощущать места, на которых Дар использовали.

— Как и у всех Законников, — вставил Волков.

— Вот именно, что как у всех Законников, — кивнул Леша, — Только вот я помню откуда я в Доминионе. А вы, кажется, обо мне забыли. Обо мне, о Ваське, о Близнеце. Я давно уже не ощущаю себя частью мистириан, Егор. Мы все как инвалиды, способные лишь вспоминать о былых силах и возможностях.

Волков хотел было возразить, из оттопыренного кармана Законника затренькала нехитрая мелодия. Тот пальцами выудил из внутреннего кармана мобильный, ответил:

— Алло.

Ему в ухо коротко буркнули и служитель Доминиона посмотрел в сторону машину, кивнул. Убрал сотовый, сказал Егору:

— Напарник устал ждать. Поехали. Давай тебя домой довезу. Тебя куда подкинуть?

— До переулка Шмидта. У меня там квартира, — соврал Волков. Не в его привычках было светить свой адрес посторонним.

— Хорошо, идем, — Леша жестом указал идти за собой, легко сбежал по ступеням вниз. Заспешил через стоянку к машине. Стараясь не отставать, за ним последовал Волков.

Уже через несколько минут машина Доминиона тяжело вырулила на проезжую часть и покатила в сторону окраины, шурша шинами по мокрому асфальту.

 

Привычно петляя по темным дворам, Волков добирался домой. Законники, как и обещали, высадили его в узком переулке, от которого до дома Егора было еще несколько остановок. На всякий случай одноглазый забрел в первый попавшийся подъезд, немного постоял во влажном сумраке и, убедившись, что никто за ним не следит, пошагал в нужную сторону.

Специально выбирая наиболее мрачные, неосвещенные тропинки, одноглазый тенью скользил вдоль домов, палисадников, кустов сирени. В темноте было безопаснее всего — желающие легкой наживы все же предпочитали выслеживать своих жертв там, где хотя бы могли их увидеть и оценить свои шансы.

Прошлепав по луже, Волков остановился, прислушиваясь. Шелест листьев на ветру, звонкий стук капель из водопроводной трубы, далекие гудки проезжающих машин.

Можно идти дальше.

Вскоре показалась знакомая вышка заброшенной водокачки. Старое здание с флигелем, обнесенное покосившимся забором, примыкало к гаражам напротив его дома. Если пройти дальше, то можно было увидеть и развалившиеся корпуса пустующей фабрики царской постройки.

Здесь нужно было быть особенно осторожным. Всегда был шанс нарваться на кого-то именно у дома, когда почти дошел и расслабился.

В глубине неосвещенного двора, привалившись к резным перилам старой беседки, стоял человек с накинутым на голову капюшоном. Наметанный глаз Егора сразу вычленил эту фигуру из общего пейзажа, в голове промелькнули варианты возможных действий. Выбрав самый оптимальный, Волков ускорил шаг, сошел с мостовой на сырую землю двора и широким шагом, не таясь, направился к беседке.

Незнакомец в капюшоне понял, что его заметили, но лишь выступил вперед, не делая попыток скрыться.

Когда до него оставалось несколько шагов, когда привыкший к темноте глаз Волкова уже начал различать детали, человек откинул капюшон, оголив коротко стриженную голову, произнес:

— Будь зрячим, Феникс.

— Будь зрячим, Феликс, — в тон ему ответил Волков, сдержав циничный комментарий. С этим человек нужно было себя вести по-особенному, — Позволю предположить, что ты тут не просто так мокнешь?

Человек, названный Феликсом, подался вперед, его лицо осветили отблески уличного фонаря.

Грубые, рубленые черты лица, сжатые челюсти, насупленные брови. Но ярче всего выделяются глаза — горящие изнутри, чистые, не знающие сомнений. Глаза человека, свято верящего в то, что он делает.

Глаза фанатика.

— Ты как всегда прав, Феникс, — уважительно кивнул Феликс, — Я читал перед сном Книгу Истин, проникаясь мудростью Отца. Но в какой-то момент я вдруг осознал, что недостаточно понимаю, недостаточно чувствую смысл священных слов. Ты говорил, что вера в сердце сама подскажет нужное толкование. Но их слишком много в моей голове, я боюсь выбрать неверное!

Последние слова Феликс буквально выкрикнул, а глаза вспыхнули неподдельным страхом.

Егор успокаивающе положил руку на плечо собеседника, почувствовал, как того трясет.

— Скажи, почему ты не пошел с этим вопросом в Храм? Учитель Богдан очень доброжелательно и доступно поясняет все вопросы, касающиеся нашей веры. Почему пришел ко мне?

Феликс сокрушенно покачал головой:

— Учитель Богдан хороший наставник и пастырь, но я не вижу в людях, приходящих в Храм, огня веры. Мне кажется, что они лгут. Когда я стою в их окружении, я вижу как они безразличны к символу Истины, как они разговаривают во время молитвы, как смеются, ожидая свой очереди к мощам Отца. Во мне вскипает праведный гнев, когда я понимаю, что эти люди не делают разницы между нашей верой и ересью других религий! Мне хочется вышвырнуть их из Храма, покарать за такое вольное отношение к святыням! Так нельзя верить, так можно лишь делать вид! А учитель Богдан слишком мягок к ним, он уверен, что его слова падают на благодатную почву. Он сеет семена Истины в пустыне!

Пока Феликс изливало душу, Волков размышлял, что же ему ответить. Что быть религиозным стало модно? Что верить и знать во что именно веришь — это не одно и то же? Что большинству прихожан попросту промыли мозги умелые проповедники и специализированные телепередачи?

Сказать, в конце концов, что учитель Богдан все это знает, но вынужден привечать любых, желающих стать мистирианином, ради увеличения числа верующих?

— Позволь объяснить тебе простую вещь, — наконец начал отвечать Волков, — Во всех церквях и храмах, во всех религиях есть два типа верующих — это прихожане и захожане. Прихожане — это мы с тобой, выполняющие все заповеди, живущие по законам Книги, по вере, по учениям Отца и Старших. Для нас храмы и церкви — душевные обители, учителя — духовные наставники. Лишь там свет Истины нисходит на нас, освещая нашу жизнь.

Феликс не перебивал, слушал очень внимательно. Егор продолжил:

— Но также есть и захожане. Это те, кто еще не познал в полной мере все величие и благодать мистирианства. Они все еще блуждают во тьме, осеняют себя ритуальным знамением, но не знают заповедей, едят мясо во времена церковных праздников, путают деяния святых и даже не в полной мере верят в Истину и Отца.

Прежде, чем Феликс взорвался гневной тирадой, одноглазый поспешно вставил:

— Но они — такие же дети нашего Отца, заблудшие и потерявшиеся. Рано или поздно они уверуют. И будут благочестивыми прихожанами, как мы с тобой. Потому найди в себе силы пожалеть их, не корить и не гнать проч.

Волков замолчал, наблюдая за реакцией собеседника. По грубым чертам лица сложно было понять, что сейчас думает Феликс, но стыдливо опущенная голова была более чем красноречивой.

— Я понял, Феникс, спасибо. Мне стыдно за свои слова и мысли.

— Будь зрячим, друг мой, правда откроется сама. А что же касается верного толкования Киги Истин, то я могу ответить так — Книга каждый раз говорит с нами о том, что нам нужно в данный момент. И одни и те же тексты могут звучать по-разному в грусти или в радости, каждый раз давая нужные ответы. Поэтому для верного толкования Книги загляни в себя, Истина там.

Феликс вдруг схватил ладонь Волкова, крепко сжал ее в своих руках. Горячо зашептал:

— Спасибо, мой учитель, спасибо. Извини, что в этот поздний час отвлек тебя. Могу ли я загладить свою вину?

— Ты ни в чем не виноват, Феликс, — успокоил собеседника Егор, — Но не пропадай, ты мне понадобишься вскоре. А теперь ступай, я позвоню. Будь зрячим.

— Будь зрячим. Еще раз спасибо, — Феликс отпустил руку, отступил назад, накинул капюшон и быстрой походкой скрылся в темноте.

Волков провожал его фигуру взглядом до тех пор, пока она не растаяла на фоне чернеющих деревьев. Вздохнул, вытирая влажный от мороси лоб.

С каждым приходилось разговаривать на понятном ему языке. Иногда приходилось говорить то, что хотели услышать. Особенно это касалось нужных людей.

Именно таким нужным человеком был Феликс Гош, личный боевик Волкова, готовый абсолютно на все.

Именно этого человека Роман Ильин называл «личным фанатиком» Егора.

Фанатиком и убийцей.

 

Ключ на длинной ножке привычно вошел в замочную скважину и трижды щелкнул засовом. Металлическая дверь отворилась, пропуская хозяина внутрь. Пальцы уткнулись в выключатель, бледный свет слабенькой лампы проявил из темноты прихожую.

Волков закрыл входную дверь, накинул стальную цепочку. Бросил ключи на потертую глянцевую поверхность невысокого трюма.

Привалился плечом о прохладную стену, устало вздохнул.

Он ненавидел эту квартиру. Но только тут он мог быть самим собой.

Узкий коридор, вешалка, трюмо с узким зеркалом. Выцветшие обои, потемневший абажур лампы.

Скинул ботинки, прошел в гостиную, минуя санузел и кухню.

Шифоньер с раздвижными дверьми, рабочий стол, заваленный мелким канцелярским хламом, тусклый монитор компьютера. Книжный шкаф с серьезными корешками солидных книг, журнальный столик с темным кругом от горячей чашки, продавленное кресло перед телевизором. На единственном стуле — мятая одежда «в стирку».

Все на своих местах. Даже предусмотрительно оставленная в середине комнаты сигарета на полу. Не сдвинута, не убрана, не раздавлена. Есть шанс, что гостей не было.

С каждым шагом на плечи одноглазого все больше ложилась усталость, шаги его становились медленнее и тяжелее. Наконец он и вовсе остановился, переводя дух.

Устало не тело. Устало сердце.

Заставил себя переодеться в домашнее. Заставил себя поставить чайник и разогреть позавчерашний ужин. Заставил себя поесть, практически не ощущая вкуса.

Искра превратилась в обычного мужчину, безучастно сгорбленного над тарелкой макарон. Одинокого, немолодого, усталого.

Свет из кухни желтым прямоугольником ложился на пол темной гостиной. Он почти дотягивался до еще одной комнаты в квартире Волкова. До комнаты, в которую дверь была наглухо заперта.

До комнаты, перед которой стояла непочатая бутылка водки.

 

  • Три дня до сентября / Жемчужные нити / Курмакаева Анна
  • С днем защитника / Хрипков Николай Иванович
  • Ведьма / Махавкин. Анатолий Анатольевич.
  • Чума / Nostalgie / Лешуков Александр
  • Готишный стиш / СТИХИИ ТВОРЕНИЯ / Mari-ka
  • Горит костер / Объединенные, но не единые / Росбури Анастасия
  • Я слежу за вами / "Теремок" - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Ульяна Гринь
  • Дебют / В ста словах / StranniK9000
  • Я влюблена в С***! / Промокашкина Анастасия
  • С ГОДОМ ТИГРА! (Тигромикс) / Лонгмоб «Однажды в Новый год» / Капелька
  • Иллюстрация к рассказу Sinatra "Лёгкий пар" / Sen / Тонкая грань / Argentum Agata

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль