Часть IV

Максимилиан медленно шёл вверх по главной улице, и, миновав несколько частных домиков, вышел к жилым районам. Эти районы представляли собой скопление трёхэтажных зданий с множеством двориков, извитых улочек и переулков.

Максимилиан не имел на данный момент какого-либо плана действий. Он принялся просто ходить по улицам и дворам, отмечая на карте Секретаря интересные и важные места, которые могли понадобиться ему в будущем.

И спустя десять часов скитаний, он смог составить определённое представление о городе. Ленинск был заселён лишь на треть, люди старались держаться ближе к дороге, ведущей из города. Удивляло то, что между заселёнными районами и полностью брошенными имелась чёткая, почти осязаемая, граница. Максимилиан условно назвал её «обжитым периметром». Для себя он решил не исследовать брошенный город без необходимости, исходя из соображений, что кем бы ни было то существо с записи, оно предпочтёт держаться ближе к потенциальной добыче.

Максимилиан всё же потратил пару часов, чтобы пройтись вдоль «периметра» осматривая обе его стороны. Дома с обеих сторон были в аварийном состоянии. Но, если в пределах «периметра» в большинстве окон были стёкла, на подоконниках стояли цветы и весели занавески, то за ним дома походили на скелеты, без стёкол и дверей, покрытые трещинами на столько, что казалось, хватил лёгкого прикосновения, чтобы их разрушить.

Ленинск состоял в основном из двух— и трёхэтажных домов, но имелись и несколько пятиэтажных зданий. А ещё, по меньшей мере, две незавершённые стройки. Там стояла ржавая брошенная техника, которую Максимилиан видел лишь на картинках и в старых советских фильмах.

Максимилиану удалось найти больницу, которая скорее играла роль здравпункта. Полицейский участок, над которым висела вывеска «Милиция». Максимилиан не стал приближаться к нему, опасаясь встречи с Мариной. Сейчас это было ни к чему. Здесь поблизости находилось несколько маленьких продуктовых магазинов и пара пивных. Самым распространённым товаром везде была водка. Извечная проблема этих земель. И здание городской администрации, брошенное, но сохранившее часть своего величия, гордо стоящее в конце главной улицы, называемой проспектом Ленина.

Люди здесь полностью соответствовали своему городу. В основном здесь жили старики и пожилые. Люди среднего возраста и молодёжь были большой редкостью. Максимилиану было непривычно находиться среди них. Он не мог раствориться в привычных толпах людей. Их попросту не было. Люди держались обособленно, даже пьющие компании встречались редко и состояли не больше чем из трёх человек.

Все они бросали на Максимилиана презрительные или откровенно ненавидящие взгляды, лишь некоторые игнорировали его. Один раз какие-то малолетки попытались ограбить его, за что поплатились сломанными носами и руками.

В целом Ленинск был мрачным и умирающим местом. Его атмосфера старости и обречённости была настолько сильна, что даже яркий солнечный день не мог исправить этого. Максимилиан невольно вспомнил свою прошлогоднюю экспедицию в Зону Отчуждения, но даже там не было так ужасно, как здесь. Он словил себя на мысли, что от города ему не по себе.

Взглянув на медленно садящееся солнце, Максимилиан сверился с часами на Секретаре. Было около пяти часов вечера. Пора было бы подыскать себе место для ночлега. Гостиницы в городе не было, а оставаться ночью на улице он не хотел, единственная надежда оставалась на то, что ему удастся отыскать съёмную комнату или квартиру.

Через пару часов поиска Максимилиан окончательно отчаялся найти что-либо и уже направился в сторону «периметра», чтобы переночевать в одном из брошенных домов. Вдруг у самого «периметра» его внимание привлекла табличка в окне на первом этаже одной трёхэтажки. Это была прямоугольная деревянная табличка, выцветшая и слегка покосившаяся. С большим трудом на ней можно было прочесть: «Сдаётся комната».

Терять было нечего, и Максимилиан зашёл в подъезд дома. И тут же в нос ему ударил сильный запах разложения каких-то бытовых отходов и канализации. Стараясь по возможности не дышать, он поднялся на первый этаж и позвонил в дверь квартиры, где находилась табличка. Подождав несколько минут, он позвонил снова. Только спустя пять минут, когда он уже собрался уйти, из-за двери донёсся тихий скрипучий голос.

— Кто там? — спросил голос, и Максимилиан ощутил страх человека за дверью.

— Здравствуйте, — ответил он. — Я по поводу комнаты.

— Комнаты? — страх сменился недоумением.

— Да, я видел у вас табличку на окне.

Замок тихо щёлкнул, и дверь отварилась. Перед Максимилианом появилась маленькая усохшая старушка. Она опиралась на чёрную деревянную клюку. На ней был платок расшитый цветами, красный вязаный свитер, чёрная юбка до щиколоток и тёплые домашние тапочки. На её милом старушечьем лице читалось скорое приближение смерти.

— За сколько вы сдадите мне комнату? — спросил Максимилиан.

— Юноша, вы, наверное, не местный? Я не возьму с вас денег, здесь они — туалетная бумага. Но я позволю вам переночевать, если вы поможете мне убраться. Поможете старушке?

Её голос был скрипучий, но приятный.

— Согласен.

— Проходите, проходите, — бабушка очень обрадовалась появлению у неё нового помощника.

Максимилиан вошёл в прихожую. Она была узкая и почти доверху заставлена всяким барахлом, покрытым пылью и плесенью. «Ад аллергика», — подумал он.

— Не разувайтесь, — сказала бабушка. — Здесь всё равно слишком грязно. Заходите.

Она указала клюкой на дверь в комнату справа от Максимилиана. Он послушно вошёл в неё. Это оказалась небольшая комната, в которой из мебели был только покосившийся письменный стол и небольшой комод. На полу, недалеко от входа лежал старый матрас, немного изодранный и покрытый жёлтыми пятнами и разводами. Весь пол был завален какими-то тряпками, запчастями, электронными схемами, было несколько тарелок со сгнившей едой. Запах стаял отвратительный, но менее резкий, чем в подъезде. Несколько мух билось в окно.

— Лучше предложить не могу, — видя тень отвращения на лице Максимилиана, сказала бабушка. — И для справки, зовите меня Нина Константиновна. А как зовут вас, юноша?

— Максимилиан Сандерс, — представился Максимилиан.

— Тьфу ты, заморский какой. Будешь Максимом.

Максимилиан хотел было запротестовать, но Нина Константиновна так строго посмотрела на него, что это желание мгновенно исчезла. И он согласно кивнул.

— Сегодня уже поздно, займёмся уборкой завтра с утра. А пока располагайся, если что, то я в соседней комнате.

И бабушка ушла, закрыв за собой дверь. Максимилиан потёр затылок.

«Чтобы убрать весь это бардак уйдёт целый день или даже больше» — подумал он.

Он не боялся потерять сутки, но перспектива подработать соцработником его не радовала. Но немного поразмышляв, он пришёл к выводу, что сможет выяснить что-нибудь о городе и о военной базе у Нины Константиновны. Кстати, о военной базе он так и нечего не узнал. Ни где она находиться, ни даже есть ли она здесь в принципе. Возможно, местные знают, как туда попасть. Ещё в поезде он думал, что именно наличие военной базы приманило в город пришельца. Если тот был разумен, то на этой базе он наверняка смог бы разжиться материалами для своих нужд.

Максимилиан подвинул матрас ближе к окну и, выбрав в комоде самую чистую ткань, накрыл ей его. Сел, лежать на нём не хотелось, и принялся любоваться видом двора в окне. Через час стемнело, и из разных углов комнаты стали выходить местные жители: тараканы и клопы. Снуя по своим делам, они не замечали Максимилиана, и он был этому очень рад. Это была именно то общество, к которому он привык.

На улице было тихо. Хотя уличное освещение не работало, в некоторых квартирах всё же горел свет. Значит, электричество в Ленинске было. Взглянув на небо, Максимилиан увидел россыпи звёзд. Так много он не видел очень давно. Казалось вся вселенная была просто заполнена ими. Вселенная, в которую ему не попасть. Снова погружаясь в мрачные мысли, Максимилиан заснул сном без сновидений.

Проснулся он от того, что почувствовал чьё-то присутствие в комнате. Кто-то собирался нанести удар. Мгновенно открыв глаза, он перехватил в воздухе клюку Нины Константиновны, которой она собиралась ткнуть его в плечо.

— Ишь ты, какой быстрый, — ни капельки не испугавшись резких движений Максимилиана, произнесла она. — Вставай Максим, завтрак на кухне, и преступим к работе.

Максимилиан взглянул на часы Секретаря. Шесть ноль ноль, как в армии. Видимо, бабушки очень не терпелось убрать свою квартиру. Пройдя на кухню, он увидел две тарелки наполненные липкой, похожей на клей, овсяной кашей, и два стакана с бесцветной жидкостью. При ближайшем рассмотрении оказавшейся водкой. Максимилиан съел кашу, а от водки отказался, попросив обычной воды.

— В этом городе воду пить нельзя без кипячения, — сказала Нина Константиновна, залпом осушая свой стакан. — А газа в трубах здесь нет с самого Страшного Года, и электроплитки у меня тоже нет.

— А что за Страшный Год? — поинтересовался Максимилиан, доставая из плаща фляжку с водой и делая из неё глоток.

— Тот самый год, когда о нас все забыли, — ответила она. — Доел? Тогда марш за работу.

И под чутким руководством Нины Константиновны, он принялся убирать ей квартиру. Они начали с прихожей, из которой Максимилиан вынес на улицу, наверное, тонну ненужного хлама, сложив из него у подъезда приличную пирамиду, которая через пару часов уже собрала маленькую толпу стервятников, растаскивающих нужные им вещи.

— Почему ты не снимешь свой плащ? — поинтересовалась Нина Константиновна.

— Мне так удобнее, — ответил Максимилиан.

— Странный ты иностранец, но говоришь как русский.

— Я и есть русский.

Нина Константиновна усмехнулась и принялась рассказывать ему пошлые, старые анекдоты. Иногда они были настолько смешные, что Максимилиан не мог сдержать смех. Когда прихожая была убрана, они перешли в комнату, где ночевал Максимилиан.

— Я слышал, у вас в городе раньше была военная база. А где она находиться? — как бы невзначай спросил Максимилиан.

— Здесь никогда не было никакой базы, — резко ответила старушка. — Откуда ты вообще такой взялся, и зачем тебе эта страшилка для детей?

— Я частный детектив… — начал было он, но Нина Константиновна перебила его.

— Можешь не продолжать. Небось, из-за этих убийств сюда приехал. Мой тебе совет: уезжай отсюда и держись подальше от этих мест. Но уборку закончи, — она улыбнулась.

— Убийств? Но мне сказали…

— Единственный способ исчезнуть здесь — это умереть, — она снова перебила его.

Затем они перешли в комнату Нины Константиновны, и долго не разговаривали. Но когда Максимилиан протирал пыль на шкафу, он наткнулся на старую бумажную папку на завязках. Стряхнув с неё пыль, он причитал выбитое название. «Проект Бездна. Руководство». Максимилиан собрался было развязать шнурки и глянуть, что в ней, но Нина Константиновна резко схватила его за ногу, и чуть было не скинула со стула, на котором он стоял.

— Юноша, не смей этого делать! Отдай мне её.

Максимилиан не хотел этого делать, но что-то подсказало ему, что папку лучше отдать. Он протянул ей папку. Нина Константиновна взяла её и прижала к груди.

— Что-то с тобой не так, Максим. Неужели ты и есть тот самый? — сказала она. — Пошли на кухню, я должна тебе кое-что рассказать.

За окном солнце уже клонилось к горизонту, когда они сели за кухонный стол. Нина Константиновна одела очки и задумчиво посмотрела на папку.

— Мая покойная мать, — начала она. — Была учёным, микробиологом. Мы переехали сюда, когда мне было пять, я уже не помню этого времени. Но я помню, что нас бросил отец, и мы с мамой жили здесь одни. Потом она вышла замуж за военного, который служил в городе. Он стал для меня новым отцом. Этот город казался нам раем. Здесь было бесплатное жильё, вода, дешёвые продукты и товары, да и город был ухоженным. Я часто играла с другими детьми, и мы рассказывали друг другу страшилки про Бездну, над которой якобы был построен этот город. Наши родители ходили на работу каждый день, но мы даже не знали куда именно. Когда я подросла и попыталась выяснить, где работает мая мать и отец, от меня отмахивались и никогда не говорили, куда они пропадают каждый день на восемь часов.

Нина Константиновна вздохнула и смочила губы влажной тряпкой лежавшей на столе. Максимилиан предложил ей свою флягу, но она отказалась и продолжила.

— Потом меня отправили в Москву, где я окончила торговое училище, а потом вернулась сюда и работала продавцом в местном магазине. Прибывая в счастливом неведеньи. А в 69 году всё изменилось. Мать стала приходить домой испуганной и нервной, отчим стал выпивать. И в одну ужасную ночь всё рухнуло. Как сейчас помню, я проснулась от того, что из-под земли доносился протяжный вой, как в фильмах про войну, когда звучит воздушная тревога. Только шёл он, казалось, из недр земли. Но через полчаса он прекратился, как и не звучал вовсе. Утром вернулась мама, она была в ужасе, с растрёпанными волосами и порванном лабораторном халате. Отчима я больше не видела. Когда я успокоила маму и попыталась выяснить, что случилась. Она стала бредить. Кричала, что город проклят и, что нас всех поглотят. Я уложила её спать и пошла на работу. Оказалось, что большая часть жителей исчезла. Остались только дети и работники обслуживания вроде меня. Военные и учёные, а так же пожарные и врачи просто исчезли. Оставшиеся были в панике. Я вернулась домой…

Нина Константиновна вытерла слезу скользнувшую по щеке.

— Вернулась домой и нашла маму на кухни, вот там, где ты сейчас сидишь Максим, с перерезанным горлом, в лужи крови. Она сама это сделала! А на столе была записка и эта папка. В записке она умоляла простить её и говорила, что эта папка должна попасть в руки только тому, кто сможет положить конец этому. Что она наделала! Я не знаю, что она хотела сказать, но папку я спрятала. А через день в город вошли войска. Я таких солдат никогда не видела. Они ни с кем не говорили, держались особняком. Те, кто пытался чего-то от них добиться, без разговоров получал пулю, даже детей не щадили. Они пробыли здесь неделю и всю эту неделю мы сидели в своих домах в страхе. А когда они уходили, они почему-то сожгли библиотеку с двумя библиотекарями внутри. Так начался Страшный Год. Сначала закончился газ, потом бензин, вода стала заразной. Многие уехали, но те, кому больше некуда было идти, остались. Начался голод и разруха. Все люди переселились ближе к дороге из города. Так как со всех сторон город окружён старым лесом, это был единственный путь отсюда. Через год сюда прислали двух новых милиционеров, одного врача, и раз в месяц сюда привозят продукты. С тех пор нечего не изменилось. А документ я так и не смогла прочитать, — она потянула за шнурок папки. — Но если ты тот, о ком говорила моя мать, ты сможешь это прочесть.

Нина Константиновна протянула открытую папку Максимилиану. Он взглянул на первый лист. На нём был текст, набранный на латыни.

— Да, я могу это прочесть, — сказал Максимилиан.