Псковская земля покрыта густыми, не проходимыми лесами. Вековые сосны и ели окружали все дороги. Свернешь с пути и не выберешься. Сгинешь в буреломах непролазных, да в болотах топких. Но псковичи знали здесь все тропинки, ведущие к местам, отвоеванным человеком у природы.
Двести ратников, вооруженных мечами и копьями, пробирались по тайным тропам, спеша на встречу с врагом. Выехав из леса, они преодолели холмистую гряду и спустились к месту, где ранее располагалось селение.
Страшная картина открылась перед их взорами. Ветер гнал в их сторону гарь и дым пожарища. Запах смрада щипал глаза, заставляя наворачиваться слезы. Ратники въехали в сожженное село. Повсюду лежали убитые. Маленькие дети, старики, что были не пригодны к рабству, мужики, что посмели оказать яростное сопротивление. Их всех порубили без жалости.
Даже видавшие многое воины, не скрывали слез. Ехали, молча с бледными, ожесточенными лицами. Остановились, только для того, чтобы похоронить мертвых.
Закончив скорбное дело, двинулись дальше.
Проехав несколько миль, они наткнулись на брошенные телеги, возле которых покорно стояла голодная скотина.
— Здесь была битва, — Боброк поскреб пальцами тыльник шлема, осматривая вытоптанную вокруг траву. Повсюду на земле валялись смятые ливонские шлемы, разбитые щиты и брошенное оружие. Воевода поднял голову, окинув взглядом своих воинов, — Молодец, Мечеслав. Не растерял умения. Сильно он потрепал тут меченосцев, а после погнал их туда, — он указал рукой в сторону ближайшего холма.
Боброк направил туда своего коня, но тут же придержал его.
Из негустого пролеска показался всадник в русских доспехах. Было видно, что в седле он держался чудом. Не чувствуя над собой власти, конь, опустив голову, медленно передвигался по полю, щипая траву. Всадника качнуло, и он повалился, уткнувшись лицом в гриву лошади.
Несколько дружинников пришпорили своих скакунов. Добравшись до ратника, они бережно сняли его с седла, уложив на землю. Арбалетный болт пробил грудь воина, но он еще дышал. Псковичи сняли с раненого шлем с забралом, полумаской. Совсем еще молодое лицо было вымазано в саже и чужой крови.
— То ж Переслав, — воскликнул Звенимир, — сын кузнеца. Он у Мечеслава десятником был.
Подъехавшая следом, чтобы рассмотреть поближе, Милана, соскочила с коня и расталкивая дружинников бросилась к своему другу. Она села на землю, подняла его голову, положив ее к себе на колени.
Лицо Переслава было бледное.
— Ты как? — всхлипнула девушка. Слезы сдавливали горло, мешая говорить.
— Пока живой, — прошептал парень. Темная пелена уже заволакивала его глаза. Но он собрал все оставшиеся силы.
— Где Мечеслав? — рядом присел Боброк.
— Нет больше нашего отряда, — ответил Переслав и тут же закашлялся кровью. Слишком много их было…— он облизал пересохшие губы и продолжил, — первый отряд мы разбили. Полон освободили. Разбегающихся ливонцев погнали к холму. Там нас ждали две с половиной сотни. Мы атаковали их, чтобы женщины успели укрыться в лесу. Там на поле все наши и остались лежать…
Смертельная пелена легла на чело молодого ратника. Он больше не противился. Главное он уже сделал, успев предупредить. С губ Переслава сорвался стон, перешедший в хрип. Он откинул голову и замер на веке.
Боброк вскочил в седло, махнув рукой. Вслед за ним дружина перевалила через пригорок. Перед их взором раскинулось поле битвы. Все пространство было покрыто мертвыми русичами. Воевода заскрежетал зубами.
— Опоздали, — уныло проговорил Ведагор.
— Может кто живой еще? — с надеждой в голосе произнесла Милана.
— Куда, там, — огорчил ее сотник, — глянь все стрелами да болтами утыканы, или мечами иссечены. Но, похоже и наши дали ливонцам жизни. Вон сколько шлемов помятых валяется.
— А где же их трупы? — изумилась девушка.
— По всей видимости они своих забрали, или похоронили уже.
Своего старого боевого товарища Боброк распознал сразу. Мечеслав лежал посреди высокой травы. Его тело было насквозь пронзено сразу двумя копьями. Рука еще сжимала рукоять сломанного меча. Видимо он дорого продал свою жизнь.
— Мы позаботимся о них.
От мрачных мыслей воеводу оторвал чей-то голос. Он вздрогнул и обернулся. Рядом с его конем стояла женщина среднего возраста. Растрепанные русые волосы, развевались на ветру, разорванное платье, еле, еле держалось на плечах, обнажая высокую грудь. Но она, казалось, совсем не обращала на это внимания. За ней, прижимаясь, друг к другу, толпились еще дюжина женщин разного возраста.
— Не сомневайся воевода, — пообещала женщина, — мы похороним наших избавителей со всеми почестями. А твое дело, врага бить.
Боброк кивнул. На душе у него кошки скребли. Когда он был еще простым дружинником, перед каждой битвой сердце трепетало у него от предвкушения схватки и звона мечей. А вот сейчас он чувствовал совсем иное: горечь утрат и ответственность за жизни своих людей. Мечеслав мог бросить селян, отойти, объединиться с основными силами. И никто бы его за это не осудил. Но он сделал свой выбор и может быть тем самым спас Псков. Враг не пошел дальше, видимо решив, что столкнулись, лиши с авангардом русичей.
При виде истыканных арбалетными болтами и иссеченных мечами тел юных бойцов, что грудью встали на защиту незнакомы им женщин, у воеводы в душе начала закипать злость. Наполненная до краев чаша ярости грозила переполниться, превратив его в безумного зверя, готового грызть глотки врага и мстить, мстить, мстить…
Но он до поры сдерживал себя. Прежде что бы что-либо предпринимать, нужно было дождаться разведку.
Они появились ближе к закату. Юлдуз, со своим чернокожим другом и десяток дружинников.
— Меченосцы встали лагерем возле реки в двух верстах от сюда, — уставшим голосом доложила девушка, — восемь рыцарей, сотня всадников и до полутора сотен пехоты.
Боброка не удивили такие точные данные. Из рассказов военачальников, которым посчастливилось воевать вместе с этой чертовкой, он знал, что она могла незамеченной пройти по всему вражескому стану, и также тихо исчезнуть, прихватив с собой пленных.
— Что делать будим? — спросил Звенимир.
— Атаковать! — рявкнул воевода. Накипевшая злость наконец вырвалась наружу, — и немедленно!
Он встал и направился к своему коню. Но вдруг остановился, с изумлением глядя на чернокожего великана. Впервые с их встречи он заговорил на незнакомом языке, указывая рукой на горизонт.
— Что он говорит? — спросил Боброк.
— Он говорит, — начала переводить Юлдуз, — что ярость плохой советчик. Враг силен и сейчас готов к нападению, потому что ждет его.
— И что?! — воскликнул воевода, зло сверкая глазами, — что же нам бояться?! Может назад вернуться?! Да за стенами схорониться?!
— Нет, — спокойно прервала его Юлдуз, — утром с реки берег затянет туманом. Нам будет легче подобраться. Да предрассветный сон самый сладкий и крепкий. Русская кровь не водица, что бы ее вот так просто проливать…
Впервые в жизни воевода потерял дар речи. Вот так, эта совсем юная девчонка, которая ему в дочери годиться, втолковывает ему, старому воину, поведавшему сотни сражений, простые прописные истины. Боброк чувствовал, как испаряется злость, словно ему на голову вылили ушат холодной воды.
— Хорошо, — уже спокойным тоном сказал он, отводя взгляд, — атакуем с утра. А сейчас всем отдыхать.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.