9

Глава 7.

Марина восприняла известие о том, что Царь может быть их с Юлей отцом, на удивление спокойно. Юле даже показалось, что она в некотором роде обрадовалась этому обстоятельству. Сама же она пребывала в легкой растерянности. Как бы там ни было, обрести отца после стольких лет, пусть он и являлся криминальным авторитетом, было здорово. У нее не осталось сомнений в том, что именно его любила мать, но одного Юля понять не могла— почему она так и не рассказала дочерям правду. Прошло несколько дней, Царь полностью оправился, но отныне что— то мучило его, это девушка видела по тому, как порою сжимались его кулаки и тяжелел взгляд. Он не настаивал, чтобы сестры остались в его доме, но Марина отказывалась покидать эти стены, отчасти из— за Славы, но больше всего ей хотелось поближе узнать, чем живет ее предполагаемый отец. Юля же упрямо заявила, что вернется в свой дом, и Царю с большим трудом удалось уговорить ее погостить у него еще несколько дней, хотя бы до юбилея. Между тем, коронацию Вячеслава пришлось отложить до следующей недели, чему сам он был только рад. Не нравилась ему эта затея, ну какой с него авторитет? Однако Царь упрямился и Игнатьеву оставалось лишь уповать на Бога, ведь одному ему было известно, чем все это обернется. Воровские авторитеты обещали прибыть к концу недели, а с зоны пришла малява, запршенная Царем, в которой выражалось согласие отбывающей срок братвы на вступление пацана Царя в их ряды. Никаких препятствий больше не было, а сам смотрящий приготовил неприятный сюрприз для Туза, правда о нелицеприятном прошлом которого выплыла наружу.

За два дня до знаменательной даты Юля, скучающе сидя в гостиной перед огромным плазменным телевизором, бесцельно щелкала пультом, переключая каналы, как вдруг ее внимание привлек выпуск новостей, начинающийся по " НТВ". Вернее, она уловила анонс какой— то новости, что— то знакомое мелькнуло на экране, и девушка прибавила звук. Сначала передавали о политике, она слушала краем уха, размышляя о том, приедет ли на юбилей Царя Сергей. Ей хотелось с ним увидеться. Не признаваясь даже самой себе, Юля очень скучала по нему, пусть и знакомство их ограничивалось несколькими днями. Ей было все— равно, что он уголовник, возможно, убивающий невинных людей— хоть в этом она и сомневалась— пусть он обычный бандит, но Юля чувствовала, что Ворон именно тот мужчина, с кем она не побоялась бы связать свою судьбу. В нем ощущалась порода настоящего мужчины, про таких говорят— как за каменной стеной.

Когда на экране плазмы замелькали кадры сенсационной новости, девушка подалась вперед, не веря глазам.

"— Вчера вечером в своей квартире на Рублевке был обнаружен труп Шишмарева Павла Александровича, московского банкира, генерального директора преуспевающего "Дельта— банк". Мужчина был застрелен двумя выстрелами в голову прямо в свой ванной. Соседка, которая изначально утверждала, будто узнала в одном из приходивших к банкиру известного уголовника, вора в законе по кличке Царь, отказалась от своих показаний, якобы она обозналась и спутала его с другим мужчиной. Есть подозрение, что Павел Шишмарев имел связи с местными криминальными кругами и..."

Юля убавила звук и медленно встала, ее пробрала мелкая дрожь. Она нисколько не сомневалась в том, кто расправился с этим мерзавцем, но отчего— то не испытывала ни малейшего удовлетворения. Да, она долгие годы вынашивала план мести, но чтобы убить...

Придя в себя от потрясения, она прошла в свою комнату и достала с полочки телефон. Немного поколебавшись, поборола гордость и нашла в списке контактов номер Ворона. Долго не решалась нажать на вызов, но все же сделала это и с трепетом поднесла мобильный к уху. Когда в динамике послышался знакомый, чуть хрипловатый голос, Юля затаила дыхание.

— Алло? Юля?

— Привет...

— Привет, — немного помолчав, ответил Сергей.

— Как у тебя дела? Ты пропал, больше не появляешься.

— Да я… все нормально у меня. Жив, как видишь. Как ты?

— Ты же ничего не знаешь, да? Или может, Славка тебе рассказал?

— О чем? — удивился он. Было слышно, как он щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету и выдохнул дым. Юле нестерпимо захотелось его увидеть и она с силой сжала телефон в ладони.

— Это не телефонный разговор. Может быть, заедешь? Где ты живешь? Это ведь и твой дом, Царь будет рад твоему возвращению.

— Нет, Юля, я не вернусь. У тебя что— то важное?

— Ну… для тебя, как я вижу, нет. Скажи хотя бы, что вспоминаешь обо мне..

— Я и не забывал.

— Ты приедешь послезавтра, правда же? — проклиная себя, спросила она.

— Конечно. Как я могу пропустить такое событие?

— Сережа… Это ты убил Шишмарева?

— Что? — по его голосу было ясно, что он крайне удивлен.

— Да нет, ничего, — вздохнула Юля, — всего хорошего.

— Юля! По...

Но она нажала на сброс и запихнула телефон под подушку. На душе вдруг полегчало, девушка поняла, что если она сейчас отпустит Ворона, то всю жизнь будет проклинать себя за это. Он был ей нужен, как воздух, как второе дыхание. Она хотела прожить остаток жизни счастливой, пусть не спать по ночам, пусть безумно волнуясь за него, но— рядом с ним, ради тех мимолетных мгновений, когда его сильные руки будут обнимать ее. У нее есть пара дней, чтобы подготовиться к встрече с ним...

На юбилей Царя слетелись только самые проверенные авторитеты. Изначально празднование намечалось грандиозное, но в связи с последними событиями виновник торжества решил ограничиться скромным вечером в кругу близких друзей. Косой, которого таки загребли у ресторана, томился в застенках мрачного подвала, находившегося под гаражом особняка в ожидании своей участи. Однако на все расспросы о том, кто же является крысой среди воров, отмалчивался, надеясь таким образом потянуть время и с каждым днем ожидая, что его братва найдет способ вытащить своего пахана из темницы. Но никто не появлялся и беспредельщик начинал испытывать настоящий, животный страх. Особенно когда однажды, накануне юбилея Царя в подвал спустился Ворон, покручивая в руках зловеще блеснувший в неровном свете флуоресцентной лампы кастет. Обойдя вокруг притихшего Косого, прицепленного наручниками к батарее отопления, Сергей присел перед ним на корточки и резко схватил его за волосы, приподняв голову Косого вверх.

— Ну че, гнида, так и будешь молчать?! Последний раз спрашиваю, кто? Кто тебе сливает информацию?

— Да… пошел ты! — зло выплюнул бандит, скривив разбитые губы в ухмылке.

— Твоя песенка спета, — поднявшись, Ворон как— то весело посмотрел на скрючившегося на холодном полу Косого и покинул подвал. Гулко хлопнула дверь, отбирая остатки надежды на спасение...

Юля, облаченная в короткое платье, переливающееся на свету изумрудно— золотистыми чешуйками и зеленые туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке, прохаживалась среди гостей, даря улыбки в ответ на комплименты мужчин и кивком головы приветствуя их подруг и жен. Все это мало занимало девушку, она искала среди присутствующих Ворона и вдруг увидела его, стоящим у окна с бокалом коньяка в руке. Он пожирал ее взглядом, нетерпеливо отпивая янтарный напиток. Светлый костюм с засученными до локтей рукавами и черная рубашка, с расстегнутыми верхними пуговицами, были ему к лицу. Юля почувствовала, как ёкнуло сердце и стала пробираться к нему за спинами гостей.

— Привет, а я думала, ты не появишься, — она с жадностью рассматривала его, затем подняла лицо, и Сергей поцеловал ее в щеку.

— Я не мог не поздравить Царя. Ты сногсшибательно выглядишь!

— Нравится? — она крутанулась, демонстрируя ему платье, — это подарок отца.

— Ах, да, ты же его дочь… неожиданный поворот, правда?

— Честно говоря, меня раздирают противоречивые чувства. Но в какой— то мере я рада, что все так получилась. Он… хороший человек, несмотря на то, чем занимается.

— Ты прониклась такой любовью к бандитам? — усмехнулся Ворон, опустошая содержимое бокала. На лице его при этих словах не было ни капли насмешки. Юлю немного покоробило от его прямоты.

— Сереж, но ведь теперь мы в одной лодке, разве нет? Ты говорил, что у нас разные пути, что ты плохой парень и поэтому мы не можем быть вместе. Твоя теория рассыпалась в прах.

— И ты, конечно, этим воспользуешься? — вздохнул он, отставив пустой бокал на стол и глядя на красавицу восхищенным взглядом.

— Я что— то не заметила, чтобы ты был против, — лукаво улыбнулась Юля, повторив слова, которые он когда— то сказал ей. Не удержавшись и, видимо, вспомнив, при каких обстоятельствах он ей это говорил, Сергей рассмеялся.

— Я буду безумно за тебя бояться, — прошептал он, привлекая к себе податливое тело девушки.

— А я за тебя, — обнимая его за шею, отозвалась она.

В кармане у Ворона запиликал мобильный, который он отобрал у Косого. Не отстраняясь от Юли, он вынул телефон из недр пиджака и взглянул на дисплей, но почему— то не удивился, когда увидел номер Туза. Приложив палец к губам, он нажал на кнопку ответа.

— Алло, Косой? Короче, они тут уже во всю бухают! У ворот трое охранников и еще четыре цербера у заднего двора.

Сергей нажал на сброс и деловито сунул телефон в карман. В его взгляде, когда он посмотрел на Юлю, мелькнуло сожаление.

— Извини, куколка, мне нужно решить один вопрос. Не скучай.

— Боже… когда только я научусь адекватно реагировать на все это? — воздела очи к потолку Юля, но Сергей уже направлялся к гостям, ища среди них Царя.

— Ворон! — он обернулся и с улыбкой увидел бегущую к нему Юлю. На высоких каблуках она неловко спотыкалась и ему пришлось самому подойти к ней, чтобы она не угодила носом в пол. Оказавшись в его обьятиях, девушка страстно его поцеловала.

— Браво! — раздались отвсюду аплодисменты и веселое улюлюканье гостей, отчего она покраснела и спрятала пылающее лицо на груди Сергея.

— Я скоро вернусь, — пообещал он, еще раз ее поцеловав. Юля проводила его удаляющуюся фигуру взглядом...

Спустя час связанного Туза выволокли из багажника джипа двое парней из свиты Царя и бросили на сырую землю. Вокруг безмятежно шелестела листва на могучих деревьях, и легкий весенний ветерок ласкал кроны сосен. Сам авторитет в сопровождении Славы и Сергея выбрался из другой машины, неспеша подошел к притихшему Овчинникову и со всей силы пнул по его разбитой физиономии.

— Ну что, ирод, думал, можно безнаказанно вершить свои грязные делишки у меня за спиной, а я как последний лох, не буду ни о чем знать?! Скурвился ты, Юра, не попонятиям жил.

— Царь… прости! — взвыл авторитет, подползая к нему и умоляюще глядя снизу полными страха выпученными глазами.

— Про— остить? — убийственно спокойно протянул вор, но было видно, что он огромным усилием воли сдерживает охватывающую ярость, — простить, говоришь?! А ты о чем думал, гнида… когда невинную девочку… — задыхаясь, закричал Царь, — когда со своим отморозками насиловал дитя?!

В глазах Туза мелькнул ужас. Воспоминания тех далеких лет вдруг обрушилось на него своей чудовищной ясностью, но откуда… откуда об этом узнали воры?! Его охватила безнадежность, ибо такой грешок они не простят.

— Что, вспомнил, тварь, о чем я тут толкую?! — успокаиваясь, подытожил Царь, бросая рядом с ним лопату. Повернувшись к Славе, он кивнул, — развяжи его.

Игнатьев быстро распутал веревки на запястьях Овчинникова и отошел в сторонку.

— Давай копай, — пододвинув к Тузу лопату, приказал Царь, — у нас с тобой разговор короткий.

— Царь… пощади, — осипшим голосом прошептал Туз. Ворон, потеряв терпение, толкнул его в плечо, холодно произнеся:

— Ты че, гнида, плохо слышишь?! Копай!

Трясущимися руками схватив лопату, Овчинников начал неистово рыть яму, оглядываясь на замерших вокруг него бандитов. Когда яма была вырыта наполовину, Туз, со страхом взирая на Царя, умоляюще начал:

— Пощади, Царь… это же давно было… по глупости, по малолетке...

— Давай сюда, — перебил его излияния Ворон. Ничего не понимающий Туз протянул ему испачканную в земле лопату, и вдруг обреченно обвел взглядом всех мужчин. Он понял, что они не пощадят его, что все… все кончено.

— Ты не человек, Юра, — спокойно промолвил Царь, дав знак Сергею, в руке которого появился черный пистолет, — Марина моя дочь, а ты, ирод… ну да Бог тебе судья.

Коротко вскинув руку с зажатым в ней оружием, Ворон два раза нажал на курок. Голова Овчинникова дернулась, по лбу стекла тонкая струйка крови и он, как сломанная кукла, рухнул в яму. Царь обернулся к молчавшим парням, тем, что привезли Туза.

— Закопайте его и возвращайтесь...

.....

Коронация Вячеслава была назначена на воскресенье, девятое апреля. В это солнечный день город будто принарядился в яркое разноцветье красок, или это только казалось Юле. Девушка с утра не находила себе места, ее снедало какое— то беспокойство, но причин ему она не находила. Ворон, приехавший с утра с большим букетом роз, немного времени провел с Юлей на террасе, где они погуляли и поговорили о предстоящем мероприятии. Как она не просила взять ее с собой, но мужчина был неумолим. Не женское это дело, да и обычаи не позволяли посторонним присутствовать на коронации вора. Ей оставалось только ждать...

Между тем, в роскошном зале ресторана, принадлежащего Царю, собрались уважаемые законники, среди них были такие старые авторитеты, как Червонный, прошедший весь воровской путь с начала шестидесятых, когда его, тогда еще двадцатичетырехлетнегог парня, впервые привели на сходку, до кавказца Шибы, которому ныне перевалило за восемдесят.

Царь, поднявшись с места, пыхнул своей неизменной трубкой и обвел взглядом присутствующих. Авторитеты притихли в ожидании его речи.

— Братва, сегодня я рад снова приветствовать вас в своем городе, на столь привычной для вас церемонии, как пополнение воровских рядов. Все мы знаем, что такое коронация в законники. Отныне человек, которому одевают воровскую корону, не принадлежит самому себе, но он обязан положить жизнь на правое дело. Славик, — Царь повернулся к сидевшему возле него мужчине и тот поспешно поднялся. Взоры воров сосредоточились на нем, но ничто не нарушало тишину и торжественность момента, — знакомтесь, люди, это Вячеслав и с этой минуты для вас он не кто иной, как Князь, ибо этим погонялой я награждаю его.

Один за другим авторитеты начали подниматься и пожимать протянутую руку Князя, а когда эта часть церемонии осталась позади, Царь подозвал сидевшего в сторонке паренька и провозгласил, обращаясь к своему подопечному:

— Произнеси клятву верности, сынок.

Слава, он же новоиспеченный Князь, быстро и четко произнес заученную накануне клятву, смысл которой заключался в том, что он обязуется быть верным воровским традициям и уйти навсегда в случае предательства, прнняв смерть, как должное. После чего расстегнул пуговицы на рубашке и обнажил грудь. Подошедший паренек приступил к нанесению татуировки, это являлось обязательной частью ритуала коронации. Каждый коронующийся мог выбрать себе рисунок воровской тематики, который впоследствии и наносился на грудь, на плечо, либо на запястье вора.

Прошло немало времени, прежде чем обряд был закончен и воспаленную правую сторону груди Князя украсило сердце, пробитое кинжалом— знак верности. Раздались апплодисменты и проголодавшиеся законники приступили к поеданию заморских блюд, от которых ломился стол, а из динамиков грянула известная песня

" Кольщик, наколи мне купола,

Рядом чудотворный крест с иконою,

Чтоб играли там колокола,

С переливами, да перезвонами.."

В разгар суматохи Князь отозвал Ворона в сторону и, подавая ему сигарету, сказал:

— Слушай, Серый, у меня такая тема...

— О чем базар, Князь?

— Последний из этой шайки, которая издевалась над Маринкой, сейчас находится под следствием, в СИЗО. Я хочу, чтобы до суда он не дожил, и тем более не вышел на свободу, догоняешь?

— Я тебя понял, — усмехнулся Сергей, похлопав по плечу приятеля, — завтра сгоняю на зону, шепну кое кому из наших и все будет тип— топ!

— Спасибо, Ворон.

— Не благодари, сочтемся еще, — подмигнул ему Сергей и мужчины вернулись в зал, в шумную толпу празднующих...

Эпилог.

Ровно неделя прошла со дня коронации Князя в законники. Все было спокойно, ничто не предвещало беды. От знакомой девушки, подруги одного из авторитетов Юля узнала, что Антон Лаврентьев, находясь в СИЗО, покончил жизнь самоубийством, повесившись на собственном ремне. Но Юля не верила в самоубийство, догадываясь, по чьей указке мерзавца приговорили к смерти. На душе у нее была пустота. Все звери, когда— то поломавшие жизнь ее сестре, ушли на тот свет, она не знала, по указке ли Царя или еще чьей, но так или иначе они никому больше не смогут причинить вреда. Царь собирался отправить Марину на лечение в Швейцарию, оставалось уладить формальности и сделать для нее загранпаспорт.

Гуляя по цветущему парку близ площади, Юля радостно вдыхала теплый воздух, в котором угадывался аромат сирени и смесь женских духов, манящий запах жареных пирожков и дурманящего нектара лилий. Сергей крепко держал ее за руку, шагая рядом с любимой и дурачась откусывая от мороженого, которое Юля держала в руке.

— Ворон!

Сердце девушки бухнулось куда— то под ребра, она резко оглянулась и замерла от ужаса. У обочины притормозила черная " тойота— капри", из приоткрытой дверцы которой высунулся ствол. Сергей выпустил ладонь Юли, но отскочить не успел. Девушка вцепилась в него мертвой хваткой и в следующую секунду вдруг обмякла на его руках, а под пальцами Сергея заструилась теплая кровь. Сбросив оцепенение, Ворон выхватил из— за пояса джинс пистолет и несколько раз выстрелил вслед отъезжавшей иномарки. Прохожие испуганно шарахались в сторону, некоторые же, наоборот, подбегали и в ужасе смотрели на красивую мертвую девушку, распростертую на зеленой траве.

— Юля… Юленька, нет! Господи, нет… за что?! За что?!!! — вне себя кричал Ворон, упав перед ней на колени и прижимая к груди безжизненное девичье тело...

Два с половиной года спустя...

Высокая красивая женщина, одетая в черный плащ, неспеша шла по дорожке, усеянной опавшими листьями, рассеянным взглядом рассматривая надписи на мраморных памятниках. В руках у нее был букет гвоздик, красных, такитх, какие любила ее сестра. Ветерок игриво запутывался в длинных, распущенных по плечам волосах женщины, но внимание ее было привлечено к черному обелиску, у которого сидела одинокая мужская фигура. Подойдя ближе, Марина молча коснулась плеча Ворона и он, медленно поднявшись, взглянул на нее пустыми глазами.

— Привет, Сережа...

— Привет. я… пойду, не буду мешать.

— Не уходи… Она ведь тебя любила, — смахнув слезу, Марина склонилась и положила гвоздики на постумент. С фотографии на нее взирала смеющаяся Юля, такая, какой она ее и запомнила. Сергей, надвинув на глаза солнцезащитные очки, хранил молчание, а рядом с гвоздиками, принесенными Мариной, лежал огромный букет алых роз.

— Это я виноват, — тихо произнес он, до боли сжав кулаки и отвернувшись. Два года… а душа его до сих пор обливается кровью. За все надо платить… он с самого начала это знал.

— Не вини себя, — Марина тронула его за руку, — Юля сама выбрала этот путь. Она была упрямая.

— Знаешь, она подарила мне веру в себя. Рядом с ней я начал ощущать себя живым человеком, а не машиной для исполнения чужой прихоти. Это меня должны были убить...

— Пойдем, нельзя все время жить прошлым. Послушай меня, ведь я прошла через это. Ради памяти Юли… живи.

Взглянув еще раз на улыбающуюся Юлю, смотревшую на них с фотографии, они медленно направились к воротам, туда, где возле машины их ждал Князь, держа на руках крохотную девчушку, названную в честь той, чей жизненный путь оборвался, едва начавшись....