Курс «Мастерство». Федералова Инна. #6: Диалоги

Хочу подробнее раскрыть своего главного персонажа, из-за которого случился весь этот сыр-бор.

Представляю Вашему вниманию: самовлюбленный индюк Асмодей, чтоб его!

Ох, и намучилась я с ним 

Моменты:

1. Когда он впервые видит свою бывшую жертву Илэриас. А она, в свою очередь, уже является демоном.

 

— Ч-что, это она? — Асмодей настиг Рэзамэль в три шага, теперь уже с явным интересом приглядываясь к ней. — Ангелы тебя побери, ты что с собой сотворила?.. Я тебя сразу и не узнал, — любовно произнес он, дотрагиваясь кончиками пальцев до ее лица.

Вдруг с благоговением резко поднял ее на руки — Рэзамэль пискнула и округлила глаза. Потом мельком взглянула на Серпента — тот был невозмутим и спокоен. Асмодей же, не обращая больше ни на кого внимания, наклонился к ней и хотел было поцеловать. Но она не ответила ему взаимностью. Цепенея от ужаса, Рэзамэль не раскрыла губы в ответ. Что еще хуже — отвернулась, не подозревая о том, какой ущерб она сейчас нанесла царю инкубов, который расценил ее действие, как пощечину — причем, на виду у прислуги, гостей и друзей.

— Я разве не сказал тебе, у нее частичная амнезия, — раздался мягкий мелодичный голос Уфира.

— Мда-а? — лениво изогнул бровь Асмодей, продолжая съедать ее взглядом. — Тех, кто повернулся к нам задницей, следует просто немного нагнуть, а дальше уже действовать по симпатии, да дорогая? — зло улыбнулся он ей. — Ничего, дело поправимое. — он, наконец, отпустил ее и, грубо шлепнув по заду, громко скомандовал: — А ну, давай, пошла к себе в комнату, быстро!… Сейчас я повыбиваю из тебя всю дурь!

И в испуге Рэзамэль кинулась бежать в свои покои: из воспоминаний Серпента она отлично представляла, что ее может ожидать. Охрана Асмодея, стоявшая у лестницы, едва успела разомкнуться, чтобы пропустить ее.

— Вот и возвращайся с войны, чтоб тебя потом так встречали. Все бабы — стервы! — яростно добавил Асмодей, одернув края плаща.

— эта реплика его мне показалась забавной.

2. Асмодей карает Лэр-Рэзамэль за свой позор. И воплощает свое обещание — при первой же возможности разрушить ее город. Причем делает это при помощи ритуального соития. Кому интересно

— Я же сказал, что разрушу его. Я это сделал, — рассмеялся он, словно безумец.

Ужасающая какофония из кровавого месива людей, попавших в лапы стихии неведомой силы разрушения — вот что увидела Лэр-Рэзамэль. Ее мгновенно настиг спазм: едва она придвинулась к краю постели, и ее тут же стошнило.

Темный царь снова расхохотался:

— Ты как? — наклонившись над скрючившимся в позе эмбриона телом, издевательски прошептал он, — …Долг нагишом платят. И еще… — он придвинулся ближе и произнес в самое ухо, — это твоя расплата за мой позор, наглая чертовка!

Ручьями хлынули слезы. Теперь она чувствовала себя использованной и униженной. Это была самая настоящая кара. То, чего она так боялась, свершилось.

— Я тебя ненавижу! — рыдая, в сердцах воскликнула Рэзамэль.

Остановившись у двери, Асмодей бросил на прощание:

— Знаешь, такой злючкой ты мне даже больше нравишься.

Разочарованная и вместе с тем обозленная девушка, наконец, могла слышать стремительно отдалявшиеся от покоев шаги.

3. Очень трогательный момент для меня. Почти №1 между Асмодеем и Лэр-Рэзамэль. Как раз после битвы между Абигором и Уфиром (Кто помнит недавний семинар поймет. Это я про Рона и Гарри)

P.S.: Честно, я ревела! А муж мой крутил пальцем у виска.

Сейчас Темная Герцогиня все скажет за меня)))

Было действительно страшно. Учитывая все обстоятельства, связанные с ним, она до сих пор поражалась тому, как она когда-то могла полюбить такого. «Ну и что, что могущественный демон! Жесток, властен, кровожаден и весь мир у его ног? В постели он, конечно, бомба! Но все воспоминания о невероятной сладостной истоме тут же смазываются душевной болью от нанесенного им морального ущерба. Он — самая настоящая тварь!» И она его люто ненавидела. Теперь, ненавидела. Всем своим демонским сердцем она презирала его. И ей было отвратно находится рядом с ним. Даже сейчас…

Романтичное послесловие)))

Разозленная и напуганная дьяволица стояла к нему спиной, намереваясь последовать за пострадавшими друзьями (на тот момент, еще друзьями).

— Рэзамэль, — позвал он уже чуть мягче.

Приблизился и обхватил ее плечи. Девушка вздрогнула под его ладонями. Он, не обращая на это внимания, аккуратно переложил ее длинные белые волосы с груди за спину, прикоснулся поцелуем к оголенному плечу. Обхватил талию одной рукой, другой — развернул к себе, почти насильно заставляя прижаться к своей груди; другой — провел по четким контурам лица, с нежностью заглядывая в глаза.

Только этому взгляду ей верить совсем не хотелось: «Как? Как он может? После всего-того, что произошло!» — искренне не понимала она.

Гости вокруг вернулись к обычному время провождению: стали распивать вино, подтягиваться к столу и подъедать то, что осталось.

Музыка играла теперь не так громко. В зале темно. Горели только свечи в нескольких местах, создавая романтичную атмосферу. Асмодей продолжал смотреть в глаза — то ли выжидающее чего-то, то ли изучающее. Он взял ее ладонь в свою и, поднеся к губам, поцеловал — все также, не отрывая взгляда. Рэзамэль была напугана и смотрела в ответ с неуверенностью. Желваки демона заходили под скулами, да и все выражение его лица было одновременно настороженным и жестким; граничило с тем, как сильно он хотел сейчас овладеть ртом этой дрянной девчонки, в очередной раз показать, кто тут истинный альфа-самец!

Несколько глупо. Но тем я хотела показать его самовлюбленность. Пляшем дальше))

Он держал ее руку, другой продолжал прижимать к себе за талию. Ожидал увидеть страх, осуждение в ее глазах, пожалуй, что угодно. Прояви она хоть какие-то эмоции. Наконец, она подняла на него свои большие голубые озера. Так оно и было! В них сквозили настолько родные ему чувства — гнев и ненависть, готовые заживо и безжалостно спалить его изнутри. В этот момент зазвучала композиция Джорджа Майкла, рок-н-рольно переделанная группой «Seether» — «Неосторожный шепот». И Асмодей повел свою Темную Герцогиню в середину зала, настойчиво за кружа в вальсе:

Time can never mend,
The careless whispers of a goodfriend.
To the heart and mind,
ignorance is kind
There's no comfort in the truth,
Pain is all you'll find.

— шепотом повторял он за Шоном Морганом слова из «Careless Whisper».

Этот вальс окончился тем, что царь инкубов заставил их тела исчезнуть на виду у всех. Это было невежливо с его стороны — оставить приглашенных на коронацию этой дьяволицы гостей, которые все это время вели за ними пристальное наблюдение.

Дальше, думаю, вы можете догадаться, что произошло между ними. P.S.: тоже весьма забавная сцена

4. Финал романа (глава: Огонь и сталь)

Момент битвы противостоящих сторон: Асмодей, его приближенный союзник Агалиарепт — объединенные, Абигор и Уфир.

Контекст: Любовники — Абигор и Уфир — похищают дьяволицу с клуба вампиров «Ордлон». В этом им помогает Дали — наследник очень могущественного клана вампиров фон Кейзерлингов, кои испокон веков были союзниками Асмодея. Абигор осмелился отгородить любимую от влияния могущественного инкуба — в чем Уфир его очень поддержал. Асмодей понимает предательство вампира и демонов лишь спустя какое-то время. Ведь отсутствие девушки было так искусно завуалировано! Но Всезнающий Агалиарепт велит ему не рыпаться раньше времени. И подтверждает пророчество Абигора о том, что бывшая жертва инкуба, ныне Лэр-Рэзамэль — та самая Мессия, призванная совершить дворцовый переворот на территории Асмодея. Но ошибочно предположил о том, что Мессия это — их ребенок, которого она носит под сердцем на тот момент.

Тогда они принялись выжидать роды. По обычаю, у демонов они длились три с половиной месяца.

Вот, заветный кусь! Диалоги тут нескончаемы.

А, ***! — выругался Асмодей, приложив пальцы к вискам, он неожиданно остановился посреди коридора. Сильная волна острой боли пронзила его тело.

— Что с тобой? — заволновался шедший рядом Агалиарепт.

Три месяца продлились для Царя Инкубов, как три года: ожидание родов Лэр-Рэзамэль было томительным даже для него.

— Что? Уже? Ты его чувствуешь?

— Однозначно. Сначала это будет мой, — кривясь в лице, он еле распрямился. — Нам надо к ней.… Друг мой, пожалуйста, — рука Асмодея судорожно схватила Агалиарепта за плечо. — Я должен быть рядом.… Мне плохо.

Уж так заведено у демонов, что демон-Отец всегда должен присутствовать на родах, иначе ребенок никогда не признает свое родство с ним: им будет тот демон, которого он увидит перед собой первым. Потому, обычно, отец сам принимал роды. Демонам-мальчикам это преподавали семейные доктора, когда им миновало пол века (по человеческим меркам четырнадцать лет).

— Сейчас.

Агалиарепт видел, как тот заметно обмяк. Обхватив демона-соблазнителя за талию, он закрыл глаза и взмахнул рукой, мысленно представив себе райский уголок Дара фон Кейзерлинга. Однажды ему довелось там побывать. Вероятно, вампир об этом позабыл. Они оказались на месте, вдвоем без труда переломив защиту Абигора. Асмодею стало свободнее дышать. Он огляделся: вокруг было зеленым-зелено, а Луна такая яркая и большая, что освещала вокруг все поместье.

Позади кто-то зарычал. Они мгновенно обернулись: большой белый волк и две адские гончие — скалились до ушей, с пасти капала ядовитая слюна. Это они определили было по запаху.

— Уфир, — узнав питомцев, заключил инкуб. — Они точно здесь, Агалиарепт.

Как только это сказал, над поместьем разнесся крик Лэр-Рэзамэль.

— Девочка моя! — воскликнул Асмодей.

И хотел было броситься к дому, но волк и собаки Уфира перегородили путь, обступив обоих демонов с разных сторон.

— Псс, — тихо позвал инкуба приятель. — Ты посмотри в его глаза. Он же все понимает. По-ходу, это друид.

— Я и без тебя это вижу, Всезнающий, — процедил тот, — «нужно угадать его имя», — уже мысленно отозвался он.

«Вот, остолопы», — раздалось в их головах, демоны удивленно переглянулись. Дали довольно осклабился и высунул язык, будто насмехался. Выглядело же это так, словно сейчас его трепали за ухом.

 

Абигор нажал на изумруд в браслете: развернулась лазерная голограмма поместья вампира Дара фон Кейзерлинга. Теперь он мог наблюдать все происходящее на их территории. Их было только двое. Асмодей и… Что тут делает Герцог Агалиарепт? Неужели без него он бессилен? Дали чему-то радуется, ну и морда!

— Вижу, у нас проблемы? — обернувшись, вновь истерично рассмеялся Уфир.

Абигор нахмурился: казалось, что второй воздыхатель сейчас опять впадет в истерику.

— Погоди, я с тобой! Хочу крови, — теперь последовал дикий ржач, какой бывает у безумцев. — Не волнуйся, любовь моя, я оставлю с тобой своего двойника. Он меня еще никогда не подводил! — поцеловал в разгоряченный лоб Рэзамэль.

И, как он сказал, тут же появилась его астральная проекция. Вспомнив обычай, Абигор последовал примеру, думал о том: если сейчас он его не пустит, пиши — пропало. Разнесет весь дом в хлам. Видно, как запах крови любимой девушки предельно того раздразнил.

— Вот жеж, дрянь.… А ну, иди сюда! — стала кидаться подушками Герцогиня.

— Любимая, я сейчас! — залепетал Уфир, уклоняясь от следующего, полетевшего в их сторону, предмета. Им оказалась тяжелая ваза. Она разлетелась мелкими осколками, встретившись с противоположной стеной. — Ты врач! И ты! А не твой двойник, должен принимать у меня роды! — продолжала визжать она. Но второй Уфир, возникший у изголовья кровати, наклонился и просто заглушил ее крики продолжительным поцелуем. Герцогиня мгновенно успокоилась.

Исчезая из дома, чтобы воочию столкнуться с Асмодеем и Агалиарептом Всезнающим, оба перевоплотились в боевых демонов.

— Дали. Отставить! — скомандовал Абигор, когда они появились перед сильнейшими Властелинами Ада.

— Вы посмотрите, кого я вижу. Да это же Белоснежка и Абигор. Предатели! — яростно прошипел Асмодей.

На его глазах Дали из белого волка становился обычным себе человекоподобным существом, который тоже принял боевую позицию.

— Хренов, оборотень, — рыкнул ему инкуб, на что мужчина мило улыбнулся.

— Нет, это был друид, — вежливо напомнил ему Всезнающий с таким важным видом, будто его нисколько не беспокоило происходящее.

— Асмодей, ты несколько не вовремя, — истерично хихикнул Уфир.

— Я когда-то был вовремя для тебя?

— Кончайте этот балаган. Впустите его, — до нелепости спокойно молвил Вездесущий.

— А иначе, что? — стал дерзить Генерал Карателей, уже в уме прикидывая силы.

— Вообще-то, мы пришли с миром, — отвечал Асмодей. — Ну, раз вы так настроены…

Внезапно он вырос до трехметрового исполина и принял боевую позицию. Агалиарепт последовал его примеру. Абигор, Уфир и Дали сделали то же самое… Хотя, биться врукопашную именно в таком виде — значило подвергнуть опасности и Рэзамэль, и еще не родившихся детей. Грудь каждого демона тяжело вздымалась и опускалась в предвкушении кровавой бойни. Все же, разум взял вверх — все пятеро словно по-сговору уменьшились до привычных размеров. Это ведь не битва титанов… Просто спор… Просто спор за сердце Темной Герцогини.

— Пожалуйста, Абигор… я не хочу с тобой драться, — просил инкуб, испепеляя нефритовым взглядом. — Дай мне взглянуть на своего ребенка, и только.

— Будь ты трижды проклят, Асмодей. Я тебя презираю. Всей душой! — сцепив зубы, процедил Абигор.

— Я знаю, — сейчас инкуб прилагал все усилия, чтобы говорить размеренно и спокойно. — Мы схлестнемся, этим потеряем драгоценное время. Младенцы должны видеть своих отцов. Ты это знаешь не хуже меня, Абигор. Последний раз прошу, пропусти.

— Вы только посмотрите, сам Асмодей просит! — лихой франт сплюнул. — Противно. Ты жалок.

— Мне нужно запечатлеться со своим ребенком… Я уйду.

Одно неосторожное движение… и все пойдет крахом… Для обоих. Губы инкуба сделались похожими на тонкую нить. Взгляд воина-карателя — все такой же суровый, челюсти плотны сжаты, было видно, как желваки перекатываются под висками.

— Абигор. Уфир. Одумайтесь. — Асмодей закрыл глаза. Пускай это будет последней попыткой, иначе он за себя не ручается.

В подтверждение его мыслей когтистая рука у стоявшего позади Агалиарепта полыхнула огнем. Этот демон обладал такой же силой разрушения, как и всякий Каратель. Он был настроен идти до конца.

— Ни за что, — до сих пор жаждующего крови, Уфира этот жест только раззадорил. Щелкнул предохранитель — он наставил в сторону противников оружие Абигора, способное разрикошетить любого демона. — Не хочу марать руки, — первое, что пришло в голову, добавил он, когда во взгляде Асмодея просквозило немое недоумение.

— Начнем, пожалуй, — шепнул ему Абигор, — Асмодей, мой.

Воинственный юноша раздался вширь, увеличив мускулатуру. Вокруг тела образовалось облако живой тьмы. Он достал из-за спины топор-гильотину и несколько раз ловко перекрутил длинную рукоять в пальцах. Глаза сделались цвета расплавленного золота, рот хищно осклабился.

Асмодей напрягся, мысленно вызывая в себе силу Карателя… Не получилось.

— Я забыл тебе сказать, срок нашего контракта истек, — пробасил Генерал.

— Допустим, — сплюнул Асмодей, — боевыми приемами я владею не хуже тебя.

Агалиарепт кинул в сторону своего друга огромный меч — тот с легкостью лег в руку Царя Инкубов. В довершение слов также ловко прокрутил его на пальцах. Раздался лязг холодной стали — желтая искра метала посыпалась в стороны.

Уфир направил свой ствол в сторону Агалиарепта.

— Что я должен делать? — насупившись, пробурчал оборотень.

— Ты и разговаривать умеешь? — уличил момент съязвить Белоснежка. — Всезнающего хватит на двоих. **** сильный.

Только он спустил в Агалиарепта дробь с десяток пуль, каждая из которых расщепилась еще на пять мелких — неожиданно над поместьем Кейзерлинга раздался оглушительный гром, в небе сверкнули кривые ветки молний, сверху обрушился ливень: будто нарочно отгородив демонов друг от друга густой непроницаемой пеленой. Взмах руки Всезнающего — пули столкнулись с невидимой стеной и посыпались на землю у его ног.

Неожиданный пронзительный крик Герцогини: головы демонов хищно вскинулись в сторону дома, где та сейчас находилась с предполагаемыми проекциями Абигора и Уфира.

— Абигор, — басом взревел Асмодей. В ярости его лицо некрасиво искривилось.

Абигор увернулся от длинного тяжелого клинка, чуть не обрушившегося на голову. Зацепило ухо. «Отсек гребанное ухо» — горячая струя крови потекла по шее. Теперь звуки с правой стороны отдаются едва различимым гулким эхом — не слышит. Каратель прорычал словно тигр, и ринулся на инкуба: столкнувшаяся сталь вновь заискрила дождем. Лица противников сделались слишком близко: нефритовый взгляд полыхал напротив янтарных.

Развернув ладони, Агалиарепт направил две снопы огня — Уфира и Дали откинуло на несколько метров. Чтобы не рухнуть у стен дома, оба направили ответные серебристые лучи света. Их магия была созидательной — имела именно такой окрас. Перекрещенный огонь двухцветным столбом устремился в небо. Новый раскат грома сотряс все поместье.

До них донесся третий крик Лэр-Рэзамэль — он сделался еще пронзительнее. Оба в ужасе распахнули глаза. На этот раз он заставил остановиться всех. Времени мало. Чуть-чуть. Еще немного… Герцогиня родит.

— Если тебе дорога, Рэзамэль, ты должен меня впустить!

Асмодей и Абигор стояли друг напротив друга. Глаза горели адским пламенем. Мускулы напряжены до плотности камня. Остальные замерли в оборонительной стойке.

Абигор ясно осознавал: с одной стороны, если он не даст инкубу войти внутрь — родившийся от него мальчик в будущем никогда не признает в Асмодее отца, будет считать им его, Абигора. С другой стороны: кровь инкуба возьмет свое, и когда-нибудь тайна раскроется, а этот ребенок его возненавидит. Возненавидит и свою мать, которая будет ни в чем не повинна перед ним. Из-за него. Только из-за него. Сердце рвалось на куски — такой поступок не достоин благородного воина. И не дай, Великие Боги, собственный сын — сын Карателя, совершит над ним казнь.

Асмодей увидел в его взгляде, вдруг ставшем совсем привычным, проблеск надежды. На тот момент ливень стал медленно затихать. Тучи расступились в стороны — Луна осветила поместье. Асмодей отбросил в сторону меч Агалиарепта. Абигор молча сделал то же с топором-гильотиной.

— Ох, я сейчас растекусь от такого кавая! — воодушевленно воскликнул Уфир, наблюдая за сценой. Плечи его затряслись в едва удержимой истерике. — Давайте жить вчетвером! — наконец, артистично взмахнул он руками, радостно закричал, а потом сложил ладони под щекой, с умилением став взирать на обоих.

Не удержавшись, инкуб прыснул:

— Белоснежка, ты не умолим, — и тоже не сдержал смеха.

 

Ну, а потом наш жестокий тип самолично присутствовал при появлении своего наследника. А после, впервые встал на колени. И перед кем? Своей бывшей жертвой, конечно! Попросил у нее прощения за все страдания, которые он ей причинил.

Во взаимопроверке участвую