Ольга Зима. Рецензия на роман Анны Алмазной «Горечь дара»

Осторожно! Возможны неумеренные восторги и выплеск эмоций на окружающих!

writercenter.ru/blog/final/anna-almaznaya-melody-gorech-dara.html

Тебе даны богатство, власть и сила!..
Мошенница-судьба лишь мелочь выдает,
Приберегая козыри вперед.
Истыкано стальное полотно
Кинжалами. Все мало!
Лик чужой кривится,
Занятый безумною игрой,
Раскапывает для смертей могилу.
И крылья разведя, под небо рвется сила,
Не ведая, что все предрешено.

Знаете ли вы Старшую Эдду? Замирало ли ваше сердце над тридцатью двумя рунами Калевалы? Неслись ли вы вслед за Одиссеем между Сциллой и Харибдой, а может, читали ли до утра Илиаду и засыпали, все еще слыша удары мечей, грохот и лязг битвы? Если да, если хотя бы Куновские «Мифы и легенды Древней Греции» хоть когда-либо баловали ваш стол своим присутствием, их слог ласкал вашу душу, а сердце пело от счастья и раскрывалось навстречу иномирью — эта книга для вас. Хотя ее нельзя отнести к определенной мифологии, и это чудесно. Мир настолько свой, настолько продуманный, что его можно сравнить с гигантской паутиной. Но об этом чуть после…

Эта книга, где боги и полубоги ходят меж смертными (а скорее, в смертных!), эта книга, где судьбы всех и каждого сплетены воедино, где слова подразумевают замысел, где мир жив! Он живет — живет в каждом вдохе, в каждом взмахе крыльев бабочки, в запахах и звуках, он осязаем и понятен, он вгрызается в тебя своим чувственным слогом и яркостью описаний, он сметает и давит, он лишает свободы, так как ты жив, пока ты на этих страницах…

Легко ли начинать читать книги такого уровня?

Вот и мне тоже было нелегко. Помню, даже «Таис Афинскую» мне было трудно начинать из-за обилия незнакомых слов, значений и понятий.

Я заходила в этот роман, пила его горький яд и уходила, злая и недовольная. С больной, распухшей головой. Потом возвращалась… И вновь уходила. Я принимала этот роман как прививку — моего мозга не хватало уловить все его хитросплетения, всех действующих лиц и все тайны неведомого мира. Но сердце звало обратно.

Описаний в «Горечи… » много, к слогу после третьей главы привыкаешь быстро и уже ловишь себя на том, что пытаешься думать и говорить этим же слогом! Но описания — их нельзя выкинуть, их нельзя перевернуть, ибо они живые, как и весь мир. Мир, зараза такая, дышит, пахнет, вздыхает вслед или в такт героям, его цвета соответствуют настроению происходящего. Нет ни одного момента, который бы нельзя представить было бы без окантовки — где и как это происходило. Магия зрима и логична, ее, кажется, можно пощупать, еще миг — и понять!

Что мы имеем из географии?

Три народа — каждый из которых владеет или не владеет магией, владеет или не владеет даром обращения. Со своими строгими правилами и законами, обрядами и традициями.

Что мы имеем из героев? Они все хороши, и я их всех полюбила! Отчаянную в своей решимости и безнадежной любви Аланну, Мираниса, принца, запутавшегося как в своей ловчей сети, так и в том, кто же ему друг, а кто — враг. Вообще персонажей много, они все разные и интересные, кто-то мелькает быстро, кто-то — остается на страницах романа надолго, но я остановлюсь на двоих.

Прости, автор, я залипла на Армане, и расскажу сначала про него. Строгом, холодном, вынужденно ставшем главой рода и — не вынужденно — другом наследника. Но под тонким льдом аристократической надменности прирожденного придворного и строгой и безжалостной маски главы дозора кипят нешуточные страсти. Он противоречив и целен. Он принимает правила игры — подчиняется им, но и поворачивает их в свою пользу. Он заботится о тех, кто ему дорог. Но заботится и о тех, кто нуждается в его помощи. Он за корону, за правителя — потому что он за наследника, за Мираниса. Он помнит добро и благодарен тем, кто его подарил, он помнит и несет свою боль… Впрочем, он несет дар мага, и белого барса в себе. Он как раз не боится своей второй сущности, которая тем или иным боком присутствует в каждом герое.

Кто-то несет в себе волка, кто-то — барса, кто-то — льва. Кто-то — магию. А кто-то созданий куда более страшных и опасных. Однозначное зло, не дающее выбора — лозу Шерена, питающееся кровью и магией. Кто-то несет вторую душу — богов и полубогов, которые обрекают своих носителей на узы, куда более мощные, чем родственные связи. Люди здесь несвободны… А может, они сами создают себе темницы?

В этом плане Арман, который предлагает в конце Миранису не напиться от вины и боли, а побегать по лесу — дает наследнику почуять ту свободу, о которой, на мой взгляд, и хочет сказать автор. Ту свободу, которую я почерпнула в его романе и о которой хотела бы сказать отдельно.

Автор выбрал для этого самого простого человека. Пусть и заклинателя, но — от которого не ждут магии, а если и ждут — то его ждет смерть. От которого ждут подчинения. Подчинения всем и вся — принцу, арханам, магам, главе рода, не говоря уже о зове полубогов. Пади ниц, низший из низших, презренный рожанин!

Рэми и падает поначалу. И не заглядывается на Аланну, хотя дышать без нее не может. Но! Устами другого героя автор говорит «Не рожане созданы для архан (читай, боги!), а арханы — для рожан! Не люди — для законов, а законы — для людей».

И пока не будет так, не будет в мире равновесия, богам — покоя, а людям — счастья.

Все в этом мире этого времени несвободны — не зря я упомянула паутину! — все связаны долгом, многочисленными долгами, клятвами, решениями — когда своими, когда — чужими. Я бы сказала, грузом вины. Иногда — чрезмерной, иногда — неоправданно давящей. Иногда вина и боль бывают запредельной… Но если бы Арман не прошел обряд снятия боли, может быть, он увидел бы в Рэми родную душу, увидел бы брата? Что он, увы, так и не понял до конца этого романа.

Рэми же… преступает законы, Рэми спасает тех, кого спасать не должен, Рэми меняет судьбы, Рэми в конце говорит прямо: Вы думаете, я никто? вы — люди, архане, боги и полубоги — думаете, что можете навязать мне свои правила?..

Конечно, Рэми тоже не свободен. Как выясняется, он уйти за грань тоже не может, не уведя вслед за собой шестерых ни в чем не повинных людей. Магов, носителей.

Рэми отчаянно, бесконечно добр!!!

И он отчаянно ищет свой путь. И в этом поиске, в поиске, который наполнен состраданием и добротой, он учит. Он учит того самого, проклятого и проклявшего себя полубога — Аши, который сидит в нем самом. И Рэми, конечно же, теряет… Он теряет свой лес, свою семью, он теряет любимую и сына… Он даже теряет свою привязанность к Миру! Вернее, сам — сам! — отказывается от нее. Целитель душ, который не может исцелить себя. Или — сможет?

По счастью, Рэми ни от чего отказываться не собирается. Он только в начале пути! Он горд и он не собирается покоряться. Я очень надеюсь — если для Рэми и все предрешено — так это то, что он сам выберет свой путь.

И я буду с радостью следить за его дорогой.