NB: Всё ниженаписанное является личным мнением и на великую литературную критику не претендует. Ибо ночь темна и полна спойлеров…
Я читал эту книгу ещё в ходе предыдущего ККП, но всё никак не мог собраться и написать рецензию — а потом и не успел. Ибо как можно написать её такую, чтобы соответствовала произведению?
В ходе этого ККП я перечитал книгу ещё раз и понял, что соответствующую рецензию так и не напишу. Поэтому буду по-простому)
Это необычная книга. Она может показаться слишком сложной, скучной, занудной, затянутой, непонятной, содержащей слишком большое количество информации — а кто-то вообще скажет, что её нужно разделить на две книги, если не на три. А может оказаться для читателя другой — красивой, нежной, загадочной, яркой, полной и глубокой, как сон, как песня, коллекция драгоценных камней или зонтик Оле-Лукойе — тот самый, не чёрный, а красочный.
Только в процессе последнего прочтения у меня получилось определить для себя эту книгу одним словом. Это — калейдоскоп. И когда я это понял, писать рецензию стало намного проще.
Это действительно книга-калейдоскоп. Автор держит перед собой и читателями эту незатейливую, казалось бы, трубку — и переворачивает, позволяя разноцветным стёклышкам событий и героев собираться в гармоничные картины, прекрасные сами по себе — и далеко не всегда сочетающиеся с прочими. На первый взгляд.
А ещё это — книга-кристалл, большой и цветной, со множеством граней, и чем пристальнее вглядываешься в его глубину, тем больше граней находишь. Предыдущий рецензент написал «шире», я напишу — «глубже».
А ещё это — лоскутное одеяло, сотканное из самоцветных нитей. Когда читаешь, то перескакиваешь с куска на кусок, и события книги кажутся рассыпанной мозаикой, прихотливо собирающейся в разные картинки. И видно, что это действительно мозаика. По комментариям понятно, что автор жонглировал кусочками текста в процессе написания, переставляя, перекидывая, прикидывая узор.
Единственная сюжетная линия, которая идёт прямо, не сбиваясь с намеченного пути, — это линия Энтиса и Вила. Вот она — чёткая, последовательная, пронизывает всё произведение от начала и до конца, события следуют одно за другим, не путая и не заставляя задумываться, что когда происходит. А вот линия Ченселина, например, пронизана флэшбеками настолько, что эти части можно спокойно читать в любом порядке. Как и линию девочек с Терры (хотя казалось бы, она тоже достаточно прямая и последовательная), как и вставки с друзьями Энтиса и бывшим учителем Чена, и многие, многие другие. И в этих кусках мозаики, этих панно калейдоскопа, этих лоскутных узорах — порой не понимаешь, что было сначала, а что случилось потом. Легенда о Творителе — уже сбылась или ещё должна сбыться, и о той ли войне говорит Вил? Юная вейлени появилась у Каэрина до или после того, как Чен спас своего ученика из его поля? Да и сам Ченселин — он живёт во время приключений Энтиса и Вила или до них? А, может, после?.. И объяснение про народ лат ещё больше запутывает читателя, не давая понять, как совмещаются между собой временные линии.
Калейдоскоп. Одни и те же кусочки стекла объединяются в разные узоры. Повествование отпускает одного — и тут же касается других. Мазками, тонкими касаниями, взмахом пера. Вот вроде бы показаны ученики Ченселина — и ах, нет, постойте, тридцать глав назад был такой мальчик по имени Джер… А тут нужно рассказать, кто такие Шер и Альвин. Пожалуй, это сделает Кер, что-то давно его не было. Нам рассказывают про вейлени — и через пару глав надо, чтобы вейлени появилась во плоти. Сравнили Альвин с вейлени — ещё раз должна появиться Диш. Лишь на одну главу появилась и пропала сьерина Илэн — и на этом всё закончилось. Но это всё не просто так. Если смотреть глобально, ни одного лишнего эпизода нет. И даже если отрешиться от того, что всё это увязано в одну большую паутину сюжета, у всех этих отрывков есть одна большая задача: показать мир. Каждый кусочек мозаики влечёт за собой кусочек мира. Читателя бросают в него с головой, толком ничего не объясняя и не давая сносок, предлагая лично почувствовать мир на вкус, цвет, звук и запах. Это всё равно что обучаться иностранному языку в местной среде: сначала — ничего не понятно, а потом, через какое-то время, уже свободно владеешь разговорной речью.
Так и здесь. Общественный уклад, политическая структура, легенды, разная терминология, животные, растения, всё прочее и прочее — автор не устраивает из своего текста энциклопедию, предоставляя читателю понимать всё самостоятельно. Из этого, конечно, порой могут возникать смешные казусы: например, до того, как в тексте был показан зверь под названием бир, я и не думал, что это представитель семейства кошачьих. Спасибо ложному другу переводчика, слово «бир» проассоциировалось у меня с английским «bear» — «медведь». И очень странно получается уже ближе к концу, когда появляется Альвин. Вот вроде уже читатель знает и про Звезду, и про Чар-Вэй, и про Открытых — потому что уже впитал, принял в себя из горсти ладоней, по капле, по строчке, по букве. И тут вдруг — ему объясняют, как неучу, с азов, по слогам и простыми словами. Забавное ощущение. Как будто проверка: а как ты понял усвоенный материал?
Но не всё всегда пронизано дыханием мира. Например, о Шере мы узнаём только в тридцатых главах. Деву Давиат поминает, в основном, Энтис — и нигде не показано, что в мире есть религия, храмы, кто-то кому-то молится. И о том, что значат боги в Тефриане, мы мельком видим только в шестьдесят шестой главе. Возможно, упоминания о них стоило бы раскидать по крупице в предыдущих частях текста.
Именно мир, такой глубокий и многогранный, соединяет кусочки цветного стекла. И мы понимаем, что если бы не линия Ченселина, мы бы не осознали в полной мере, чем является для Вила Чар. А если бы не эти обособленные, на первый взгляд ненужные вставки про Кера, Джера и прочих Рыцарей — не поняли бы, почему так выделяется на их фоне Энтис — и далеко не только.
Мир, где благоговение и ненависть, почтение и зависть идут рука об руку. Мир парадоксов и условностей, где наброшенный на плечи белый плащ превращает бродягу в лорда, а музыкальный инструмент в руках юноши навлечёт на него насмешки и сальные намёки — в отличие от того преклонения, что вызывает тот же самый инструмент в руках девушки. Мир, где женщинам нечего бояться, кроме безумцев, переевших дрёмы. Где приёмные дети короля, дети Вершины, зовутся принцами и принцессами и учатся заниматься экономикой государства вне зависимости от своего происхождения. И где люди всё равно остаются людьми: мучителями безответных — и щедрыми духом, нетерпимыми к чуждому и — постигающими неведомое, видящими во всём лишь грязь и ложь — и ценителями красоты… Разными. Людьми.
И ещё немного о калейдоскопе. Линии Тефриана и Терры внешне не связаны между собой, и даже когда появляется Альвин, читателя не оставляет сомнение: а Лэй ли это? Хотя, казалось бы, на это всё указывает. И неужели это действительно Вил и Джесс общаются между собой в сновидениях? А сон Вила про себя-старшего — к чему? И когда Ченселин берёт себе в ученики Ориса, тоже черноволосого и с минелой, — это просто совпадение или так и должно быть, чтобы читатель в первую очередь подумал про Вила? И этот загадочный «он», который следит за всеми героями, — а за теми ли? Действительно ли за Энтисом и Джесс? Или, всё-таки, за Вилом? Или имеется в виду кто-то вообще третий? Всё так зыбко и условно, что ничего нельзя утверждать наверняка…
Но портит ли книгу всё то, о чём я написал? Моё субъективное мнение — нет. Кто-то, конечно, запутается, плюнет, закроет файл и уйдёт читать что-то более понятное, линейное и упорядоченное. А кто-то, очарованный этим миром и его тайнами, наберётся терпения и будет просто наслаждаться текстом.
Единственное, что я отмечу именно как замечание: местами скачет фокал. Два абзаца Вил — и сразу же Энтис, без перехода. А в тридцатой главе — необоснованный перепрыг с третьего лица на первое.
Но это всё мелочи. Потому что…
Это очень красивая книга. Ярко выписанные эмоции, от которых порой захватывает дух. Краски мира, который раскрывается перед нами шаг за шагом, капля за каплей. Неземное плетение Кружев, пребывание в которых отдалённо напоминает «адскую скачку» у Желязны, а взаимодействие Кружева и Чар-Вэй — это заставляет вспомнить поведение обитателей его же Хаоса, откуда родом принцесса Дара и принц Мерлин. Не зря ведь я называю эту книгу калейдоскопом. Дело не только в причудливо тасуемых событиях — но и в красках, этих красках. Затейливые словесные узоры — как переливающиеся цвета Чар.
Это очень нежная книга. В отношениях взрослых Рыцарей и подростков есть что-то крапивинское. Отношение к прекрасной даме — поистине рыцарское. А дружба Энтиса и Вила… Ведь мы почти забыли, какой бывает настоящая нежность без плотского подтекста. Недаром Альвин, обладающая совсем другим менталитетом, видит в такой нежности и дружеской любви несколько другую влюблённость.
Кстати, забавно, что в начале повествования Энтис и Вил думают друг о друге как о мальчиках. Ведь каждый сам мнит себя взрослым, прошедшим огонь и воду, а второй — ну, раз выглядит мальчиком, то наверняка мальчик и есть. Или неопытный и ничего не знающий о жизни — или хрупкий и как только такого вообще в дорогу отпустили.
Отсюда же, из отношений этих героев и более глубоких отношений Рыцарей и Вэй, вытекает следующий эпитет: это очень взрослая книга.
Книга о том, как столкновение абсолютно разных мировоззрений может привести к непониманию, обиде или даже вражде. О том, что историю пишут победители, и одни и те же события могут описываться с совершенно разных сторон, очерняя врага и обеляя себя. О том, что обвиняющие друг друга в разных грехах стороны могут быть практически одинаковыми, чертовски похожими друг на друга, но тот грех, в котором каждый обвиняет противника, в своём случае возводится в ранг благодати. О том, как сплетни выворачивают всё наизнанку, и даже чистейшие помыслы и действия могут быть представлены как чудовищное преступление или наглая ложь. О том, что неприятие новаторства и закоснелость могут привести к краху даже великих. Об этом вечном кошмаре всех людей мира, особенно нашего поколения: обидные слова и порицания нам говорить легко, а вот хвалить… Ведь даже на моём примере: рецензии ругательные или хотя бы те, где я к чему-то придираюсь и пространно об этом рассуждаю, выходят у меня гораздо длиннее, чем рецензии хвалительные)) Так что прав, прав бродяга Вил, когда мучительно думает о том, что и рад бы сказать приятное, и щекочет язык и горло это желание, а что сказать — не знает, да и не выходит.
И ещё эта книга о том, что даже самые разные люди могут быть вместе, если их объединяет любовь и дружба, готовность понять, готовность учиться, говорить словами через рот и не прятать в душе обидки. И нет никакой разницы, рыцарь ты или менестрель, если у тебя благородная душа.
Что до финала — я не могу сказать, что эта книга чем-то заканчивается. Финала нет — потому что это ещё не конец, это только книга первая. Да его и в принципе быть не может в этом потоке мыслей. Если кристалл замкнут в своём многообразии граней — то как определить, какая из них — начальная, а какая — конечная? Лишь автор что-то может для себя решить, переворачивая этот кристалл и поднося к глазам читателя. Нет, линия Энтиса и Вила должна как-то закончиться (и если бы не так, с чего книга начинается — противостоянием белого рыцаря и чёрного мага…), и Ченселин должен к чему-то прийти, но… Но мир продолжается. Мир будет жить вечно.
И лишь один момент остаётся мне непонятным: почему роман называется «Проклятье Звёздного Тигра»?)) Ни проклятья, ни тигров я в тексте не нашёл, кроме героя по имени Тайгер… Но, возможно, это должно быть название серии, а не конкретно этой книги, потому что пояснение будет дано позже? В таком случае я бы рекомендовал назвать так именно серию, а этому роману дать иное имя. Но это уже на усмотрение автора.
В любом случае, понять, как продолжатся и чем закончатся приключения разномастных Рыцарей и Чар-Вэй, лично мне будет весьма интересно. И, надеюсь, не только мне)
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.