Вот такой вот стишок на злобу дня. (Не мой.)

Как много стало педофилов!

Как расплодились, черт возьми!

Уже их ежедневный вылов

достиг пяти… семи… восьми!

Они ворвались батальоном

(я продаю, за что купил).

Уже и в фонде пенсионном,

глядишь, таился педофил!

Он был вчера публично пойман,

спасибо доблестным ментам;

геронтофила я бы понял

— но педофил откуда там?!

Уже глава Совфеда Торшин

проникся, судя по глазам.

Когда он был на «Эхе» спрошен

про бойню в Осло, то сказал:

«Повсюду дьявольские силы.

Сплотимся против их клешней!

У нас тут, скажем, педофилы,

и непонятно, что страшней».

Как из бездонного колодца,

они попрыгали на свет.

Мой Бог, откуда что берется?

Пока не борются — их нет.

Но власть, отвлекшись от распилов,

вдруг озаботилась борьбой,

взяла мишенью педофилов

— и педофилом стал любой!

Давным-давно, во время оно,

пересажали миллион,

назначив главным злом шпиона,

— и каждый третий стал шпион;

акын слагал Ежову оду

— воитель наш, защитник наш!

Там сколько не было народу,

как севших тут за шпионаж.

Хрущев-то был еще из лучших,

хотя и карлик по уму,

— но померещился валютчик

угрозой главною ему,

и он прицелился, как лучник,

а с ним гэбэшная орда,

— и каждый третий стал валютчик

(и тунеядец иногда).

Российский метод знаем все мы:

заходит о маньяке речь,

когда от истинной проблемы

вниманье надобно отвлечь.

У нас и так сейчас нечисто,

и жизнь довольно дорога,

— врагом избрали   экстремиста,

и как их стало до фига!

Так скрутят каждого, пожалуй,

к какому благу ни стремись;

уже и я, тишайший малый,

потенциальный экстремист,

— и кстати, борзописцам милым,

ловящим, так сказать, струю,

меня представить педофилом

нетрудно: я преподаю.

Зачем бы? В школе мало платят,

труды учительства тяжки,

и неужели мне не хватит

того, что платят за стишки?!

Разграниченье очень тонко

— я тут и книжек прикупил:

любой, кто смотрит на ребенка,

— потенциальный педофил.

Такие темы хоть нечисты,

но живо отвлекут страну

(как полагают экстремисты,

давно идущую ко дну).

И вот, укрывшийся под сенью

московских пыльных тополей,

— я прозреваю путь к спасенью

угрюмой Родины моей!

И подскажу вам, ради Бога.

У нас особая страна:

в ней почему-то очень много

того, с чем борется она.

Такому вняв соотношенью,

мечтаю, хитрый иудей:

провозгласить бы нам мишенью

простых порядочных людей!

Найти бы их в российской фронде,

в больнице, в школе, cetera —

и даже в пенсионном фонде,

глядишь, найдется полтора!

Пускай их ловят очень строго,

высматривают сквозь очки

— тогда их сразу станет много.

Как педофилов. Ну почти.