История седьмая. Подарок для короля

В день именин королю Маю подарили немало подарков; послы прибывали из всех стран и городов, но печален сидел он на троне и даже проделки любимого Шута не могли развеселить его.

— Что с тобой, старший брат? — спросил Шут, который всегда был рядом, когда он нужен.

— Ничего, маленький братец, — ответил король, — сегодня я стал старше на год, но не стал счастливее. Я уже не молод, хотя еще и не стар. Я чувствую, что годы стоят за моей спиной, но, оглядываясь, не вижу ничего, словно их и не было. Это и печалит и пугает меня. Если мне нечего сказать миру, в котором я живу, и если мир проживет и без меня — зачем все эти подарки, и все слова, как бы хороши они ни были? Я несчастен.

— Тебе просто кажется, что ты несчастен, — не согласился Шут, — долг любого из живущих — быть счастливым. А мой долг — делать счастливым тебя.

Маленький братец соскочил с подлокотника трона, на котором сидел, и быстрее ветра умчался прочь.

Послы и подарки продолжали приходить. Король улыбался всем, но в душе был печален. Все видели в нем короля, но никто не видел человека.

Должно быть, его унылый вид все же подействовал на них — гости и послы стали расходиться, и очень быстро замок опустел. Тишина и покой — вот было то, что нужно королю, но он понял это только теперь, и так же понял, что не знает, что со всем этим делать.

Но тут появился маленький братец, ведя за руку седого сгорбленного старика с корзинкой, и девочку, что уцепилась за его плащ.

— Я привел тебе гостей, — сказал Шут, — таких гостей, что или увидят в тебе человека или не увидят вовсе и подарок, который они принесли, понравятся тебе больше других.

— Что же это за подарок?

Шут слегка подтолкнул старика, и тот, ведомый за руку девочкой, подошел ближе. Только тогда король Май понял, что старик слеп.

— Что случилось с тобой? — спросил король, и старик верно понял его вопрос.

— Не знаю. Вначале я видел мир целым. Потом свет начал меркнуть для меня, словно кусочки мира откалывались и исчезали в темноте. «Что ж, ладно, — говорил я, — как-нибудь проживу и с этим». А потом я перестал видеть вовсе, но и тогда не отчаялся, а находил радость где-то внутри, и там же был весь свет, что еще остался мне. Теперь я продаю цветы, а люди покупают их. Вот, возьмите, — он протянул королю единственный цветок из корзины, — я не могу видеть его и не знаю, красив ли он, но, может быть, вам понравится.

— Что я стану делать с ним? — спросил король.

— Все что захотите. Когда у вас есть дар — это совсем не то же, как если бы у вас его не было. Ценить то, что у вас есть — это правильно, а жалеть о том, что прошло и потеряно навсегда — никому не нужно. Мир такой, какой есть, камни в нем не превращаются в облака, а облака — в камни, но это и хорошо — мы не смогли бы ходить по облакам, и печально было бы, если бы камни падали на нас с неба.

А девочка, на миг оставившая старика, подошла к королю и протянула ему на ладони кораблик, вырезанный из дерева. Это была всего лишь игрушка, но в руках ребенка этот кораблик казался чудом или сутью всех кораблей.

«Даже просто игрушка на самом деле не так проста, она приносит радость и скрывает в себе что-то большее, лучшее, — подумал он. — Значит и человек не прост и небесполезно все, что происходит с ним. В конце концов, именно оно и делает его тем, кто он есть». И ему тут же стало легко и светло на душе.

— Как мне отблагодарить тебя, дитя? — спросил он, встав перед ней на колени — чтобы ее лицо стало вровень с его лицом и из-за того, что чувствовал к ней

— Подари мне это, — улыбнулась она и коснулась броши, скреплявшей королевскую мантию.

Король Май отстегнул брошь и отдал девочке, а когда распрямился и тяжелая мантия упала к его ногам куском холодного бархата, добавив к одной легкости другую.

Старику король предложил сразу и много — и теплую одежду, и вкусную еду, и просто — остаться и жить в замке, где для всех хватит места, вдали от зимней стужи и летнего зноя, но старик отказался.

— Я уже так стар, что никакие неудобства не могут огорчить меня, — ответил он, — а моя внучка слишком юна, чтобы огорчаться долго. Пусть все останется как есть.

Когда они ушли, Шут подсел на подлокотник трона, слишком большого для одного человека, и спросил:

— Я угодил я тебе?

— И да, и нет, — ответил король, — да, потому что сделал все к месту и ко времени, и нет, потому что оказалось, что я, король, глупее своего шута.

— А разве ты не знаешь, что настоящий шут всегда умнее? — усмехнулся маленький братец и легко увернулся от брошенной в него туфли.