Разговоры богов

Салфетки

— Слетал бы, что ли, на землю, посмотрел — как там? — Зевс потянулся на ложе и глянул на Гермеса. — А то крылья на сандалиях, небось, пылью покрылись.

— Больно нужно, — буркнул Гермес.

— Ты как с отцом разговариваешь?! — повысил голос Зевс.

— Ладно-ладно, — вздохнул тот, — не шуми. Летал я давеча — всё то же самое. Такие же люди, как и были: и любят, и ненавидят, и лгут, и предают, и воруют. Разве что, напридумывали всего: и ездят на чём-то непонятном, и летают, но не сами, а тоже на чём-то, и оружие не чета мечам да копьям — сразу сотню, а то и больше им убить можно.

— Так, это же не честно! — возмутился Арес. — Какое в том геройство?

Гермес лишь пожал плечами.

— Да-а… — протянул Зевс, — теперь, поди, они и в богов-то не верят? Или, всё же, во что-то верят?

— Ещё как верят, — возразил Гермес, — вот я даже всё тут записал, — и он достал восковую дощечку, — та-а-ак… верят в бога, но одного…

— Одного? — удивлённо вскинул брови Зевс. — Оскудели, видать, фантазией. Немудрено, что грешат, нас сколько было? А и то не справлялись, а теперь один. И каков же он видом?

— Да нет у него никакого вида, ибо он невидим и неисповедим!

— Не видя, верят? — ещё больше удивился Зевс. — Как же можно верить-то в невидимое? Меня-то видели, а для тех, кто не видел — для них Фидий мой образ изваял, долго пришлось позировать, да оно того стоило.

— А у него сын есть, по образу и подобию — вот его я видел и на картинах, и статуи. Точнее, сначала он был, потом умер, а потом снова стал… что-то я запутался… — виновато развёл руками Гермес.

— Вот! — рассердился Зевс. — И сам запутался, и нас путаешь. Видно, придётся снова лететь.

— Сейчас… — потёр лоб Гермес, — сын-то есть. Вроде, как и ходил среди людей, а вот после смерти воскрес. Потому я и сказал, что был, а потом снова стал.

— А-а! — протянул Зевс. — Тогда понятно. Это и нам знакомо. Вон, спроси Диониса, кем он раньше был, пока его не растерзали титаны? Загреем. И ничего, возродился. А Адонис? Да, сколько таких было-то! Одно лишь непонятно, как тот, кто не имеет образа, сына мог родить по образу?

Гермес лишь развёл руками.

— Вот, видишь, — укорил сына Зевс, — двое их выходит, а то один, один… Разве ж одному всё под силу? Ну, кто там ещё есть?

Гермес было открыл рот, чтобы возразить отцу и сказать, что их, вообще-то, трое, но так как ответов на возможные вопросы у него не имелось, то был рад сменить тему.

— Ещё помощники есть! Люди их святыми называют.

— Вот те раз! — засмеялся Зевс. — Получается, что ничего и не изменилось. И люди те же, и божеств полно.

— Это не совсем божества — это люди, которых люди же сделали… помощниками себе и… богу!

— Это что же получается? Люди сами ему помощников назначили? ЧуднЫе дела… И в чём же они помогают?

— Ну, например, — выдохнул с облегчением Гермес, радуясь, что ему не придётся отвечать на первый вопрос и глянул на дощечку, — от глазных болезней есть помощник Лука, от зубной боли — Антипа, от грыжи — Артемий… их тут много! Всех перечислять?

— Всех разве упомнишь? — махнул рукой Зевс. — И так всё ясно. Эх… знать бы раньше, что им от каждой болячки свой целитель нужен — нешто не нарожал бы? И от грыжи, и от запора, да хоть от преждевременной эякуляции!

— И нарожал бы, — проворчал Асклепий, — а то повесил все болячки на меня, поди-ка, справься…

— Так есть и те, — утешил его Гермес. — кто тоже разом от всех болезней спасает! Вот! — он снова глянул на дощечку, — Пантелеймон, Ермолай, Спиридон…

— Да постой ты! — перебил его Зевс. — Ежели есть те, кто от всего лечит, зачем же нужны остальные-то?

Но глянув на растерянного Гермеса, снова махнул рукой и вздохнул:

— Вот уж воистину неисповедим… мозг человеческий… — ему захотелось срочно выпить.

— Ганимед! — гаркнул он. — Амброзии всем! Сделаем перерыв…

А тот уже — тут как тут. И пошёл разливать нектар по чашам.

И тут Гермес хлопнул себя по лбу, вспомнив самое важное.

— Погодите, погодите пить! Чуть не забыл, у меня же для вас подарок есть! — и в мгновение ока исчез. Правда, тут же появился, держа в руках странный огромный мешок чёрного цвета из какого-то неведомого материала.

— Это что такое? — вскинул брови Зевс.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал Гермес, — Вот развяжу мешок, и почуете такой аромат, который прежде и не внюхали!

— Аромат говоришь? — потёр руки Зевс. — Неужто, кто-то из смертных вспомнил и о нас и гекатомбой уважил? Где он, где? — Зевс расширил ноздри, принюхиваясь.

Гермес, наконец, развязал мешок, и зал потонул в дивном аромате жареного мяса.

— О-о-о! — застонали боги. — О-о-о! Что это, Гермес?

— Шаш-лык! — подняв палец вверх, гордо заявил тот.

— И сколько быков на него ушло? — поинтересовался Зевс.

Гермес хмыкнул… и отец, и братья, и другие боги были сейчас так счастливы, что не хотелось ничего говорить о нескольких шампурах…

— Думаю, что немало, — уклончиво ответил он.

— Ну, ладно, — довольно потёр руки Зевс, — спасибо. Уважил. Надеюсь, что это не последнее жертвоприношение.

Гермес стал зажимать пальцы, что-то высчитывая.

— Так… — забормотал он, — сегодня у людей понедельник, потом вторник, потом… Дней через пять слетаю на землю и ещё принесу, — пообещал он, — люди э-э-э… гекатомбы по субботам да воскресеньям приносят.

— Что ж, тогда продолжим… вот ты говорил, что и летают, и ездят… видно, не только механику освоили. Вряд ли теперь думают, что молнии — суть божественное начало? Поди, суеверий-то нынче и не сыщешь?

— Да, куда ж они денутся? — обрадовался Гермес — то, что осталось у него на дощечке, уже не предполагало философских размышлений. — И в чертей верят, и в колдунов, и в вампиров, и в оборотней…

— Да, погоди ты! — рассердился Зевс. — Не тараторь! Черти? Это кто такие?

— Судя по описаниям наши сатиры: хвосты, рожки, копытца…

— Это не твои там развлекаются? — повернулся Зевс к Дионису.

— Да, кто их знает? Ребята весёлые, может, и заскучали тут… а вино-то пьют? Или тоже забыли, как и меня?

— Пьют! — порадовал его Гермес. — Ещё как пьют! И даже не только вино, а ещё и… — он посмотрел на дощечку, — вод-ка! А та — почти раз в пять покрепче твоего вина будет. И, кстати, возвращаясь к сатирам, то бишь, к чертям. Если человек пьёт много этой водка, то по нему потом черти начинают бегать, только они махонькими становятся.

— Нет, — покачал головой Дионис, — тогда это точно не мои ребята.

— Ладно, продолжай, — кивнул Зевс, — с колдунами, вроде бы, понятно. А кто такие вампиры?

— А это те, кто кровь пьёт.

— Кровь?! — перебил его Дионис. — Вот те на! Я им из крови Ампела вино сделал, а они кровь стали пить?!

— Не все, — успокоил его Гермес, — вампиры — это не люди, точнее, это мёртвые люди. У них отрастают огромные клыки, они ими прокусывают артерию и сосут кровь.

— Дурные какие-то, — усмехнулся Зевс, — и клыки не мешают? Вот уж точно — по клыкам текло — в рот не попало. А оборотни?

— А это уже люди, с которыми происходят в полнолуние метаморфозы. Начинают выть, отрастает шерсть, и они превращаются в страшных зверей непонятной породы… вроде бы, волк, а порой и не волк…

— То ли дело я! — рассмеялся Дионис. — Что медведица, что лев — всё, как положено. А уж о папеньке и говорить не стоит. То бык, то лебедь, то орёл, то даже золотой дождь…

Боги зашушукались, кто-то хихикнул, но Зевс этого уже не замечал.

Ему неожиданно стало грустно, несмотря на вынюханную гекатомбу. И плевать было на чертей, вампиров, помощников… он думал о людях. И мысли были неутешительны — посему выходило, что от перемены божеств человек не меняется.