Глава четвертая. Ботаник в Ботаническом Саду.

Засыпая во второй раз, он как оглушенный и оглоушенный проваливался в очередную чёрную пустоту, и одной из последних его мыслей было то, что завтра он обязательно поедет в мострансагенство, чтобы купить билет на поезд домой. Ну их всех нафик! Он так устал… Скорее домой! Эта мысль его окончательно успокоила, и он моментально заснул уже сном младенца.

И вообще — как это плакать от любви? — гордыня была его неумеренная. А ведь придётся.

Повесть о счастье, Вере и последней надежде.(НЕОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ)

Часть Первая. Чудес не бывает?

Глава четвертая. Ботаник в Ботаническом Саду.

Здесь я раскрою маленький свой секретик. В предыдущей главке я рассказываю, что наш герой тупо как-то воспринял свой визит, и вообще не старался понравиться девушке, не говорил никаких комплиментов, и — даже отчасти вёл себя так, как будто он не понимал, зачем он сюда приехал. То есть он не был ухажёром, ни тем более женихом. Кстати, это был у него действительно какой-то ступор, и он не знал, о чем с потенциальной невестой разговаривать. Это было вызвано тем, что…

... Дни сменялись неделями, недели быстренько складывались в месяца, и год летел за годом как ракета. Наш герой и не заметил, как ему исполнилось ровно тридцать, и чётко обозначились первые ранние залысины на лбу — признак скорого угасания умственных и физических сил. Но зато это заметили его родители и стали серьёзно паниковать: они уразумели, что имеют все шансы остаться с носом, сиречь с сыном, но без внучат.

И однажды ясным летним утром мать решительно вошла в его отдельную комнату с настоятельным предложением — познакомить.

— Сынок! Я хочу с тобой серьезно поговорить… Мы с твоим папой уже немолоды ...

Кругом так много девушек хороших… Вот например, Света Г*… Как много ласковых имён… Солнышко, зайка моя, Котёночек, цветочек ...

Как и его родителям, в те баснословные времена нашему герою тоже почему-то казалось, что он может никогда не жениться, но в отличие от его родителей, считавших, что это очень плохо, лично его такая перспектива как-то не сильно беспокоила. Точь-в-точь как большинству странных молодых людей во всех веках и странах на этой грёбаной земле ему мерещилось великое будущее его, и куда больше женитьбы его заботила мысль о своем "малюсеньком Тулоне". Ему всерьёз казалось, что он рождён для славы и побед. Но сил и энергии по сравнению с поставленными грандиозными задачами завоевания Плассана было действительно на самом деле у него маловато; плюс меланхолический темперамент, плюс слабая центральная нервная система — но в истории ведь были примеры: вон Иммануил Кант прожил одинокую жизнь, и — ничего. Зато какую жизнь! Понимая всю грандиозность поставленных перед собой целей и задач, он просчитывал варианты своей будущей жизни так, чтобы драгоценное время не было потрачено зря и понапрасну. Семейная жизнь, каковую он наблюдал вокруг да около, а порой и регистрировал в своих записях, не внушала ему оптимизма.

Однако, будучи человеком отчасти деликатным, он не хотел сильно травмировать своих родителей безусловным отказом. "Они любят меня чересчур сильно. Ну и как я им скажу, что никогда не женюсь?! Когда меня забрали в армию, батя плакал, а мой сводный брат был рад, хотя и тщательно скрывал свою радость… " — это рассказывала ему его мать, но он охотно верил ей, поскольку это совпадало с его понятиями о жизни как она есть, да и действительно батя мог плакать ...

Тогда Хитрым Макаром он попытался выпутаться из сложившегося в связи с ростом возраста противоречия: чтобы и мамка с папкой не горевали, и он сам не чувствовал угрызений совести перед ними. Между этой Сциллой и той Харибдой он выбрал: родители просто-напросто сами должны убедиться, что это не он сам не хочет жениться, а просто сама его жизнь так складывается, что семьи у него не будет никогда.

Дальше события его жизни развивались примерно так.

Учительница истории П* неожиданно согласилась сыграть роль свахи; она была очень компанейская (говоря современным "аглицким" стилем-ком-м-муникабельная) пенсионерка, приятная во всех отношениях, и продолжала общаться со своими многими бывшими ученицами, и знала целый ряд тех, кто оставался старыми девами, — одинокими, не замужними.

Так она созванивалась с ними, и если они не возражали, то — сводила его с девушками. Он, уступая печальным и отчасти суровым взглядам родителей, совершенно не думал, что какое-то из этих знакомств станет поворотным пунктом его судьбы. Не столько даже не надеялся, сколько не задумывался об этом.

Пошла череда знакомств, точнее встреч и очень быстрых расставаний, — знакомствами-то это не назовёшь.

За полтора года с небольшим таким образом наш герой познакомился с 10 или 12 девушками примерно в его возрасте или чуток постарше.

Где-то всё сразу заканчивалось после первой же встречи и либо он сам мотивированно отказывался от продолжения встреч, либо ему передавали "досвидос": где-то они ходили в кино несколько раз, где-то бродили по колхозному яблочному саду; была еще молоденькая, первый год из пединститута учительница немецкого языка, которую попросил перевести главку из немецкого учебника по дзюдо, и еще… Но всё упорно и упрямо заканчивалось ничем и ничуть. В смысле главку она перевела, но дальше этого дело не пошло — она фыркнула. И в принципе, его прогноз насчёт того, что он останется "вечным холостяком" оправдывался.

Забыл упомянуть музыкантшу, она чудесно играла на рояли… Или на баяне… Он так толком и не понял на чём она играла, но не в этом суть — в принципе, все они были понятны ему, хотя и были они — разные; объединяло их, впрочем, то, что все они, как ему казалось, были волевыми, мужественными, достаточно себялюбивыми девушками, с характером, что называется ...

Но наблюдения за потенциальными невестами привели его и к другому выводу — к тому, что сделать вывод, что именно такой характер мешал им выйти замуж, я не стал бы так категорично… Семья, очаг, дети — всё это было чертовски важно для них, но — но все они как-то замирали в ожидании и ждали от него чего-то такого, чего он не знал.

Перед поездкой в столицу ему был странный сон, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Перед этим он засиделся допоздна, — читающий Сартра до логического конца лёг спать во втором часу пополуночи ...

Перед глазами возникла картина пепельницы, набитой окурками — ого, как много выкуривает мой батя за день. Это ведь так плохо для его здоровья!

"Слова"

Сартр был таковский писатель: то ли советчик, то ли антисоветчик, но во всяком случае тёмная лошадка. Чёрт его поймёт! Не только чёрт, но даже Литературные Генералы всех Старых и Новых площадей в баснословное время не могли окончательно определиться в отношении к нему. К экзистенциализму сам он относился тоже неоднозначно.

— Впрочем, всё это враньё, — с напускной важностью сообщил ему внутренний голос.

— Нет, и ещё раз нет, — возразил он Любителю чая в обмен на гибель всего человечества, — не всё там враньё, там что-то есть ...

— Ну это легче всего сказать, что что-то есть… — проскрипел внутренний голос слегка истерически. — Я где-то это читал — с иронией повторил он — Что-то? Где-то? Авось да небось да как-нибудь?!

— Не есть ли это возможность жизнь свою положить, чтобы узнать и понять это "ЧТО-ТО "?!.. Хоть капельку из него!

— Зачем жизнь ложить? — с издёвкой пробормотал внутренний доброжелатель и откашлялся: — что у тебе этих жизней много? Не проще ли продать душу дьяволу? И жить наслаждаясь ...

—. -.=. -. — —. -.=. -. —

— Это всё брехня, — упрямо повторил ему внутренний голос. И он устал спорить. Жизнь, она такая се ля ви, что всё и всех расставит по своим местам. Но всё равно впечатление от Жана-Поля было сильным.

И не успел он заснуть как приснился ему серебрянно-крылый. Он только заснул, но появление белоснежной птицы, заставило его подняться. Существо сияло как звезды, и вместо человечьих рук и ног у него были как бы лучи света. Они переливались всеми цветами радуги… "Похоже я окончательно схожу с ума!"— даже во сне мелькнула постоянно беспокоящая его мысль. В его комнатушке призраку видимо было тесно, оно смахнуло с моего стола… ужасный грохот мог разбудить его соседей, а уж его родителей — и подавно, но никто не вошел, ибо никому не дано видеть невидимое; никто не спросил: "Что там у тебя, сынок?" — хотя он ждал этого вопроса. И вся келья Схимника осветилась мягким белокурым как длинные волосы кошмара светом. Это было удивительно фееричное зрелище, и страх пропал. 'Пиши, проклятый!' — это его неумолимое повеление пронзило моё сердце, мою душонку насквозь. Я сполз с кровати и отчаянно заламывал руки к потолку вместо неба, а вместо солнца был багровый абажур; я становился на колени перед окном вместо иконы; я бился гладким и белым лбом о пол, грязный и заблёванный тараканами, как рыжими, так и чёрными одновременно:

— Глаголом жги сердца людей, проклятый! — призрак улыбнулся мне беззубой улыбкой; видно в детстве он, как и я, никогда не чистил зубы.

— О, Боже! За что?! За какие такие прегрешения пред тобой? Чем виноват?

— Ни за что!

— Так почему же я, подлый, — почему я, грешный и трусливый?

— Потому!

— Господи, Господи — да я же бездарен как пень трухлявый! Ты же сам прекрасно знаешь, ну какие у меня способности и таланты?!

— Никаких!

— Ну вот видишь! Помилуй меня, грешного, я так ничтожен не токмо пред лицом Твоим, но и перед лицом своих товарищей торжественно клянусь — как же я создам величайшее творение всемирной человеческой истерии — Учебник Жизни — книгу на все времена и все народы? И пусть покарает меня ...

— DYR SHCHAK BVAELIUN AGKHMEDZHYZ!

— Что? Что ты сказал, Господи? Я не понял!.. Повтори, пожалуйста!

— З-з-з!

Он приник к самому моему виску и вдохнул в ушную раковину:

— Я тебе повторю, но — позже… ещё позже… '

— з-з-з-з-з-зы — жужжание усиливалось и становилось невыносимым.

ююю с детства я отличался бурной мечтательностью/. Мне не нравились игры с другими детьми/. Я предпочитал одиночество/. Одиночество и чтение.… и вот к чему это в конце концов привело!

Он проснулся в холодном поту от того что оказался не в силах понять слова. Последние Слова. Их смысл ускользнул от него. В ужасе от своей непонятливости он проснулся — от собственной дебильности. Глянул на круглолицый будильник: прошло максимум пять минут,

— будильник ему подмигнул —

а может и меньше — как он лёг. В полутёмной комнате, озарённой светом то ли полнолуния, то ли уличного фонаря — было по-прежнему пусто и тихо, и только списанная из райповской конторы полустанка Чёрный Омут пишущая машинка, но вместо свалки чудесным образом очутившаяся в его квартире, валялась на полу вверх тормашками ...

Бред какой-то!.. Настоящий кошмар!...

Он точно помнил, что машинку он не ронял; более того, если она повредилась в уме или не дай Бог — разбилась то это всё! конец!!! В ужасе он опустился на колени перед сочленением клавиш, пружинок и рычажков, увенчанным двумя колесиками печатной ленты… Покрышка отскочила в угол ...

—… — —

На этом фоне всё сватовство его и жениховство было чем-то третьестепенным, и мешала как муха некстати залетевшая в комнату во время приступа вдохновения.

Исключением, пожалуй, стало этот случай с аптекаршей, который его здорово позабавил. Сваха забыла её предупредить о его визите. Девушка испугалась, позвонила своему какому=то ну очень рослому знакомому, который пришел и попытался разобраться с ненормальным. Защитник здорово напугал необъявленного жениха, который убежал восвояси. Когда эта анекдотическая ситуация с помощью свахи разъяснилась, то ему передали вторичное приглашение. Не всё было потеряно ...

Да, действительно, это было нелепое своей ярко выраженной случайностью стечение обстоятельств. Да, действительно, П* замоталась и забыла предупредить. Но ему за всей этой случайностью вдруг почудилось чьё-то явственное вмешательство — ЧУЖОЕ решение. И я… Он обращал внимание на то, что большинство других сочли бы мелочью или досадным пустяком ...

Он с ним согласился-с ЧУЖИМ. (Здесь имеется в виду чужое решение. То есть решение не его лично, не ПрозорЛовской, не аптекарши тем более, он воспринял его как ЧУЖОЕ решение — нечеловеческое… Уже к тому времени он начал догадываться, что обстоятельства производятся на свет двумя путями: человеческими поступками, и нечеловеческими обстоятельствами, которые складывается не по воле людей, а… )

"Пусть будет всё — так как есть, — размышлял он. — И если это-судьба, то почему я должен с ней спорить?! Логично? У меня нет ни времени, ни сил, ни энергии, ни-даже-желания с кем-то бороться. Естественно, об этом я никому-ни полслова: хватит с меня того… Разве можно бороться со стечением обстоятельств? Сапоги всегда были, есть и будут выше Шекспира" .

Остаться старым холостяком — это его совершенно не пугало. В конце концов, у него было дело всей жизни, ну а там как Бог даст!

Естественно, что после такого весьма негативного опыта свиданий и знакомств, он твёрдо поставил на себе крест в качестве жениха, пришёл к безапелляционному выводу о полной своей несъедобности для семейной жизни. "Во мне есть нечто такое, что никогда не даст мне возможности создать основную ячейку советского общества," — безо всякого сожаления и с некоей даже гордыней констатировал он; проконстатировал и успокоился. Вот поэтому и это столичное знакомство он воспринимал так, что оно закончится с теми же фатально нулевыми результатами.

Х Х Х

Теперь срочно возвращаемся в столицу. Проснувшись на следующий день поздно поутру, когда Старший Брат и его жена Фотинья уже давно разбежались по своим работам, ему первым делом вспомнился сон кошмарный и решение о покупке билета домой. Он пришел в боевое настроение: в гостях — хорошо, а дома — лучше, значит домой, домой, домой… которое, впрочем, значительно ухудшилось после визита на кухню — вода с хлебом только пробудила его волчий аппетит… Значит, после Мострансагентства надо зайти ещё в какую-то пельменную. Самое любопытное (я особо подчеркну!), что в этот момент он начисто забыл о вчерашнем визите, и о девушке в голубом халатике, как будто ничего и не было. Словно чья-то невидимая рука стёрла всё это из его мозговых извилин.

Вспомнив длиннющую очередь, которая ждала его в Мострансагентстве (прошлый раз он стоял более двух часов), наш герой заторопился; почему-то на скорую руку почистив пыльные туфли, он сбежал по лестнице, выскочил из подъезда и — остановился, как вкопанный. Чёрная кошка (или кот?), словно только ожидавшая его выхода, из положения сидя пошла ему наперерез, вытянув хвост трубой и набирая скорость сразу всеми четырьмя лапами. "Мяу!" — явственно раздраженно пробормотало это жуткое существо.

Как написал Ярослав на своей страничке в контакте: "иногда меня преследуют гениальные мысли, но всякий раз я оказываюсь быстрее их". Здесь всё случилось с точностью до наоборот. Как ни рванул наш герой с места в карьер, чёрное создание, предвестник несчастья, оказалось быстрее его, завершив свой полукруг в чём-то подобии разбитого подвального окошка. Наш герой резко затормозил перед невидимой дорожкой отпечатков, почесал за ухом, в раздумьи снял и протер рукавом байковой рубашки круглые стеклышки очков. Чище они не стали, но сей жест здорово замаскировал его нерешительность и стеснительность, а самое главное — скрыл от постороннего наблюдателя его нешуточный испуг. Что делать? — прямо роман Чернышевского. Креститься и говорить "Чур меня!"? на дворе двадцатый век, а тут… сатурналии с мистериями ...

Конечно, если бы не было кошмарного ночного сна, он бы не воспринял это лишенное интеллекта, но зато черное животное столь паникёрски; однако в данном случае всё как-то наслаивалось друг на друга, сцепляясь между собой весьма неприятным для него образом. Вчера неприятные кошмарики, сегодня — черная кошка, нет, господа присяжные заседатели, так дело дальше не пойдет! Ему захотелось изменить стечение обстоятельств, поломать свою судьбу. Он не был очень уж суеверным, но здесь ему показалось опасным чем-то — покупать билет на поезд домой непосредственно после таких предзнаменований? Конечно, это случайность, но бережённого Бог бережёт. В конце концов, он ничем не лимитирован: днём позже, днём раньше-всё равно уедет .

"А если не сегодня, то когда?" — и тут именно после этой мысли он внезапно вспомнил о вчерашнем визите к голубому халатику. Ещё раз тупо посмотрел на невидимую никому кроме него дорожку следов давно исчезнувшей в подвале чёрной кошки-и тут всё это как-то связалось у него в голове в один-единственный клубок логических причин и механических последствий: "Вот и кошка мне дорожку перебежала, — с удивительным облегчением подумал он, — впрочем, разве я сразу не знал, что с жениховством у меня и на этот раз ничего не получится!"

Он уже представлял, как будет рассказывать Старшему Брату в своё оправдание — "только чёрному коту и не везёт" — всё это он спишет на исчадие ада. И в следующее мгновение наш герой твёрдым и уверенным шагом пересёк дорожку следов адского существа, видимую только одному ему. Он направился к ближайшему таксофону, который оказался полностью глухим, как и следовало ожидать из несчастливой приметы.

"Сильнее обстоятельств только мы сами… Нет таких препятствий, которые бы не могли преодолеть большевики… Да, действительно, преодолеть препятствие нельзя, но его всегда можно использовать в свою пользу… " — мышление набирало обороты.

В этом фонтане силлогизмов и умозаключений мелькнула мысль: а не голоснуть ли попутку и приехать к Вере на квартиру без всякого телефонного звонка, без предупреждения. Постояв у глухого телефона-автомата в раздумье на распутье с пяток минут, он всё-таки не стал авантюристичничать: отказ ведь можно легко получить и по телефону. Поэтому он дошел почти до перекрёстка, где на виду у Марьинского мосторга наткнулся на другую будочку на столбе — она оказалась рабочей. Достав засунутый вчера в карман клочок, на котором Фотинья накорябала номер, он сунул монетку в прорезь, набрал комбинацию цифр. После двух гудков монетка провалилась в металлический ящик:

— День добрый, позовите Веру! — на одном дыхании.

— Здравствуйте, слушаю, — сквозь хрипы и треск телефонный.

— Это я… Был у вас вчера. Давайте съездим сегодня в Ботанический Сад! — тоже на одном дыхании, но будучи твёрдо уверенным, что получит отказ: ведь чёрная кошка не зря перебегает дорогу людям, не так ли?! А если ему с той стороны предложат сходить в кино, он откажется — он и так уже находился в кино со Светой Г*… И тогда… И было еще кино с Таней И*… А про кино с ...

— Приезжай. — Всего одно неожиданное слово прервало начавшийся было фонтан его гнусных мыслей и безо всякого на то сожаления швырнуло на грешную столичную землю. "Пи-пи-пи… "

Он недоуменно пожал плечами и ответил надоедливому телефонному писку:

— Ну хорошо. Приеду.

"Трубку-то зачем бросать?" — спросил его внутренний голос с пристрастием.

"Не знаю" — ответил он ему — "Я — не знаток женской психологии!"

"А зачем ты, "незнаток ", туда поедешь?" — не унимался голос из ничто.

"Не знаю… "

"А если ты не знаешь, то позвони сейчас же второй раз и скажи, что не сможешь приехать" — посоветовал подпольный человек, — "короче говоря, досвидос!" —… —

"Позвони мне, позвони — я дышать не перестану… " Обрывки какой-то дурацкой, но модной песенки крутились и путались в его голове. НО не было головной боли. Неужели было такое славное время, когда у него не было головной боли?! Диву даёшься ...

(Продолжение следует)

Плачет девушка в автомате…

Но я не девшука, и слёз от меня вы не дождётесь…