Глава 3

Глава 3

Она открыла дверь ключом. Зашла в квартиру. Установила сигнализацию, так как уже никуда не собиралась. Поставила бумажные пакеты на столик у дверей, а сама скинула туфли на высоком каблуке и повесила лёгкое салатовое пальто на крючок. В квартире пахло лавандой, что приятно успокаивало. Девушка включила свет в коридоре, взяла пакеты и двинулась на кухню, как услышала отдута странные звуки. Что-то скреблось, царапалось и рычало. Девушка осторожно сделала несколько шагов, словно опасаясь порезать ноги о разбитые осколки стекла. Звук усиливался. С кухни шёл приглушённый свет. Она подошла до расстояния вытянутой руки. Медленно продвинулась вперёд, но только корпусом, опасаясь неизвестного в комнате. Девушка нащупала выключать. Включился свет.

— Пуговка! Как же ты меня напугала. — Выдохнула девушка. — Как ты сумела забраться в холодильник? — Девушка вытащила свою собаку их холодильника и прикрыла дверцу. Пуговка лишь довольно виляла хвостом.

Девушка погладила своего йоркширского терьера и принялась доставать продукты из бумажных пакетов. Пуговка повернулась к выходу из кухни, несколько раз втянула носов воздух и кинулась в коридор. Её писклявый лай разносился по всем четырём комнатам квартиры, но девушка на это не обращала внимания. Она разложила все продукты по полкам, оставив лишь бутылку белого вина и кусочек голландского твёрдого сыра на столе. Расплела косу и распустила каштановые волосы, которые взъерошено лежали на плечах и опускались вниз по спине до талии. Она вздохнула с облегчением. Включила телевизор, крикнула Пуговке, чтобы та успокоилась и пошла в спальню. Скинула с себя брюки светло персикового цвета, белую блузку. Сняла ожерелье в африканском стиле. Достала из шкафа свежее полотенце, — оно пахло ванилью — и выключив свет пошла в ванную.

Свет приятно отбивался от белой плитки и рассеивался в стеклянных дверцах душевой кабины. Она стянула с себя трусики (она ходила без лифа), включила воду, и пар стал подниматься к потолку. Девушка посмотрела на себя в зеркало, несколько раз, повернулась спиной и провела рукой по правой лопатке. В её глазах читалось сожаление. Она зашла в душевую кабинку, закрыла стеклянную дверцу и почувствовала, как приятно по коже побежали капельки горячей воды.

Несмотря на тёплый день, она всё равно любила принимать именно горячий душ, так как он её расслаблял. Она скрутила волосы на голове и закрепила крабиком, лежавшим на полочке рядом с гелем, шампунем, средствами для снятия макияжа и ароматическими маслами. Она смыла косметику, приняла душ, и, вытершись полотенцем — накинула шелковый халат. Вышла из ванной и столкнулась с Пуговкой, которая не переставала лаять на комнату, где была мастерская. Девушка не придала этому значения и пошла на кухню. Открыла бутылку вина, налила в бокал и сделала большой глоток. Достала их кухонного шкафчика нож, чтобы нарезать сыр, как зазвонил её мобильник.

— Слушаю, — сказала девушка.

— …

— Что значит, они сказали освободить зал? Я заплатила деньги за аренду.

— …

— Какой к черту критик? Что он написал? Этого не может быть!

— …

— Что ещё?

— …

— Как заморозили? Какая налоговая? Они там совсем рехнулись? — девушка услышала, как что-то рухнуло в мастерской. Пуговка залаяла ещё сильнее и уже кидалась на дверь. — Я тебе перезвоню! — сказала она и окончила разговор.

Девушка включила в коридоре свет, подошла к двери мастерской и замерла. Её сердце забилось чаще, ладони вспотели, а тело под шелковым халатом покрылось пупырышками. Она взялась за ручку двери как услышала скрип. Скрип с другой стороны, словно там кто-то ходил. Её разум понимал, что не стоит открывать эту дверь, не стоит туда заходит, а нужно бежать. Бежать из квартиры и звать на помощь. Пуговка лаяла все сильней, отчего сердце вырывалось из груди. Она повернула ручку и ступила вперёд.

Ей показалось, что она заметила тень. Её рука дёрнулась к выключателю. Зажёгся свет.

— Нет! Мы же все сделали. Нет, прошу.

Она сделала несколько шагов назад. Её крик разлетелся по всем комнатам квартиры.

Жикин сидел за стойкой бара облюбленного сотрудниками правоохранительных органов паба «Погреб». Он смотрел на свой запотевший стакан, где плескалось виски. За сорок минут Константин так ни разу и не притронулся к спиртному, а просто поглядывал на напиток, крутил стакан и смотрел, как тот обволакивал прозрачное стекло. Из динамиков телевизора раздался крик комментатора. Зубры вышли вперёд во втором периоде. По пабу разнеслись крики и люди стали поднимать кверху стаканы, наполненные пивом, виски и водкой.

«Погреб» выглядел довольно паскудно, но за десять лет он (как и все остальные) привык ко всему в этом месте. К потемневшей доске на стенах, стёртой краски до древесины, выцветшим металлическим постерам на американский лад, к не выветриваемому запаху спиртного. Он был настолько сильным, что его можно было учуять за несколько метров от входа с улицы. С десяток маленьких столиков, четыре дивана по углам и длинная барная стойка, за которой раньше хозяйничал бывший «опер» Гена. Теперь натирал стаканы его сын Игнат, но Геннадий по-прежнему бегал по пабу и старался помогать обслуживать гостей. В этот вечер были заняты почти все столики, за баром по соседству с Жикиным сидело ещё трое мужчин. Они пили не фильтрованное пиво и смотрели игру. Костюм, дорогие часы говорили о том, что это работники из офисного здания «Биг Бизнес», которое построилось год назад и расплодило программистов и финансовых деятелей.

Жикин слегка пригубил из стакана и поставил его на картонную подставку. Встретился взглядом с Геной, тот поздоровался и улыбнулся. Игнат поинтересовался — нужно ли что-нибудь ещё, получил отрицательный ответ и вернулся к обслуживанию «белых воротничков». Константин посмотрел на стенку за баром, где висело с десяток фотографий. На всех сотрудники милиции, прокуратуры, следственного комитета. Они все улыбались на карточках, но уже некоторые были мертвы.

— Привет, Костя, — раздался мужской голос позади него. — Игнат мне пиво. — Парень кивнул, словно он и так знал заказ заранее, подошёл со стаканом размером с одну пинту к пивному крану и уставился в телевизор. Комментатор выдавал огненный спич.

Константин обернулся и увидел своего старого приятеля — Сашу. Сашу Зубченко.

— Привет, Саша, — тихо сказал Жикин.

— Ты как? Я слышал, ты суицидницой занимаешься? Что за урод, ваш Крысов!

— Да ладно. Это такое же дело, как и все остальные. Я уже привык.

— Да? Что-то я тебя давненько в этом баре не видел, — сказал Зубченко и посмотрел на Константина.

По его «пожёванному» лицу, было видно, что он волновался за своего старого друга. Друга, с которым они пять лет бок о бок боролись с преступностью в следственном комитете. Александр тогда ещё не был лысым, а Жикин весил на пятнадцать килограмм меньше.

Они вместе расследовали дело в 2007 году, когда их карьеры пошли по разным путям. Но Саша никогда не забывал старого друга и старался его поддерживать. Познакомились они ещё в милиции. Жикин первым пошёл на повышение в следственный комитет, и через год перетянул к себе Зубченко. Они работали под начальством Орлова, — он ушёл на пенсию в 2008 году. Карьера Александра, как и карьера Константина стремительно летела вверх, пока Жикин не потерял жену. После её похорон, он ушёл в сильный запой. Его отправляли трижды в отпуск, которые длились почти полгода. Полгода беспросыпного пьянства. Тогда стал вопрос о его увольнении, но Орлов и прежний начальник Василий Петрович настояли на том, чтобы Жикина понизили в должности и оставили на работе.

Вливался в работу Константин тяжело. Каждый вечер он сидел в баре либо напивался в своём кресле перед телевизором. В какой-то момент в его голове что-то поменялось, и он постепенно стал ослаблять хватку зелёного змея. Вернулся к работе, пытался наладить отношения с дочерью, но не удалось. Она дважды приезжает к Жикину — на годовщину смерти матери и на его день рождение. Вот так в один день он лишился жены, дочери и почти лишился работы.

К концу 2008 году Зубченко перевёлся в прокуратуру, и теперь он главный прокурор области. Постаревший, лысый с фиолетовыми мешками под глазами и заменёнными зубами на импланты. На его руке блестели золотые часы, подаренные генералом за преданную службу, браслет грамм на восемнадцать и перстень на указательном пальце правой руки с изображением местной «лиги плюща». Но Константину на это было наплевать, он ценил Александра как человека и верного товарища.

— Ну, на мою зарплату сильно не посидишь в барах, я же неглавный прокурор, — съязвил Жикин.

— Куда тебе уже зарплата, ты ведь без пяти минут пенсионер.

— Да и тебя уже скоро отправят.

— Хрен им. Пока меня не убьёт инфаркт или пицца с четырьмя видами сыра, я буду держаться за своё кресло всеми конечностями, — сказал Зубченко и они оба расхохотались.

— Честно? Надоело сидеть дома. Не могу, душат меня эти стены.

— Понимаю.

— Да и работать уже не могу. Устал я, Саша.

— Ты и так молодец. Не каждый бы смог выбраться из такого дерьма, в которое ты ушёл с головой.

— Я выбрался, потому что кто-то мне просунул руку помощи, прям по локоть. — Они снова рассмеялись, как в старые добрые времена.

И Динамо увеличивает отрыв. Это невероятно! Какая игра! Какие эмоции!

   Весь бар наполнился криками, визгами. Кто залез на стол, некоторые просто вскочили со своих мест. Константин и Александр посмотрели на происходящее и подняли стаканы вверх, как и все посетители.

— Как у вас там дела в отделе?

— Как, как. Я сижу и перекладываю папки из одного угла в другой. Считаю минуты до пенсии, и так задержался.

— А Крысов?

— Как был сукой, так сукой и остался. Он наверняка больше меня хочет, чтобы я свалил. Уверен, что у него есть розовый дневничок, в который он вписывает моё имя и количество дней до пенсии.

— Аж мурашки по коже.

— И этот его чёрный галстук в горошек…

— В белый? — прервал его Александр.

— В белый. А в какой ещё? Так и хочется подойти и вздёрнуть его на этом галстуке.

— Тогда мне придётся приехать за тобой.

— Я пришлю тебе смс с адресом, — сказал Константин, и они снова рассмеялись.

Жикин собирался немного отпить из своего стакана, как зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя абонента — Крысов. Он что прослушивает меня? — подумал Константин и ответил на входящий звонок.

— Слушаю.

— Костя, ты дома?

— А что случилось.

— Срочно приезжай в отдел.

— Вы время видели? Девять вечера.

— Это не обсуждается. У тебя есть двадцать минут! — сказал Крысов и бросил трубку.

Жикин посмотрел на недопитый виски, и отодвинул стакан в сторону. Достал из бумажника пятирублевую купюру и сунул её под картонную подставку, похлопал по плечу Александра, а тот ответил ему сожалеющим взглядом. Работу никто не отменял. Следователь накинул заношенную кожаную куртку и вышел из бара.

Из-за облаков проглядывала луна, ветер гнал по асфальту опавшую листву. В воздухе пахло дождём. Жикин глубоко вдохнул и не торопясь двинулся к машине. Его голову штурмовали вопросы, зачем начальник вызывает в столь позднее время, да и вообще что он хотел. За последний месяц, Константин всего дважды вступал в беседу с Александром Матвеевичем, и то это касалось несданных отчётов, и уточнением даты выхода на пенсию.

Жикин доехал до здания следственного комитета меньше чем за пять минут. «Погреб» находился всего в трёх автобусных остановках. Он окинул взглядом серое здание, подсвеченное неоновыми фонарями на третьем этаже. Холодный белый свет выделял все неровности стен и ужасную отделку здания. В ночной темноте свет горел только в трёх кабинетах: кабинет Крысова, кабинет бухгалтерии и каморки дежурного на первом этаже, который в это время курил на крыльце. Парень мог бы заниматься расследованиями, но вместо этого сидел в комнате два на два метра с телефоном, журналом регистрации посетителей и маленьким приемником. Пять лет обучения коту под хвост.

Константин поздоровался с дежурным и зашёл в здания. Прошёл по длинному коридору и свернул на лестницу. Звук его шагов эхом разлетался по всему зданию, придавая этому странное ощущения страха, пустоты и одиночества. Он поднялся на третий этаж, прошёл несколько метров и остановился возле массивной двери, где висела табличка «Начальник Следственного комитета Крысов Александр Матвеевич». Стучаться смысла не было. Константин прошёл в кабинет приёмной, и, миновав две двери — прошёл к начальнику.

— Костя (Жикин удивился, так как Крысов называл его по имени довольно редко), садись. — Александр Матвеевич копался в бумагах, после сложил их стопкой и отодвинул на край стола. Жирная кожа на его лысине поблескивала от потолочного светильника, чёрный галстук в белый горошек был слегка распущен. Несмотря на свой возраст, а было ему пятьдесят восемь лет, выглядел он довольно хорошо. Он был полноватый и крепкий одновременно, словно боксёр в тяжёлом весе. Пальцы на его руке (кулак которой был размером с голову младенца) постукивали по столу. Он приспустил очки на нос и посмотрел на Жикина.

— Костя, ни для кого не секрет, что у нас с тобой натянутые отношения.

— Вы меня просто ненавидите.

— Дело не в этом. Ты слабый человек. Не физически — морально. Да, я знаю, что ты перенёс утрату, и далась она тебе ой как нелегко. Но ты же человек стальной закалки, а сломался как слюнтяй.

— Вы вызвали меня, — Жикин посмотрел на часы, — в половину десятого, чтобы сказать мне какое я дерьмо?

— Нет. Я хочу, чтобы ты понял причину нашего конфликта. Будь я тогда начальником следственного комитета, ты бы вылетел отсюда как пробка от шампанского. Но меня тогда не было, да и сейчас твой дружок, главный прокурор тебя защищает.

Жикни молча слушал Крысова. Александр Матвеевич поправил очки, и, не отрывая взгляда от Константина — продолжил:

— И несмотря на все это, ты лучший следователь в области маньяков-психопатов.

Константин резко выпрямился.

— У нас завёлся маньяк?

— Не могу точно сказать, но есть все предпосылки на это. Все дела, которые ты вёл ранее — были раскрыты. За исключением одного.

Жикина перекосила, но он не стал возражать.

— И будь ты тогда мужиком с яйцами, ты раскрыл бы и то дело. Но сейчас у нас другое ЧП. Костя, я хочу, чтобы ты занялся этим делом.

— Но я ухожу на пенсию через две недели.

— Я знаю. Сейчас Олег и Паша в отпуске. Они выйдут как раз через две недели, и ты спокойно передашь им дела. А сейчас я хочу, чтобы ты принялся за работу. Не мне тебе говорить, как ловят этих психопатов.

— Александр Матвеевич, но у меня же дело суицидницы. Там тоже работы много.

— Завтра я дам тебе стажера. Пускай учится. Он сам даже вроде как хотел поработать с тобой. Вот и порадую мальца. Его папаша крутая шишка, так что не оплошай. Не хочу за тебя краснеть.

Крысов открыл блокнот в кожаном переплёте и вырвал оттуда листок бумаги. Передал его Жикину.

— Это адрес, где убили девушку. Буковский со своей бригадой уже там, так что поспеши. И да — никакой прессы. Если репортёры пронюхают про расследование — я тебя уничтожу. — Крысов сжал кулаки, отчего показался ещё более крепким и более крупным. От него так и веяла могильной прохладой, отчего Константин схватил листок с адресом, сунул его в куртку и быстро покинул кабинет.