Глава 5

Константин выронил фотографию и рухнул к спинке дивана. Перед глазами нависла белая пелена, которая пугала и успокаивала одновременно. Странно, но он услышал шум моря, шум прибоя. Стало спокойно, отчего Жикин закрыл глаза, и казалось, заснул, как почувствовал, что что-то плеснуло ему в лицо. “Волны” — подумал Константин. По щеке пробежала дрожь, затем лёгкое покалывание и жжение. Он открыл глаза и видел, как парень с каштановыми волосами замахивался рукой и уже собирался ударить его по лицу. Жикин встрепенулся и успел схватить юнца за руку, до того как он саданул бы ему по пухлым щекам.

— Ты охренел? Ты кто? — взревел Константин, и почувствовал эффект déjà vu.

— Я же говорил, Богдан. Стажер.

— А какого хрена ты меня по лицу лупишь? И что это такое? Надеюсь, вода?! — недоумевал Жикин и вытер капли воды с лица.

— Да, вода. Вон из того кувшина, — сказал Богдан и понял по позеленевшему лицу следователя, что вода была не первой свежести — вы же едва не отключились, вот и пришлось действовать по обстоятельствам.

— Плохо ты действуешь по обстоятельствам. Незачёт, стажер, — сказал Жикин и встал с дивана.

— Я не знал, что вы пьёте, поэтому принёс и кофе, и чай, — попытался загладить вину Богдан.

— Чай чёрный или зелёный? — буркнул Жикин.

— Чёрный.

— Опять незачёт. Я пью зелёный чай с бергамотом и долькой лимона.

Константин сел за свой стол, проверил пистолет в верхней полке стола, посмотрел на часы и рефлекторно выпрямил спину. На часах было уже начало десятого, и он уже больше часа должен был трудиться на благо государства.

— Ладно… как там тебя… Богдан, давай сюда свой кофе.

На лице Богдана появилась улыбка, и он поставил большой стакан «американо» рядом со следователем. Парень поправил короткую чёлку каштановых волос, бегло погладил рукой форму, и стал около стола, ожидая наставлений Жикина. Тот отпил немного кофе, включил компьютер, проверил телефон, на дисплее которого высвечивалось три пропущенных вызова, и посмотрел на Богдана. Высокий, стройный парень. Его жизнерадостная улыбка уже взбесила Константина. Он был одет в выглаженную форму служащего следственного комитета, на ногах блестели начищенные туфли. Парень буквально сиял от счастья.

— Хорош улыбаться. Бесишь.

— Простите Константин Юрьевич. Понимаю, ночка выдалась у вас тяжёлая.

— Что ты знаешь?! — сказал Константин, и, сделав пару глотков кофе, попытался не показать, что оно ему понравилось.

Богдан подбежал к шкафу около дверей, взял оттуда стопку папок и подошёл к столу Жикина.

— Вот, утром передал дежурный. Это отчёт о вскрытии, это отчёт криминалистов, это… — Богдан не успел закончить, из-за того, что Константин выхватил у него папки.

— Отчёт осмотра, показания свидетелей. Диск, с видеозаписями дорожных камер. Отлично!

Жикин первым делом открыл папку с отчётом осмотра места преступления.

“…На крыше здания ничего не обнаружено… Во дворе ничего подозрительного не найдено… В мусорных контейнерах ничего подозрительного не найдено… Камеры видеонаблюдения в доме временно не работали…”

— Отлично просто! — взревел Константин. — Ничего не нашли, камеры не работали! Великолепно!

Жикин пробежался по отчёту до показаний свидетелей:

“Свидетели в момент преступления ничего не видели и также не слышали. Подозрительных людей в подъезде и около дома в день убийства, а также за несколько дней до убийства не замечали”.

— Ну конечно, не замечали! — Жикин едва не кипел от ярости и желания порвать этот отчёт на мелкие кусочки.

Он отбросил его в сторону, едва не сбив стакан с кофе, и принялся изучать отчёт Буковского.

“…Смерть наступила из-за раны в районе сердца…Обильная потеря крови… Отсутствует сердце… Сердце удалили небрежно — вырвали… Края раны рваные. Предварительно: рана нанесена четырьмя острыми предметами диаметром от пяти до десяти миллиметров. Приблизительная длина объекта пять — восемь сантиметров. Имеют схожую форму с когтем. В ране жертвы имеется неопознанные инородные тела. Такие же тела имеются и на теле жертвы, а именно на руках и ногах… Татуировка под правой лопаткой… ”

Жикин положил отчёт о вскрытии на стол и потянулся к кофе. В его голове не укладывалась только что полученная информация. Он попытался представить себе орудие убийства. Своеобразная перчатка со вшитыми когтями, но и это не объясняло, как человек сумел пробить рёбра жертве и вырвать сердце. Он сделал три больших глотка и уже собирался просмотреть отчёт криминалистов, как к нему обратился Богдан.

— Константин Юрьевич, там к вам пришёл человек из службы охраны. Ждёт уже минут сорок.

— А сразу сказать нельзя было? — Константин выплёскивал свою злость на парня, но делал он это не со зла.

Богдан выглянул в коридор и попросил зайти представителя охранной фирмы. В комнату зашёл худощавый мужчина высотой один метр и девяноста сантиметров. Длинные жирные волосы были сплетены в хвостик. На нём был одет длинный плащ болотистого цвета. Мужчина сел напротив Константина, достал ноутбук и посмотрел на Жикина и Богдана.

— Здравствуйте, — начал Константин — вы в курсе, зачем вас сюда позвали?

— Ессесно, — сказал мужчина.

Его «ессесно» сильно резануло ухо Жикину, отчего он даже немного скривился.

— Вас интересует квартира из «блатного дома»?

— Наверное, хотя я уже сомневаюсь, — сказал Константин и посмотрел на Богдана. Тот в ответ пожал плечами.

— Квартира Лапуновой. — Мужчина стал хаотично наживать клавиши на клавиатуре, ноутбук несколько раз пикнул. — Вуаля! Квартиру поставили на сигнализацию в девять утра. Затем временное снятие в «20:18» и подтверждение на включение через тридцать секунд. Затем сигнализацию сняли в «20:57». Это уже был наш работник.

— И в этот день больше сигнализация не снималась и не включалась? — спросил Жикин.

— Именно.

— И если бы кто-то вышел из квартиры, то на вашем компьютере это высветилось бы?

— Ессесно.

— Получается, что из квартиры в промежуток с «20:18» до «20:57» никто не выходил?

— Как видите.

Жикин откинулся на спинку стула и приложил пальцы к пульсирующим вискам. В этот момент он не думал о жертве и преступлении, он думал о том, что если этот парень ещё раз скажет «ессесно», то он разнесёт его овально-образный череп. После этой мысли в его голове эхом раздалось …ессесно…ессесно…ессесно…

— Ладно. Как я понял, пользы от вас никакой, так что выметайтесь. У меня много работы.

Мужчина захлопнул ноутбук, сунул его в сумку, и, махнув хвостом, вышел из кабинета. Константин посмотрел на Богдана, который едва сдерживался, чтобы не заговорить, но по выражению лица следователя понимал, что пока этого лучше не делать. Жикин покрутился на стуле и посмотрел на свои грамоты, от которых в этот момент не было никакого толку. Со вчерашнего вечера он не сдвинулся ни на сантиметр в своём расследовании. Как только дверь кабинета захлопнулось, Константин почувствовал, как на него обрушивается снежный ком вопросов, усталости, злости на самого себя. В этот момент, он почувствовал в себе неуверенность, что сумеет закрыть это дело. Не сумеет найти преступника и поставить его перед законом. Он вспомнил, что хотел поговорить с родителями погибшей. Константин понимал, что ему придётся врать прямо им в глаза, что расследование не идёт, а бежит быстрее скоростного локомотива. Ему придётся сказать, что уже есть круг подозреваемых, и некоторые даже допрашиваются в эту самую минуту скорби по их дочери. Как же он не любил врать. Ему было проще признаться в горькой правде, чем обманывать тех, кто прочувствовал горе утраты. Жикин помнил, как его знакомые говорили ему слова сожаления, как поддерживали его после смерти Татьяны, но он не слышал в их словах правды. Ложь. Неприкрытая ложь, замаскированная под клише морали. Они не знали Татьяну, но всё равно продолжали жалеть её.

— И что теперь? — спросил Богдан.

— Хороший вопрос. Вернёмся к тому, с чего начали. На место преступления.

Богдан уже было потянулся к выходу, как услышал звук упавшей папки на стол. Константин взялся за последний отчёт криминалистов. Он достал из папки увесистую стопку фотографий, и, подойдя к белой доске размерами три метра на метр, стал крепить фотографии под магнит. Жикин разделил их по комнатам, чтобы было проще ориентироваться. Примерно десять минут у него ушло, чтобы прикрепить все фотографии, после чего он сел на свой стол и стал пристально изучать снимки.

Бутылка вина, цветок на подоконнике, собачья миска. Это были фотографии с кухни. В ванной детально снимали зеркало, душевую кабинку, стены. Каждая мелочь попала в кадр, и смотрела теперь на следователя с белой доски. Взгляд Константина дошёл до фотографий с мастерской. Ксения крупным планом. Лицо Ксении. Её вспоротая грудная клетка. Жикин встал со стола и подошёл к фотографии. Он быстро вернулся к столу, взял отчёт Буковского и вернулся к доске, но теперь он рассматривал рану и вчитывался в текст, представляя орудие убийство. Он поднял руку и растопырил пальцы, словно держал в руке спелый грейпфрут. Затем сильно ткнул рукой в доску. Этого эффекта было мало. Он кинул отчёт на пол и подозвал к себе Богдана. Тот немного напуганный действиями своего куратора стал рядом с доской.

Жикин снова взял в руку воображаемый грейпфрут и ткнул Богдана в грудь. Не сильно, но стажер пошатнулся. Константин посмотрел на фотографию и после ткнул Богдана сильнее. Он почувствовал боль в пальцах. На удивление это была приятная боль. Он ещё раз ткнул стажера в грудь, но на этот раз хорошо приложился, отчего Богдан невольно пискнул. Жикин ещё раз ударил стажера в грудь и почувствуй, как хрустнули его пальцы.

— Вы мне так рёбра переломаете!

— Это да, — задумчиво сказал следователь.

Константин потряс рукой, чтобы немного унять боль. Повернулся к доске и провёл рукой по ещё только выступающей залысине.

— Теоретически, если хорошо приложиться, то можно сломать рёбра. Но тут отчётливо видно, что они пробиты.

— Надеюсь, вы не будете дальше проводить на мне эксперименты?

— Малец, а ты как думаешь, почему я без напарника работаю? — сказал Константин и улыбнулся.

— Как думаете, я ещё могу поменять куратора?

— Думаю, что да. Но ты многое потеряешь.

— К примеру — сломанные рёбра? — сказал Богдан и потёр место, куда ударял Жикин.

— Это следственный эксперимент. Ты не ной, а запоминай. Или ты думал, что у нас как в кино. Раз — два и готово. Преступник пойман и справедливость восторжествовала? Богдан, ведь так? Ты только вступил в это болото наполненное дерьмом. И когда ты окунёшься в него по уши, ты будешь выглядеть как я. — сказал Жикин и с довольной ухмылкой посмотрел на парня.

Богдан уже не излучал радости, как это было двадцать минут назад. Он немного ссутулился, его взгляд наполнился пустотой и неуверенностью.

— Не дрейфь пацан. То, что мы делаем, не приносит почти никакого удовольствия. Но те минуты, когда ты берёшь сученка за шиворот, и предаёшь его правосудию иногда лучше, чем эрекция. А в мои годы и чаще, — сказал Константин, и, улыбнувшись, похлопал парня по плечу.

Жикина не радовала та новость, что перед пенсией ему придётся нянчиться со стажером, но за эти двадцать минут он увидел в нем искорку, которая могла перерасти в настоящее пламя. “Он может стать хорошим следователем” — подумал Константин.

Жикин посмотрел на свою помятую рубашку, от которой разило потом. Провёл рукой по щетине, и решил, что эту ночь он проведёт дома. Константин вернулся за стол, достал из нижней полки папку и кивнул Богдану, чтобы тот подошёл.

— Это твоё первое дело. Наслаждайся.

— Что мне с этим делать? — поинтересовался Богдан и взял папку.

— Это дело девушки покончившей жизнь самоубийством. Нужно установить жертву в кротчайшие сроки и выяснить мотив самоубийства. Нужно либо исключить, либо доказать «попытку довести до суицида». Дерзай.

Жикин указал Богдану на небольшой стол в углу комнаты. Богдан подошёл к столу и смахнул рукой слой пыли, который не вытирали ещё с прошлого Рождества. Он положил папку на стол. Проверил на надёжность хлипкий стул. От удара в воздухе навис столб пыли. Богдан сморщил нос, и, не удержавшись, чихнул. В этом углу пахло как у бабушки в шкафу — древностью.

Константин открыл отчёт о вскрытии и нашёл фотографию с татуировкой. На первом снимке она плохо была заметна, а при холодном освещении больше смахивала на родимое пятно, но на следующем снимке, Константин отчётлива смог её рассмотреть. В кругу располагалась цифра семь (так, на первый взгляд показалось следователю). Нечёткая. Немного вытянутая. Под ней проведена полукругом линия. И все это в кругу. Татуировка была сделана так, словно её нарисовали маркером или кистью. Края неровные, круг изгибался. Когда Константин отодвинул фотографию, ему померещилось, что на татуировке было изображено лицо. Подмигивающее лицо. Жикин встал из-за стола. Взял эти две фотографии и прикрепил их рядом с фотографиями убитой.

Гробовую тишину нарушил телефонный звонок. От непривычки, Богдан слегка подпрыгнул на стуле, подняв тем самым очередное облако пыли. Константин подошёл к столу, снял трубку и ответил на звонок. Он, молча кивал, после сказал — “Пусть проходят”.

Жикин сел за стол и осмотрел кабинет. Сперва, ему хотелось сорвать все фотографии, но понимал, что уже поздно. Он представил, как родители Ксении поднимаются на второй этаж, отчего на лбу выступила испарина. Впервые за столько лет, ему не хотелось говорить с родственниками погибшей. Возможно, говорит уже старость и он стал чересчур сентиментальный, честный. Но эти чувства ему были в новинку за последние девять лет.

В кабинет постучали.

— Войдите, — сказал Жикин и успел открыть перед собой отчёт Буковского.

В кабинете первым появился сутулый мужчина в бежевой ветровке и серых брюках. Его седые волосы гармонировали с серебряной оправой очков. Его лицо покрывали морщины. Глаза горели красным, видимо из-за слез. За ним появилась женщина. Светлые волосы, под цвет лёгкого пальто. Аккуратные замшевые туфли отбивали эхом стук по кабинету. С её глаз стекали слезы, которые она пыталась тут же вытирать носовым платком.

— Прошу, присаживайтесь, — сказал Константин и указал на два стула с противоположней стороны. — Богдан, сходи, принеси воды.

Богдан закрыл папку, задвинул стул и вышел из кабинета. На его лице читался страх. Не тот страх, который испытывают при опасности, а страх жизни.

— Прошу меня простить, что вызвал вас в такое время, но вы должны понять, что тут каждая минута на вес золота.

— Понимаю, — тихо ответил мужчина.

— Вы Лапунов Нестер?

— Да.

— А вы Лапунова Ольга?

Женщина кивнула. Было слышно, как она едва заметно сопела, сдерживая себя от истерики.

— Примите мои соболезнования, — начал Жикин — расскажите про вашу дочь.

— Про Ксюшу? — У отца затряслись руки. — Она была хорошей девочкой. Мы любили её и пытались все сделать для её будущего. — Отец опустил голову и смахнул слезу.

— Скажите, у неё был молодой человек? — спросил Жикин и открыл блокнот.

— Даже если и был, то мы об этом не знаем. Она была скрытная последние годы.

— Как думаете, могли ли у неё быть враги из её прошлой жизни?

Отец вопросительно посмотрел на Константина, явно не понимая вопроса. Жикин быстро понял, что родители, скорее всего, не в курсе о её прошлом увлечении, и, включив компьютер, он открыл личное дело убитой. Константин распечатал его и передал отцу. Мужчина внимательно читал вырезку из личного дела, пока не дошёл до записей про наркотики. Его рука вздрогнула и сжалась в кулак. Зашелестела бумага.

— Это про мою дочь?!

— Да. Простите, я не знал, что…

— Этого не может быть. Она была хорошей девочкой и никогда бы не стала употреблять эту дрянь. Это все вранье. — Мужчина швырнул смятый лист бумаги в стену.

— Я понимаю ваше удивление, но это правда. Ваша дочь какое-то время увлекалась наркотиками.

Эта фраза вывела из ступора рыдающую мать.

— Нестер, это правда. Я не хотела тебе рассказывать. Ты бы не понял.

— Чего я не понял. Что наша дочь наркоманка? Проститутка? Кем она была на самом деле?

— Она не была проституткой! — возразила мать. — Да, она принимала наркотики, но последние пять лет она жила новой жизнью. Нормальной жизнью, как и все нормальные люди. — Ольга расплакалась и опустила лицо в пол.

Жикин сделал в блокноте пометку, что мать знала про наркотики, и посмотрел на отца. Его руки тряслись от злости, от предательства жены и дочери. Он был обманут, а теперь и подвергся позору.

— Как она завязала? — спросил следователь.

— Не знаю. Она как-то позвонила мне ночью, и сказала, что на некоторое время уедет из страны, чтобы изменить свою жизнь, — ответила Ольга.

— Куда именно она уезжала?

— Она не сказала.

— Когда это было?

— В 2009. Точно уже не помню. — Женщина вытерла слезы и с надеждой в глазах посмотрела на следователя.

— Как долго её не было, — выпалил Жикин.

— Около года.

— Как думаете, это могли быть люди из прошлого? — спросил отец.

— Все возможно. Но теперь нужно узнать, где была ваша дочь. Это ответит на многие вопросы.

В кабинет зашёл Богдан. В руках он держал поднос с кувшином воды и четырьмя стаканами. Он поставил поднос на стол. Налил воды и дал его родителям Ксении. Богдан не произнёс ни слова. Забрал стаканы и поставив их на поднос, стал около окна. Он увидел, как Жикин дал ему понять, что тот может остаться.

— Скажите, вы найдёте преступника? — спросил Нестер.

Этого вопроса Константин ждал все это время. Вопрос, на который не может быть другого ответа, кроме как — да. Найдёт он преступника, или нет, он должен уверенно произнести — да.

— Конечно, мы найдём его. Я вам это обещаю.

Нестер встал со стула и протянул руку следователю. Он верил Константину, или, по крайней мере, хотел верить. У него попросту не было другого выбора. Жикин пожал крепкую руку отца убитой, и посмотрел, как Лапунов помог подняться жене. Они вышли из кабинета, и Константин услышал, как Ольга разрыдалась на взрыв. Муж пытался ее успокоить, но это было все без толку. Она ещё долго будет плакать по своей дочери.

— Вы как? — тихо спросил Богдан.

— Бывало и хуже, — честно ответил Константин.

Он смотрел на дверь и слушал, как они отдалялись по коридору, и как стихало её рыдание.

Жикин достал из полки стола потёртую записную книжку и долго перелистывал страницы. Где-то в середине он нашёл, то что искал, и, взяв мобильник — набрал найденный номер.

— Дима? Здравствуй. Как твои дела?

— …

— У меня тоже все хорошо. Как Вика?

— …

— Конечно, заскочу к вам в гости. Слушай, Дима. Нужно узнать, в какую страну выезжал человечек.

— …

— Записывай. Лапунова Ксения Нестеровна, 1987 года рождения. Меня интересует, куда она выезжала в период с 2009 по 2010 год. Это срочно.

— …

— Спасибо, Дима. В долгу не останусь.

Жикин окончил разговор и положил телефон на стол. Он заглянул в свой блокнот и посмотрел на часы.

— Давай-ка с тобой прокатимся, Богдан, — сказал Жикин, и, взяв с дивана свою куртку, вышел из кабинета. Парень поспешил за ним.

Константин вышел из здания следственного комитета и почувствовал, как пронзающий ветер окатил его моросью. Тяжёлые облака буквально давили на него как небо на атлантов. Ему снова захотелось закурить, как в старые добрые времена, но он сглотнул это желание, и, дождавшись Богдана, пошёл на парковку. Дождь усиливался. Холодные ручейки текли по лицу следователя. Он поднял ворот куртки и зашагал быстрее. Минск окунулся в серую тоску, от которой хотелось выть волком.

Константин и Богдан заскочили в машину. Жикин завёл двигатель автомобиля и включил печку. В машине стоял затхлый запах, который не чувствуется в сухую погоду, но когда шёл дождь — он усиливается в несколько раз. Константин дождался, пока стрелка тахометра опустится ниже тысячи оборотов, и, включив заднюю передачу, выехал со стоянки.

— Куда мы едем? — спросил Богдан, потирая руки.

— На выставку.

— Ого. Я уже и забыл, когда последний раз ходил на такие мероприятия. — Богдан немного повеселел, осмотрелся в машине и понял, что не так уж она и страшна, как показалась на первый взгляд.

Машина Жикина действительно выглядела потрепанной. Крылья и пороги покрылись ржавчиной. Белая краска уже давно выгорела, и стала цвета прокисшего молока с желтоватым оттенком. На задней фаре была трещина, заклеенная скотчем. Кожа на рычаге коробки передач давно износилась и уже в некоторых местах виднелись дыры. На лобовом стекле со стороны пассажира игриво поблескивала паутинка от стыка с камнем.

— Ты губенку — то не раскатывай. Это по делу. Просто захотелось тебе показать, как работают настоящие «следаки», а не шарлатаны всякие. Ну и это тебе не книжки читать и лекции слушать. Тут смотри и запоминай, как говорится.

— Это касается дела вчерашней убитой? — спросил Богдан.

— Да. У неё оказывается был агент, который даже не посчитал нужным явиться к нам. Вот мне и хочется с ним побеседовать.

Машина наполнилась музыкой группы «Браво — Король оранжевое лето», и Жикин пытаясь подпевать, вилял среди машин. В этот момент зазвонил его мобильник.

— Слушаю.

— Костя, привет. Это Дима. По поводу твоей Лапуновой.

— Говори.

— Она не покидала территорию страны до 2012 года. Первый её выезд был в Польшу в апреле 2012 года.

— Ты уверен?

— Да. Она «важный пассажир», понимаешь? За «такими» пристально следят при пересечении границы. И если мои ребята сказали, что такая границу не переискала, то я под их слова смело оформлю кредит. Ошибки быть не может.

— Спасибо, Дима.

Жикин положил телефон в отверстие, где раньше была пепельница, и задумчиво уставился на дорогу.