Глава 6

Белый «Пассат» остановился возле массивного металлического здания. Огромный выставочный центр, выстроенный в стиле функционализма. Дождь прекратился, но ветер стал сильнее прежнего. Деревья медленно покачивались, словно уставшие путники, ищущие ночлег. Мокрая листва перекатывалась через дорогу напоминавшая маленьких мышей, спешащих в свои норки. Константин вышел из машины и заметил, как парень в зелёной униформе убирал штендер с надписью «ВЫСТАВКА СОВРЕМЕННОГО ХУДОЖНИКА — ЛАПУНОВОЙ КСЕНИИ». Жикин поспешил к парню.

— Можно задать вопрос?

Парень мельком взглянул на следователя и с безразличием ответил:

— Валяй дядя.

— А чего убираете штендер?

— Так, выставку закрыли. Вот и убираю.

— Жаль. А мы вот с приятелем хотели посмотреть. А её сегодня закрыли?

Работник выставочного центра посмотрел на Константина и Богдана.

— Нет, вчера. Там что-то у них произошло, и вот мне сказали убрать всю рекламную продукцию. Вы меня, конечно, извините, я бы не прочь поболтать, да вот работать нужно.

— Кончено, — сказал следователь, и, дёрнув за рукав Богдана, пошёл к входу выставочного центра.

Внутри было довольно тепло, несмотря на массивное «холодное» здание. Высокие потолки с подвесными люстрами в металлических плафонах, словно также были выставочными экспонатами. Звук от ботинок эхом разлетался по крупному пустующему без людей фойе. Около лестницы стояла сборная конструкция в виде перегородки, с увешенными афишами о предстоящих вывесках.

“Выставка современного художника — Лапуновой Ксении”

“IX международная выставка — «НАУЧНЫЙ ПРОГРЕСС 2016»”

  “Книжная ярмарка”

  “Выставка военных разработок”

Жикин внимательно изучил афиши и словил себя на мысли, что не прочь посетить выставку военных разработок. Автоматы, пулемёты, тепловизоры, спутниковые технологии и даже робототехника. Это действительно было увлекательным. Константин записал в своём блокноте дату мероприятия, которая выпадала уже на его пенсию, и двинулся вверх по лестнице.

Поднимаясь по лестнице, следователь ощутил весь дискомфорт современной архитектуры. Держась за поручень и видя неимоверное количество высоких металлических конструкций, Жикин ощущал себя проглоченным металлическим монстром, бороздя просторы его желудка. Несмотря на всю красоту постройки, следователь ощущал холод и пустоту исходящие от этого здания.

Они поднялись на второй этаж и упёрлись в небольшую кабинку, размерами метр на метр. За стеклянной перегородкой сидела женщина с пышными чёрными волосами, напоминавшими птичье гнездо. В руках держала любовный роман и так была увлечена чтением, что не заметила как Константин и Богдан подошли к кабинке. Лёгким покашливанием, Жикин привлёк внимание билетёрши.

— Сегодня никаких мероприятий не будет, — буркнула женщина, и, приподняв правую бровь, посмотрела на нежеланных гостей.

— Мы не любоваться пришли, а работать, — возразил Богдан.

— Так, вы грузчики? — спросила билетёрша и отложила роман в сторону.

Жикин осмотрелся по сторонам, остановил свой взгляд на большом витражном окне высотой с пять метров, за которым текла Свислочь. Он детально рассмотрел пожилого мужчину, который забросил удочку и внимательно следил за поплавком.

— Да, грузчики, — ответил Константин и открыл своё удостоверение.

— Простите. Мы просто ждём грузчиков, которые должны вывести эту мазню.

— Мазню? — уточнил Богдан.

Жикин с укором посмотрел на стажера, намекнув тому, чтобы тот держал рот на замке. Не понравилась следователю его самодеятельность.

— А как её ещё назвать. Да пусть простит Господь, что мы такое выставили у себя. Это же сатанизм чистой воды! Из таких бесов надо изгонять.

— Изгнали уже, — сказал следователь, не отрываясь от пожилого мужчины. Он почти сумел подсечь рыбу, но та сорвалась.

— Как изгнали? — спросила женщина. Её немного перекосило.

— Как, как? По всем правилам экзорцизма.

— Тьфу на вас. Говорите такие вещи. Побойтесь Бога.

Жикин понял, что его беседа медленно шла в тупик и от этой религиозной дамы он не сумеет добиться правды. Та уже успела обвинить Лапунову во всех грехах человечества из-за её картин.

— Аккуратней! — раздался мужской голос.

Жикин прошёл вперёд и заглянул в открытые стеклянные двери выставочного зала. Большая часть работ ещё висели на стенах и в центре зала. Светильники над картинами были выключены, но и без них Константин разглядел тёмную картину. Огромный чёрный ворон с раскрытым клювом смотрел на следователя своими глазами бусинками. Чёрные, безжизненные глаза. В его раскрытом клюве лежал кусок мяса, усеянный опарышами, снующих по проделанным туннелям. Жикин сглотнул рвотное желание, и где-то мысленно согласился с билетёршей, что это «своеобразное» искусство.

— Ну как ты снимаешь?! Понабирают имбецилов!

Следователь прошёл вглубь зала и увидел, кто так яро возмущался чьей-то работой.

На стремянке стоял пожилой милый мужчина в серых брюках и старой фланелевой сорочки. Трясущимися руками (толи от старости, толи от страха из-за картины, на которой женщина рожала зелёного инопланетного монстра с клыками как у акулы, длинными щупальцами, и красными глазами) он снимал картину. Рядом с ним стоял высокий худощавый парень, одетый в длинное плащевое пальто болотистого цвета. Зауженные синие брюки, чёрные лакированные туфли. Его шею скрывал чёрный шелковый шарф. Тёмные волосы парня блестели от обильного покрытия лаком.

— Слезай! Я сделаю это сам. Господи, за что мне такое наказание? — сказал парень и подёргал руками как обиженный подросток.

Жикин подошёл к стремянке, помог спуститься мужчине, и, посмотрев на картину, спросил раздражённого парня:

— Вам нравится эта картина?

— А вам какое дело?

— Просто интересно. Я так понимаю, вы работали вместе с Ксенией?

— Может, и работал. Ещё раз спрашиваю — а вам какое дело?

Жикин повернулся к парню, поискал глазами Богдана, бродящего среди картин и завороженного как в комнате страха.

— Следователь Константин Жикин.

— Утром налоговая, теперь следственный комитет. Что же ты такого Аркаша сделал в прошлой жизни, чтобы так отдуваться в этой? — задал сам себе вопрос Аркадий.

— Налоговая? Это интересно, но думаю, мы поговорим об этом позже.

Константин нашёл два небольших кресла у окна и предложил Аркадию присесть, так как разговор мог затянуться. Аркадий согласился и не торопясь пошёл к окну. Жикин вспомнил, что видел в фойе автомат с кофе и попросил Богдана принести ему стаканчик. Он все ещё не мог согреться после улицы.

— Аркадий, давно вы работали с Ксенией?

— Я был её агентом три года.

— Агентом? У художников бывают агенты?

— А как вы хотели. Когда к художнику приходит слава, ему нужно заниматься выставками, продажами картин, благотворительными вечерами и многим другим. И как вы понимаете, времени у них не хватает, так как надо ещё и рисовать. Вот тогда и приходит на помощь агент. Но у нас с Ксенией были другие отношения.

— В каком смысле?

— Явно не в том, о котором вы подумали, — сказал Аркадий и посмотрел в окно. — Когда я познакомился с Ксенией, она была никому не известна. Она тихонько рисовала в своей арендованной комнате, и кое-как сводила концы с концами. Три года назад, я помогал организовывать одну вечеринку, где подрабатывала Ксения. Она была декоратором. Мы уже все подготовили к открытию и решили немного выпить. Ну, сами понимаете. — Аркадий не дожидался ответа от следователя и говорил дальше. — И вот я шёл в подсобку, не помню уже зачем, где и увидел Ксению. Она писала картину, даже уже заканчивала. Скажу честно, от её работ меня трясло в буквальном смысле этого слова, но что-то в них было. Тогда я узнал, что она художница. На следующий день мы встретились, и она показала мне свои работы, которые я решил показать своему знакомому из Варшавы. Мы заработали порядка пяти тысяч. Затем я ещё покатался по Европе и сумел продать её картины уже на сумму больше пятидесяти. Представляете? Пятьдесят тысяч! Десять процентов были мои, и я был несказанно рад, что нашёл такой самородок. За полгода я сколотил ей порядка четыреста тысяч. Мы выставлялись в Европе, России, и даже в Африке. Дважды выставлялись и в Беларуси. Должны были третий раз, но вчера все изменилось.

Аркадий секунд тридцать молча смотрел в окно и даже не обратил внимание на пришедшего Богдана. После повернулся к Жикину и спросил:

— У Ксении все так плохо, что ею заинтересовались в следственном комитете?

Жикин поперхнулся горячим кофе и вопросительно посмотрел на Аркадия.

— А вы не в курсе?

— В курсе чего? Я ей пытался дозвониться сегодня, но она не брала трубку.

Жикин поставил пластиковый стаканчик на невысокую тумбу и сказал:

— Ксения мертва.

— Как?! — взревел Аркадий. — Как мертва? Когда?

Богдан, стоявший опершись о металлическую трубу, выступающей в роле подоконника, сильно удивился реакции агента. Тот буквально истерил и махал руками.

— Аркадий, её убили сегодня ночью.

Агент рухнул на кресло, и, схватив пластиковый стаканчик с кофе следователя, почти махом выпел его. Он даже не дёрнулся от кипятка. Аркадий опустил голову и закрыл лицо руками. В этот момент в выставочном зале появился мужчина, который снимал картины. Он помялся несколько секунд у входа, но после понял, что ему лучше уйти.

— Аркадий, скажите, у Ксении были враги?

— Что? Враги? Нет, не было.

— А она не вела себя странно, скажем последнюю неделю?

Аркадий выпрямился. Его взгляд блуждал по картинам выставочного зала.

— Да. Ксения была странная на этой недели. Мы вплотную готовились к этой выставке. Было много работы, но её это не интересовало. Она постоянно уезжала, часто выходила разговаривать по телефону. Даже с кем-то ругалась пару дней назад.

Жикин все записывал в блокнот.

— Может, вы её видели с кем-нибудь?

— Нет. Точно не видел.

— Аркадий если не секрет, то где вы били вчера вечером?

Аркадий мял пальцы рук, пытаясь вспомнить обстоятельства вчерашнего дня. Он посмотрел на Богдана, затем на Константина и дрожащим голосом ответил:

— Я был тут до восьми вечера, потом прибежала директриса и сказала, чтобы я немедленно снял всю эту сатанинскую мазню. Потом, мне позвонили с налоговой, и сказали, что все счета Ксении заморожены.

— В каком смысле? — спросил Константин.

— Заморожены за неуплату налогов в крупном размере. Там что-то около миллиона долларов. Ксения была банкротом.

— И вы об этом узнали только вчера?

— Да. Я сразу же позвонил ей, но она не хотела меня слушать и бросила трубку. После я до неё не дозвонился.

— Хорошо, — сказал Константин и встал с кресла. — Да, ещё один вопрос — Ксения что-нибудь рассказывала вам о своём прошлом?

— Нет. Это была закрытая тема для разговоров.

— Спасибо за информацию.

Жикин посмотрел на пустой пластиковый стаканчик, вздохнул и медленно пошёл к выходу. Богдан пошёл следом за ним. Они спустились на первый этаж, и вышли из выставочного комплекса. Рабочий день подходил к концу и Жикин решил, что на работу не поедет. Он не знал, за какую ниточку ещё можно ухватиться и после такой ночи он чувствовал себя опустошённым. Пользы в расследовании от него было никакой. Жикин ещё раз окинул взглядом «металлического монстра» из желудка, которого они сумели выбраться живыми. Холодный ветер вперемешку мелкими каплями дождя обжигал щёки, отчего те покраснели. Константин поднял ворот куртки и пошел к машине.

— Константин Юрьевич, куда теперь? — спросил Богдан.

— Ах, стажер! Никуда. Я домой, нужно выспаться. И ты езжай домой, завтра будет тяжёлый день. — Константин махнул Богдану рукой, и поковылял к машине обходя серые лужи.

Богдан провёл взглядом своего куратора и вспомнил, что оставил машину припаркованной у здания следственного комитета в другом конце города. Ничего не оставалось, как ехать за ней. Он поймал такси, и, усевшись на ворсистое покрывало, постеленное на мягкие кресла машины, уставился в телефон, изучая ювелирные магазины.

Спустя три часа Богдан стоял около последнего из списка ювелирного магазина «Золотой праздник» и рассматривал с фотографии украшения суицидницы. Ещё утром он пришёл к выводу, что это коллекционные изделия и в магазине их должны узнать. Конечно, были сомнения, что девушка могла купить их заграницей, но Богдан чувствовал, что она их купила здесь. Шесть ювелирных магазинов оказались провальными, и он оттуда ушёл ни с чем.

Дождь уже лил во всю силу. По тротуару текли ручейки шириной примерно сорок сантиметров и со скоростью стремились в канализационные линевки. Люди быстро старались миновать улицу и скрыться в автобусах, подземках метро или в магазинах. Несколько ребятишек пробежали рядом с Богданом, и специально прыгая по лужам, обдавали дождевой водой прохожих. Парень стоял под зонтиком, и, чувствуя, как вода просочилась сквозь подошву, смотрел на витрину ювелирного магазина.

Богдан прошёл под металлический козырёк, и, сложив зонтик, прошёл в магазин. Яркий свет ударил по глазам, ещё не привыкшим после серой улицы. Он сделал несколько шагов и услышал, как хлюпают его ботинки, отчего ему стало немного стыдно. Богдан ощущал себя не в своей тарелки, стоя в магазине золота и драгоценных украшений. Он понимал, что такого ощущения быть не должно, ведь его отец Игнатий Серебров весьма успешный бизнесмен, но Богдан себя таким не считал. Он с детства хотел всего добиться сам и презирал деньги отца. Богдану обидно было слышать издёвки от детей из малообеспеченных семей, что тот без своих родителей ноль без палочки.

Девушка с каштановыми волосами заприметила Богдана и вышла из-за стеклянного прилавка. Она оценивающе осмотрела посетителя, прикидывая в уме, сколько тот мог потратить на украшение, и, подойдя на расстояние вытянутой руки, поприветствовала Богдана.

— Чем могу помочь?

Богдан почувствовал себя маленьким человечком, которому хотелось забиться в щель под плинтусом и отсидеться, пока все не уйдут.

— Да, можете, — сказал Богдан, и достал удостоверение из внутреннего кармана куртки.

Девушка кивнула и вернулась за стеклянный прилавок. Богдан достал из промокшей сумки папку, взял фото с изображением украшений и передал их девушке.

— Скажите, у вас продавались такие изделия?

Девушка внимательно изучала снимки, после отложила их в сторону и сказала:

— Да. Это из прошлогодней коллекции. К ним ещё должны быть серьги, но на фото их нет.

Богдан достал фото погибшей и передал его девушке.

— Эта девушка покупала у вас эти украшения. Вы её не помните?

Продавец внимательно смотрела на снимок, но после отложила его.

— Нет, не помню. Постойте тут, я позову менеджера. Эта коллекция недешевая, и такими покупки у нас занимается менеджер.

Девушка скрылась за дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещён». Богдан собрал снимки со стеклянной витрины и аккуратно сложил их в папку. Его взгляд заинтересовался ювелирными украшениями. Они переливались под искусственным освещением ламп. Кольца с драгоценными камнями, серьги, цепочки. Богдан перешёл к стеклянному шкафу с часами и подарочными ручками.

— Пройдите за мной, — раздался голос девушки.

Богдан поднял голову и увидел продавца, стоящую в дверях. Он последовал за ней. В небольшой коморке, метра два на три, сидела женщина за компьютером. На вид ей было не больше сорока. Короткие чёрные волосы, серый костюм, как и у всех работников этого магазина. Женщина повернулась к Богдану и попросила его присесть рядом.

— Здравствуйте. Меня зовут Светлана.

— Богдан. Богдан Игнатьевич.

— Можно ваше удостоверение?

Богдан, немного растерявшись, достал из внутреннего кармана куртки удостоверение и передал его менеджеру Светлане. Та его изучила и вернула обратно.

— Стажер Серебров? А вы, случайно, не сын Игнатия Сереброва, бизнесмена?

— Даже если это и так, то какое это имеет отношение к моему вопросу?

— Абсолютно никакого. Это моё любопытство, — сказала Светлана и улыбнулась парню.

Богдан достал из папки фотографии и передал их менеджеру. Она надела очки и долго всматривалась в снимки. В это время Богдан осмотрел комнату. Типичный рабочий стол, заваленный папками и бумагами шкаф, небольшое окно под потолком, куда едва пролезет взрослый человек. За окном металлическую решётку. Почему-то от вида решёток, он почувствовал дискомфорт, словно его замуровали. Выцветшие светлые обои с тёмными пятнами от грязи. В другом углу ещё один стол с компьютером. Видимо, для бухгалтера.

— Да, это украшения из нашей коллекции, а эта девушка их покупала.

— Сама лично?

— Да, — сказала Светлана и положила на стол фотографии.

— А вы не помните, как её звали?

— Увы, но не знаю. Когда она покупала эти украшения, ещё не было закона об обязательной регистрации всех покупателей дорогих ювелирных изделий, а от персональной карты она отказалась.

Богдан записал услышанное в блокнот.

— А она была одна, или может с мужчиной?

— Нет, одна. Рассчиталась наличными, забрала украшение и ушла.

— А вы не оформляли ей гарантию?

Светлана улыбнулась.

— Конечно, оформляли, но гарантия у нас неименная.

— Ну что же, спасибо за предоставленную информацию.

Богдан уже собирался уходить, как Светлана положила свою руку на его ладонь. Богдан слегка ошалел от этого поступка и резко убрал руку.

— Не хотите посмотреть, что у нас имеется в продаже? Я сама лично вам помогу с выбором, — сказала менеджер и улыбнулась.

Богдану в первую секунду показалась, что женщина расстегнула верхнюю пуговицу блузы, немного оголив свою грудь. Он сглотнул, и быстро вышел из кабинета. По памяти прошёлся по коридору и вышел в торговый зал. Продавец удивлённо посмотрела на Сереброва, но тот, лишь помахав ей рукой, выбежал на улицу под проливной дождь. Обернувшись, он увидел через стекло, как Светлана стояла рядом с продавцом и махала ему рукой.

Буковский сидел за столом. Свет лампы отбрасывал его тень на пол увеличивая её в несколько раз. Мужчина с седыми волосами аккуратным почерком выводил заключение касаемо смерти женщины. Блуждающий тромб. Он закрыл журнал, откинулся на спинку стула. Пронзительный скрип разлетелся по всему моргу. Вадим Арсеньевич потёр глаза, поправил очки, и, укусив подсохший бутерброд, запил его остывшим кофе. Мужчина отложил журнал в сторону, выключил настольную лампу и подошёл к металлическому столу, на котором лежала женщина. Ей было шестьдесят семь. Ещё утром она жила спокойной жизнью, сходила на рынок за свежими овощами. Забежала в магазин за мясом и специями. Пришла домой и вспомнила, что не купила сметану. Такая мелочь, но задуманное ею блюдо, она бы не приготовила. Женщина выбежала на улицу в маленький магазин у дома, купила упаковку сметаны с двадцатью процентами жирности. Она уже поднималась по лестнице, как почувствовала боль в груди. Она уронила сметану и стала жать на грудь в районе сердца. Она умерла быстро, минут за десять лёжа на грязном полу лестничной площадки. Её обнаружили через час. Соседи.

Буковский достал чистую простынь, накинул на женщину, и покатил её к холодильным камерам. Он открыл камеру с номером «07» и переложил туда погибшую. Откатил стол на место, после вернулся к камерам. Проверил, чтобы все были заперты. Буковский любил порядок во всём. Он прибрался на столе, где лежали инструменты. Испачканные бросил в миску для промывки. Положил свой окровавленный халат в корзину для сдачи в химчистку. После вернулся за стол.

Вадим Арсеньевич взял в руки книгу Гоголя, и уже собирался открыть её, как услышал стук в дверь. Стучали сильно и напористо, словно просились, чтобы их впустили. Буковский поправил очки, и, встав из-за стола, вышел из комнаты. В коридоре горела всего две лампочки — около входа в морг и около дверей, откуда вышел судмедэксперт. Буковский посмотрел в небольшие окна под потолком, но там была лишь сплошная темнота. Он сделал несколько шагов к двери, в ожидании снова услышать стуки. Стук раздался. Его сердце отдалось ударом в ушах. Он постоял несколько секунд, после чего решился и пошёл быстрым шагом. Не интересуясь, кто пришёл, он открыл дверь. Из темноты вломился человек в чёрной накидке, скрывающей его лицо.

— Арсеньевич, ты что, уснул?

— Илья, а ты чего так рано? Твоя же смена только через час начинается.

Илья снял дождевой плащ и обтряхнул его от воды. Высокий, в костюме тройке, как и всегда, стоял второй судмедэксперт Илья Борщев.

— Да был я недалеко, вот и решил прийти пораньше. Арсеньевич, вы можете идти. Я мигом в магазин сбегаю. Вы только дверь не закрывайте и ключи оставьте.

— Хорошо Илья. Только если что произойдёт — отвечаешь ты.

— Хорошо, — сказал Борщев, и накинув дождевик скрылся в темноте ночи.

Вадим Арсеньевич прикрыл дверь и в приподнятом настроении вернулся в комнату. Взял с полки потёртый коричневый кейс, положил в него книгу, контейнер из-под еды и свежую газету. Затем он вышел в коридор и решил проверить остальные комнаты морга. Кладовую, тепло-узел, зашёл в туалет по малой нужде. Проверил ещё две комнаты где никого не было, запер все двери и вернулся в комнату, которую они шутя называли «смотровая». Это была большая комната, отделанная плиткой, бетонный пол и не единого окна. По центру комнаты стоял металлический стол, где и происходило само вскрытие. У дальней стены стояли холодильные камеры, а у дверей располагался стол и несколько шкафов. Буковский достал своё пальто, накинул на плечи, и, взяв в руки кейс, вышел из «смотровой». Не спеша он прошёл полпути до входной двери как почувствовал странный запах. Горький запах, от которого жгло горло. Он откашлялся.

Буковский оперся рукой о стену. Над его головой вспыхнула лампочка. Затем раздался хлопок и она взорвалась. Вадим Арсеньевич подпрыгнул на месте и уронил кейс. Его сердце колотилось с бешеной скоростью. Он постоянно моргал и поправлял очки. Буковский сделал несколько шагов к выходу, как услышал странный шум из «смотровой». Он готов был поклясться, что слышал шаги. Вадим Арсеньевич прислонился спиной к холодной стене, попытался отдышаться, и решил вернуться, чтобы узнать источник шума. Его ладони вспотели, а ноги предательски подгибались и не хотели идти вперёд. Буковский уже подошёл к двери и попытался заглянуть в круглое окошко, но ничего не увидел. Он уже решил, что ему все это померещилось, как услышал металлическое лязганье падающего инструмента.

Его руки импульсивно сжались в кулаки. Под рёбрами прошла резкая боль, отчего дыхание стало тихим и неровным. Буковский приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Комната была пуста. Он сделал шаг вперёд и посмотрел в сторону холодильной камеры. Он увидел, что что-то стояло в той стороне. Буковский закрыл глаза и протёр их рукой. Он открыл глаза, и, вскинув руки нечеловечески закричал.