Глава 4

Последние несколько дней подарили мне массу неожиданностей. Любой другой человек, будь он на моем месте, наверное, сошел бы с ума. Но благодаря моей выдержанной психике, я это пережила. Хотя слово «пережила» здесь не совсем уместно, ведь впоследствии некоторых событий я умерла. Но смерть настигла только тело — душа же все еще жива. Осознание этого помогло мне «жить» дальше.

До этого момента мне казалось, что я одна такая… мертвая. А сейчас, когда нашелся еще один такой же человек, я удивилась.

Крис сидел возле меня и, видно, сам не мог до конца поверить в происходящее. Я же была просто-напросто в шоке.

— Ты тоже… — у меня не хватало смелости закончить фразу.

— Это я должен так реагировать. Какого?.. И вообще, когда ты успела? — парень был в замешательстве. — Пару дней назад ведь все было нормально. Как ты?.. — он резко замолчал и вдруг схватил меня за плечи. — Неужели ты узнала об этом оттуда?

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво ответила я, зная, что речь идет о черной книге.

Крис медленно отпустил меня. Его лицо исказилось болезненной гримасой.

— Это я виноват. Если бы я не дал тебе эту чертову книгу, — парень сел возле меня на землю и зарылся пальцами себе в волосы.

— Что? Нет, наоборот, — возразила я. — Если бы не ты, я бы умерла по-настоящему.

На последней фразе мой голос поник. В голове опять всплывали воспоминания о событиях последних двух ночей.

— Я знаю. При других обстоятельствах ты бы ни за что не прибегла к такому методу спасения. Но все-таки лучше умереть, чем так жить.

— Но я не специально! — мне почему-то стало обидно. — Все вышло машинально. Я даже не осознала, что именно сделала, пока не умерла.

— И когда же ты умерла?

— В…вчера.

Крис недоверчиво посмотрел на меня. Только сейчас я вспомнила, у кого были такие же неживые глаза, как у меня. Стеклянные, как у куклы, его глаза таили в себе страдание и скрытую под завесой одиночества ненависть. Но теперь я уловила себя на том, что любуюсь ими. Я невольно засмотрелась, как тут голос Криса вернул меня на землю.

— Значит, вчера. По твоему поведению не скажешь. Да ладно, разберемся с этим потом. Сейчас важнее, что ты теперь будешь делать?

— Теперь? — я задумалась. — Не знаю. Я еще не до конца в себе разобралась.

— Хм… Ну что ж, понимаю. — Парень встал с колен и помог подняться мне, — у меня есть идея. Завтра ведь суббота, так? Ты не чем не занята?

— Да вроде нет.

— Отлично! Тогда завтра я зайду за тобой.

— Зачем это?

— Тебе нужно кое с кем познакомиться, — сказал он и ушел, оставив меня одну.

Я еще немного простояла возле недостроенного дома, обдумывая все сказанное Крисом. Размышляя, я невольно осознала: «Крис тоже мертвец, а значит, что-то заставило его усомниться в Боге и поверить в Дьявола. Он сказал, что к такому способу прибегают, только тогда когда находятся на грани жизни и смерти. Отсюда выходит, что Крис когда-то тоже был в таком положении. Но что именно заставило его так поступить? Ладно, может, потом как-то спрошу». Оставив свои размышления, я решила пойти к Локки.

Двери его дома оказались открыты нараспашку. Мне это показалось странным.

— Эй, Локки, ты тут?!

Ответа не последовало. Я осмотрелась, и вдруг заметила листок бумаги, который лежал на полу в коридоре. На нем были написаны разные формулы и незнакомые мне термины. Когда я разглядывала листок, послышался странный шум. Он исходил из лаборатории, двери которой, как я позже заметила, тоже были распахнуты. Как только я зашла туда, меня застала такая картина: Локки сидел за письменным столом, который был завален кучей книг, и с недовольным видом пытался найти что-то в той самой куче.

— Ты случайно не это ищешь? — Я подошла и протянула ему листок.

Локки резко поднял голову и вырвал бумагу у меня из рук.

— Вот оно! Спасибо, — поблагодарил он и принялся что-то писать в тетради.

— Что ты делаешь? — я взглянула ему через плечо, но разочаровалась. Это не для моего ума.

— Я пытаюсь понять, что с твоим телом. И у меня есть уже некоторые догадки.

— Правда? Круто.

— Это не круто, а удивительно. — Локки вытащил из-под груды книг микроскоп и поставил его на соседний столик. — Дай мне с вон того столика в центре скальпель и подойди сюда.

Я с неохотой повиновалась. Все-таки с этим медицинским инструментом у меня связаны не очень хорошие воспоминания.

— Дай руку.

Но опять-таки, не дождавшись моего согласия, Локки схватил меня за запястье и резким движением профессионально отрезал маленький кусочек кожи. Там, где лезвие коснулось плоти, через пару секунд не было и намека на царапинку.

— Эй, тебе не надоело так делать?

Мой вопрос он решил пропустить мимо ушей. Вместо этого парень стал внимательно изучать кусочек моей плоти через микроскоп. Я поняла, что сейчас меня никто не услышит, поэтому попросту взяла первую попавшуюся книгу из кучи на столе и, открыв на первой странице, начала читать. Неясные термины опять заполнили весь текст, но я сосредотачивалась на тех, о которых имела хоть какое-то понятие. Так мы просидели часа три.

Локки еще несколько раз брал у меня образцы то крови, то волос, то вообще слюны, и делал пометки в своей тетради. Мне стало немного совестно из-за того, что решение моей проблемы взвалилось на него, поэтому, что бы хоть как-то отблагодарить его, я сделала ему чашечку кофе. Тишина опять заполнила комнату. Чтоб не маяться от безделья я решила попробовать помочь парню.

Порыскав в куче книг, я нашла то, что мне было нужно. «Локки ведь говорил, что это может быть связанно с клетками организма…» — пронеслось у меня в голове. В руках у меня лежала книга, на обложке которой большими буквами было написано «Клетки, их свойства и функции». Открыв ее, я начала искать что-то, сама не зная что. Через несколько страниц я наткнулась на один термин, который никак не могла прочитать, поэтому по привычке попробовала читать вслух:

— По-ли-по-тен-тные клетки…

— Что? — Локки резко поднял голову.

— А? Нет, ничего, просто тут слово слиш… — начала я, но тут парень вдруг резко вырвал книгу у меня из рук.

— Полипотентные клетки! Как я сам не додумался! Мио, ты гений!

— Правда, что ли? — я удивилась такой его реакции.

Локки начал листать эту книгу, попутно смотря в микроскоп и делая пометки в тетради. Я решила просто наблюдать за ним. Через полчаса парень повернулся ко мне. В его взгляде читалась победа.

— Я нашел!

— Что нашел?

— Объяснение на твою быструю регенерацию.

— На что?

— На то, почему твои раны так быстро заживают. В общем, слушай, — Локки прокашлялся, — в организме любого человека есть универсальные недифференцированные клетки, способные трансформироваться в любые органы и ткани. Они образуются еще в процессе зарождения человека, и из них развивается весь организм. Полипотентные клетки еще называют стволовыми клетками. Во взрослом организме их единицы, но при наличии эти клетки способны стимулировать клеточную регенерацию и восстанавливать практически любое повреждение. В результате этого, еще происходит что-то вроде омоложения организма. Однако этот омолаживающий эффект временный. Дело в том, что в процессе старения ключевую роль играют изменения, происходящие в геноме человека.

— Но причем тут старение? — спросила я, когда он сделал небольшую паузу.

Если честно, то со всего что он наговорил, я почти ничего не поняла.

— Сейчас объясню. Понимаешь, во всех клетках существуют некие "биологические часы", отмеряющие их время жизни. В качестве таких "биологических часов" выступают теломеры — участки ДНК. С каждым делением клетки теломеры становятся всё короче. И когда они укорачиваются до предельного размера, в клетке срабатывает механизм, приводящий ее к запрограммированной гибели — аппоптозу. Поняла?

— Ну, допустим. А со мной что?

— Когда я сказал, что твое тело мертво, я немного ошибся. Дело в том, что в клетках твоего организма теломеров нет. Они способны делиться без них. Но это еще не все. Когда ткани твоего тела, или органы повреждаются, клетки твоего организма начинают выполнять функции стволовых клеток и делится в несколько сотен раз быстрее. В результате чего все повреждения зарастают на глазах.

— А… — я не знала что сказать, — ну, вроде понятно. Но почему я не хочу, ни спать, ни есть?

— Ты не ешь и не спишь?! — удивленно воскликнул Локки.

— Ой, а я что тебе не сказала?

— Представь себе, нет! — возмутился парень. — Что ж, ладно. Все-таки, я это подозревал.

— Подозревал?

— Да. Дело в том, что у твоих клеток есть еще одна функция. Так как все твои органы не работают, то и энергию для жизни ты получать не можешь. Обычно без еды и кислорода в организме клетки погибают, но не твои. Твои клетки зомбированы. Не мертвые и не живые. Они как вечный механизм — делятся без конца. И если в обычном организме старые клетки погибают, то в твоем организме они бессмертны. Но даже если так, ты все равно не будешь расти. Твой рост остановился тогда, когда ты умерла.

— Но ты ведь сказал, что они делятся постоянно и не умирают. Куда тогда они деваются?

— Куда? — Локки странно ухмыльнулся, — Так как из внешней среды в организм ничего не поступает, клетки не нашли ничего другого кроме как прибегнуть к каннибализму.

— То есть, они пожирают друг друга?

— Верно. После деления клеток, одна пожирает другую. Как я сказал, они зомбированы. Звучит ужасно, но это так. Ты не чувствуешь голода и не хочешь спать, так как твои клетки уже нашли, чем питаться. Они эволюционировали, и теперь им не требуются питательные вещества — белки, углеводы, жиры — для выживания. Это просто удивительно!

Закончив говорить, парень взглянул на меня. Я не знала, как реагировать. Столько новой информации переварить я не в силе. Размышляя о сказанном, я увидела, что взгляд Локки поменялся.

— И вот еще что, — нахмурился он, — из всего сказанного выплывает, что теперь ты бессмертна.

— Бессмертна?

— Да. То есть ты теперь будешь жить вечно. Первые несколько лет это будет не слишком заметно, но через лет десять двадцать тебе придется что-то делать. Даже когда мы с Ирен умрем, ты все равно будешь жить. Подумай об этом.

На улице уже было довольно темно. Ветер разносил пожелтевшие листья, а уличные фонари то угасали, то опять включались, будто раздумывая, стоит ли освещать улицу или подождать пока еще сильнее стемнеет. Холодный дождь шумно ударялся об землю. Я шла, раздумывая обо всем что было. Усталые прохожие спешили домой, видно, их кто-то ждет: любящая семья, теплый ужин, преданный питомец. «Им есть ради чего жить, — подумала я, — а что делать мне? Куда я иду? У меня нет семьи, теплый ужин теперь мне не нужен, да и питомца никакого нет. Зачем я возвращаюсь домой и есть ли у меня вообще дом? Я мертва, а у мертвых дома нет. Им некуда вернуться, ведь их уже не ждут. Но если подумать, то и при жизни мне некуда было вернуться. Тогда, для чего я жила? Какая была причина моего существования?» Я остановилась. Вдруг обессилившие ноги заставили меня упасть на колени. «У меня не было ничего, я жила зря, поэтому от меня решили избавиться. Но почему, почему я все еще здесь? Почему? Почему я не могу умереть по нормальному? Неужели даже ТАМ я никому не нужна? Тогда зачем я родилась? Это чья-то злая шутка, или это просто ошибка? Если так, то все понятно. Я не должна была рождаться, поэтому родители и бросили меня. Но даже если так, почему бы не оставить все как есть? Я ведь никому ничего плохого не сделаю. Я ведь тоже хочу семью!»

— Мама… — я обняла себя за плечи, — Где ты? Почему ты меня оставила? Что я такого тебе сделала? Почему ты не приходишь за мной? — внутри все сжалось, и я почувствовала, что не могу заплакать.

Горечь, которая вытекала вместе со слезами, теперь навсегда осталась внутри.

— Все это время мне было больно, очень больно. Родители, вы ведь даже не знаете, что ваш ребенок мертв! Почему вы позволили мне умереть? Вы никудышная семья!

Дождь капал на лицо. Боль, которую испытывала моя душа, была невыносимой. Физическая боль по сравнению с этим была ничто. Слезы никак не появлялись, и я поняла — мертвые не плачут. Осознание этого привело меня в отчаяние. Чтоб хоть как-то утихомирить боль я закричала. Пронзительно и отчаянно, прижав дрожащие руки к груди.

Кричала я не долго, просто сил уже не было. И тогда горечь внутри меня сменилась ненавистью. Весь мир стал мне ненавистен. Что-то опять начало овладевать мной. Оно окутывало разум и стремилось завладеть телом. Я забоялась, но страх был не долгим. То, что я боюсь неизвестно чего, пробудило во мне чувство собственного достоинства. Я медленно встала на ноги и уверенно произнесла:

— Я все еще жива!

Люди смотрели на меня как на ненормальную, но я не обращала на них внимания, а просто пошла домой. Настроение, подгоняемое волевым настроем, улучшилось.

Весь вечер и утро я просидела за учебниками. Сама не знаю, почему, просто делать было нечего. Учеба принесла свои плоды. Каким-то образом, вся информация залегла в голове, и я могла чуть ли не дословно пересказать все что прочла. Это мне понравилось.

Часам к двенадцати во входные двери кто-то постучал.

— Привет.

На пороге стоял Крис. Я вспомнила, что он должен был сегодня прийти.

— Привет, заходи, — я впустила его в дом. — Подожди немного, я только оденусь.

— Да нет, не нужно спешить. Это я просто пораньше зашел.

— Ну ладно. Тогда чувствуй себя как дома.

Парень снял обувь и куртку и начал осматриваться. Похоже, предложение: «чувствуй себя как дома» Крис понял буквально, так как через минуту он, как ни в чем не бывало, потопал на кухню. Мне ничего не оставалось кроме как последовать за ним.

— Чай предлагать не буду.

— Почему? Я бы не отказался, — удивился он, сев за стол.

— Ну, ведь нам теперь можно не пить и не есть.

— Можно. И что, это проблема?

— Так ведь…

— Постой, ты что, ничего не пила и не ела, после того как умерла?

— Нет. А зачем?

— Зачем?.. — Крис замолчал. Похоже, он и сам не знал ответа на этот вопрос.

Несмотря на это, я все-таки сделала ему чай, заодно и себе. Парень сделал глоток и, подумав, добавил еще две ложки сахара. Он сейчас выглядел как нормальный юноша, а не как… ходячий труп.

Я взглянула на свою чашку. Локки говорил, что питаться нам не нужно, но он ничего не говорил о том, что это запрещается. Через минуту я все-таки отпила немного чая. Жидкость начала медленно продвигаться по горлу. Ощущения были не такими, как когда пьешь горячий чай. Напиток имел непонятный привкус сладкого вина. Совсем не горький, но очень терпкий, будто свежевыжатый виноградный сок, но еще вкуснее. Этот вкус мне очень нравился, поэтому моя чашка быстро опустела.

— Ты только не слишком увлекайся, а то потом не отвыкнешь, — заметил Крис.

Он пил маленькими глотками.

— Почему у чая такой восхитительный вкус? — восхищенно спросила я.

— Вкусно, правда? — парень ухмыльнулся. — И не только чай, а вся вода теперь имеет такой вкус.

— Но почему? — я говорила, и на ходу наливала себе воду.

— Хочешь знать? — он подошел ко мне и протянул свою кружку, из которой я жадно начала пить.

Ухмылка на его лице стала коварной.

— Это божья кровь.

Я остановилась. Кружка из моих рук выпала и разбилась бы, но Крис успел ее подхватить. Он выпил остатки чая и поставил ее на стол.

— Я тоже сначала был в шоке, но потом ничего, привык.

— Что?.. Как?! — я взглянула на руки.

Они были мокрыми от воды. Мне пришлось приложить большие силы, чтоб не начать их облизывать.

— А так. Помнишь, в Библии рассказывалось, как Иисус дал своим ученикам вино и хлеб — его кровь и плоть. Вино имело восхитительный вкус, а хлеб был душистым и сытным. Улавливаешь, почему?

— Потому что в них была часть его крови и плоти? — осторожно спросила я.

— Верно, и это не метафора. Капля крови святого сделала вино слаще, но оно было не таким, как ты его сейчас чувствовала. Знаешь почему?

— Почему?

Парень подошел почти впритык и прошептал:

— Потому что кровь означает страдание. А страдание святого, чем не удовольствие для того, кто выбрал Дьявола?!

Я ужаснулась. Если бы не стул, который стоял рядом, подкосившиеся ноги повалили бы меня на пол. Крис тут же перестал ухмыляться.

— Извини, увлекся. Ты как? — осторожно спросил он, положив руку мне на плечо.

— Нормально. Просто, как-то странно…

— Да я сам не очень-то понимаю.

— Правда? Но постой, если вода имеет вкус… божественной крови, то еда… — я не смогла это произнести.

— Имеет вкус плоти, — закончил парень. — Но ты не волнуйся. На словах оно, конечно, жутковато звучит, но ничего страшного там нет. Это будто ешь очень вкусный хлеб. Если не задумываться об этом, то со временем вообще не будешь обращать внимания. Поверь, я знаю.

— Полагаюсь на твой опыт.

Крис налил себе еще немного воды и, как ни в чем не бывало, сел за стол и начал пить.

— Кстати, у нас ведь органы не работают, как тогда еда переваривается? — спросила я.

— А она не переваривается. Я не могу объяснить на словах, так как сам не очень хорошо понимаю. Но то, что она не выходит нормальным путем — это факт.

— Будто куда-то исчезает, что ли?

— Да, наверное, — пожал он плечами.

Мы пару минут просидели в тишине.

— Кстати, почему ты добавил в чай сахар? От этого вкус меняется?

— Нет. Просто иногда весело сделать вид, что тебе то слишком горько, то слишком сладко. Это даже входит в привычку, — засмеялся Крис.

Он взял со стола солонку и вытряс в кружку добрую половину соли.

— Особенно смешно смотреть на реакцию окружающих, — сказав это, Крис залпом выпил все содержимое кружки.

Я скривилась. То, что он сделал, вызвало отвращение, но желание выпить воды, пусть даже такой, все еще оставалось.

— А где остальные жители дома? — спросил он, положив кружку в умывальник.

— Нет их. С недавнего времени я живу одна.

— Правда? Ну, в твоем положении это и к лучшему.

— А ты живешь один?

— Нет. Скоро ты все узнаешь. Собирайся, пора идти.

Я кивнула и побежала в свою комнату. Через десять минут мы уже шли по улице.

Идти нам пришлось довольно долго. Вскоре домов оставалось все меньше и меньше, что свидетельствовало о том, что мы находимся уже не в городе. Примерно через полчаса ходьбы Крис остановился и резко повернулся на право. Я последовала за ним и ахнула. Перед нами стоял огромный дом, похожий на особняк. Хотя особняк звучит слабо — это был скорее мини-замок. Широкий двор и темно серные каменные стены свидетельствовали о том, что он был построен явно не в конце двадцатого века. Большие окна, закругленные к верху в деревянной раме. Низкая черная шиферная крыша. Ровно подрезанный пожелтевший газон. Два высоких черных уличных фонаря, по бокам лестницы, которая вела к большой массивной двери из темного дерева, и от которой прямо к нам тянулась широкая каменная дорожка.

«Прямо как в кино» — пронеслось у меня в голове.

— Мы где? — я взглянула на Криса.

— Это мой дом, — с легкой улыбкой ответил он, и направился к двери.

Я последовала за ним. Большие входные двери тяжело открылись, издавая соответствующий скрипящий звук. Мы вошли внутрь. Там, как и ожидалось, было очень просторно. Прямо в конце залы (по-другому эту прихожую никак не назвать) размещалась широкая, застеленная красным ковром, лестница, которая посередине раздваивалась и вела на второй этаж. Гранитный узорчатый пол сверкал зеркальной чистотой. Стены укрывали обои с коричневым оттенком и золотистым теснением. Высокие колонны держали широкий внутренний балкончик на втором этаже. А прямо в середине высокого потолка, висела огромная золотистая хрустальная люстра, длинной в два человеческих роста, а шириной примерно метров шесть.

Помимо нескольких дверей на первом этаже были две большие арки, справа и слева залы, которые вели к неизвестным мне комнатам. По углам залы размещались кадки с цветами. На стенах висели серебряные канделябры со свечами. Я почему-то не сомневалась, что это настоящее серебро.

А вот Крис вел себя спокойно. Он снял обувь, повесил куртку на вешалку возле двери и встал посреди залы.

— Мы пришли! — его громкий голос разнесся по всему особняку.

Разувшись и раздевшись, я стала возле него. Через минуту к нам уже кто-то спускался.

— Долго же вы, — послышался женский голос.

К нам по лестнице быстро спускалась девушка. Одета она была в легкое темно-серое платье с зеленой шерстяной накидкой. Ее неимоверно длинные светлые волосы были собраны в большой пучок. Несколько прядей спереди ложились на плечи, но их концы были сзади подобраны. Широкая черная кружевная повязка с зеленым камнем, наверное, изумрудом, облегала шею. Большие зеленые глаза и сказочная внешность делали ее невероятно красивой. Лицо у девушки было милое и немного взволнованное. В общем, дама прекрасно дополняла особняк.

— Немного задержались, — сказал Крис.

— Ничего. — Дама повернулась ко мне и приветливо улыбнулась. — Здравствуй. Меня зовут Мелори Фонтес. Можно просто — Мелори.

— Здравствуйте, — я легко поклонилась. — Я…

— Мио Лоуренс, так?

— Да.

— Крис мне о тебе рассказывал, — её улыбка стала печальной. — Бедная, в таком-то возрасте… — она вздохнула, — что ж, проходи, не стесняйся.

— Спасибо.

«О чем это она?» — удивилась я про себя.

Мелори повела нас в большую комнату, в которую вела правая арка на первом этаже. Насколько я поняла, это была гостиная. Пол покрыт темно-бордовым деревом. К красным обоям с золотистым теснением хорошо подходили бордовые массивные занавески, подвязанные золотым шнурком. С левой стороны комнаты размещался большой камин из красного кирпича, вокруг которого стояли два кресла и большой старинный диван, оббитые темно красной кожей. Между мягкой мебелью и камином на полу развалилась большая бежевая медвежья шкура. Много картин разных размеров и золотые канделябры висели на стенах. Несколько книжных полок и много разной растительности стояли по углам комнаты. Видно дизайнер этого дома очень любил восемнадцатый век, или, возможно, он и был из восемнадцатого века.

— А где остальные? — спросил Крис, небрежно завалившись на одно из кресел.

— Должны вот-вот появиться, — женщина культурно села на диван и указала мне на свободное кресло, — присаживайся.

— Угу.

— Ну, думаю нужно подождать, пока все соберутся.

Как только Мелори это сказала, в коридоре послышался шум.

Через две минуты в гостиную вошли парень и мужчина. Мужчина был высоким блондином, с собранными в низкий хвостик волосами и янтарными глазами. Он выглядел лет на двадцать пять, но строгая официальная одежда делала его чуть старше.. Второй же, невысокий взлохмаченный брюнет чуть младше меня с шоколадными глазами и невозмутимым видом. При виде меня его взгляд резко поменялся, но говорить он ничего не стал. Я немного удивилась.

— Ладно, все в сборе, — радостно хлопнула в ладоши Мелори. — А теперь представьтесь.

Первым ко мне подошел блондин.

— Я счастлив приветствовать вас, не сломленную своим несчастьем, — он поклонился. — И пусть жизнь…

— Стоп! — женщина выставила руку перед его лицом, — ты так ее напугаешь. — Она взглянула на меня, — его зовут Данте.

— А… очень приятно, — кивнула я мужчине.

— Не бери в голову. Просто у него такая манера разговора. Бывает, и я не понимаю, что он хочет мне сказать. Слишком уж все заумно и поэтично. Пытались переучить, но все без толку, — пожала плечами Мелори.

Данте посмотрел на нее с укором.

— Человеку позволено самому выбирать трость, на которую он будет опираться, взбираясь по горе жизни, — серьезно сказал он.

— Ну вот, видишь? — она пропустила его урок мимо ушей.

Я невольно улыбнулась. К нам подошел второй парень.

— Я Рейн, — он протянул руку, но прежде чем я успела пожать ее, она опустилась.

— Он у нас самый невоспитанный, — объяснила Мелори. — Ну, а теперь ты им представься.

— А? Да. Мио Лоуренс. Приятно познакомится.

— Вот и славно, — улыбнулась женщина. — Теперь к делу. Даже не знаю с чего начать.

— Не зная с чего начать — начни с главного. Все важные вопросы нужно решить в первую очередь, — сказал Данте.

— Верно. Что ж, теперь мы в одной лодке.

— В каком смысле? — не поняла я.

— А в таком, — Крис встал с кресла и подошел к нам, — что все, кто находится в этой комнате — мертвы.

Мои брови полезли на лоб от шока.

— Как?

— Что тут не понятного? — буркнул Рейн. — Мы, как и ты, тоже живые трупы. Не чувствуем боли, не дышим, не умираем… Понятно?

Я пару минут молчала. Они все стояли и ждали моей реакции. Увидев на себе взгляды, я решила хоть что-то сказать:

— Ну, понятно, — неуверенно ответила я.

Увидев, что я в шоке, Мелори ободрительно похлопала меня по плечу.

— Ты не волнуйся.

— Да я и не волнуюсь. Просто удивлена.

— Это ничего. Главное, что теперь ты не одна. У нас больше опыта и мы поможем тебе освоиться в твоей «новой жизни».

Я кивнула. Мне немного полегчало. Мелори улыбнулась и обратилась теперь ко всем:

— Так, присаживайтесь. Нам предстоит долгий разговор.

Комната на некоторое время погрузилась в тишину. Звук от тиканья настенных часов давил на нервы. Каждый, кто был в комнате, думал о чем-то своем, но в результате все раздумья вели лишь к одному. Начать разговор же не решался никто.

— Что ж, думаю, лучше пусть ты сначала расскажешь о том, что с тобой случилось, — сказала наконец-то Мелори.

— Ну, я не знаю с чего именно начать.

Я немного волновалась, ведь сейчас мне предстоит вспомнить то, что вспоминать не совсем хотелось.

— Начни с самого начала. Но если тебе не хочется рассказывать нам о своей смерти, то мы поймем. Поверь, здесь у каждого есть свои тайны.

— Да? Но все же я лучше расскажу, ведь так будет легче мне разобраться. Только вот… — я замолчала и взглянула на Криса. Я не знала, говорить ли остальным о том, что именно он дал мне черную книгу. Парень на секунду помедлил, но потом кивнул и сказал:

— Говори что хочешь. Ведь все равно уже нет смысла скрывать.

Примерно минута мне понадобилась, чтобы собраться с мыслями.

— В общем, что бы понять всю картину, мне придется начать с самого начала, но я постараюсь все максимально укоротить, — сказав это, я начала рассказ.

Начала я с того, что рассказала о Фреде, но не всё — всё-таки я не любила жаловаться и говорить о своих проблемах. «Немного неуравновешенный» дядя и пару семейных скандалов — этого объяснения было достаточно. Дальше я рассказала о Крисе, о том, что у нас было всего несколько диалогов о жизни, и о том, что я попросила его дать мне почитать странную книгу, которая была у него на парте. Так ко мне попала черная книга. (Здесь Крис благодарно взглянул на меня. Как я и думала, он не хочет, чтоб остальные знали, что это он настоял на том, чтобы я прочла книгу).

Я довольно быстро ее прочла, и она показалась мне интересной. Вечером у меня дома произошел скандал из-за недоразумения. Впоследствии «некоторых обстоятельств» мне суждено было умереть и я, в состоянии аффекта, начала бредить о Боге и Дьяволе, после чего от сильного стресса потеряла сознание. На следущeе утро, когда я очнулась, все уже было нормально, только остались пара царапин. День прошел мирно, но опять-таки вечером меня ждала еще одна неожиданность. Когда я шла с магазина, на меня напал вор и сильно ранил. В надежде спастись, я обратилась к своему лучшему другу, который жил всего в пяти минутах ходьбы от места, где меня ранили. Он очень осознан в медицине, поэтому на него можно было положиться, но было слишком поздно, и я умерла. Он видел это, поэтому мое пробуждение было для него странным, но все-таки он мне помог. Он обследовал меня и подтвердил версию моей смерти. Когда я вернулась домой, меня начало мучить странное чувство злости и я выгнала своего дядю из дома. На следующий день Крис случайно узнал о моей физической смерти и пообещал кое с кем познакомить.

На этом мой рассказ считался законченным. Окружающие некоторое время обдумывали полученную информацию.

— Понятно, что ничего не понятно, — покачал головой Рейн.

— Но почему же, все довольно ясно, — хмыкнула Мелори. — Вот только ты сказала, что твой друг узнал о твоей смерти. Как он это воспринял?

— Ну, понятное дело, он был в шоке. Но вы не волнуйтесь, он надежный друг, — уверенно произнесла я.

— Верю. И еще, ты сказала, что он много чего тебе объяснил. Что именно?

— Ну, для начала он сказал мне, что я не умру, так как уже мертва. У меня не работают органы, я дышу только тогда, когда говорю, крови почти нет, раны заживают на глазах, не нуждаюсь в пище… — я на секунду замолчала. — И еще он сказал, что я больше не буду расти и никогда не умру. Отсюда выходит, что я бессмертна.

— Верно. — Мелори кивнула, — Он прав. Ты теперь бессмертна. И все-таки я удивлена, что твой друг смог узнать столько за столь короткое время, и отнестись к этому с пониманием. Обычно простые люди не слишком хорошо к нам относятся, когда замечают наши странности.

Я улыбнулась:

— Он просто умен и опытен. Ему не раз приходилось копаться в трупах… в нормальном смысле. Его дядя врач. Еще он сказал, что во всем, что со мной происходит, виноваты клетки в моем организме. Поли… как-то там… — я задумалась, пытаясь вспомнить название клеток.

— Он что, нашел ответ на то почему мы такие? — удивился Крис.

— Ну, это только теория, так что он не знает наверняка.

— Наука не имеет отношению к нашему состоянию; все происходит на ином уровне. Но если он готов хранить твою тайну, то можешь спокойно довериться ему. После смерти редко удается сохранить прежние знакомства, — сказала Мелори. — Хочешь еще что-то сказать?

— Есть еще кое-что, — я нахмурилась, — вкус еды и воды. Я узнала об этом только сегодня. Крис мне объяснил все, но я все еще не понимаю, почему еда и вода имеет вкус…

— Божественной плоти и крови, — закончил за мной Данте. — Иногда лучше не знать того, что может лишить тебя вечного покоя, и подарить вечный страх и вечное страдание.

Я молча кивнула, давая знать, что намек понят:

— Это всё.

Мелори скрестила руки на груди и закрыла глаза. Никто из окружающих не мешал ей думать. Это дало мне понять, что Мелори Фонтес у них что-то вроде лидера. Через две минуты она сказала:

— Что ж, понятно. А теперь прошу всех особей мужского пола покинуть эту комнату. Мы проведем небольшую женскую беседу.

Она головой указала на дверь. «Особи мужского пола» не стали спорить. Только вот Крис на секунду остановился у двери и взглянул на меня. Я улыбнулась, давая понять, что все будет в порядке, но он лишь сильнее нахмурился. Видно, он знал, что мне предстоит услышать.

После того, как они ушли, взгляд Мелори, прежде добрый и ободряющий, стал серьезным и холодным.

— Теперь нам предстоит поговорить как женщина с женщиной.

Я неуверенно кивнула, удивляясь такой смене ее настроения. Девушка села на край дивана, поближе ко мне.

— Сейчас я задам тебе странный вопрос. Мио, ты любишь детей?

Хоть она и предупредила, но это прозвучало для меня довольно неожиданно.

— Ну, если честно… — немного подумав, я решила сказать ей правду, — то как-то не очень.

— Правда? И своих никогда не хотела иметь?

— Своих? Своих хотела. Чужие дети мне не очень нравились, а вот когда я думаю, что у меня будут свои дети, то на душе становится теплее. — Я улыбнулась, — иногда мне кажется, что мои дети будут для меня всем.

Услышав мой ответ, Мелори тяжело вздохнула и закрыла лицо рукой.

— Так я и думала. — Она взглянула на меня, и я увидела, что ее взгляд наполнен болью, — послушай меня и попробуй понять. Забудь. Забудь о мысли, что когда-то будешь иметь своих детей!

— Но, почему? — мой голос дрогнул.

— Потому что, — женщина взяла меня за руку, — наше тело мертво, и менструации у нас нет. Следовательно, забеременеть мы не можем, поэтому и детей у нас никогда не будет.

Я молчала. Мелори ушла, дав мне немного побыть одной и поразмыслить. Ее слова ввели меня в ступор. Оказывается, единственный мой шанс обзавестись семьей канул в пропасть. Собственные дети… Мы с Ирен часто говорили на эту тему. Наивные и полные надежд, мы мечтали, что когда обзаведемся детьми, то будем вдвоем водить их в садик, в школу. Если это будут мальчики, то запишем их в одну спортивную секцию, и по выходным будем смотреть, как они со своими отцами играют в футбол. Если это будут девочки, то будем учить их музыке и живописи. Если мальчик и девочка, то постараемся породнить их… Мы много думали о детях, но сейчас все эти воспоминания стали для меня лишь отголоском прошлого. Теперь все кончено.

Я закрыла лицо руками. Отсутствие слез опять начало мучить меня. Душевная боль постепенно наполняла разум, пока не стала невыносимой. Я попыталась встать с кресла, но пошатнулась и упала на колени. Кто-то коснулся моего плеча, и присел рядом со мной. Это был Крис. Видно он ожидал такой моей реакции на слова Мелори.

— Почему ты не сказал мне? — прошептала я.

Говорить нормально не было сил.

— Ты не спрашивала.

Я опустила голову и прижала руки к груди. Мне захотелось кричать. Я наверное бы действительно закричала, если бы не почувствовала как на меня что то давит. Крис обнял меня и, поглаживая по голове, прошептал:

— Не буду врать о том, что все будет хорошо. Просто постарайся смириться с этим.

Его слова не были похожи на утешение, но для меня это стало спасением. Я прижалась к нему и почувствовала, что от человеческой близости, боль начала медленно утихать.

Так мы просидели минут десять. Полностью успокоившись, я попробовала привстать. Крис отпустил меня и помог подняться.

— Ты как?

— Нормально. Полученная информация успешно сохранена, — я улыбнулась, подтверждая этим свои слова.

— Хорошо, — взгляд парня опять стал безразличным. — Идем, а то все волнуются.

— Угу.

Мы вышли с гостиной. Снаружи нас уже ждали Мелори и Данте.

— Шок прошел. Истерики не было, — отчитался перед ними Крис.

Я закатила глаза, догадываясь, что возможно все его утешения были игрой, но как говорит Локки: «Во всем ищи свою выгоду»; я смогла успокоиться, а это главное.

— Все в порядке, — сказала я, видя, что слова Криса их не сильно успокоили.

— Вот и славно, — улыбнулась Мелори. — А теперь, думаю, лучше тебе пойти домой и все обдумать. Крис проводит тебя. Если что, дорогу сюда ты уже знаешь. Мы будем рады тебе в любое время суток. И еще, про черную книгу пока не думай, мы потом поговорим о ней.

Я поблагодарила ее и уже собиралась идти, как тут меня остановил Данте.

— Ты умерла и обрела новую жизнь в виде не человека. Живи и радуйся, но не забывай, что ты мертва, не забывай, что ты не человек…