Глава 1

Он не знал, что умер, но понял это сразу, как только увидел себя со стороны. Не смотря на остроту момента, он даже не удивился. Ведь сколько слышал и читал о светящемся тоннеле, всяких там лучах но, в первые минуты, ничего этого не было. Вокруг его тела суетились медики. Его раздражало, что сквозь него, стоящего посреди комнаты, проходят, передают предметы, да и просто смотрят. Едва он подумал, что неплохо бы пристроиться где-то в сторонке, как оказался на запыленной антресоли, чему искренне удивился. На некоторое время удивление его сменилось весельем, если не сказать радостью — на антресоли лежал кончик от испанского удилища, который он год с лишним искал и, не мог вспомнить, куда засунул. А тут — вот же он, закатился под самую стену. Рука непроизвольно потянулась к углепластиковой тонкостенной трубочке, но взять ее он не смог. И именно это вернуло его к действительности. Он оглядел комнату. Над его телом склонился врач неотложки, рядом фельдшер или как его там. Молодой, мордастый парень в темно зеленом костюме, наполнял шприц с длинной иглой. За спиной молодого стояла жена, закусив уголок воротника домашнего халата. По ее бледной щеке текли слезы. Они слились в единую мокрую дорожку, исчезавшую в воротнике «водолазки», поверх которой был одет халат.

Сын стоял в дверях комнаты и нервно теребил не прикуренную сигарету. Мысли парня все еще носились внизу, у подъезда, где ждали его друзья и подружки. Дочь чем-то звякнула на кухне. Он посмотрел на стену в направлении кухни и, следующее открытие его поразило — он видел все, что происходит за стеной, хотя … он и сам уже стоял напротив газовой плиты и не понимал, как тут оказался. Чайник закипал. Девушка стояла спиной к нему и с усилием разминала изящными пальцами шею и затылок. Это он обучил ее элементарному массажу, снимающему головные боли и снижающему давление. Автоматически руки легли на ее плечи и тут же провалились сквозь тело. Он отпрянул. Вернее это не руки прошли сквозь дочь, а совсем наоборот …

«Дерьмо … Совсем запутался» — подумал он и вдруг не то чтобы почувствовал, а скорее осознал, как в грудь вошла игла. Вернувшись к собственным ощущениям, он тут же вернулся на свое прежнее место на антресоли. Звуки плыли, размазывались в нетопленной квартире. Каждый звук, шелест, каждое слово многократно повторялось и отпечатывалось, словно припев попсовой песенки, пропущенной через ревербератор. И в миг, когда опустошенный шприц брякнулся в лоток, он на фоне размытого звука услышал отчетливые слова:

— А ты молодец — держишься, не паникуешь.

Он повернул голову на голос и увидел силуэт, развалившийся на антресолях. Это действительно был силуэт, хотя деталями напоминал тело пожилого, обрюзгшего мужчины.

— Кто ты?

— Какая разница?.. Не отвлекайся, смотри.

— Но … Как?

— Что ты все расКТОкался и расКАКкался? Смотри, потом будешь жалеть, что пропустил завершающую сцену.

— Я умер.

— Яумер, яумер … — зло передразнил его силуэт, приподнимаясь на силуэте собственного локтя, — Кончай скулить. Вот уж, чего ненавижу.

Ему показалось, что сейчас из глаз брызнут слезы, и он отвернулся. Медбригада скорой помощи собирала свои бесполезные цацки в алюминиевый чемоданчик. Жена теперь склонилась над его бездыханным телом и, все так же, не выпуская ткани халата изо рта, издавала слабый и протяжный звук, что-то среднее между воем и писком. Наконец ее плечи вздрогнули, по спине пробежала заметная волна сокращаемых мышц, и вой превратился в рыдание. Он при жизни своей, еще совсем недавней, терпеть не мог скулежа, вот и теперь решил просто уйти от этого. Уже проходя мимо сына, увидел его глаза — заполненные прозрачной влагой. Губы его были плотно сжаты. Идя на кухню, он столкнулся с дочерью и был просто ошарашен, как внезапно и легко она прошла сквозь него. Он оглянулся и подошел к плите. Прислонил руку к чайнику — должно быть снова удивление изменило мимику его лица. Рука вошла в чайник но, не смотря на подымавшийся из отверстия носика пар, температуры кипятка он так и не почувствовал.

— Все. Убедился? — голос сзади заставил его обернуться, — Пошли уже.

— К… куда?

— Шляться. Вижу, что тебя не торопятся забирать.

— К …

— Да задрал, ты. Куда, куда? Узнаешь. Ты ведь не собираешься выслушивать все причитания сейчас, я это вижу. Пошли …

Он провел рукой сквозь чайник еще раз и отрешенно последовал за призраком.

В прихожей несколько замешкался, пропуская выходящих из квартиры медиков, и не сразу заметил знакомый уже силуэт на лестничной площадке.

— Давай уже, смелее. Иди сквозь них. Они тебя ни видеть, ни ощущать не могут.

— И не слышат … — Только произнес. как в этот же миг врач обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.

— Ха … А дохтер — не так прост. Видать на тот свет многих спровадил.

— Неужели услышал?

— Нет. Вряд ли. Скорее почувствовал что-то. Так бывает.

Они спускались по лестнице чуть впереди медработников. Звонким эхом в ночном подъезде отдавались лишь шаги живых. Где-то между третьим и вторым этажом он остановился.

— Ты чего? Только не говори, что забыл что-то, — через них как раз проходили двое.

— Нет. Я подумал — если удавалось переходить из комнаты в кухню сквозь стену, то почему мы идем по лестнице?

— Браво! Начинаешь соображать, — силуэт на секунду слился и со стеной.

Он последовал за ним, стена будто растворилась и оба оказались сразу в двух квартирах соседей. Ноги были в пустой, неосвещенной комнате, жилец которой был в отъезде. А та часть силуэта, которая выше пояса, оказалась прямо перед диваном рыжей Женьки, которая сидела в обнимку со смуглым рыночным торгашом. На передвижном столике перед ними стояла начатая бутылка коньяка. Рядом развернутый изломанный шоколад и нарезанные цитрусовые на надколотом блюдечке. Как он не пытался ощутить запах, у него ничего не получилось.

— Да, да … — силуэт пришельца как раз находился между парочкой и головой вклинился между их голов, — Ни запаха, ни температуры, ни ощущения твердости предметов. Ты можешь только двигаться, слышать и видеть. Хотя …

В этот момент азиат сжал волосатыми пальцами Женькину коленку и впился колючей небритой рожей в пухлую мордашку соседки.

— Мвах, вах, вах … Как сладко, — силуэт язвительно причмокивал, крутя головой в самом центре соприкосновения двух ртов, — Сволочь. Мало того, что на рынке обвешивает, так еще и наших баб имеет. Сейчас я тебе выдам.

После этой фразы Женька вдруг с силой обхватила мужчину за голову и так рьяно присосалась к его губам, что через некоторое время, ее партнер стал дрыгать ногами и, упираясь руками, попытался высвободиться из объятий. Но Женька, с невероятной силой высасывающая воздух из легких торгаша, тяжко навалилась на него своим пышным бюстом, и вдобавок воткнула свою идеально круглую коленку ему в пах. Мужчина, пытаясь освободиться от внезапного порыва страсти партнерши, стал рвать ткань ее домашнего халатика, но пальцы его делали все более слабые движения, неухоженные ногти с мерзким скрипом скользили по шелку. Вскоре движения рук и ног азиата стали бессильными и перешли в конвульсии.

— Ну, вот и ладушки. Отползай родная, — силуэт выпрямился над все еще слитыми в единый клубок телами.

Рядом с ним, словно из ниоткуда возник еще один такой же силуэт. Он беспорядочно размахивал руками, голова его по-дурацки заглядывала Женьке в затылок. Секундой спустя раздалось протяжное: «Ваааай… »

— Да пошел ты… Иди к своему, как там его, — силуэт его собеседника проник сквозь диван и уже приближался, когда вдруг случилось то, о чем раньше он мог лишь фантазировать под впечатлением прочитанного.

Откуда-то из верхнего угла Женькиной комнаты возник яркий свет, который разгорался все сильнее и сильнее. Но это не был жар, как от костра, а скорее похожий на луч прожектора, ослепляющий, и в то же время манящий к себе столб ярчайшего свечения.

— Ахха… Вот теперь нам подальше отсюда. Конечно, если не захочешь уйти, — они слились с наружной стеной дома и как ни пытались, так и не смогли разглядеть весь процесс исчезновения призрака только что умершего человека.

Комната внезапно приобрела все прежние цвета и оттенки, свет исчез и Женька, с трудом переводя дыхание, откинулась на спинку дивана, даже не пытаясь смахнуть пряди рыжих волос с лица. Где-то на десятом вдохе она повернула раскрасневшееся, потное лицо к своему ухажеру. Усталая отрешенность сменилась недоумением, пока она какие-то мгновения наблюдала синюшное лицо на диване. Затем вскочила, зажала потрескавшиеся до крови губы пальцами, окольцованными щедрыми подарками своего, уже мертвого хахаля. В следующий миг с каким-то ревоподобным визгом ее преломило пополам, она уперлась коленками в край дивана и все затряслась.

— Дело сделано. Пошли, — силуэт встал между ним и диваном, — Две смерти на один подъезд за одну ночь — более чем достаточно.

Они уходили сквозь стену, оставив позади растрепанную, в изодранном халате, скулящую Женьку.