Глава 6

— Бытие определяет сознание, — старика уже около получаса несло по дебрям философии, — и бытие, как понятие может быть применимо и к нам, к призракам. Хотя я таковым себя не считаю.

— А кем же? — если бы Мосмер мог видеть свое лицо в зеркале, наверное, оно выражало бы постоянную мину удивления, с тех пор, как он познакомился со Стариком.

— Сущность наша, пусть и не видима этим, пока еще живым, но она есть. Мы передвигаемся, общаемся, а значит — мы существуем. Стало быть, сущность наша для нас уже доказуема. Другой вопрос, это дать определение нашей сущности. Упрощенным понятием наше состояние можно, конечно характеризовать, как призрачность. Тут уж — кому как нравится. Нас можно называть духами, душами, но это все в понимании опять же людей, живущих непосредственно в данный момент. То есть, существующих параллельно с нами. Я же усматриваю наше состояние, как следующий этап бытия. Назовем его, к примеру, вторым этапом. Есть ли третий? Должно быть есть, раз уж переносит нас неведомая сила, или воля, тут уж как кому угодно. А то, что переносимы мы в третий мир, убедиться смог каждый из здесь задержавшихся.

— Мовин сказал, что вас вполне устраивает то состояние, в котором вы пребываете.

— Мовин … почему Мовин? Не понятно, ну да ладно.

— Он так представился мне.

— Значит так ему удобнее. Пусть. Вернемся к вашему вопросу. Вполне устраивает — это мягко сказано. Я просто счастлив, как никогда. Мне, старику, в конце своего жизненного пути, так страдавшего от неизлечимой и мучительной болезни при жизни, с первых минут моей кончины стало чрезвычайно легко. Наверняка и вам, такое облегчение пришло, так как я знаю, что все испытывают эту эйфорию.

— Да, верно. Необычайная легкость с первых мгновений. И особенно, меня это даже обрадовало, что не было этой постоянной ноющей боли в груди.

— А, вот признайтесь, умирать то было очень страшно.

— Естественно, насколько я знаю, сердечники все очень боятся.

— Вот, вот. И не только сердечники. Человек видно так устроен. Даже самоубийца, решившийся сунуть голову в петлю, так же боится и молится о приходе быстрой и не мучительной кончины. Ну да про них отдельный разговор. Я в первые секунды, видя свое неподвижное тело, готов был плясать и петь — так мне было легко и радостно. Что же я получил в результате своей кончины? Я привык раскладывать по полочкам и сортировать, откладывая явно негативные позиции отдельно от положительных моментов. И минусов, должен отметить, было проставлено при анализе немало. Я потерял возможность пользоваться приятными ощущениями, такими как тепло, вкус пищи и крепость напитков, разностороннее общение с живыми женщинами, наконец, и общение с родными и близкими мне людьми, хотя частично.

Должно быть, в образе представлявшемся старику Мосмер выглядел крайне удивленным. Это следовало из продолжения:

— Вижу, что вы удивлены, но об этом позже. Так вот, — старик с легкостью, свойственной разве только призракам перемахнул через двухметровый кладбищенский забор, — Список негативных последствий моей смерти для меня на этом и закончился.

Мосмер, помня о своих новых возможностях, не стал упражняться в преодолении препятствий и прошел сквозь стену.

— Ах, ну да, — старик артистично развел руками, — Я мог бы соврать, что постоянно забываю о способности проникать сквозь препятствия, но знаете ли, в этом молодежном кураже я так же усматриваю положительные стороны своего теперешнего бытия. Но не будем отвлекаться. Положительного, в собственной кончине, оказалось гораздо больше. Я почувствовал себя молодым и способным на многие поступки, о которых ранее, то есть до умерщвления плоти, и подумать не смел. Я к великой радости больше не знаю ни боли, ни болезней. С утратой многих ощущений я более не боюсь холода и голода, мне не нужна одежда и постоянное жилье. А вместе с тем я больше не озабочен проблемой безденежья. Еще китайский мудрец Лао Цзы говорил, что бедному нечего бояться, так как нечего терять. В данный момент я беднее всех бедняков, но в то же время могу восхищаться и пользоваться богатством других, при чем они даже не подозревают об этом. Но если в такой способ я удовлетворяю свои алчные запросы, то в других потребностях я превзошел самые смелые свои фантазии при бренной жизни.

— Хм, — Мосмер улыбнулся, — к примеру?

— К примеру, я, как мужчина любуюсь самыми изысканными представительницами противоположного пола. Да, да. Не нужно корчить из себя скромняшку — первоклашку. Все мужчины одинаковы и головы сворачивают на проходящих мимо красоток. И пусть свойство это никак не материализовано, но оно у меня есть и это я считаю плюсом.

Они вышли к железнодорожной насыпи. Вновь непривычное ощущение бытия в небытие — не раздавалось ранее привычного скрежета крупной щебенки под ногами.

— Не стесняйтесь, любезный Мосмер, можете ругать меня хоть последними словами. Теперь я терпелив, как никогда, — старик рассмеялся громко и заливисто, — Да, я услышал вашу реплику по поводу «старого извращенца».

— Извините …

— Да полно вам, можете в мыслях и на словах быть абсолютно свободны. Именно свобода нам дарована после кончины и до перехода в третью стадию. И кто знает, может, и там мы будем свободны. К стати о свободе — теперь у меня есть все свободы, о которых только можно иметь понятие. Я всегда мечтал путешествовать и, теперь моя мечта сбылась. Я столько видел за время пребывания в теперишнем эфирном состоянии, бывал в стольких местах, что ранее, если бы кто сказал мне, что я легко увижу все, о чем мечтал — я бы рассмеялся ему в лицо.

Диалог со стариком протекал в несколько необычной форме. Достаточно было Мосмеру только подумать о том, что хотел он спросить, как собеседник тут же давал ответ. Это облегчало и ускоряло процесс общения.

— Лишь спустя годы я обрел еще два качества, описанные разве что самыми безбашенными, как теперь говорят, фантастами. А именно — я могу воздействовать на людей. Вернее на их мысли. Во-первых — для чего это мне? Отвечаю: путем воздействия на мозг живого человека, я дивным образом смог влиять на события, заставляя делать подверженных моему влиянию те или иные поступки.

— А второе качество?

— Оооо!!! Это было великим моим достижением и открытием. Научившись влиять на поступки, я смог передвигать предметы.

Мосмер ошарашено остановился. Образ старика, придуманный им менее часа назад, теперь особенно был близок к историческим изображениям Великого Леонардо.

— Ну, что вы? Как раз тот пример, когда второе вытекает из первого. К примеру, я вот недавно совсем вмешался в события наблюдаемых мною людей совершенно невероятным образом.

Их путь теперь пролегал через заросли терновника.

— Есть у меня знакомый художник, — продолжал старик, — Его вы, скорее всего, не знали раньше. Живет он в одном очаровательном месте со своей дочерью. Девушка красива и талантлива, часто позирует отцу. А вот с продажей картин у него совсем плохо продвигается дело. Живут они ее заработками, пока он пишет, пишет много и хорошо. Ему бы мецената или выставку персональную, да вот проблемка — он не верит в собственные силы. Ему все кажется, что работы его слабы, никому не нужны, а остановиться не может. В его творческом запале отчасти я ему помог. Как — расскажу позже. Дочь его, работая на трех работах, обеспечивает отца пищей и красками, изредка покупает ему кое-что из одежды, хотя новое он почти не носит — он не выходит из жилища. Причина банальна — парализованы ноги. Его редкие прогулки по свежему воздуху возможны лишь в компании с ней. И вот девушка заболела — жар, лихорадка, сил не было подняться с постели. Отец подручными средствами, которые были в доме, пытался как-то ухаживать за ней. А ей все хуже становилось с каждым днем.

— А вызвать врача?

— Нет у него возможности. Телефона у них нет, гости у них бывают крайне редко. Те их знакомые, с которыми они видятся на прогулках, никогда не бывали у них в гостях. Жалкая ситуация. Проблема естественно в деньгах — их то я и начал искать.

— Нашли?

— Да, нашел. Молодой человек, один из тех, кто попадался мне часто — не совсем еще испорченный парень, хотя вольностей себе позволяет чрезмерно много. Казино, девицы, банька с друзьями. Одним словом повеса тот еще.

— Повеса — какое старое слово.

— Так ведь и я не мальчик, — старик усмехнулся, — Так вот — застал я парня в тяжелейшем расположении духа. Знаете, есть такие моменты у людей совесть еще не потерявших. Парень, как раз повздорил со своим отцом. Папенька в резких тонах обругал сына, обвинив в транжирстве и абсолютной бесполезности, как субъекта. Помешать парню напиться я не смог. Выпивка была слишком близко, а желание его было настолько стремительным и целеустремленным, что мне лишь оставалось наблюдать, как дорогой коньяк туманит его разум. Может оно и к лучшему — с пьяными, с наркоманами, с людьми ослабленными болезнью проще работать. Я поковырялся немного в его мозгах и направил парня в его любимое казино. Там помог выиграть, подглядывая карты у его соперников за столом. Оставалось лишь заставлять его делать правильные ходы. Оказавшись с выигранной суммой на свежем воздухе, он вновь потянулся к Бахусову зелью — и тут я ему снова не мешал. А после погнал его в почти параноидальном состоянии дорогой, мне уже известной. Легкое безумство, обуявшее молодым человеком, сделало его послушным инструментом в моих невидимых руках. Войдя к больной девушке в комнату, он довольно быстро пришел в себя, да и протрезвел сам. А потом я его уже и не подталкивал ни к чему. В девушку он влюбился сам, почти сразу, тут же вызвал врача по мобильной связи.

— Что, может и образ жизни изменил?

— Почти кардинально. Он теперь все свободное время с ней проводит. Помогает весомо, купил несколько картин написанных отцом. Это почти все портреты возлюбленной. Правда, через подставных покупателей — отец девушки настаивал на низких ценах, а парню очень хотелось помочь. И в живописи парень разбирается — у них дома хорошая коллекция.