Глава 9

С момента последнего школьного инцидента прошло около недели. Может чуть больше. Если честно, я сейчас не отдаю отчета времени. Все слишком хорошо. Звонки от матери почти прекратились. Отец и Инна ведут себя как идеальная семья. Директор замял проблему с Затыниной. Я время от времени щипала себя чуть повыше локтя, что бы убедиться, что всё происходящее — явь. Но пробуждение всё не наступало и не наступало. И я постепенно погружалась в эту сладкую реальность. Что и было ошибкой.

Однажды за завтраком, когда я намазывала маслом белый хлеб и размешивала сахар в черном чае, в дверь позвонили. Настойчивая трель раздробила субботнее утро на части.

— Я открою, — улыбнулся отец и встал с пуфа.

— Хорошо, — улыбнулась Инна и, глядя на меня, уточнила, — Добавку будешь?

Я отрицательно помотала головой. И этот бутерброд влез в меня с огромным усилием. Видимо вчерашний ужин, действительно был королевским. Я слышала, как отец повернул ключ в замке и спросил, кто стоит за железной дверью тамбура. Будто мешкаясь, он медленно повернул замок, пропуская гостя в квартиру. Гостью

— Я хочу забрать свою дочь, — прогремел ее шепот.

— Здравствуй, Лилия, — голос Кузнецова дрогнул, будто он был не до конца убежден, что перед ним стоит его бывшая жена. Он узнал и выкрашенные в белый цвет волосы, и изогнутые темные брови и ту самую родинку, которой она стеснялась. Вроде бы ничего не изменило время в ее внешности. Вот только взгляд стал другим. Жестоким. Отрешенным.

— С чего ты взяла, что у меня твоя дочь? — он сделал ударение на два последних слова, а я вжалась в спинку диванчика, стараясь не дышать. Нас разделяла тонкая бетонная стена.

— Я знаю, — ее голос не выражал абсолютно никаких эмоций, — Верни мне Вику, Саш.

— Я не понимаю с чего ты взяла, что Вика тут? — продолжал отец гнуть палку, — Откуда ты вообще узнала мой адрес?

— Может, хватит ломать комедию?

Я, разжав пальцы, бесшумно поставила на стол чашку и перехватила взгляд Инны. В карих глазах плясали искорки. Поправив рыжие волосы, она встала и медленно вышла в коридор.

— Здравствуйте, Лилия. Я — Инна. И это я вам звонила.

Что она сейчас сказала? Мне на мгновение показалось, что я лечу вниз. Будто прогнившие доски надежд не выдержали моего веса.

Я, не отдавая себе до конца отчета, поднялась и на ватных ногах, опираясь о стену, вышла из кухни, задержавшись в дверном проеме.

— Привет, мам, — с хрипотцой в голосе, пробормотала я.

— Собирай вещи! Мы уходим! — железным, будто заведенным голосом, проговорила она, все еще глядя на бывшего мужа. — А если ты сейчас попробуешь вмешаться, мы встретимся с тобой в суде. Поверь, я много что могу рассказать правоохранительным органам. Настолько много, что ты десять лет за решеткой просидишь.

— Инна, зачем? — я, все еще не веря в происходящее, повернулась к женщине.

— Ты тут чужая, — фыркнула она, погладив кончиком пальца рыжий локон.

Интересно простит ли отец ее за этот поступок?

— Вика, я не ясно выразилась?! — рявкнула Кузнецова, а я подпрыгнула на месте. Меня опять предали.

***

Домой мы возвращались в полной тишине. Мне не доверили нести собственные вещи, и мать тащила их на себе. А я вновь и вновь прокручивала в голове последний ехидный взгляд Инны и опечаленный отца. Он по каким-то причинам не мог перечить своей бывшей жене. Да и теперешней тоже.

— Какими такими фактами ты можешь посадить его в тюрьму?

— Тебя это не касается, — фыркнула она, смахивая огромные снежинки с волос.

— А то, что он моя семья…

Мне не дали договорить:

— Он не твоя семья! Я — твоя семья. И Ксюша. И Гена.

— Нет у меня семьи, — печально улыбнулась я, отведя взгляд в сторону на кучу снега. Было бы неплохо спрятаться в этом сугробе. Зарыться с головой от проблем. Хорошо быть страусом.

— Что ты сейчас сказала? — ядовито уточнила она.

— Почему ты не оставишь меня там, где я счастлива! — я остановилась, чувствуя как глаза жжет от слез.

— Потому что ты там не нужна.

***

Следующие две недели медленно проходили мимо меня, словно скользя по прозрачной стеклянной стене, отгородившей меня от внешнего мира. Мама строила из себя идеальную. Не беспокоила по пустякам, с Ксюхой не напрягала, вилась вокруг Козина. Тот же продолжал называть меня идиотским выдуманным именем — Тори. Это меня доводило до бешенства, но я старалась не подавать виду. Мама и Ксюня со своими кличками смирились. А я не хочу отзываться на это. Будто кличка для собаки.

— Виктория, обед! — я вздрогнула и, оторвав взгляд от зеркала, спустила ноги с кровати. Медленно, будто боясь рассыпаться на мелкие детальки, я отправилась в кухню. Над твороженной запеканкой поднимался соблазнительный аромат. За мной зашел на кухню Козин:

— Чего стоим, проход загораживаем? — улыбнулся он, а в зеленых глазах фейерверком взрывались искры интереса ко мне.

— Мама обедать будет? — я полезла в шкаф за тарелками.

— Нет, Окси нездоровиться. И Лил пытается сбить температуру.

— Понятно, — я поставила перед ним тарелку и положила рядом нож и вилку. Чай уже дымился в двух чашках, и, обжигая пальцы, я поставила перед мужчиной его порцию. Он протянул длинную и худую, как у скелета руку за тарелкой с запеканкой и, положив нам по кусочку, отхлебнул напиток.

— Ты почему такая угрюмая последнее время?

Я не почувствовала в его голосе насмешки или издевки. Скорее из его слов сочилось сочувствие и желание понять. Может он и не такой плохой, каким я его представляла?

— Я не знаю, как объяснить, — вилка осталась лежать на столе, сил поднять прибор у меня не было.

— Объясни, как есть, — он ободряюще мне улыбнулся.

— Я не чувствую себя тут, как дома. Как в своей тарелке. Будто эта квартира.… Этот дом — мой. Но в то же время я тут чужая. И случаи, которые происходили после переезда. Моя психика этого не воспринимает. Я боюсь свихнуться. — Прикусив язык, я кинула взгляд на мужчину, которому моментально выложила всё, как на духу. Даже не задумавшись, что совсем недавно он был мне противен.

— Не хорошо, получается, — согласился он, — Я могу тебе чем-то помочь?

— Например? — мне просто было интересно, что может мне предложить человек, который без года неделю знает меня.

— Например, всей семьей отпраздновать мой день рождения. Может, тогда ты сблизишься с мамой. Пока ты еще не потеряла всё.

— Я уже всё потеряла, — отмахнулась я от этой глупой идеи.

— Ты в этом уверенна? — как-то странно покосился на меня Геннадий.

— Более чем, — фыркнула я, смахивая с лица упавшую темную прядь, — Мне больше терять нечего.

— Ну как знаешь, — ухмыльнулся Козин, прерывая тем самым разговор. Что-то не то было в его зеленых глазах. Что-то не то.

Я опустила в раковину пустую тарелку и, развернувшись на пятках, вернулась к себе. Вроде бы ничего не изменилось. Тот же шкаф и то же огромное зеркало, та же кровать напротив него. Все те же шторы и тот же письменный стол. Но что-то изменилось. Что-то что не видно обычным глазом. Будто сама квартира была против меня. Будто всё было против. Я не чувствовала себя защищенной. Я не могла спокойно смотреть на свое отражение. Видимо я сказала Козину правду. Мне больше нечего терять. В принципе, я не так много и имела в этой жизни. Семья, Слава, школа, отец, Ксюша.

Семья отвергла меня, может не специально, но всё же. Слава погибла, пытаясь мне помочь, я все еще не могу простить себя и отойти от шока. Отец — больше никто для меня. Он не смог даже сказать «нет» двум своим женам. Я даже рада, что Ксюша не знала своего отца. Пусть растет в неведении. Что касаемо самой сестренки. Я люблю ее. И боюсь.

***

Время медленно плыло, сменяя за окнами погоду, и вот уже вечер стучится с ледяным ветром в двойное стекло. Я, укутавшись одеялом, читала книгу, название которой никогда просто так не зацепиться в мозгу, если только его не зубрить часами. Напрягающую тишину развевало только тиканье настенных часов в кухне.

Почему Инна так поступила? Неужели я настолько мешаю людям? Я фыркнула и утонула лицом в подушке. Я просто там лишняя. Я везде лишняя. И опять это ужасное тиканье с кухни. Ну, сколько можно! Почему стены такие тонкие?

А если вернуться к своим размышлениям, то из всего положительного что осталось в моей жизни — была Ксюшка. Козин сказал, что она заболела. Да и мама целый день из комнаты не выходила. Я глянула на часы у компьютера — без двадцати девять. Думаю, они еще не спят. Переборов себя, я все же вышла в коридор и затормозила в темноте у дубовой двери. Не было слышно ни звука. Кроме тиканья часов. Я стукнула в дверь и тут же отдернула руку.

— Заходи, — это был приглушенный голос Козина.

Щелкнула дверь. В комнате стоял полумрак. Геннадий стоял по центру комнаты его глаза были закрыты:

— Я думал ты раньше придешь. Видимо не плохая у тебя сила воли. Была.

Я сделала шаг ему навстречу и только потом заметила сестренку. Она сидела на своей кровати и очень походила на тряпичную куклу. Ножки свешены с кровати, спинка ссутулена, голова опущена. Рядом с кроватью на полу сидела и мама. Ее голова покоилась на коленях младшей дочери, руки были раскинуты в разные стороны. Обе не дышали.

— Что ты с ними сделал? — я в недоумении сделала шаг обратно к дверному проему, чувствуя, как замираю от ужаса, — Мразь, ты убил их!

— Ты только заметила? — ухмыльнулся он и открыл глаза, в комнате полыхнула вспышка. Вспышка фиолетовых радужек.

— Твоя очередь пополнить мой комплект кукол. Они мне прослужили очень долго и заслужили небольшую передышку. Как-никак они моя семья. А настоящий мужчина должен иметь силу управлять ими.

— Что ты несешь? — мои пальцы нашли косяк двери.

— Смотри, — он оскалился и поднял вверх правую руку. Дернулась малышка на кровати. В движение пришли ее ножки, она соскользнула с кровати и, вскинув вверх подбородок, распахнула такие же фиолетовые глаза, как у Козина. Неужели она его дочь? Тогда понятно, почему отец не признавал Ксюшу.

— Давай поиграем, — дружелюбно предложила она, — Мы так давно не играли в прятки.

— Прекрати это! — завизжала я, затыкая уши руками. Скользнув в коридор, я чуть не рухнула, споткнувшись об деревянный порожек. Проклятая квартира. Я поскользнулась на коврике перед входной дверью и тут же вцепилась в ручку. Заперто. На вешалке обязательно должна быть запасная пара ключей. Я подпрыгнула и схватила ее. Руки тряслись, ключи позвякивали друг о друга. Не тот! И снова не тот! Я, нажав на железную ручку, вставила ключ в скважину и повернула.

— Куда собралась моя девочка? — на плечо легла женская рука. Я повернулась и утонула в маминых глазах цвета неба.

Перед глазами поплыло ее лицо, дыхание перехватило.

***

— Девочка моя, — где-то сверху раздавалось бормотание нежного и теплого голоса. Я, пересилив свое желание, открыла глаза. Мамина комната. Ксюшина кровать. Я лежу на постели головой на маминых коленях. В ее глазах пустота, но губы растянуты в неком подобии нежной улыбки, а тонкие пальцы с накрашенными розовыми ногтями перебирают мои темные пряди. Рядом с кроватью на полу с игрушками возиться Ксюша, в ее руках Тузик.

— Наконец-то ты пришла в себя, — голос раздался из коридора. Звук шагов и он уже в поле моего зрения. Мужчина присел на корточки, изогнув свое тонкое тело буквой «С». Темные волосы дернулись, как на ветру. — Как себя чувствуешь.

— Паршиво, — я пыталась сказать еще что-то, но рот сам собой захлопнулся, а язык онемел. Я попробовала встать. Провал. Я чувствую свое тело, чувствую мамины колени под головой, но нервные импульсы не доходят до конечностей. Или блокируются. Даже моргнуть я могла с огромным усилием. Будто кто-то думал разрешить мне это действие или нет.

— Ты оказалась такой же, как они, — фыркнул мужчина, — Ты даже не сопротивляешься. Так даже не интересно.

Я пыталась понять, о чем он говорит, но смысл слов доходил с трудом. Будто это всё сон и когда я проснусь, диалоги не будут нести никакого смысла. Ничего из сна не будет нести смысла.

— Отпусти, — прохрипела я, и тут же дернулась моя челюсть, прикусив язык.

— Перебивать не хорошо, — покровительно улыбнулся Козин, — Ну что, Тори, ты готова присоединиться к своей семье. К нашей семье. Окси такая смешная, не правда ли? — Он чуть ли не прослезился, глядя на ребенка, который подкидывает плюшевого щенка и смотрит невидящим взглядом в пол. — А я испугался, когда почувствовал еще одного шамана в городе. Сбежал. А это просто была моя дочь, — Он засмеялся и сел рядом с Кузнецовой на кровать:

— Да, любимая? Ты же мечтала об идеальной семье?

— Да, — металлически произнесла женщина.

Я их потеряла! Черт возьми, я их всех потеряла!

— Кстати у меня для тебя сюрприз, — подскочил он. — Пока ты спала к нам пришла гостья, которая очень давно хотела тебя увидеть.

— Привет, Викуля, — я еще не видела, кто зашел в комнату. Но я узнаю этот голос всегда.

— Ну а какая семья без вредной тещи, — развел руками мужчина. Надежда Петровна деревянно подошла к нему и так же неуклюже дала подзатыльник.

— Ай-ай, как больно, — театрально закрыл он голову руками.

— Бабушка, — я не знаю, сказала это вслух или мне не позволили. Эта женщина была мне самой близкой. Она приютила меня, когда было не обходимо. Будила по утрам вкусной выпечкой. В ее карих глазах всегда плескалась жизнь. Всегда. Только она позволяла мне приводить Славу, и мы громили с ней двухкомнатную квартирку. Только она позволила завести мне рыжего котенка. Бабушка.

— Семья в полном сборе, — усмехнулся Козин, потом подмигнул, — Ведь так?

— Да, — монотонно ответили все присутствующие в комнате. И даже я.

— Так ты присоединишься к нам или так и останешься одинокой? — надавил на меня Козин.

— Одна просьба, — лишь губы шелохнулись, но он меня услышал, — Свободу на пять минут.

Почти сразу дернулась левая рука, скидывая мамины зачарованные пальцы со своих волос. Это необычайное чувство облегчения. Я могу управлять собственным телом. Всего пяти минут.

— Я хочу побыть одна, — я подошла к двери и обернулась на Козина, будто боялась, что он сейчас же откажется от этой затеи и вновь закует мое тело и разум в невидимые оковы.

— Хорошо, — так же покровительно улыбнулся он мне, разведя длинными руками, — Ты все равно от меня не сбежишь.

Главное чтоб не прочитал мысли. Я выскочила за границы зловещей комнаты, в которой собрали трупы моей семьи. Живые ли они или он вдыхает в них жизнь только когда ему это нужно? Неужели всё это не сон? Неужели он, правда, шаман? Господи, что же делать. Я прислонилась лбом к холодному стеклу кухонного окна. На улице перепархивали пушистые снежинки, танцуя в ледяном вальсе. Уличные фонари пропахивали ночь своим светом. И я впервые поняла, что попала в тупик, я больше никому не нужна. По щекам покатились обжигающие слезы. Стоп! Выход есть всегда! Почему он так часто интересуется, сдалась ли я? Да потому что он не может без согласия заполучить…. Что он там хоть ворует? Тело? Душу? Волю? Жизнь? Не важно! А я ведь не сдалась. Не сдалась же? Нет! Выход есть отовсюду. У меня осталось минуты две, что б его отыскать. Я отлипла от окна, наблюдая за тем как запотевшее стекло закрыло мне обзор на улицу. Жарко. Рука сама потянулась к пластиковой ручке. Они сдались, потому что любили его! Мама, Ксюша! Ксюша еще и запугать меня пыталась. Нарочно или нет. Но ее способности от отца. От Козина. Всю эту чертовщину выделывала она. А бабушка пошла на поводу у дочери. Всех сгубила любовь. Но не меня. Не меня! У них своя семья. А я чужая.

Ветер скользнул в помещение, сдувая с моего лица соленые капли и принося в жертву снежную пыль. Я неуклюже взобралась на табуретку. Подоконник. Он не сможет меня покорить! Я не они! Я чужая.

Зажмурив глаза, я сделала шаг навстречу зиме. Но резкий удар в грудь выбил из меня воздух, а уже потом я врезалась спиной в кухонный шкафчик. Послышался звон посуды.

— Я же сказал. Ты от меня не сбежишь, — раздался в голове голос Козина, и я с ужасом поняла, что подчиняюсь его мыслям. — Добро пожаловать в семью, Тори.

Сознание медленно померкло.

Конец.

26.03.13 — 18.06.13