Глава 2

Александр, изредка поглядывая на время, всё также сидел за рулем своей машины. Фары были выключены, но он прекрасно знал, что в ста метрах находится подъезд его нового дома. Сюда он переехал после разрыва с женой. Сложно сказать, кто был инициатором развода. За те двадцать лет совместной жизни скопилось много минусов, которые в один момент разорвали семью напополам. Единственное о чём он не жалел, так это о детях. Да он не видел их давно. Но они у него есть. А что еще нужно мужику в сорок пять лет?

Он вышел на улицу и тут же получил за шиворот короткой дубленки горсть снега. Ветер играл в догонялки, снежки и прятки. Он затаился под теплой одеждой мужчины, а потом вновь вырвался в свои владения. Александр, поставив «Шкоду» на сигнализацию, медленным шагом поплелся домой, утопая в снегу, который намело за день. На десятом этаже в кухне горел свет. Его ждут. Давно ли? За два года изменилось много. Изменился и он сам.

Уже через несколько минут он открыл дверь и переступил порог квартиры. В кухне за столом, опустив голову на руки, сидела Инна. Рыжие волосы рассыпались по клеенке, и она тихо посапывала. Рядом стояла чашка с уже остывшим чаем. Часы за её спиной показывали на половину первого. Дверь захлопнувшись, разбудила женщину. Она сонно глянула на вошедшего:

— Ужинать будешь?

Мужчина улыбнулся. Как поздно он бы не пришел. Как зол и раздражен не был — Инна всегда сводила всё в шутку и приветливо улыбалась.

— Не хочу, — ответил он, снимая верхнюю одежду, — Ты почему еще не спишь?

— Спала, — потянулась рыжая и подошла к мужу. — Не расскажешь, почему так поздно пришел? — поинтересовалась она, забирая у Саши из рук барсетку.

— С дочерью виделся, — честно ответил мужчина и пошел мыть руки.

Инна проводила его смущенным взглядом. Женщину терзало чувство, что она лезет не в своё дело, не в свою жизнь. Она прислонилась к стене, наблюдая, как Александр смывает с лица дорожную пыль, а серые глаза задорными огоньками отражаются в зеркале.

— Инк, — ты какая-то убитая. Всё нормально? — осведомился Кузнецов, выключая свет в ванной комнате.

— Да, — кивнула она головой, — Точно есть не будешь? — спросила она и, получив отказ, продолжила, — Тогда марш спать! Тебе завтра на работу.

— Не одному мне, — хмыкнул мужчина и чмокнул Инну в острый носик.

***

Я проснулась затемно. Точнее меня разбудил сон. Слишком уж реалистичные зомби тянули ко мне свои реалистичные грабли. Заснуть больше не получилось, и я безучастно пялилась в потолок, пытаясь угадать который сейчас час. Вставать за телефоном жутко не хотелось, и я грелась в объятиях пухового одеяла. Подушка, которая непонятным образом оказалась на полу, сейчас подставила мне своё мягкое брюхо. Но сон всё равно не шел.

Я повернула голову. Хорошо, что в комнате достаточно темно и сложно увидеть своё отражение в зеркале. А через несколько минут я пришла к выводу, что с легкостью могу доказать «Закон Подлости». Чья-то машина остановилась напротив моего окна и включила фары. Светлее даже днём не было.

— Идеально, — буркнула я и накинула одеяло на голову, стараясь умоститься удобнее.

— Вика, просыпайся! — толкнула меня мама в плечо.

Скинув одеяло, я села на кровати. Обвела взглядом комнату, залитую светом от фар, и остановилась на маме:

— Сколько время?

— Пол седьмого, — ее светлые волосы топорщились в разные стороны, а кожа отдавала излишней белизной в желтоватом свете.

— Почему так рано будишь? — потерла я глаза.

— Вик, Ксюха себя неважно чувствует и в садик ее сегодня вести не желательно, а мне позарез надо быть на работе. Останешься дома?

— Окей, — кивнула я в знак согласия, вспоминая, что сегодня две или три контрольные должны быть. Конец семестра как-никак. А через неделю уже каникулы. Свобода.

— Хорошо, можешь еще поспать часик. Завтрак вас будет ждать на столе.

— Угу, — ответила я, укрывшись.

Но сон опять не соизволил обрадовать меня своим визитом. Закрыв глаза, я слушала: как мама достает что-то из холодильника, как довольно шипит мой завтрак на плите и как что-то со звоном падает на линолеум.

Но встала я с кровати лишь, когда за мамой захлопнулась дверь. Прошлепав по холодному полу до кухни, уставилась на записку, оставленную на столе возле еще тёплых блинчиков:

«Если заболит у Ксю голова — дашь Парацетамол. От кашля сироп в шкафчике. Покормить не забудь. Мама.»

Я хмыкнула и сжевала свою порцию. Мелкая, по всей видимости, еще спала. Ну что с неё взять. Беззаботное детство сейчас в самом разгаре. Ей всего четыре. А уже через два года она начнет взрослеть — школа. При всём желании, я бы оттянула этот момент до максимума. Уж я то знаю, что и как в этом кошмаре.

— Вика, — тихо раздалось из маминой комнаты. Я, стараясь вписаться в повороты, ломанулась к сестре. Чуть не поцеловавшись с открытой дверью кладовки в прихожей, я свернула налево и забежала в комнату. Ксюня сидела на своей небольшой кровати из светлого дерева и прижимала к груди медведя, который занимал больше пространства, чем сама девочка.

— Что такое? — я присела на корточки перед ней, предварительно включив свет.

— Вик, почему он на меня так странно смотрит? — спросила малышка, ткнув мне за спину.

— Там никого нет, — обняла я сестру, прижимая к себе. Опять она кошмары переносит в реальность. Как бы объяснить ребенку, что это всё сны? Что не всё то, что сниться — бывает на самом деле. Уж те зомби, которые снились мне этой ночью, дальше моей больной фантазии не выберутся. Могу гарантировать.

— Нет, есть, — захныкала Ксюха, пряча личико у меня в волосах.

— Ну и где? — я попыталась повернуться, но малышка схватила меня за щеки и отчаянно зашептала, немного картавя.

— Не смотри! Не надо!

— Малыш, тебе просто приснился плохой сон. И если я сейчас обернусь — там ничего не будет, — я убрала ручонки сестры от своего лица и повернулась. Возле балкона стоял высокий раздвижной шкаф, чуть дальше низенький стол, специально для Ксю и мамина кровать, прислоненная изголовьем к стенке.

— Вот видишь, — улыбнулась я малышке, — Пусто. Давай, раз проснулась, топай умываться и чистить зубки.

— А мама где? — упрямо не хотела покидать она свою кроватку и лишь сильнее зарывалась в одеяло.

— На работу убежала, — я примостилась рядышком, прижав ноги к груди.

— А ты в школу? — продолжала она засыпать меня бессмысленными вопросами.

— А у меня выходной, — улыбнулась я, думая об одноклассниках, которые будут до трёх часов торчать в учебном заведении.

— Ты будешь со мной, — обрадовалась Ксюха и, сорвавшись с места, побежала в ванную. Я хмыкнула и взяла в руки ее мягкого мишку. Эх, а когда-то он был моим. Я положила игрушку на место и встала на ноги, собираясь пойти покормить малую. Свет погас.

***

— Вам что-нибудь подсказать? — Лилия подскочила к очередной покупательнице, находящейся возле стойки с обувью.

— Пока ничего. Спасибо, — открестилась женщина от консультанта.

Лилия вновь окинула взглядом небольшой обувной магазинчик. Сегодня на работу вышла только она. У её сменщицы день рождение и Юлию с радостью отпустила начальница. А Лилию даже слушать не стала. Видите ли, её мало интересует, что младшая дочь заболела, а к старшей нужно съездить на родительское собрание.

Поправив челку, чтоб та закрывала родинку над бровью, она нацепила приветливую улыбку и поспешила к новой покупательнице.

***

— Ксюх, щелкни выключателем! Свет есть? — крикнула я из большой комнаты.

— Да, — отзывалась сестренка из ванной и закашлялась.

— Странно, — пробормотала я, делая шаг к выходу. Где возле наличника должен быть выключатель. Но как только я протянула к нему руку — свет включился.

Решив, что время вызывать электрика, я вышла в прихожую, закрыв за собой дубовую дверь. И крикнув Ксюхе, чтоб та закруглялась — пошла греть ей к блинчикам молоко.

— Выпей, — протянула я ребенку ложку с приторно-сладким сиропом, когда она съела свой завтрак.

— Сладкий, — улыбнулась она, возвращая мне столовый прибор.

— Температуры вроде нет, — ощупала я лоб, приподняв черные кудряшки. — Но гулять, я думаю, мы всё равно не пойдем. Ну что, играть?

— Да! — воодушевилась Ксюха, вскочив со стула и чуть не перевернув мою чашку с кофе.

— И во что играем? — скучающим тоном поинтересовалась я.

— Прятки, — почти мгновенно оповестил меня ребёнок.

— Ну, ты тогда прячься, а я буду считать. — Предложила я, тем временем допивая кофе.

Она сорвалась с места мгновенно, на секунду замерла в коридоре, а потом я услышала, как открывается дверь в большую комнату. Всё же иногда она очень милая, если не брать во внимание остальные девяносто процентов времени, на протяжении которого меня выводят из себя

— Кто не спрятался — я не виновата, — крикнула я, ставя чашку в мойку.

Топоток в комнате показал, что Ксюха еще ищет, где ей спрятаться. На самом деле мест как таковых не много. А самые любимые — я уже изучила. Балкон она явно не откроет. Да и зима на улице. Под кровать, под свою, она не протиснется, вот под мамину — да. А под свою — нет. Остается только шкаф. Так как столик и ящик с игрушками отпадает.

Дверь в комнату была прикрыта. Толкнув ее, я зашла в комнату. Свет горел, хотя солнце уже и само справлялась со своими функциями. Стоп! Я же выключала его, а мелкая не дотянулась бы до выключателя. Мне, с моим метром семьдесят, он приходится на уровне плеча. Ладно, пусть горит.

Опустившись на пол, я заглянула под мамину кровать. Пусто. За синими шторами тоже никого не оказалось. И нарочно громко топая, я подошла к шкафу. Две раздвижные зеркальные двери показали мне меня. Высокая, как говорит мама «Мешок с костями», я же утверждаю, что являюсь «в меру упитанным кабанчиком». Средней длинны волосы, лежат на капюшоне зелёного банного халата. Протянув руку, я отодвинула одно из зеркал. Ящики, забитые вещами полки. Вернув дверь на место, открыла следующую. На плечиках висят мамины платья, Ксюшины комбинезоны и юбки. А вот самой девочки нигде нет.

— Странно, — пробормотала я. Может малая открыла дверь, как обманку. А сама сидит в кладовке или у меня под письменным столом.

Какая маленькая, а хитрости не занимать. Выйдя из комнаты, я попутно выключила свет. Открыв кладовку в прихожей, я убедилась, что и там сестры нет. Только банки с консервацией — бабушка передала; и старая обувь в чемодане. Зачем мама её хранит не понятно. Ведь работает же консультантом в престижном магазине обуви, зато хранит всякий хлам. В тоге я вернулась к себе в комнату. В ванную с туалетом она забежать не могла — они просматриваются из-за кухонного стола. Заглянув под стол и в шкаф, я окончательно растерялась. Потерять ребенка в двухкомнатной квартире могла только я.

— Ксюх, выходи! — крикнула я, сидя на кровати и смотря на своё отражение, — Я сдаюсь!

Но ответа не последовало. Если девочка меня и слышала, то решила играть до победного. До моего инфаркта. Вот мама обрадуется, вернувшись с работы, и убивать после родительского не надо. Сама коньки отбросила. Так, Вика, надо взять себя в руки. Никуда она из закрытой квартиры деться не могла. Через полчаса квартира была перевернута мной вверх дном. Но Ксения так и не отыскалась.

— Это уже ненормально, — пробормотала я, взлохматив себе волосы.

Но, правда! Куда мог деться четырёхлетний ребенок из замкнутого пространства. Балкон ведь тоже закрыт. Закрыт? Я в очередной раз метнулась в мамину комнату. Ручка балкона была повернута остриём вниз. Он не открывался. Или ручка сама каким-то образом повернулась? Холодея от таких мыслей, учитывая, что на улице минус десять, а на балконе не многим теплее, я открыла выкрашенную в белую краску дверь. Но и на балконе сестры не оказалось.

— Сдаюсь, — я села на коробку со старыми игрушками, а где-то в комнате услышала шорох.

— Ксюха! — я вскочила и вновь забежала в комнату, освещенную электрическими лампочками. Двумя. Я подскочила к шкафу и опять отодвинула правое зеркало. Девочка была там.

***

Лилия чуть не опоздала на собрание. Ей пришлось брать такси до Викиной школы. А всему виной — упрямость начальницы и внеплановая ревизия товара. Поднявшись по лестнице на третий этаж, женщина стряхнула с серого пальто снег и зашла в тридцать третий кабинет.

Опустившись за пятую парту, она постаралась поймать суть разговора, который вел Валерий Никифорович — классный руководитель её старшей дочери.

— А вчера они всем классом сорвали урок геометрии, — проговорил учитель, — Гера Вадимовна — божий одуванчик — была доведена до бешенства. А всё из-за Лебедевой. Кстати, родители Ярославы пришли?

— Пришли, — отозвался побелевший от стыда отец.

— Так вот, — обратился он лично к папаше, — ваша дочь вместе с подругой — Кузнецовой перевернули весь класс верх дном. А Кузнецовы есть?

— Есть, — Лилия подняла руку.

— Вас хотела видеть Лариса Николаевна. Ваша дочь систематически не выполняет домашние задания по географии и частенько сбегает с ее уроков. Она в двадцать восьмом кабинете. Это на втором этаже. Думаю, вам стоит туда заглянуть, Лилия Павловна.

— Хорошо, — кивнула головой Кузнецова, рассматривая учителя по рисованию. Невысокий с густой светлой шевелюрой и обаятельной улыбкой. Ему слегка за тридцать, а командовать уже научился не только детьми. В мозгу женщины сразу клацнула «галочка» — зайти к географичке.

Когда Валерий Никифорович отпустил всех родителей по домам, где их совершенно не ждали дети, Лилия спустилась на второй этаж в поисках двадцать восьмого кабинета. По коридору горели только две лампочки. Одна вначале, у самой лестницы, а вторая у последнего кабинета. Шарясь в темноте, женщина все-таки нашла нужную ей дверь и, нацепив приветливую улыбочку, которой научилась на работе, открыла её.

— Лариса Николаевна, можно? — елейно протянула Лилия, глядя в змеиные глаза темноволосой учительницы.

— Проходите…

— Кузнецова Лилия Павловна, — представилась она, прикрыв за своей спиной дверь. Учительница, по всей видимости, только что отпустила своих родителей и уже собиралась уходить.

— Мама Вики? — уточнила она и мгновенно продолжила, не дождавшись ответа, — Давно хотела с вами встретиться, Лилия Павловна. Знаете, ваша дочь выходит за все дозволенные рамки.