Глава 8

Я не находила себе места. Яра должна была позвонить еще пять часов назад. Я повернулась к часам. А нет, уже семь. Я в который раз зажала кнопку вызова и опять мне механическим голосом сообщили, что абонент все зоны доступа сети. Я с замиранием сердца чуть спустилась по списку контактов и набрала другой номер.

— Алина Игоревна, здравствуйте. Вы не знаете, почему телефон Славы не отвечает?

Женщина на секунду задумалась, будто пытаясь понять о ком именно, из ее двух детей, я говорю:

— Нет. К деду убежала и все.

— А вы не могли бы позвонить деду, — мой голос дрогнул, будто я знала заранее, что стряслась беда.

— Да не вопрос. Я тебе перезвоню, — Лебедева старшая сбросила. На удивление, с ней у меня отношения намного лучше, чем с собственной матерью. Интересно, нормально ли это? Или я опять выделилась, в плохом смысле этого слова?

Казалось, что минуты не спешат сменять одна другую. Отмерянное Алиной Игоревной время тянулось несколько часов, или же всего пять минут? Я уже не отвечу на этот вопрос. Но скажу точно, что на входящий звонок ответила моментально. И через всхлипы услышала всего два слова.

— Она мертва…

***

Я не смогла прийти домой к Лебедевым, чтоб попрощаться с подругой. Я чувствовала себя виноватой в случившемся. Ведь если б не моя шизофрения, Яра была бы жива.

Именно в момент тихой паники и такого же безумства меня застала мама.

— А ты что не пойдешь прощаться? — фыркнула она, протирая полку над моим столом и что-то напевая.

— Нет.

— Ну и правильно, — отмахнулась она, растряхивая всю пыль с тряпки, — Что ты забыла в том доме. Они чужие люди. Лучше сиди дома и лупись в компьютер.

Ксюша, стоявшая на пороге моей комнаты, скорее всего, испугалась. Я вскочила со стула, от чего предмет мебели отлетел на середину комнаты:

— Какое право имеешь ты, своим грязным языком обсуждать эту семью?! — не голос, нет. Шипение вырвалось из моего горла. Так шипят загнанные в угол коты и дикие змеи.

— Что ты сказала? — она медленно повернулась ко мне, будто сомневалась, что услышала реальность.

— Какое право имеешь ты…, — пощечина прервала меня и огненной вспышкой отразилась на лице.

— Не смей повышать голос на мать! — она притянула меня к себе и сжала пальцы на предплечьях.

— Отпусти, — пикнула я, морщась от боли.

— А то что? — она встряхнула меня, мои зубы, чуть не откусив язык, щелкнули.

— Отпусти! — я вывернула левую руку до хруста и, наконец, освободилась от ее хватки.

— Мразь, — выплюнула она ругательство и, нацепив на себя одну из профессиональных улыбок, добавила, — Еще одно открытие рта в мою сторону и переедешь назад к своей бабке. Усекла?

— С радостью.

Ксюша разрыдалась и убежала в комнату.

— Раз с радостью, — наступала она на меня, — Так собирай свои шмотки, и чтоб до утра тебя тут не было!

— Где чемодан? — я чувствовала, как трясутся руки. То ли от нервов, то ли от злости. Сейчас было не разобрать, что происходило внутри, и я даже не стала этого делать.

— А где он может быть? — с издевкой ухмыльнулась она, уперев руки в бока.

Оттолкнув ее в сторону, я выскочила в коридор и с грохотом распахнула нишу. Он должен быть тут! Где-то под кучей хлама. Может справа под ящиками? Нет, его тут нет. Или внизу за банками? И тут тоже пусто! Когда его в последний раз доставали? Точно! Во время переезда сюда. Значит где-то недалеко.

Но продолжить поиски мне не дала каменная рука, которая рывком подорвала меня с пола, как котенка и стукнула об стенку.

— Ты что удумала, — зашипела мне в лицо эта женщина, которую стоит называть ласково, — Ты правда считаешь, что я позволю тебе уйти?!

— У тебя нет выбора, — фыркнула я в ответ, понимая, что терять больше нечего. Всё и так давно уже не в моей власти. Я ее потерял, как родного человека.

— Ах, у меня нет выбора! — зарычала она, захлопывая перед моим носом дверь ниши. — Значит, у меня нет выбора! Посмотрим, что ты скажешь пожив неделю без еды! — Она, вписав меня в косяк, втолкнула в комнату.

Вытирая выступившую кровь с разбитой губы, я нашла глазами мобильник.

Это утро началось для меня очень рано. Настолько рано, что я боялась спугнуть спящих домочадцев лишним шорохом. В школьную сумку уместились необходимые на первое время вещи и кое-какие сбережения. Меня уже ждут, стоит поторопиться. Прихватив с собой еще и пакет, я выскользнула в коридор и столкнулась там с матерью.

— Доброе утро, солнышко, — чмокнула она меня в нос и, что-то напевая, медленно поплыла на кухню.

Что?! Что, черт возьми, это сейчас было? После всего вчерашнего?! Да у нее видимо крыша едет. В кулаке подал свой голос телефон, напоминая, что мне сегодня нужно выйти очень рано. Меня уже ждут.

— Завтракать будешь? — выглянула она опять в коридор, когда я доставала из тумбочки сапоги.

Обувшись, я встала с корточек:

— Что происходит?

— А что происходит? — переспросила она, завязывая сзади веревочки от сиреневого фартука.

— Может, хватит притворяться? — я не сдержала данного себе слова. И вновь вылезла на поле боя, — Я с тобой не мирилась. Ты прощения так и не попросила! Ты никогда его не просила. Во всех ссорах первой шла мириться я! А не ты!

— Я старше! — в ее руках треснула растянутая ткань, — Значит, ты со мной не мерилась? — ее голос превратился в шипение, как масло на разогретой сковороде, — Ничего, ты ко мне еще приползешь! В ноги упадешь, и умолять будешь!

— Да я лучше сдохну, — произнесла я то, что давно носила в себе и, накинув куртку, открыла дверь.

***

— Привет, милая, — улыбнулся отец, когда я захлопнула за собой дверь автомобиля. Он специально припарковался в соседнем дворе, чтоб моя мать не видела. Я с еле заметным вздохом ответила на его улыбку.

— Привет. Я тебя не сильно напрягла вчерашним звонком?

— Нет что ты, — он повернул ключ в замке зажигания и плавно надавил на педаль газа. Заурчав, автомобиль заскользил по заснеженной дороге.

Я, закусив губу, проводила взглядом серую многоэтажку. Там в одной из сотен квартир осталась моя младшая сестра. Я обязательно вытащу тебя, милая. Держись. Ты же умница, ты не дашь себя в обиду.

— Инна против не будет? — перевела я взгляд на Кузнецова.

Он скривился:

— Вик, она не может иметь детей. Поэтому тебе будет рада, как родной. Так что по этому поводу можешь не переживать.

Его слова меня чуть успокоили. Но я боялась, что передумаю. Передумаю и вернусь к ней. В то место, которое она с гордостью именует «домом». Я боялась, что сломаюсь. Кто знает, может этот страх является вещим. Но сейчас я не хочу об этом думать.

— Ты не пожалеешь? — тихо спросил отец, резанув по ране.

— Ты же не пожалел, — фыркнула я и тут же прикусила язык, потому что его лицо посерело, а взгляд стал каменным.

— Прости, — я отвернулась к окну, теребя в руках ремень безопасности.

— Какая она сейчас? — мягко обратился ко мне папа.

— О ком ты сейчас спрашиваешь?

— О твоей…. Сестре.

— У нее шило в заднице, — хмыкнул я.

— Это и всё что ты мне расскажешь? — засмеялся отец, выворачивая руль вправо.

— Еще она часто попадает в самое сердце странностей, творящихся в квартире.

— О чём ты сейчас? — нахмурил брови Кузнецов, притормозив у светофора.

Я набрала в легкие необходимый воздух и заговорила:

— После переезда в новую квартиру — начались странности. Мелкая видела страшные сны, утверждала, что некто хочет с ней поиграть. Однажды до смерти напугала меня собственной пропажей в шкафу. Представляешь, играли в прятки. Они залезла в шкаф и вылезла оттуда спустя час… или даже два. Я перевернула вверх дном всю квартиру, А она утверждала, что сидела там всего пять минут. Потом, — я судорожно выдохнула, вспоминая Тузика, — она разбудила меня ночью. Ее напугал какой-то шум в кухне. Сам собой включался чайник и перекипячивал снова и снова воду. Мама мне тогда не поверила, сказала, что Ксюша всю ночь проспала с ней и не вставала.

Отец бросил на меня встревоженный взгляд, но не перебивал.

— Потом у нее изменился цвет глаз. Они даже были у врача и ничего подозрительного тот не обнаружил. Но всё таки фиолетовый.… Очень необычный, согласись. Последней каплей была тень. Я видела ее под своей дверью, но никого кто бы мог ее отбросить. Будто сама квартира ополчилась против меня. Пытаясь выставить за свои пределы. Будто я там лишняя. Чужая.

— Если хоть слово из этого ложь, я не пущу тебя к себе, — жестко отозвался отец.

— Что? — я моментально была готова кинуться в драку, — Ты мне не веришь?! Мне тебе поклясться или что?!

— Успокойся, — ледяным взглядом он остудил меня, — В это сложно поверить. Вот и всё.

— Это правда, — процедила я сквозь зубы, жалея, что затронула эту тему.

— Хорошо, — примирительно договорил он, — У меня немного другие взгляды на жизнь. Вот и всё.

Через несколько минут мы уже стояли на пороге его квартиры. Из кухни плыл соблазнительный аромат жареной курицы. И я только сейчас поняла, что больше суток ничего не ела.

— Привет, — Инна чмокнула отца в губы и забрала у меня пакет с вещами, — Пойдем, разместим тебя.

Я, скинув верхнюю одежду, проследовала в гостиную за мачехой. Она поставила мой пакет у невысокого кофейного столика, на котором размещался ноутбук.

— Первое время так побудешь, а потом нормальный стол тебе приобретем, — подмигнула она мне.

Я присела на зеленый диван и откинулась на спинку.

— Ты давай осваивайся и топай в кухню. — Потрепала меня по волосам женщина и вышла за приделы комнаты, прикрыв за собой дверь.

***

Теперь до школы добираться труднее, но это мы переживем. Папа обещал перевести меня в другую, со следующей четверти. Несколько раз звенел мобильный. Но отвечать на мамины звонки у меня совершенно не было желания. И отключив звук, я забежала в серое здание.

Первым был урок географии. Лучше б проспала. Но Инна разбудила меня вовремя. Ее растрепанные после сна рыжие волосы слегка щекотали мне лицо, когда она наклонилась над диваном, чтоб напомнить мне о школе. А еще от нее пахло миндалем.

Звонок вырвал меня из мыслей, которые как всегда отгоняют реальность на второй план и создают из ничего новые миры. Закинув на плечо сумку, я взлетела вверх по лестнице.

Но в кабинете стоял гам. Географичка опаздывала и класс, воспользовавшись свободной минуткой, решил поднять школу на уши.

— Что такое, Кузнецова, чего нос повесила? — едковато-сладким голосом пропела Эля, завидев меня в дверях аудитории.

Я проигнорировала ее и плюхнулась за третью парту на первом ряду, где сидела вместе со Славой.

— Я слышал, она на похороны не пошла, — фыркнул Дима, пытаясь отнять свой телефон у соседки.

— Правда? — вцепилась в известие Эля, — Что ж такое. Единственная подруга была.

— Рот закрой, — посоветовала ей Ирка, глядя, как я закипаю.

— А ты не встревай, шалава, — заверещала как подорванная она.

— Шалава — это ты! — я не выдержала, встала.

— Я просто знаю себе цену, — фыркнула она, довольствуясь взглядами мужской половины.

— И как часто ты ее называешь? — хмыкнула я, пытаясь остановиться.

— Что ты сказала?

Она стояла от меня в трех шагах и не расслышать чисто физически не могла.

— Ты тупая или глухая?

— Так почему ты не пошла на похороны? Или ты на самом деле ее ненавидела?

Она проигнорировала мои слова, но кулак проигнорировать не смогла.

Кто-то из девок завизжал. Пара рук попыталась оттащить меня от Элеоноры, которая захлебывалась собственной кровью из разбитого носа. Рука у меня тяжелая.

— Ты что творишь, идиотка?! — встряхнул меня Юра, — Ты забыла кто ее отец?! — Это он отдернул меня от одноклассницы, непонятно кого спасая.

— Отпусти, — я дернулась, — Юр, я помню. Отпусти.

Он разжал пальцы и с сомнение посмотрел на меня. А потом улыбнулся:

— А всё-таки хороший удар, черт возьми.

Через двадцать минут я уже стояла у кабинета директора, надеясь, что он не позвонит моей матери. Элю сердобольные одноклассницы отвели в медпункт, где истеричка медсестра остановила ей кровь. И теперь запрокинув голову, девушка сидела в приемной директора, а в каждой ноздре торчало по ватке. Мы ждали ее родителей. Вот именно тогда и начнется светопреставление.

Но главное чтоб не позвонили матери.

Я вздрогнула от того что по приемной разлилась мелодия мобильного. Секретарша, даже не глядя в нашу сторону, продолжала набирать что-то в компьютер. А Эля приглушенным голосом ответила на звонок:

— Да пап. Что значит, не приедешь?! Ты нормальный! Твою дочь избили! Да мне шестнадцать и что с того?! Но… Пап, — последнее слово было протянуто настолько жалостливым голосом, что я не задумываясь, позлорадствовала.

Она еще не успела, сбросит вызов, как из кабинета, наконец, явился Эдуард Леонидович.

— Ну что, Затынина, отец будет?

— Нет у него срочное заседание, — фыркнула Эля, будто ее совсем не задел этот факт.

— Ну, тогда и твоих родителей не вижу смысла вызывать, Кузнецова. Идемте, — он распахнул дверь своего кабинета в приглашающем жесте.

Маме не позвонили. А из этой задницы я выкрутиться уж точно смогу. Свободно выдохнув, я прошагала в помещение, где всегда пахло чаем.