Часть 12

— Я на виселице кончу

Жизнь из долгих честных лет! —

Даже колокола звонче

Завопил беззубый дед.

Д е д:

Удивленья и досады

Я не скрою: почему

Вместо чести и награды

Я отправился в тюрьму?

Арестанты в изумленье

Попытались прояснить,

Как судье принять решенье

За убийство — наградить?

Без стеснения воочью

Дед признался им в вине:

Д е д:

Перерезал горло ночью

Спящей я своей жене!

С о к а м е р н и к:

А зачем? Жена храпела?

Храп ей чтобы заглушить,

Не кромсать тебе бы тело,

А подушкой задушить.

Д е д:

Ведьму я благочестиво

Обезвредил на тот свет!

В т о р о й с о к а м е р н и к:

Ясно, с бабою сварливой

Жить совместно мочи нет.

Д е д:

Сорок лет мы жили мирно,

Мне она была верна,

А вчера проснулся — видно:

К ней явился сатана!

Мы втроем в одной постели,

На жену взобрался бес!

Я за нож — и кровь из щели…

П е р в ы й с о к а м е р н и к:

А инкуб?

Д е д:

Он вмиг исчез!

В т о р о й с о к а м е р н и к:

Как он выглядел?

Д е д:

С рогами,

Как положено чертям.

Надо встретиться с попами,

Расскажу им, как и вам,

И тотчас оправдан буду,

Тут же выпустят меня!

Или надо было блуду

Ночью и при свете дня

Потакать, терпеть нечистых,

Зачастивших в дом ко мне?

Я спровадил сатанистов

Куда надо — к сатане!

Г е н р и х:

Отец Рихард поделился,

Исповедовав убийц,

Как старик ума лишился.

Без того пятьсот страниц

Посвятил я важной теме

«Ведьм и бесов гнусный блуд».

Показаниями всеми

Сумасшедший, лгун и плут

Помогают мне бесценный

Собирать материал.

Я слагаю труд нетленный.

Строю мощный пьедестал,

И известность мировую

Обеспечу я себе.

* * *

Б р а т Ш т е ф а н:

Признавайтесь: «Сам колдую!»

Вижу в вашей смысл «борьбе»!

Зря ли столько интереса

К ведьмам и веретникам,

Что в попытках вызвать беса

Тратят жизнь по пустякам

И надеются на отклик

Сил, которых в мире нет?

Ваши проповеди, вопли —

Лживый каждый ваш обет,

Но я знаю вашу тайну,

В прозе, в песенной строфе

Я открыл — и не случайно

Вы на аутодафе

После пыток костоломных

Нас потащите — но впредь

В ваших записях огромных

О преследованье ведьм

Люди будут слышать правду,

Мной открытую про вас.

Под мушкет, под алебарду —

Десять песен и рассказ

Не умолкнут — это память,

Пусть убьете вы певца,

Но останется за вами

Репутация лжеца.

Заполняя на работе

Вашу толстую тетрадь,

Вы обряды узнаете,

Чтобы тоже колдовать.

Г е н р и х:

Снова шавки зубы точат,

Причисляя к колдунью.

Твои домыслы порочат

Репутацию мою.

Пальцеплюшкой я за это

Наградить тебя готов.

Жизнь оставлю. Но, брат Штефан,

Не напишешь впредь стишков.

Прежде чем палач клещами

Языка тебя лишит,

Мысль продолжи перед нами.

Наш господь тебя простит,

Если ты, усердно каясь,

Заберешь слова назад —

Ты, от веры отрекаясь,

Говорил мне, будто ад —

Это выдумки, а ведьмы

Призывают пустоту?

Б р а т Ш т е ф а н:

Для того собрались ведь мы,

Чтобы все начистоту.

Вам придется притворяться,

Вы — несчастный человек,

Вы не можете признаться

Мне в присутствии коллег,

Что церковные обряды —

Лишь бессмысленная чушь.

Я — пропащий, мне не надо

Думать о спасенье душ,

Так что, раз уж я попался,

Враг из братии донес,

В атеизме я признался

Вам — а вы, видать, всерьез

До сих пор воспринимая

Чушь про ад и сатану,

Ритуалы собирая,

Как и должно колдуну,

Верите в существованье.

Г е н р и х:

Штефан, ты — живой пример,

Как вредит образованье,

Если ты не лицемер.

Мысли, в боге разуверясь,

Ты озвучил бы свои

Исповеднику — за ересь

Не сложней епитимьи

Получил бы наказанье,

Если силы нет молчать:

Власяницу, бичеванье,

Бить поклоны лет так — дцать.

Но находится ведь кто-то —

Сам себе наносит вред.

Уведите идиота.

Если б каялся — так нет.