Часть 8

Г е н р и х:

Образованные люди,

Кто вам спящий мозг разбудит?

Чтоб по жизни повезло,

Вам на пользу, всем — на зло,

Применяете в работе?

Иль заказы вы берете?

Н о т а р и у с:

По работе — был бы рад,

Но ведь я не адвокат,

Лишь нотариус, нигде

Не участвую в суде.

Так что порчу для души.

Как насупились, ханжи!

Коль ответить я могу

Порчей злостному врагу.

Заповедь подставить щеку

И противиться пороку —

Это пройденный этап.

Я уже не божий раб.

После черного поста

Упырем назвать Христа,

Жечь иконы и топтать,

«Шан ечто» в церквах читать,

И на праздниках церковных

К перекресткам — в жертвах кровных

Бесам черные молитвы

Возносить, и кровью с бритвы

Их подкармливать тайком —

Значит быть веретником.

Я во сне махал руками,

Женским голосом визжал,

Басом — в рев, крыл матюгами,

Надо мной Упырь летал

И пытался бить распятьем

Мне по темени! Увы!

Как не верил я собратьям!

Выкинул из головы,

А они мне говорили

Сколько раз на шабашах:

Раскрещенным не по силе

Вроде вас святой монах!

От отмолов отбиваться

Тут же, думаю, начну —

Увели меня мерзавцы

На экскурсию в тюрьму!

Г е н р и х:

Что ты делал перед сном?

Н о т а р и у с:

Занимался колдовством!

Откуп в ночь на голгофине

Кладбища хозяин принял.

Г е н р и х:

Бог язычества в упадке?

Н о т а р и у с:

Это трупьих душ остатки.

Их умилостивить надо.

Г е н р и х:

Ты существованье ада

Отрицаешь, еретик?

Гроб ты видишь как тупик,

И считаешь — души бродят

Там, где их тела лежат,

Ты не веришь, что уходят

В рай, чистилище и ад?

Н о т а р и у с:

Ваша вера молода,

А покойники всегда

Помогали в колдовстве.

Наша вера — в старшинстве.

Наработана веками,

Объявили пустяками,

Но мы знаем — духи здесь,

Где покойник и где бес,

Мы отлично ощущаем,

Друг от друга отличаем,

Помощь примем мы без слов

Ночью в поиске грибов —

На кладбищенских грибах

Шепчем порчу мы на рак.

Г е н р и х:

Расскажи мне без утайки

О кладбищенской хозяйке.

Н о т а р и у с:

Главных духов там не два.

Эта «черная вдова»,

Иль «хозяйка», иль «хозяин» —

Дух один, он уникален,

Но к хозяйке — с приворотом.

Откупись вином и тортом,

Ювелиркой, может быть.

Если порчу наводить —

То хозяином зови,

Водкой воодушеви.

Также слышал вариант:

Мы таскаем провиант

Той, кто некогда в раю

Дом имела и семью

Средь небесного чертога

И являлась дочкой бога.

Ангел, муж ее, казнен —

Но вдовою отомщен,

В лютой злобе дочь с тех пор —

Во всем богу шлет отпор,

Месть непримиримой розни,

Но всевышний за все козни

Своей дочке отомстил —

Ее голодом сморил,

И красавицы уж нет,

Черный плащ, под ним — скелет,

Что влачит существованье

В неизбывном голоданье.

В небесах поднялся бунт,

Сатана, зачинщик хунт,

С прихлебателями пал,

Богом сброшен за скандал,

К падшим ангелам вдова

Мчалась против божества.

И в обители земной

Не расстанется с тоской,

Мучась голодом, она.

Наш владыка сатана

Ей нашел духовных пастбищ,

Дав ей стать хозяйкой кладбищ

И бесов семиотрядных.

В общем, сил незаурядных.

Маги видят — вместо лиц

Слезы из пустых глазниц,

Голый череп и рога,

За спиною два крыла,

Но прикрытые плащом

С перевернутым крестом.

Бродит дух по голгофине.

Г е н р и х:

Кто-то хлеб вкусил с спорыньей.

Н о т а р и у с:

Что заставило заняться

Вплоть соборным колдовством?

Мне с надеждой не расстаться

На содомский грех с попом.

Отец Генрих, не взыщите,

Я на вас сейчас смотрю —

Вы меня воспламените,

От желания горю!

Г е н р и х:

Содомит, ты сядешь на кол!

Н о т а р и у с:

Инквизитор, с вурдалаком

Сходный яростью своей,

Богомольных щит людей

(Что ни капли не глумливо,

Очень даже похотливо

Отвечает веретник,

Словно лижет медовик)!

На таких, как вы, святош

Я нисколько не похож,

Что ж, нас abyssum invocat.

Г е н р и х:

Прекрати развратный клекот

И мольбы про доступ к телу.

Показаний жду по делу.

Н о т а р и у с:

На тень церкви на безумье

Я с иконой именной

Делал порчу. В полнолунье

Над погостом проливной

Дождь полился, и я понял,

Что мой откуп — невпопад.

Зря проклятия долдонил.

Схлопотал от Сил откат.

Я с молитвой Сатанице

На углу в тени больницы

Кол осиновый вбивал,

На нем имя написал.

По легенде, что я знаю,

Каждый день она рожает

Сотни хворей — впрочем, зря:

Силой войска Упыря

(Ангелов так называют)

Ее дети погибают.

Монастырская больница

У отцов-бенедиктинцев,

А кто кол мой извлечет,

В гроб немедленно сойдет.

Я творил залом церковный.

К сожаленью, не укромный

Угол я себе нашел.

Поминальный рядом стол,

Чтобы откуп положить —

Но хотел приворожить

Молодого их попа!

Пуркуа бы и не па?!

Эти рясы и тонзуры —

На людей карикатуры —

Говорят на шабаше,

Но они мне по душе,

Вожделенье вызывая!!!

Свечку ставлю, кувыркая,

И на восковом нагаре

Бормочу замол Абаре,

Сам — аж капает слюна! —

Блуд попа и колдуна

Представляю. Что же горче?

Я явился делать порчу,

Перед порчей гробовой

Попросил за упокой

Помолиться на врага,

Чтоб ослабить… Донага

Раздевал попа в мечтах —

Мне же мил любой монах.

Шпиль готического храма,

Фрески, лики, витражи,

Тень скульптуры, звук органа —

В храм черненый ворожить,

Любоваться интерьером

И слугою Упыря!

Я с невольным кавалером

В этот день нырнул не зря

В полумрак исповедальни,

Где признания тихи

И объятья безотвальны,

Отпуская мне грехи.

Г е н р и х:

Приворот?

Н о т а р и у с:

Нет, добровольно.

Я влюблен во весь клир Кельна!!!

Даже в вас, святой отец!

Г е н р и х:

Ты достал меня, наглец.

Н о т а р и у с:

Не кивайте палачу!

Я сказал, что вас хочу,

В колдовстве я дал признанье,

И у вас нет основанья

Лишний раз меня терзать,

Если сразу все сказать

Я решил. Другим едва

Свои ведомы права,

Но регламент я читал…

— На кол! — Генрих заорал.

* * *

В воскресенье сладкозвучно

Мейстерзингеры поштучно,

По дуэтам или в хоре

Бога славили в соборе.

А когда умолкли трели

О Христовой колыбели

И о житиях святых —

Ведь фривольных, озорных

Песен не приемлет клир —

Все отправились в трактир,

И за ними прихожане,

Звякнув медными грошами,

Перебрались в чад пивной

Продолжать концерт с лихвой.

Й о р г, с т о л я р:

Ганс, смотри, какой угрюмый

Там в углу головорез.

Г а н с, к р о в е л ь щ и к:

Будто выпрыгнул из трюма.

Р а у л ь, м я с н и к:

Вот туда бы и исчез.

Г у с т а в, к а м е н щ и к:

Может, он убил монаха

И сутану с него снял?

Л и з а, т к а ч и х а:

По нему рыдает плаха.

Что за взгляд! Какой оскал!

Все решили, что разбойник

Припожаловал в трактир.

Значит, можно им спокойно

Длить свой песенный турнир

Новой песней — по святошам

В глаз ударит, а не в бровь,

И с названием хорошим:

«Инквизитора любовь».

Лиза Бёгнерин пропела,

Всем мотив был незнаком:

— На растерзанное тело,

Бывшее еретиком,

Инквизитор навалился,

С ран сцеловывая кровь,

Еретик, что сил лишился,

Ты терпи, не прекословь!

Пытки, старческие ласки,

Лучше б ты умчался в ад!

Так монахов итальянских

Изнуряет целибат!!!

Генрих мрачно цедит пиво

С сапогами на столе.

Осмеяли неучтиво

Сан духовный. В ремесле

Мейстерзингерам полезней

Изощряться, а не петь,

Чтоб своей глумливой песней

Псов господних не задеть,

Инквизицию святую,

Иль вернется бумеранг!

Всех проверить: вдруг колдуют,

Чтоб улучшить мейстерзанг?

Вдруг вдохнул в уста им дьявол

Их стихи и голоса,

Зря петь в храме дали право

Про святые небеса!

Утром — вопли арестанта,

Сел в трактире — вновь Содом.

Иль знакомы музыканты

С осужденным колдуном?

Генрих подошел бы к Лизхен

И знакомство с ней завел,

Постаравшись сделать близким,

Но певицу ореол

Окружает мужиков,

Где не терпят новичков.

Жаль, а то бы он подбросил

Атрибуты колдовства,

Описал бы их в доносе,

И народная молва

Вместо Лизы бы запела:

«Опозорен цех ткачих!»

Не сожгли бы ее тело,

Ей бы вырвали язык.