15.Отчаяние.

— Тео, доедай и собирайся, я договорился, нас будут ждать. Нехорошо опаздывать.

Каро, уже одетый, тормошит Тео, который сидит с отсутствующим видом над завтраком. Тео встаёт, как тяжело больной, и плетётся одеваться. Вскоре он выходит полностью одетый.

— Готов? Пойдем скорее.

— Я не могу скорее.

— В чем дело? Ты решил покапризничать, гатиньо?

У Тео сегодня упадок сил. Он чувствует себя разбитым и больным. На глаза снова наворачиваются слёзы. Каро кладёт руки ему на плечи:

— Что с тобой творится, Тео? Ты все время плачешь. Я тебя обидел? Сделал больно? Нет? Ты всё ещё сердишься на меня за тот шлепок?

Тео опускает голову. Каро ждёт его ответа, не дождавшись, обнимает Тео и ведёт к выходу:

— Нет? Всё, тогда пошли.

***

В госпитале Тео долго осматривали два врача, потом тот, который смотрел позже, отвел Каро в сторону и задал несколько вопросов.

— Знаете, Кароло, всё не так серьезно, как могло бы показаться, но в свете того, что Вы мне рассказали, я посоветовал бы показать мальчика психологу, а может даже психиатру. Взрослый парень почти всё время в слезах, это ненормально.

— Да, конечно. Я уже думал об этом. Но не сегодня. Надо дать ему отдохнуть. И сегодня я уезжаю на пару дней.

— А ваш отъезд нельзя отложить?

— Нет. Я еду на похороны.

— Простите.

— Ничего.

***

Они возвращались через рыночную площадь, шли мимо их любимого маленького кафе, Каро предложил Тео зайти пообедать. Тео покачал головой и, не останавливаясь, пошёл дальше, к дому Каро. Мужчина пожал плечами и последовал за ним.

Дома Брунеш оделся попроще и собрал небольшую дорожную сумку: чёрные брюки и шёлковая чёрная рубашка, смена белья, носки, чёрные туфли.

Тео мрачно наблюдал за сборами.

— Ты едешь на Остров?

Каро не ответил.

— Ты едешь хоронить Ставроса. Почему ты меня не берёшь с собой?

— Что тебе там делать, гатиньо? По кому ты там соскучился?

— Я хочу попрощаться со Ставро.

Каро обернулся к мальчику. Плохая идея. Нечего ему там делать. Среди клана Экзархо. Там он будет живым напоминанием. Незачем дразнить собак.

— Ставро мертв. А я жив. Поэтому ты останешься здесь.

— Ты не имеешь права мной распоряжаться!

Каро недобро усмехнулся. Посмотрим. Не имеешь права. Ещё как имею.

— Дискуссия закрыта. Ты остаёшься.

Каро вышел в прихожую и обулся. Тео метнулся мимо него и попытался открыть тяжёлую дверь.

Брунеш схватил его за шиворот и оттолкнул к противоположной стене. Лёгкое тельце пролетело всю прихожую и упало на подставку для обуви.

— Я что-то непонятно сказал?

Тео больно ушибся, он удивлённо и испуганно уставился на Каро.

— В холодильнике полно еды, в твоем распоряжении кухня, ванная, спальня. Если станет скучно, можешь почитать, послушать музыку, посмотреть телевизор. Я вернусь послезавтра.

Он вышел и захлопнул за собой дверь.

Тео услышал, как поворачивается в замке ключ. Он попытался открыть дверь изнутри, но ничего не получилось. Тео побежал в гостиную и отдёрнул портьеру на окне. Оказалось, что Каро запер оконные решётки. Во всех комнатах, и балконную — тоже.

Тео в отчаянии сполз по стене. Взгляд его заметался по комнате. На каминной полке лежал бархатный футляр, на белой шёлковой подкладке которого покоился именной золотой скальпель, подарок Брунеша-старшего ко дню получения диплома врача Брунешем-младшим.

Тео подошёл к камину и протянул руку к подарку.

Его увезли, практически выгнали, с Острова. Каро уложил его в свою постель. Он потерял голос и, в довершении ко всему, у него отняли Ставроса. Сначала женщина, а теперь ещё и смерть. Навсегда. Зачем ему жить? Он никому не нужен, и ему никто не нужен.

Зажав скальпель в руке, Тео пошёл в ванную, стал перед раковиной, закрыл пробкой сливное отверстие и набрал тёплой воды. Он повернул руки ладонями вверх и внимательно вгляделся в рисунок, который образовывали синие ниточки вен. Вот здесь, сначала вдоль, потом поперёк, если получится, то дважды.

Тео крепко зажал ручку скальпеля в кулаке и приставил лезвие к тонкой коже, чуть пониже локтевого сгиба, с усилием нажал и повёл инструмент вниз к запястью.

Боль обожгла огнём и разлилась по глубокому разрезу, края раны разошлись, показывая ужасное кровяное нутро. Он не ожидал, что будет так больно, и заторопился сделать поперечный разрез. Потом зажмурился и полоснул скальпелем ещё раз, выше второй раны. Кровь полилась ручьём, и Тео поспешил опустить руку в тёплую воду. Скальпель выскользнул и потонул там же, в наполненной раковине. Огненная боль сменилась другой — сильной, тянущей и пульсирующей болью, которая оставляла его постепенно, вместе с гаснущим сознанием.