глава первая

Вторая часть

От храма Исиды, что расположен в номе Антилопы, к священному Хапи [g1] шла широкая каменная лестница. Внизу она спускалась до самой воды, где у причала стояла барка. Уже за триста — четыреста локтей в обе стороны от лестницы рос непролазный тростник, в котором со времён Гора, правившего страной Кеми [g2] в незапамятные времена, водилось во множестве неизмеримое число разных птиц: фламинго, бакланы, ибисы, утки, гуси, всевозможные чайки и другая водоплавающая дичь.

Когда утреннее солнце осветило макушки высоких мачт с развевающимися флагами, стоявших у ворот храма, из них вышла процессия и направилась к барке. Впереди шёл казначей храма, за ним — рабы, несшие тюки с тканями, кувшины с маслом, амфоры с вином, сундуки с изделиями искусных мастеров храма. Всё это казначей через посредников должен был выгодно сбыть в Саисе, куда он отправлялся по решению верховного жреца.

Вскоре погрузка барки была завершена, и судно отвалило от причала, направившись вниз по течению. Кормчий направлял барку к середине мощной реки. Помощник кормчего стоял на носу и шестом промерял глубину. Могучий Хапи изобиловал мелями, которые постоянно меняли своё положение, и даже самый опытный лоцман не мог быть уверен в безопасности выбранного курса.

Мимо проплывали густые заросли восточного низменного берега, слева на западном берегу тянулась бесконечная каменистая пустыня, убежище злого Сета. Изредка рядом с баркой поднималась гребнистая спина животного Себека[g3]. То и дело на берегу показывались деревушки, вокруг которых крестьяне на полях, как муравьи, копошились на своих делянках. Завидев барку, они падали на колени, упирались лбом в землю, и ждали, пока она минует деревню.

До Саиса добрались на пятый день, так как барка шла медленно, с частыми остановками. Казначей храма Исиды приказывал делать остановки в некоторых деревнях, где собирал долги с крестьян — арендаторов храмовых земель.

Кормчий, как обычно, направил барку к пристани, располагавшейся недалеко от купеческого квартала. К причалу, как всегда, было пришвартовано множество торговых судов, камышовых рыбацких лодок, роскошных прогулочных ладей вельмож. На барку тут же поднялся таможенный чиновник в тяжёлом парике. Узнав, что барка принадлежит храму Исиды и, увидев в руках казначея свиток, удостоверяющий, что храм освобождается от уплаты налогов он, низко поклонившись казначею храма, удалился.

На пристани суетились толпы людей: грузчики тащили на торговые суда мешки с мукой, тюки тканей, амфоры с оливковым и кунжутным маслами, сундуки и корзины различных товаров; тут же мелкие торговцы продавали лепёшки из лотосовой муки, вяленую рыбу, различные амулеты. Здесь же сновали фокусники с обезьянками, жонглёры, заклинатели змей. Немного далее у палаток ремесленников раздавался стук молотков, ткацких станков, пыханье кузнечного меха, шлепанье гончаров по влажным кускам глины. На этом рынке можно было купить всё, кроме рабов. Невольничий рынок находился в другой части города.

Прибывшие на барке поднялись на пристань вслед за казначеем, впереди которого шли три рослых раба, расталкивавшие прохожих, мешавших двигаться вновь прибывшим. Те злобно ругались, но, завидев казначея в белых жреческих одеждах, спешили отойти в сторону. До особняка, принадлежавшего храму Исиды, было примерно полчаса хода. Там казначея уже ожидали. Ворота были распахнуты, низко кланявшиеся слуги проводили его во внутренние покои, свита же разместилась во флигелях, расположенных за особняком в саду. В отдельном домике, вместе со своими служанками, расположилась дочь казначея, приехавшая вместе с ним. Служанок было двое. Одна — тёмнокожая нубийка из страны Куш, другая — золотоволосая голубоглазая самнитка.[U4]

Дочь казначея сидела на табурете, Арна, так звали самнитку, причёсывала её, а нубийка держала перед ней развёрнутый свиток папируса — трактат мудреца Птахотепа.

«Будь счастлив всю жизнь, не делай сверх того, что следует делать, не сокращай времени, отпущенного для радости, ибо страшным является трата времени, предназначенного для удовольствия. Не трать времени на работу, кроме необходимого минимума, которого требует сохранение хозяйства. Помни, что богатства можно достичь, если желаешь, но какая же польза от богатства, если желания угасли[U5] ?» — читала вслух Меритра, — так звали девушку.

— Скоро ты там закончишь? — капризно спросила Меритра самнитку, — мы так на рынок опоздаем, Ахтой уже ждёт нас.

— Заканчиваю, госпожа, сейчас наложим тени вокруг глаз, насурьмим брови и можно идти. Твой двоюродный брат только подошёл. Какой парик прикажешь одеть?

— Госпоже не нужен парик, — вмешалась нубийка, — У неё прекрасные волосы от природы!

— Обойдусь без парика. Ты, Арна, понесёшь мой зонтик от солнца…. Позови Ахтоя.

— Приветствую тебя, Меритра! Ты сегодня прекрасна как древняя красавица Хатшепсут, — сказал, входя в комнату, молодой человек, одетый по последней саисской моде.

— Хатшепсут? Это кто такая?

— Она правила Кеми почти тысячу лет тому назад. Её корабли ходили в далёкий Пунт и привозили оттуда благовония, драгоценную древесину, золото, слоновую кость. Власть в нашей благословенной стране она захватила после смерти своего мужа Тутмоса Второго, и правила двадцать лет под мужским именем Макара. Её изображение — женщины необыкновенной красоты, я видел в одном из храмов. После того как она ушла на поля Иалу её статуи были разбиты, изображения стёрты по приказу нового фараона Тутмоса Третьего, её пасынка.

— За что же он так?

— Он объявил, что Хатшепсут, как Великая жена фараона, обманом захватила власть и царствовала незаконно, вопреки воле его отца, божественного Тутмоса Второго, который хотел отдать власть ему — своему сыну Тутмосу Третьему.

— Так Тутмос Третий, этот великий воин, не был её сыном?

— Нет, он был сыном другой женщины, младшей жены фараона, которую звали Исида. Но хватит забивать свою голову. Давай лучше поговорим о том, что ты хочешь купить на рынке.

— Хочу купить вавилонское покрывало, цветное с белыми кружевами и искусной вышивкой, золотой браслет с лазуритом, серьги золотые с рубинами, хочу посмотреть хвалёную вавилонскую косметику.

— На твоё счастье на днях сюда пришёл караван иудейских и дамасских купцов, у них есть вавилонские товары…. Ты уже готова?

— Сейчас, только возьму эту накидку и можно идти.

Улицы Саиса были полны народа. Водоносы и уборщики поливали пыльные улицы нильской водой, тщательно сметали мусор, чувствовалось, что фараон находится в городе.

На рынке у храма Амона-Ра стоял неумолкаемый гул: здесь толкались сотни, если не тысячи людей. Каждый хотел что-то купить или продать. Здесь были купцы из Финикии, Мидии, Греции, страны Куш, Согдианы, Бактрии, Сабеи. Были купцы даже из далёкой Индии, продававшие золотые украшения с лучшими в мире рубинами, тончайшие ткани, а также кубки из рога носорога, предохранявшие от отравления.

Рынок, где располагались лавки иудейских купцов, находился вблизи канала, отходившего от одного из рукавов Нила, по которому было удобно доставлять товары с пристани на лодках. По рынку расхаживали стражники из племени маджаев, палками наводя порядок.

Ахтой и Меритра со служанками, в сопровождении дюжих рабов, подошли к лавке, в которой находились два молодых купца. В лавке были расставлены горшочки с притираниями, развешаны яркие покрывала, в открытых ларцах поблёскивали золотые и серебряные украшения с драгоценными камнями.

− Госпожа хочет посмотреть ваш товар, − с обычным высокомерием истинного сына Кеми, презирающего иноземцев, обратился к купцам Ахтой, − пошевеливайтесь!

Пока Ахтой и Меритра разглядывали предложенные им украшения, действительно очень хорошие. Арна украдкой рассматривала купцов: оба молодые и, видимо, удачливые − одеты в простые, но добротные одежды, имеют свою лавку, торгуют дорогим товаром. Девушке приглянулся рыжеватый, подвижный, постоянно улыбающийся, не подобострастной улыбкой торговца, а хорошей искренней улыбкой парень, который, казалось, не мог усидеть спокойно ни одной минуты. Он то поправлял аккуратно висевшее покрывало, то открывал горшочек с притираниями, то раскрывал ларец с драгоценностями, выкладывая перед Меритра сверкающие браслеты и цепочки.

Второй купец в это время сидел на сундуке в глубине лавки под красочным вавилонским покрывалом. Лицо его было бесстрастно, но глаза внимательно следили за происходящим. Вмешался в происходящее он только один раз − в самом конце.

Он открыл ларец, взял небольшое, но красивое колечко с бадхшанским лазуритом, и с поклоном подал его Меритра.

− Возьми его, госпожа. Это тебе за то, что ты удостоила нас своим посещением. Всё что ты сейчас у нас купила, мы сегодня же доставим тебе туда, куда ты сама нам укажешь.

Ахтой, налившись краской, готов был вспылить, но удержался.

− Мы сами заберём свои покупки, − высокомерно заявил он, − Эту мелочь легко унесут наши рабы.

− На рынке много бездельников, которые могут нас обокрасть, − возразила Меритра.

− Видишь маджаев[U6], дадим им пару медных браслетов, и они проводят нас до дома.

− Как хочешь, хотя я бы прислушалась к купцам. Лучше будет, если они принесут нам эти товары в особняк храма Исиды вблизи набережной.

− Я сам буду охранять тебя и наши покупки, − надменно заявил Ахтой.

Когда покупатели удалились, Нидинту, а это он сидел в глубине лавки, сказал Титу, обслужившему покупателей.

− Они живут в особняке храма Исиды. Видно важные персоны.

− Да, я слышал.

− А эта белокурая, голубоглазая девчонка всё это время не спускала с тебя глаз. Надо будет её найти и познакомиться поближе. Через неё мы, наверняка, сможем многое узнать. Судя по-всему, её хозяева знатные люди, возможно служители храма Исиды, этой египетской Иштар. Давай сегодня вечером прогуляемся по набережной вблизи этого особняка, может быть «случайно» встретим кого-нибудь из них. Если не их дружба, то их покровительство нам обязательно понадобятся. Сам знаешь, как здесь относятся к иностранцам. Парень − Ахтой весь переполнен спесью и высокомерием. Девушка − Меритра, та спокойна и доброжелательна.

− Ну, что ж, прогуляемся.

Вечером по набережной, обложенной плитами известняка и засаженной пальмами, как обычно, в это время многолюдной, прогуливались два молодых человека. По виду купцы-иностранцы. Одеты просто, без излишеств, но добротно. Это были Нидинту и Тит. Набережная тянулась вдоль рукава Нила примерно на десять ашлу. Особняк, принадлежащий храму Исиды, они нашли без труда. Но как попасть внутрь?

У ворот привратник. Сунув ему небольшое серебряное кольцо, Нидинту (за полгода проведённые в Мисри он убедился, что за деньги здесь можно узнать всё) спросил, что за люди недавно ходили на рынок. Надувшись спесью привратник заявил, что это были любимая дочь казначея храма Исиды Меритра и её двоюродный брат и жених Ахтой, племянник правителя нома Антилопы. У них скоро свадьба, после чего Ахтой, по приказу Великого Дома − жизнь, здоровье, сила − должен ехать в Сирию на разведку.

− А когда, примерно, господин отправляется в Сирию? Мы, бедные купцы уже распродали почти все товары, скоро закупим товары благословенной земли Кеми и тоже отправляемся в Сирию, в Дамаск. Если он соблаговолит принять нас под свою охрану, мы не останемся в долгу. Не подскажешь, почтенный, где мы можем встретиться с господином Ахтоем?

− Сейчас он ушёл к себе домой, − он живёт у храма Нейт, а завтра после утренней молитвы придёт к своей невесте и её отцу. Они готовятся к свадьбе. Если вы приподнесёте подарок казначею он поможет вам договориться со своим будущим зятем. Сам Ахтой не любит иностранцев.

− А как мы можем встретиться с достославным казначеем и как зовут его?

− Его зовут Амени, он второй пророк и казначей храма Исиды, что в номе Антилопы. Встретиться с ним можно завтра. Завтра к нему придут торговцы иудеи, и вы можете присоединиться к ним.

− Торговцы иудеи придут по поводу закупок для храма?

− Об этом лучше спросить Амени.

− Торговцы придут с утра?

− Вероятно.

− Нам пора, − Тит дёрнул Нидинту за рукав. Дома обсудим.

Дома (дом они снимали в торговом квартале) Нидинту приказал служанке накрыть стол для ужина и отпустил её. Лишние уши были ни к чему.

− Что будем делать? − спросил Тит.

− Как сказал привратник, попробуем присоединиться к иудеям. Для этого ещё раз придётся поклониться старосте иудейской общины. Поднесём ему десять сиклей серебра, думаю, что хватит. За эти деньги он свободно может купить барана для своего жертвоприношения. Объясним, что конкурировать с ними мы не будем, что свои товары мы уже продали, осталась так, мелочёвка.

− Ну что ж, пожалуй ты прав, хотя он не глуп и может спросить, зачем нам это надо.

— Скажем ему прямо, что собираемся домой в Дамаск и хотим присоединиться, в целях безопасности, к будущему зятю Амени.

— А если он спросит, откуда нам это известно?

— Скажем, что слухом земля полнится.

Рано утром с реки ощутимо тянуло прохладой. Уставшие от обычной жары земли Кеми купцы иудеи с облегчением дышали полной грудью, подходя к особняку храма Исиды. Привратник, предупреждённый заранее, открыл перед ними калитку. Амени уже ждал их во флигеле, размещённом в глубине сада. Вместе с иудеями во флигель к Амени прошли и Нидинту с Титом.

Комната во флигеле, где отдыхал Амени, была обставлена скромно, почти аскетически. В углу простой тюфяк, на котором спал пророк, рядом кувшин с водой для питья и тазик для омовений. Посреди комнаты низкий столик со свитками папируса, рядом небольшой табурет.

Старшина иудейской общины рабби Аврам поклонился Амени и поставил на стол дорогую золотую чашу, украшенную драгоценными камнями.

— Прими, о пророк Исиды, скромный подарок в знак нашего уважения к тебе.

— Принимаю, Аврам. Что вы хотите взамен?

— Мы знаем, что ты приехал в Саис за товарами для храма. У нас есть много хороших товаров, и мы будем счастливы, если ты произведёшь эти закупки у нас по сходным ценам. Перед твоим отъездом мы снова посетим тебя и не останемся в долгу.

— Сюда больше не ходите: сами знаете — и у стен есть уши. Я найду способ встретиться с вами перед отъездом. Сегодня я пойду на рынок на набережной. Ведь там находятся ваши лавки?

— Ты всё знаешь, почтенный.

— Приготовьте образцы товаров, я всё осмотрю, тогда и сговоримся о цене. А это кто с вами?

Амени указал на молодых людей. Это были Нидинту и Тит.

— Это сирийские купцы. Они уже расторговались и просят твоего покровительства.

— Что вы хотите?

Нидинту подошёл к столику, молча положил на него золотой перстень с тёмно-фиолетовым аметистом. Амени тут же примерил его на свой палец. По его глазам было видно, что этот подарок понравился казначею.

— Мудрый пророк величайшей из богинь! Мы, недостойные купцы из Дамаска, слышали, что твоя дочь выходит замуж. Прими же от нас скромный свадебный подарок твоей красавице дочери, Меритра!

С этими словами Тит положил на стол ожерелье из драгоценных камней, в котором крупные изумруды чередовались с не менее крупными рубинами.

Амени покрутил изделие в руках. Ожерелье ему понравилось.

Что же вы всё-таки хотите?

— Мы слышали, что твой будущий зять, племянник номарха, вскоре после свадьбы уезжает в Сирию. Мы просим тебя походатайствовать перед ним, мы просим, — пусть он возьмёт нас под своё покровительство. Дорога до Дамаска долга и трудна. На дорогах много разбойников. Под покровительством Ахтоя мы надеемся благополучно добраться до дома.

— Хорошо, подходите сюда через неделю. Я поговорю с Ахтоем. Но вам придётся сделать подарки и ему.

— Мы понимаем это, о мудрейший! Уверяем тебя, что Ахтой не останется в обиде, так же, как и его будущая жена.

— Вижу вы понятливые молодые люди. Повторяю, подходите через неделю. Я поговорю с Ахтоем, хотя в Сирию он поедет не ранее чем через месяц, а то и того позже.

— Мы благодарны тебе, достойнейший пророк!

Нидинту и Тит, поклонившись Амени, вышли из флигеля. На набережной уже сновало множество людей, кипела обычная городская суета. Сотни людей спешили на рынок, десятки уже шли с рынка. Саис просыпался рано.

На подходе к рынку начиналась настоящая толчея. Мелкие торговцы с лотками у входа на рынок оживлённо предлагали свой товар:

— А вот сушёная рыба! Жирная, вкусная. Пища, достойная богов!

— Кому лепёшки? Горячие лепёшки! С пылу, с жару!

— Булочки, булочки, булочки! Булочки, посвящённые Исиде! — Торговец предлагал булочки, выпеченные в форме женского полового органа.

С трудом пробившись через толчею и, кажущуюся неразбериху рынка, Тит и Нидинту подошли к своей лавке, открыв её, вошли внутрь. Из ларя, стоявшего у задней стенки, Тит достал кувшин с вином, лепёшку и завёрнутую в чистую холстину копчёную утку.

— Пора и перекусить, — сказал он, подмигнув Нидинту, — сегодня мы это, клянусь богами, уже заслужили.

— Пора, — садясь рядом на скамейку, — согласился молодой вавилонянин, — такое дело провернули. Глядишь, через два — три месяца будем в Дамаске, а там и до дома недалеко. Накия поди уже заждалась. Как она там одна?

— Не пропадёт! Навузардан, а он слов на ветер не бросает, обещал помочь.

— Тихо! Здесь и у стен могут быть уши! Такие имена здесь и упоминать нельзя! За это можно заплатить жизнью!

— Ладно, проехали! Всё понял, клянусь богами! Только в таком гомоне кто сможет нас подслушать. Да и кто из птицеголовых знает чужой язык? В своей надменности они чужеземцев за людей не считают и учить язык варваров считают ниже своего достоинства.

— Это так, но здесь на рынке много сирийцев и иудеев, а они-то языки знают.

— Ну и что, даже если и услышат, не думаю, клянусь богами, что они побегут доносить. Это не в их интересах.

— Почему?

— Они помнят, что им придётся возвращаться, и …… этот человек может принести им много неприятностей.

— Возможно, хотя я в этом не уверен. Ладно, давай лучше перекусим. Наливай, уже пора открывать лавку, мы же купцы.

С этими словами Нидинту подставил глиняную кружку.

Тит налил из медного кувшина, украшенного искусной чеканкой, красного фиванского вина, в это время Нидинту порезал утку и лепёшку ножом на куски.

Быстро позавтракав, друзья открыли лавку. Тит стал из другого ларя доставать товары: бадахшанский лазурит, золотые кольца и украшения, тончайшие вавилонские ткани, сабейские благовония, стоившие немыслимых денег, флаконы с притираниями, помаду и другие товары для женщин. У лавки стали собираться покупатели и зеваки.

— Дорогу пророку храма Исиды! Дорогу пророку-казначею Амени!

В окружении младших жрецов и слуг к лавке Нидинту и Тита, вместе с дочерью и её служанками, подходил Амени. Одетый в белые одежды из тонкой льняной ткани пророк торжественно выступал вслед за знаком храма Исиды, который впереди него нёс чернокожий слуга.

Когда Амени приблизился к лавке друзей, один из младших жрецов надменно обратился к Титу, стоявшему у прилавка.

— Великий пророк и казначей храма Исиды, достопочтенный Амени почтил вас, презренных, своим вниманием. Отвечайте, имеется ли у вас ладан и другие сабейские благовония? Пророк хочет приобрести их для храма Исиды.

— Передайте достопочтенному пророку, что у нас есть благовония и дешевле чем у нас он их купить нигде не сможет.

Жрец повернулся к Амени, чтобы доложить ему о благовониях, но тот отмахнулся от него.

— Я всё сам слышал.

Пока Тит торговался с Амени, Нидинту, из глубины лавки, разглядывал окружение казначея храма Исиды. Младшие жрецы (всего пять человек) стояли в надменных позах, всем своим видам выражая презрение к грязным чужеземцам. Зато Меритра, стоя у прилавка, с явным интересом разглядывала великолепные товары, разложенные по прилавку, развешенные на стенах лавки, лежащие на столике, неподалеку от прилавка. Золотоволосая служанка (как понял Нидинту, её звали Арна) украдкой поглядывала на Тита, каждый раз скромно опуская глаза, встречаясь с ним взглядом.

Когда, наконец, Тит сторговался с Амени и, кланяясь казначею, пообещал сегодня же доставить благовония к нему в особняк, Меритра попросила отца купить ей вавилонские притирания. Тит быстро достал глиняный, покрытый яркой цветной глазурью, горшочек с затейливой крышечкой и с поклоном подал его Арне, как будто нечаянно задержав её руку в своей. Вся вспыхнув, прекрасная самнитка отошла к своей госпоже, сделав вид что ничего не случилось.

Когда казначей храма Исиды удалился вместе со своей свитой, Тит обратился к Нидинту.

— Ещё два или три дня и мы распродадим весь свой товар. Я даже не думал, что наша торговля под конец, пойдёт столь удачно.

— Да, я думаю, что хозяин товара будет доволен, но и мы, хвала богам, в накладе не останемся.

— А ты обратил внимание, как загорелась Арна, когда я взял её за руку?

— Конечно. Клянусь богами, ты ей нравишься. А вот нравится ли она тебе?

— Очень нравится. Но что же мне делать сейчас?

— Четверть прибыли за товары принадлежит нам, у нас есть несколько мин серебра, которые мы можем спокойно потратить. Этого нашего серебра должно хватить, не из золота же она сделана. Попробуем выкупить её у казначея, а Меритра придётся сделать дорогой подарок, чтобы она согласилась на продажу своей рабыни. Другого выхода, клянусь богами, я не вижу.

— Хорошо, сегодня мы отнесём казначею Амени благовония, тогда же поговорим с ним об Арне.

— А что мы подарим Меритра?

— Вавилонское покрывало с золотой вышивкой. Оно стоит десятка рабынь.

— Что ж, попробуем так и сделать.

— Будем надеяться, что всё у нас получится и скоро мы будем дома.

Когда спала дневная жара, Нидинту и Тит, наняв маджаев для охраны, понесли тюки с благовониями к особняку храма Исиды, в котором остановился Амени. Завидев маджаев с палками в руках, люди благоразумно уступали им дорогу, так что до дома Амени Нидинту и Тит добрались благополучно. Скучавший привратник тут же открыл им ворота. Расплатившись с маджаями, друзья прошли к флигелю казначея. Там их уже ждали: двери тут же раскрылись и молодых людей проводили к Амени.

В полутёмном помещении жрец, со свитком папируса в руках, ожидал товарищей, сидя в кресле за столиком из тёмного полированного эбенового дерева. На столике в бронзовой курильнице дымилась благовонная палочка. Нидинту вспомнил, как точно также тлела благовонная палочка в курильнице одного из домов в Урсалимме.

Из Вавилона они выехали на четвёртый день месяца ташриту[U7], одетые как сирийские купцы средней руки. Навузардан согласился с ними, что среди иудейских купцов им будет легче изображать сирийцев из Дамаска, чем коренных иудеев.

У Нидинту на душе было тяжко. Он вспоминал как Накия (никак не мог привыкнуть к её новому имени — Закуту) с каменным лицом провожала его до выезда из города (дальше не разрешил Навузардан) — лучше бы она заплакала! Когда он оглянулся (прошло около 10 минут) Накия неподвижно стояла в воротах. Стражники, видно почувствовав неподдельное горе молодой женщины, стояли поодаль, не трогая её.

До Урсалиммы они добрались без приключений, нужный им дом нашли также без труда. Царский писец Мисаил жил довольно скромно. Дом каменный, но не большой. Во дворе — пальма. Несколько хозяйственных построек, блеют козы, птичий гомон. Служанка на очаге под навесом готовила ужин.

— Где хозяин, красавица? — спросил Тит.

— Не дадут человеку отдохнуть. Он только что пришёл из дворца, устал и прилёг отдохнуть. Что у вас за дело? Если ничего серьёзного, так приходите завтра.

— Что за шум? — на пороге дома показался мужчина средних лет, в старом хитоне с сандалиями на босу ногу.

— Эти люди, рабби, хотят тебя видеть. Я думала, что ты спишь, и не хотела их пускать.

— Кто такие?

— Мы купцы из Дамаска, хотели бы, рабби, поговорить с тобой.

— Ну что ж, проходите в дом, поговорим.

Писец проводил друзей в дальнюю комнату, окно в которой было плотно закрыто. Комнату освещал чадящий светильник. Нидинту достал из-за пазухи небольшой свёрток, внутри свёртка оказалась половина медного браслета. Мисаил посмотрел на неё, подошёл к сундуку и достал из него точно такую же. Когда их примерили, обе половинки точно подошли друг к другу.

[g1]Хапи — Нил

[g2]Так сами египтяне называли свою страну в древности.

[g3]Себек бог древнего Египта, изображался в виде крокодила

[U4]Самниты — италийское племя

[U5]подлинный текст

[U6]ливийские племена маджаев выполняли в Древнем Египте полицейские функции

[U7]сентябрь-октябрь