глава девятая

Дом Балату-Мардука находился в Новом городе на улице бога Шамаша, то есть друзьям нужно было пройти через весь Старый город. По мере продвижения к центру города на улицах становилось всё больше людей, сутолока возрастала. Вокруг поднимались двух и трёхэтажные дома, нередко попадались и четырёхэтажные. Впереди поднималась громада Этеменанки, поблёскивающая разноцветными красками. Каждая ступень была выложена особыми изразцами: нижняя — чёрными, следующая — белыми, затем пурпурными, синими, ярко-красными, серебряными и, наконец, золотистыми. На самой вершине зиккурата находился храм Мардука.

По улице Нергала Радостного Нидинту с Титом дошли до Эсагилы (Эсагила — по шумерийски«Дом, в котором поднимают голову»). Зиккурат Этеменанки (Этеменанки — по шумерийски «Дом краеугольного камня неба и земли») рос на глазах. Чем ближе подходили друзья к башне, тем выше она вырастала. Такой громадной рукотворной махины Тит до сих пор не видел. Со слов Нидинту, высотой она была не менее двухсот локтей. Дорога упиралась в Эсагилу, и далее, проходила через храмовый комплекс. Этеменанки оставалась справа; Нухар, с храмами Мардука, Набу, Царпаниту, слева, а главная дорога щла к набережной Ефрата. По мосту, настил с которого, по словам Нидинту, на ночь убирался, чтобы разбойники, которых в священном городе было великое множество, по ночам не могли свободно перемещаться по Вавилону, перешли через Ефрат в Новый город. Мост был длиной примерно в три ашлу.

Дом Балату-Мардука находился на улице бога Шамаша, недалеко от храма его имени. Отец Балату-Мардука занимал должность казначея храма бога Шамаша в Сиппаре, должность эта была весьма доходной. Сын перебрался в Вавилон, занимал скромную должность охранителя священного покрывала бога в вавилонском храме Шамаша. Дом декума отборных Навуходоносора был трёхэтажным, с множеством хозяйственных и жилых помещений. Сам Балату-Мардук оказался дома и радушно принял друзей.

— Рад видеть вас! Рад, что вы благополучно добрались до города! Эй, кто там! Примите повозки! А вы, друзья, пройдите сюда, выпьем сикеры, поговорим…. Я слышал, Нидинту, что у тебя есть красивая рабыня, — Балату-Мардук подмигнул юноше.

— Накия не рабыня. Заботу о ней мне поручил её отец незадолго до своей смерти. Я хочу взять её в жёны.

— Жениться на чужестранке? Взять её в наложницы ты можешь, но жениться нет. Она не приписана ни к одной храмовой общине. Её дети никогда не станут полноправными гражданами.

— Что же нам делать?

— Я дам тебе один совет. Ты помнишь Убаллу? Он ехал с вами в обозе.

— Да, помню. Мы даже приглашали его к своему костру.

— Он говорил об этом. Так вот, этот Убаллу занимает должность охранителя священных голубей в храме Иштар Агадесской. Он должен мне две мины серебра. Я поговорю с ним, — ты заплатишь мне мину серебра, ему же я прощу мину. Он за это удочерит твою пленницу, припишет её к общине храма Иштар Агадесской, после чего ты сможешь жениться на ней.

— Благодарю тебя! Как мне найти Убаллу? Где он сейчас?

— Готовь на завтрашний вечер пиво и сикеру. Завтра вечером я приду к тебе вместе с ним. Заодно погляжу на твою…… хм….невесту.

От Балату-Мардука друзья пошли во дворец Навуходоносора, который был расположен в Старом городе у северной стены на канале Либишь-хегалла. Из канала вода заполняла ров, окружавший дворец.

Мост через ров был опущен. У ворот дворца начальник стражи остановил Нидинту и Тита.

— Вы к могучему Навузардану?

— Да. Он обещал нас опять принять в отборные по возвращении в благословенный Вавилон.

— Придётся подождать. Могучий у царя. Пройдите пока в казарму. Она там, за углом дворца.

Ждать пришлось около двух часов. Затем в казарму прибежал запыхавшийся новобранец.

— Блистательный завёт вас к себе!

В левом крыле царского дворца Навузардан занимал несколько покоев, где размещалась его личная канцелярия, дежурили стражники, пропуская к начальнику царской гвардии и руководителю разведки вызванных им людей, нередко из самых низов вавилонского общества.

Встретив Нидинту и Тита, Навузардан приветливо им улыбнулся.

— Ну что, намерены служить царю царей дальше?

— Конечно, блистательный!

— Награду за разведку в Иудее получите у моего казначея. Можно прямо сейчас, а землю вам отведут возле канала Нар-Баниту. Ведь твой дом, Нидинту, находится у ворот Гишшу?

— Да, могучий. У тебя превосходная память. Нам будет легко добираться до своих участков. Мы просим тебя отвести нам участки рядом, так нам легче будет вести своё хозяйство.

— Завтра с утра явитесь в мою канцелярию. Писцы подготовят вам таблички на право владения землёй. Даю вам две недели отдыха, чтобы вы успели что-то сделать со своими участками. Через две недели явитесь в мою канцелярию снова. Скажите, что я лично вызываю вас. Можете идти.

— Откланявшись Навузардану, молодые люди, получив серебро у казначея, отправились домой.

Накия уже ждала их, приготовив вкусный ужин из рыбы в чесночном соусе и бобов.

За ужином Накия шепнула Нидинту, что приходил его сосед, купец, и интересовался: что они привезли из Заречья и будут ли что-нибудь продавать. Накия же ему ответила, что привезли они много ценных вещей, а подробности он сможет узнать у хозяев товара — Нидинту и его друга Тита.

Со своей стороны Нидинту рассказал ей о своей встрече с Балату-Мардуком, о том, что её скоро удочерит Убаллу и о том, что у них будет хороший участок земли. />

В храме Иштар царила тишина. Накия, полуживая от страха, стояла рядом с Убаллу. Жрец храма Иштар, одетый в белые одежды, кадил ладаном у каменного изваяния богини. Изваяние, задрапированное в яркие цветные одежды, глядело на Накию голубыми, сделанными из бадахшанского лазурита, глазами. Щёки богини, натёртые воском, поблёскивали в тусклом свете факелов.

По знаку жреца Убаллу выступил вперёд и громким голосом, гулко отозвавшимся в полупустом зале, заявил.

— Перед твоим лицом, о могущественная Иштар, я заявляю, что беру себе в дочери эту девушку, стоящую рядом со мной. Я обязуюсь за это внести в твой храм одну мину серебра, о чём уже составлена соответствующая табличка, к которой я приложил ноготь большого пальца правой руки.

В этот момент на стене храма сзади истукана вспыхнуло огненное лицо, а статуя медленно наклонила голову и подняла правую руку, словно благословляя стоявших перед ней людей.

Накия громко вскрикнула и едва не потеряла сознание от страха. Нидинту, стоявший сзади, поддержал девушку.

— Богиня услышала вас! — громко крикнул жрец, — Ваша жертва угодна ей. Отныне ты, девушка, принята в общину храма Иштар. Твоё новое имя — Закуту[g1], ибо как ты была чиста в своих помыслах, так и останешься ей!

Свадьба Закуту и Нидинту прошла тихо и скромно. Присутствовали Тит, Балату-Мардук, Убаллу, сосед купец Шуму и его жена Нупта (пчёлка). Балату-Мардук подарил невесте ткацкий станок. Убаллу — своей названной дочери — рабыню. Закуту не знала, что деньги на эти дорогие подарки дали Нидинту и Тит. Заглянул на эту свадьбу и Навузардан, который мог быть приветливым и щедрым с нужными ему людьми. Он подарил Нидинту мину серебра на обзаведенье необходимым инвентарём, а невесте великолепно отполированное бронзовое зеркало старинной, ещё шумерской работы, что ценилась на вес золота.

— Жду вас через неделю, — напомнил Нидинту начальник царской гвардии.

Лиловой дымкой далеко на горизонте виднелись стены Вавилона. На полях, окружавших благословенный город, кипела работа. Нидинту и Тит осматривали свои участки. На участке Нидинту Агаг с Валаком построили себе тростниковую хижину, обмазанную глиной. По совету опытного в таких делах Балату-Мардука друзья заключили со своими рабами письменный договор, о том, что десятая часть собранного урожая будет принадлежать им. Тогда, сказал Балату-Мардук, они будут работать лучше и не будут помышлять о побеге. Тит тут же возразил — раб даже во сне думает о побеге, другое дело, что пороть горячки не будут, а трижды подумают перед тем, как дать дёру.

Участок друзей имел вид ленты, протянувшейся по обоим берегам арыка, отходящего от канала Нар-Баниту, по дороге в Киш, длиной примерно в пятьдесят ашлу и шириной в четверть. Участок был уже ухоженый: засажен финиковыми пальмами, между которыми земля была занята под грядки с горохом, огурцами, капустой и чесноком. Имелся участок, засаженный яблонями. Этот надел, по словам всезнающего Балату-Мардука, ранее принадлежал некоему Табии, уличённому в ограблении вдовы воина погибшего под Кархемишем. За это он был судим царским судом, предан бичеванию, а затем казнён. Произошло это как раз перед избранием Навуходоносора царём после смерти его отца Набопаласара. Наследный принц завоёвывал тогда популярность среди основной массы простого населения — крестьянства, из среды которого вербовалась ударная сила его армии — тяжёлая пехота.

По решению Навуходоносора этот участок должен был получить воин, отличившийся в последнем походе. По совету Навузардана его отдали Нидинту и Титу.

Теперь, обходя свой участок, Нидинту понимал, что неспроста Навузардан выделил им такой богатый земельный надел, что им придётся ещё отрабатывать его. Не зря командир отборных так настойчиво напоминал им, что ждёт их через неделю.

− Слушай, — к Нидинту подошёл Тит, — Нашим двум рабам с такой работой не справиться. Придётся и самим здесь попотеть.

— Так-то оно так, да ты, наверное, забыл, что нас через пару дней ждёт Навузардан, Нергал его забери, готовит поди-ка какую-то пакость.

— Не скажи. Если бы не он, не видать бы нам своей земли.

− И это правда, да только за эту землю нам ещё немало спину гнуть придётся. Зачем он нас вызывает, как ты думаешь?

— Мы же служим в отборных, мы же обязаны охранять царя и царский дворец.

— Вряд ли. За этим он не стал бы так нам напоминать, что обязаны к нему явиться.

— Да что гадать. Послезавтра узнаем.

— Хорошо ещё, если служить придётся здесь, в городе, а если пошлёт куда-нибудь? Кто за землёй присмотрит? Накия не справится, да и не женское это дело.

— Почему не женское? Гляди, сколько баб в земле ковыряется! — Тит широко повёл рукой. — И не только старые, вон молодухи тоже. Да Накие и не нужно самой на участке надрываться, пусть раз в неделю здесь показывается, проверяет, как Агаг с Валаком работают. Да и Убаллу, если что, наверное, своей приёмной дочери поможет.

— Как же, поможет. Ты забыл, что ли, как Балату-Мардук его в приёмные отцы сосватал?

— Прекрасно помню. Но всё равно Закуту его приёмная дочь и если он ей не поможет, в случае необходимости, его репутация сильно пострадает. Ведь все знают, что деньги на подарок его «дочери» дали мы.

— Так то оно так, да только нет у меня веры Убаллу. Другое дело рано ещё тревогу бить, может быть обойдётся всё и никуда нас Навузардан не загонит.

Площадь перед царским дворцом была вымощена обожжённым кирпичом, а участок у дворцовых ворот покрыт цветными изразцами. Стоило только Нидинту назвать себя и сказать, что они идут к Навузардану, как надутый часовой у ворот тут же засиял приветливой улыбкой и пропустил друзей. Левое крыло дворца, где размещалась личная канцелярия Навузардана, охраняли уже знакомые Нидинту стражники из отборных.

— Могучий ждёт вас, — сказал начальник караула, пропуская Нидинту и Тита к Навузардану.

В большой комнате, где стояло несколько столов, заваленных свитками дорогого папируса и глиняными табличками, находились Навузардан, молодой помощник Навуходоносора, начальник его личной канцелярии Набонид и, не менее молодой, но уже прославленный раб-мунгу Нериглиссар (Нергал-шарру-уцур[g2] ).

— Проходите сюда, да не бойтесь, — приветливо встретил друзей Навузардан.

— Это те молодцы, о которых я вам говорил, — повернулся он к Набониду и Нериглиссару, — ребята хоть куда. Знают иудейский, арамейский языки, немного понимают язык птицеголовых[g3] [g4], но, я думаю, что они успеют его хорошо выучить.

— Так, — повернулся толстяк к Титу и Нидинту, — присаживайтесь, разговор будет долгим.

— Вы знаете, что от фараона Нехо прибыло посольство. Птицеголовые хотят произвести обмен пленными, предлагают также возобновить торговлю. Повелитель четырёх сторон света, потомок Нарам-Суэна, великий Навуходоносор склонен вступить с ними в переговоры, и хочет отправить в долину Нила своё посольство и купцов.

— Вы хотите отправить нас с посольством? — спросил Нидинту.

— Нет, вы поедете под видом иудейских купцов. Вы должны будете отметить все дороги, пригодные для передвижения войск, отметить источники воды, узнать какую стражу держит Нехо в оазисах, как укреплены пограничные крепости, где их слабые места, какие войска держит там фараон, насколько они надёжны. Когда попадёте в дельту, постарайтесь завести там знакомых, подружитесь с ними. Серебро и золото у вас будут. От знакомых постарайтесь узнать истинное настроение населения, поддерживают ли они Нехо, ведь он потомок иноземных завоевателей, будут ли они вредить нам, если войско великого царя придёт в дельту.

— Всё это нужно будет записать. Мой писец даст вам специальные квасцы, если их растворить в чистой воде, то написанное этими чернилами исчезает через несколько минут. Поверх написанного можно, даже нужно будет, написать другой текст, чтобы не вызвать подозрений у египетских чиновников.

— А как потом прочитать?

— Это уже не ваша забота.

— Понятно, — сказал Нидинту, — а что будет с нами, если мы откажемся ехать в Мисри[g5] .

— Хороший вопрос, — вмешался в разговор Набонид. — Великий царь приказал отправить лазутчиков в Мисри. Он знает, что это будете вы. Его милость безгранична. Вы получите по буру плодородной земли, получите по пять мин серебра на обзаведение рабами и сельскохозяйственным инвентарём. Если вы откажетесь, то, естественно, ничего этого не получите, более того, вы попадёте в немилость. Земля, которую вы получили сейчас, ранее принадлежала Табии, у него осталась многочисленная родня, среди которой найдутся храмовые служащие. Они затаскают вас по судам, разорят вас, если вы лишитесь царской милости. У тебя, Нидинту, молодая жена-красавица. Её удочерение будет признано незаконным, а как пленница она будет продана в рабство. Ты этого хочешь?

— Она не пленница, её отец перед смертью поручил её мне.

— Ты не сможешь этого доказать. Да и кого заинтересует судьба безродной арамейки? Зато каждый богатый бездельник захочет приобрести такую наложницу.

— Да ты не расстраивайся, — ударил Нидинту по плечу Нериглиссар. — По возвращении из Мисри я возьму вас к себе. Каждый получит под свою команду по пятьдесят всадников.

— За жену и участок можешь не беспокоиться, — добавил Навузардан, — великий царь берёт вас под своё покровительство. Никто не посмеет обидеть твою жену или забрать ваши участки. За вашими рабами присмотрят. Урожай с ваших участков соберут и выгодно продадут. Накия ни в чём не будет нуждаться. Оставшиеся деньги пустят в рост под тридцать процентов годовых. Что ещё вам надо?

— Вернуться живыми из Мисри.

— Да вы ловкие ребята, вы побывали в таких переделках, что, клянусь Мардуком, с вами ничего не случиться. Итак, по рукам?

— Да, раз так складывается судьба, то я согласен.

— А твой приятель?

— Спросите его.

— Я тоже согласен.

— Тогда мои писцы сейчас составят табличку, и мы подпишем её. Вы получите по одному буру плодородной садово-огородной земли и по пять мин серебра. Клянусь Мардуком, великий царь проявляет неслыханную щедрость! Ещё никто не получал такой награды.

— Ещё никто не ездил в Мисри с таким делом. Не забудь, могучий, добавить в табличку условие, что Накия в наше отсутствие не будет ни в чём нуждаться, а если мы не вернёмся в течение двух лет, то обещанную награду получит она.

— Хорошо. Так и будет сделано. В табличку будет также внесено условие, что вы до отъезда выучите язык птицеголовых. Учителя, вернее учительницу, для вас я уже нашёл.

— И кто же это?

− Вам понравится, — смеясь сказал Навузардан, — это танцовщица великого визиря Нехо. Мне она досталась после битвы при Кархемише. Она неплохо выучила наш язык и не забыла египетского. Вы будете приходить сюда каждый день после утренней молитвы, и будете заниматься до полудня. Купцы отправятся в Мисри через три месяца. Через два месяца вы должны хорошо овладеть египетским языком.

— А сейчас в этой комнате вас научат правильно разводить квасцы и покажут как писать полученным раствором донесения на папирусе тростниковой палочкой, чтобы не вызвать подозрений. Клянусь Нергалом: у вас всё получится.

— Через два месяца вы отправитесь в Иудею, обратитесь там к царскому писцу в Урсалимме. Он поможет вам приобрести нужные товары, снабдит вас золотом и серебром, скажет, как найти нужного человека в Саисе[g6], даст условный знак, по которому этот человек узнает вас. Там в Урсалимме вы присоединитесь к каравану иудейских купцов, под предлогом, что так безопаснее добираться до Мисри, иудеям же скажете, что вы купцы из Дамаска. За иудейскими купцами там будут меньше приглядывать. Далее же будете действовать по обстоятельствам. Здесь, клянусь Мардуком, всего не предусмотришь. Кстати, великий царь, чьи товары вы будете продавать в Мисри, милостиво разрешил вам четверть прибыли забрать себе. Смотрите, не проторгуйтесь.

Накия, прижавшись к плечу Нидинту, тихо плакала. Только, только начала налаживаться мирная семейная жизнь и вот разлука, нежданно-негаданно. Чем она провинилась перед Иштар? Как она будет жить одна в чужом городе? Нидинту, правда говорит, что о ней позаботятся, что она не будет ни в чём нуждаться, но это её не утешает. Здесь, в этом огромном чужом городе, она просто не сможет жить одна, без любимого мужа. Здесь, казалось, весь воздух был пропитан духом наживы. Каждый старался заработать как можно больше, причём любым способом, и ради этого можно было обмануть ближнего, надуть брата, отнять имущество у сестры, не говоря уже о чужаках — таких здесь даже за людей не считали. Накия вспомнила, как, говоря о вавилонянах, пророк Иеремия говорил, что они поклоняются золотому тельцу. Тогда она не поняла, что хотел сказать этим пророк, теперь же ей всё стало ясно.

[g1]Закуту на ассиро-вавилонском языке означает чистая, т.е. тоже, что и Накия на арамейском

[g2]Будущий царь Вавилона

[g3] от формы шлема, выполненного в виде головы сокола, символизирующего бога Гора, сына Исиды и Осириса.

[g4] Мисри — по вавилонски Египет

[g5]Мисри — по-вавилонски Египет.

[g6] Саис— город в дельте Нила, в описываемое время столица Египта.