Глава 8

Глава 8

Запись 4

Это странное состояние разрывало меня.

Никогда прежде ничего подобного со мной не происходило. Были разрыв с девушками, с которыми встречался достаточно долго, но подобных чувств я не испытывал.

Никогда раньше, никогда позже меня так не разрывало чувство недостаточности чего-то, чувство тяжелейшей потери.

Что-то подобное, наверное, испытывает наркоман, которого лиши дозы. Все тело как будто прожигает огнем, хочется вскочить с места, и бежать. Не важно куда и зачем, главное бежать и выплескивать из себя весь этот темный, не греющий, но сжигающий огонь.

Наверное я даже не совсем представлял что я делал. Совершал какие-то обычные, ежедневные действия, не думая о их смысле и о том, зачем я это делаю.

Мне было нужно, просто физически нужно видеть ее, слышать голос, чувствовать запах.

Сколько раз за эту неделю я брал телефон, чтобы ей написать или позвонить. Ровно столько же раз я отбрасывал этот телефон, как какую-то ядовитую змею.

Что я скажу ей? Что она может сказать мне?

Все, что было между нами, оказалось фальшью. Простой игрой, будто бы от скуки. Разве может после этого быть хоть что-то? Хоть какие-то отношения?

Сидя в четырех стенах, в совершенной неизвестности, в недоступности внешнему миру, отгородившись от всего я не знал что мне делать.

Сказать мне она ничего не могла. А если что-то и могла, то и сказала бы тогда, в парке. Но не сказала, значит нечего.

Что мог я сказать ей? Что нуждаюсь в ней, как в воздухе? Что без нее мне не хочется ничего? Что я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о ней?

Чушь!!! Чушь это все! Поверит она мне? Нет, конечно же! Вся история с нашим знакомством была придумана, разыграна от скуки и вовремя прервана, чтобы не допустить каких-то последующих преживаний.

И что бы ответила она мне, на мой звонок и изъявление моих нежных чувств?

Вот я и сидел не высовываясь.

Я ждал. Ждал, что все пройдет, ждал что все забудется.

Но не забывалось! Она преследовала меня — в мыслях, во снах и даже наяву. Окружающие вдруг начали говорить ее фразами, женщины в маршрутках и на улицах — пользоваться ее духами и носить ее вещи.

Во сне меня преследовали сцены нашего с ней знакомства, наших немногочисленных встреч, нашего расставания.

И мысли, мысли, мысли…

От них нельзя было избавиться. Они преследовали. Где она, как она, что с ней? А может быть, а если бы, а почему?

И тысячи версий, тысячи вариантов того, что могло бы быть, что было бы.

И все мимо. И все не о том.

И только огонь, дотла сжигающий душу, иссушающий сознание, заставляющий кидаться к телефону и шарить взглядом по толпе, надеясь увидеть ее.

Просто увидеть. Издалека, краем глаза.

Посмотреть как улыбается, услышать смех.

Но телефон молчал, прохожие обтекали меня безразличным потоком.

А вместо ее смеха я слышал только свое собственное сердцебиение — неритмичное, частое, заглушаемое только тяжелым моим же дыхание.

Я скучал…

В первую неделю без Светы у меня была форменная ломка…

— Лишь бы не работать, — раздался голос над плечом Игоря.

В гулкой тишине пустого офиса голос этот прозвучал как раскат грома. Игорь обернулся. Сзади него, слегка согнувшись стояла Арина и с вызовом смотрела ему в глаза.

Волна негодования, смешанная со страхом того, что она прочла строки, которые для нее совсем не предназначены, накрыла Игоря с головой.

Он специально дождался обеденного перерыва, проследил, чтобы все сотрудники разошлись по столовым и кафе и сел за написание нескольких новых строк в свой дневник. Мысли, отраженные в этой записи, поразительным образом гармонировали с теми, что появлялись у него сейчас, после ухода Светы из кафе накануне. Весь вечер и все утро она не отвечала на его звонки и сообщения. Все это сеяло в нем смутную тревогу, уже готовую прорости в настоящую панику за их со Светой отношения.

Водя ручкой по бумаге, Игорь будто бы провалился в прошлое, снова почувствовал все эмоции, что обуревали его тогда и будто бы наяву увидел себя самого пару лет назад.

И вот из этих печальных закоулков памяти его вырвала эта нахальная девица. Вырвала совершенно бесцеремонно и бестактно.

Он уже собирался было поставить ее на место, как вдруг, встретившись с ней взглядом, понял, что она едва сдерживает смех. Выражение ее лица было таким, словно она отмочила в компании лучших друзей крайне удачную шутку и приглашает всех разделить с ней это веселье.

От возмущения у Игоря перехватило дыхание. Несколько секунд он не мог сказать не слово, лишь открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба.

— Я то думала, что ты обед прогуливаешь потому что завален работой, — продолжала тем временем веселиться Арина, — а тут занимаешься совершенно нерабочими делами.

Этот смех, за сегодняшнее утро он слышал уже несколько раз. И всегда он раздавался в ответ на какое-нибудь его остроумное замечание или шутку.

После вчерашнего инцидента Арина вообще стала относиться к нему как-то иначе.

Если в первые дни это была ярко выраженная холодность, общение исключительно на рабочие темы, то теперь она совершенно по-свойски подсаживалась к нему за стол и заводила какие-то бессмысленные и бессодержательные беседы о фильме, увиденном накануне или о книге прочитанной в прошлом месяце.

Коллеги же, подобной перемены в поведении Арины либо не заметили, либо решили не замечать. Только Леха как-то подозрительно усмехался, глядя на Игоря в тот момент, когда к нему в очередной на своем офисном стуле «подъезжала» Арина.

— Ты не могла бы больше так не подкрадываться, — смерив, наконец, гнев сказал Игорь.

Она пожала плечами:

— Да не подкрадывалась я, шла как обычно. Просто ты был очень заинтересован своим ежедневником и ничего не заметил. — заметив его недоверчивое лицо, Арина пояснила — Например ты же не заметил, как Леха утащил у тебя из под носа новый картридж для принтера.

Игорь перевел взгляд на край стола, где утром оставил этот самый картридж, но не нашел там ничего и пожал плечами.

— А что ты пишешь? Стихи, — продолжала девушка допрос, снова сгибаясь, чтобы заглянуть в дневник.

— Что-то вроде, огрызнулся Игорь и, отвернувшись назад к монитору, демонстративно взял мышь и сделал вид, что принимается за работу.

Арина еще пару секунд постояла сзади него, потом, усмехнувшись, ушла.

Уходя, она провела рукой по плечам Игоря. И в тот же момент он понял, что совершенно не злиться на нее. То есть он, конечно, возмущен ее поступком, но зла, какой-то обиды не было. Может сказывался ее возраст — все таки молодым многое прощается, мол, зеленые еще, не понимают ничего — а может причиной было ее природное обаяние.

Что-то было в глубине ее больших глаз, что невольно заставляло Игоря относиться более лояльно к ее странностям.

Оборвав себя на этой мысли, он принялся за работу, отложив себе в памяти, обсудить с доктором вопрос, отчего он не может поставить на место эту наглую девочку.