Глава 6

Дашратх не сильно расстроился из-за того, что все соседи, вся деревня, отказалась помогать ему в работе, которую он задумал, но тем не менее мысль о том, чтобы бросить все и жить спокойно дальше промелькнула у него в голове, зародила крохотную идею: может, никому и не нужен этот проход? Весь смысл его предприятия ведь и заключался в том, чтобы помочь остальным, а этим самым остальным ничего не нужно. Зачем же тратить силы?

Чуть позже к простым рассуждениям примешалась еще и злость на всех тех, кто отказал ему. Все это ведь задумано для них, почему же никто не оценил идею, отверг ее и тем самым растоптал благое дело? Все они черствые, ленивые и мелочные. Не могут и на минуту выйти из дома, помочь ему, Дашратху. Такие люди не заслуживают помощи, не заслуживают тех усилий, которые он вознамеривался приложить. Нет, они достойны дальнейшего прозябания в своих хижинах и только этого.

Дашратх ужаснулся своим мыслям, ведь всего-то за какие-то полчаса он пришел от полной решимости и уверенности в своей задумке до отказа от нее, да еще и оправдания. Нет. Такому не бывать. Нужно хотя бы ради Фалгуни сделать проход, почтить память о жене, а остальные потом оценят его труд. А даже если и не оценят, то какая разница? Разве добрые дела делаются ради благодарности, почестей и похвалы? Нет, все это неверно, грязно и даже лицемерно. Доброе дело должно совершаться исключительно ради помощи людям, а никак не для собственной пользы.

С такими мыслями он обрел решимость, твердость духа и надежду на успешное окончание своего нелегкого, а скорее всего и невозможного, предприятия.

Для того чтобы вырубить проход в горе, Дашратх взял все инструменты, что были у него в доме: зубило, молоток, лопата, кирка. Большую пользу, конечно, приносила обыкновенная кирка, уже старая, но все еще острая и способная прорубить не один метр в твердой горе.

Дашратх сгрузил все свои принадлежности в тачку с одним колесом и покатил все это к подножию горы. Некоторые соседи заметили его и тут же начали шептаться:

— Эх, старик совсем разум потерял. Смотри, вон пошел все-таки рубить эту гору, безнадега.

— Порубит часок и успокоится, вот увидишь. Ему злость надо куда-то деть, вот и все.

— Да, наверно, так и будет.

А кто-то и вовсе посмеивался над ним:

— Безумец, совсем рассудок потерял наш Дашратх. И правда покатил к горе. Как бы не убился сам…

Дашратх, конечно, старался не слушать никого. Все его мысли были сосредоточены на горе, на первом ударе, который он нанесет по ней. Вот тогда-то и начнется все. Может быть, он был рожден только для этого дела. Может быть. Дашратх не думал об этом сейчас, иначе бы сосредоточенность улетучилась, а она сейчас была ему нужна.

Подъехав к удобному, как показалось ему, уступу, он выгрузил инструменты, примерился к горе и хотел было начать, но поставил кирку. Рубить первые камни не было никакой необходимости. Они просто лежали. Он положил один, небольшой, но все-таки тяжелый, в тачку и отвез его в сторону. Первый камень дался ему легко, почти не отнял сил и придал бодрости. Если так и дальше будет, то гора поддастся ему.

Так он убирал все лежавшие камни по одному, и прошел не час и не два, а почти весь день. К вечеру руки его окончательно устали и отказывались поднимать булыжники, ноги — ходить, а глаза — видеть в темноте. Ни одного удара он так и не нанес. Он отошел чуть дальше от горы, прищурился, чтобы лучше видеть в темноте, и окинул взглядом своего противника. Отсюда он не заметил никаких изменений. Целый день он таскал камни, а гора как была огромной, так и осталась таковой.

— Да, и правда безумие я затеял, — сказал себе Дашратх, стоя у подножия горы.

Затем он сложил инструменты в тачку и поехал домой.

Так прошел первый день его у горы, первый из многих.