Аннотация

Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы;

но потому, что сии вещи не входят в круг наших знаний.

Козьма Прутков. «Мысли и афоризмы» №66

Основу моих рассуждений поддержали следующие положения. Так как, на мой взгляд, они заслуживают внимания, то я привожу их здесь в качестве развернутой аннотации.

1. Так называемый новый агностицизм Уилсона — это в широком смысле «модельный» агностицизм, отрицающий равно как абсолютную веру, так и абсолютное отрицание. Все модели Мира являются полезными инструментами, которые нужно менять, когда они перестают работать. Существенно, что подобный агностицизм не считает какие-либо модели лучше или хуже других в целом, а оценивает лишь их эффективность на данном этапе использования. Иными словами, каждая теория имеет право на существование [63], [64], [65].

Подобный релятивизм применительно к обществу хорошо иллюстрируют слова Менегетти: «Я хочу предложить вам быть немного более релятивистами, отказаться от абсолютистских суждений, признать простоту фактов, признать, что в конечном счете дело, быть может, в разных оттенках: человек может стать преступником, а может стать и судьей. Как бы глубоко ни анализировать, мы не увидим такой добродетели или заслуги, которых было бы достаточно, чтобы назвать одного — действительно самым лучшим, а другого — самым худшим; это лишь общественные ситуации» ([36], гл. 3).

2. Любые, в том числе разнородные и даже, на первый взгляд, противоречащие друг другу теории, при беспристрастном сравнении обязательно обнаруживают множество точек пересечений и областей взаимопроникновения. «Мистики и физики приходят к одним и тем же выводам; причем одни начинают с внутреннего пространства, другие — с внешнего мира» ([28], с. 39). Наиболее полное описание параллелей между восточной философией и западной наукой я впервые обнаружил в работах Капра [26], [27], [28].

3. Мы не претендуем на сомнительную недостижимую объективность. Это, в частности, позиция Чуанг-Цзы: «Невозможно исходить из объективного. Только от субъективного знания можно перейти к объективному знанию» (цит. по: [66], с. 224). Существование «объективной» («настоящей», «истинной», «глубокой») окружающей нас Реальности не может быть нами ни доказано, ни опровергнуто в силу излишней претенциозности понятия «объективность» [62]. Подобный подход с «пессимистической» точки зрения непознаваемости Мира прослеживается в «ортодоксальном» учении Канта о трансцендентном идеализме [25]. «Оптимистический» вариант с постоянным расширением методов познания хорошо изложен, в частности, в работе Успенского [66]. Современный базис такого подхода также можно найти в положениях гносеологического релятивизма: «гносеологический релятивизм не отрицает объективность познания, но обосновывает тот факт, что уровень накопленных знаний определяет познавательную способность человека, обретенную как прошлый уровень сознания, который достигается в результате взаимодействия и преобразовательного труда в окружающей человека системе условий жизни. Ибо человек способен творить мир в той степени, в какой его сознание соответствует уровню поставленной цели эволюции, и наоборот, окружающий человека мир в такой степени формирует его уровень познания и креативности, насколько полно мир отражен в сознании человека» ([47], с. 10). И «то, что не существует окончательной истины, знает каждый здравомыслящий человек. Абсолютные заключения бывают только в области веры, в любом другом случае — это нескромность», — писал Юнг ([80], с. 12).

4. Отношение к эстетике коротко сформулирую словами Юма: «Красота вещей существует в воспринимающем их сознании» (цит. по: [31], с. 12).

5. Каждая из интерпретаций отдельной теории должна претендовать не только на предсказание, но и на объяснение описываемых ею явлений. Это путь к «возможности понимания всего, что понятно». Это путь к осознанию структуры Реальности (или The Fabric of Reality — как в оригинале у Дойча [22]). В современной физике в этом плане хорошей иллюстрацией являются различные конкурирующие интерпретации квантовой теории (указанные уже работы Дойча [22] и Уилсона [62], Шредингера [77], Гейзенберга [15], Пенроуза [45], очерк Познера [46]).

6. Чтобы избежать несовершенности, сложная теория должна оставаться открытой. В любой замкнутой ограниченной системе рано или поздно возникнут вопросы, на которые будет невозможно ответить, не расширив исходную базовую систему (что, в свою очередь, приведет к новым неразрешимым вопросам и т.д.). В этом суть теоремы Геделя о неполноте: даже в строго формальных математических системах могут существовать недоказуемые (и неопровергаемые), но, тем не менее, верные утверждения. (Смотри блестящую работу Хофштадтера [73].)

7. Наконец, общество и, в частности, социологию я буду рассматривать преимущественно с позиции работ Хосе Ортега-и-Гассет. Так, весьма актуален его тезис: «Масса — это посредственность, и, поверь она в свою одаренность, имел бы место не крах социологии, а всего-навсего самообман. Особенность нашего времени в том и состоит, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду» ([40], с. 48).