Глава 36, в которой у сэра Генри Моргана случается раздвоение личности.

Марина села на постели, махнула Неду, чтобы замолчал, и прислушалась.

За бортом в самом деле кричали селки, предупреждая: судно с добычей близко, огненный колдун тоже.

Тоньо.

Тоньо здесь.

— Дублет, сапоги, — бросила она Неду, натягивая штаны, привычно нашаривая золотого феникса и повторяя про себя: — Тоньо. Здесь.

Она не могла понять, рада она, зла или боится. Мало того, не могла поверить, что она — снова она, а не сэр Генри Морган…

«И правильно не веришь, малышка, — прозвучал внутри головы такой знакомый и привычный голос. — Ты это я, я это ты. Только я лучше знаю, как надо, и не верю снам. Ну-ка давай вспомним, что получилось в прошлый раз, когда маленькая наивная Марина поверила прекрасной грезе о влюбленном принце?»

— Я чуть было не получила каперский патент! — оборвала его Марина. Вслух. И пристегнула золотого феникса к плечу. — Ради этого патента Тоньо рисковал репутацией.

Нед сочувственно покосился на нее, но ничего не сказал, лишь подал сапоги.

«Меня чуть было не сожгли на костре! — голосу Моргана не хватало злобного прищура и кружки, чтоб запустить ею в переборку. К счастью. И, к счастью, Нед его не слышал. — А прекрасный принц оказался обычным благородным кобелем с кучей любовниц, к тому же интриганом! Какая мастерская ловушка, взять голыми руками пирата Моргана, грозу морей и дитя волн!»

— Не было там никакой ловушки! — снова получилось вслух, и снова Нед промолчал, подавая ей перевязи с клинками. — Он не мог знать, что леди Элейн моя мать. Это была случайность, — добавила она куда тише.

Еще не хватало, чтобы матросы услышали, как капитан спорит сам с собой. Сама с собой. Да неважно, будь оно все проклято!

«И он совершенно случайно гнался за мной до самого порта, чуть не сжег «Ульфдалир» и теперь совершенно случайно сопровождает жирную уточку под носом у берегового братства? Смешно!»

Марина не ответила. Глупо спорить с очевидным. Да, Тоньо устроил ловушку и не пожалел ради нее груженого золотом испанского галеона. Другой вопрос, для чего ему эта ловушка? Отомстить за унижение?

«Отомстить. Выслужиться. Награбить золота. Все очевидно, как черепаховый суп!»

— Очевидно — не значит истинно, — пробормотала Марина, поднимаясь на мостик и скользя взглядом по серым, едва-едва розовеющим поверху парусам.

Солнце скоро покажется.

И шторм затих.

Красиво!

Сэр Генри Морган в ее голове только презрительно фыркнул и затаился. Она точно знала — не отступил. Сэр Генри Морган никогда не отступает, он лишь выжидает удобного момента.

— Капитан! Отличное утро! — Смолли улыбнулся от штурвала и махнул рукой на северо-запад, где темнел силуэт покалеченного штормом испанского галеона. — Вон и гусь к нам летит. Толстый испанский гусь!

Марина кивнула, оперлась ладонями о перила и вгляделась в бурлящие волны: там мелькали черные тени, разевали зубастые пасти и тонко кричали: мы здесь, мы с тобой! Сегодня будет славная охота!

Что-то внутри Марины откликнулось уверенностью: да, сегодняшняя охота будет воистину славной! Мы победим, возьмем богатую добычу и уйдем безнаказанными, как всегда. Лишь бы только маленькая глупая девочка не вмешивалась. Ей не место на капитанском мостике.

«Это мой мостик и мой корабль. Я прекрасно справлюсь сама».

«Конечно, малышка, — хмыкнул сэр Генри Морган. — Ты уже отлично справлялась. А как зовут ту испанскую красотку, что греет постель испанскому кобелю? О, какая пара! А как она на него смотрела, вот прямо там бы, на этом шествии, и согрела!»

«Вот именно. Это она на него смотрела. Это она влюблена в Тоньо, а не Тоньо в нее. Он смотрел только на меня! И — да, я его унизила перед королевой и двором, он был зол, но он не убил меня».

«Сны, сны, как вы прекрасны. Иди, поспи, девочка. Когда проснешься, я расскажу тебе сказку, и все будут довольны».

На этот раз не ответила Марина. Молча потрогала феникса на плече, помахала рукой прыгающему в воде черному котику.

Что тут возразить? Тоньо не убил ее, но это был всего лишь сон. Всего лишь сон? Но она или верит сну, или не верит. Или рискует, или нет. Потому что утопить «Ласточку» — проще простого, надо всего лишь позволить волнам унести ее на скалы, и совсем не обязательно смотреть в глаза испанскому дону.

— «Росарио» в двух кабельтовых, капитан! — прервал ее размышления Смолли, стоящий на вахте. — Прикажете атаковать?

«Атаковать!» — чуть было не ответила она… или не она — а Генри Морган.

Они успеют взять груз «Росарио» и уйти. Скрыться между островами.

А потом продолжится гонка.

«Не дури. Испанец упрям, как черт. Он не оставит меня в покое! Атаковать «Росарио», взять золото, бросить на скалы «Ласточку» и утопить проклятого колдуна, пока он не утопил «Розу Кардиффа»! Только влюбленная дура может надеяться на мир, дружбу и понимание!..»

— Нет! Пусть катится ко всем чертям! — крикнула Марина не столько Смолли и Неду, сколько Генри Моргану.

Смолли, если и удивился, то виду не подал. Команда «Розы Кардиффа» верила своему капитану.

— Как скажете, капитан, — отозвался Нед и крикнул абордажной команде, уже собравшейся на квотердеке: — Эй, хромые каракатицы, нечего пялиться на лоханку! Лоханка пустая, как брюхо голодной акулы!

Матросы недовольно заворчали, но подчинились. Расселись на палубе, словно бы отдыхая, но на самом деле в ожидании: может капитан передумает? Или появится другая добыча?

Хищники. Совсем как селки, только жадные и ненасытные. Настоящие джентльмены удачи.

— Разворот, Смолли, — велела Марина. — Идем к острову, не спеша. И подайте сигнал «Ульфдалиру»: не атаковать, идти за нами.

Матросы забегали, заскрипел такелаж, над головой проплыла в развороте рея.

Марина послала воздушный поцелуй улепетывающему «Росарио» и сощурилась на бледный горизонт. Да, солнце вот-вот взойдет, но пока небо даже не розовеет.

Самое время для нападения: подкрасться потихоньку, пока море сливается с небом и корабль кажется призраком… если бы она нападала на кого-нибудь, то выбрала бы именно этот момент.

Тоньо тоже. Только подкрадываться он не стал.

Вот только что горизонт по левому борту и позади, откуда шторм пригнал «Росарио», был пуст, и вдруг — совсем близко, кажется, рукой можно дотянуться, загорелся силуэт двухмачтовой бригантины. Марина подумала бы, что это шутки рассветных лучей, но солнце как раз позолотило край неба на востоке, а паруса заалели на северо-западе.

Это было несказанно красиво. И так же страшно. Словно призрак Халдора Огненного гонится за удачливыми соперниками, и не поймешь, то ли он в десятке миль, то ли вот сейчас закинет абордажные крючья.

Мгновение над «Розой Кардиффа» висела мертвая тишина, даже снасти не скрипели.

И так же вдруг, как показалась огненная бригантина, «Роза Кардиффа» наполнилась воплями, грохотом, проклятиями, топотом ног, звоном клинков и паникой, паникой!..

— Свистать всех наверх! Распустить рифы! — донеслось с «Ульфдалира», идущего всего в нескольких десятках футов от «Розы Кардиффа»; буквально через мгновения захлопал парус, наполнился ветром, и «Ульфдалир» прибавил скорости.

Марине остро захотелось тоже поднять на «Розе Кардиффа» все паруса и рвануть к горизонту, подальше от огненного призрака. Сны снами, но встречаться с оскорбленным колдуном было страшно до дрожи в коленках.

Нед тоже засвистел в дудку, собирая команду на верхней палубе, под мостиком.

— Спокойствие, джентльмены! — Марина подняла руку, требуя тишины; тишина наступила тут же, как обрезало. — Никто вас не утащит в ад, вы еще недостаточно нагрешили. Боя не будет. Все по местам! Шлюпку за капитаном Торвальдом!

Еще миг матросы ошалело молчали, а потом толпа взорвалась воплями: кто-то требовал удирать на всех парусах, кто-то возмущался, кто-то спрашивал, что за напасть их постигла?

Марина так удивилась, что даже ответила не сразу. Так привыкла, что ей не перечат, а тут!

— Тихо! Займитесь делом и оставьте капитану решать проблемы. А если кто-то мне не доверят — может брать ялик и грести на Кубу. До берега всего две мили. Еще вопросы есть?

Вопросов, кажется, не было. Желающих уйти — тоже, хотя Марина никого не осудила бы даже в мыслях.

Думать, что сейчас творится на «Ульфдалире» ей не хотелось совершенно, хотя все равно пришлось — когда на борт поднялся Торвальд, бледный, как пена на волнах.

Разумеется, «Ульфдалиру» пришлось опять зарифить половину парусов, чтобы не отрываться от собственного капитана.

Несмотря на бледность, норвежец рвался в драку, разве что не тянул пока топор из-за пояса.

— Боя не будет, — повторила Марина, уже только для него.

Торвальд оглянулся на преследующий их огненный призрак, поиграл желваками.

— А что будет, Морган? Мы плетемся как брюхатые черепахи!

Марина пожала плечами, тоже глянула на «Ласточку» — все еще далеко, кабельтовых в семи, — потом вверх, на собственные парус, и вниз, на собравшихся на палубе матросов.

— Для начала узнаем, чего хочет дон Альварес.

Торвальд резко и хрипло рассмеялся, хлопнул себя по бедру.

— Да ты шутник, Морган! Чего может хотеть испанец, кроме как пустить нас ко дну? Почему ты не отдашь приказ поднять паруса, если не собираешься драться? Мы уйдем — мы быстрее.

— Ты ошибаешься, Торвальд. Мы не удираем, потому что это бесполезно. Хочешь проверить?

Норвежец кивнул. О да, он очень хотел проверить. Марина — тоже. Плестись, когда тебя догоняет огненная смерть, хуже самой смерти. Она никогда не была трусливой и не умирала по тысяче раз, но она никогда и не встречалась с таким… с таким же, как она сама. Впервые — с равным противником.

Ну что ж, раз уж сегодня день сумасшедшего риска, пойдем до конца. Если Тоньо не собирается брать долг за оскорбление кровью, он не потопит «Розу Кардиффа» за то, что она сейчас сделает. А если собирается — то уже безразлично, как и когда это произойдет. Шанс избавиться от пороха они уже упустили, их слишком хорошо видно с «Ласточки».

— Нед, вели поднять все паруса.

Целых несколько минут, пока суетились матросы, расправлялись паруса и «Роза Кардиффа» набирала ход, ничего не происходило. А потом…

Потом паруса загорелись.

Разом.

Вспыхнули, словно хорошо пропитанное смолой йольское полено, словно поднесенное к свече любовное письмо.

«Роза Кардиффа» закричала: сотней матросских голосов, полных ужаса перед адовым пламенем над головой. Отважный норвежец, и тот упал на одно колено, прикрывая голову руками. Марина сама чуть было не бросилась за борт, но…

Но она знала: если бы Тоньо хотел утопить «Розу Кардиффа», он бы поджег не паруса. И этот огонь… где он, этот огонь? Ни треска, ни жара, только ослепительный свет.

Она отняла дудку у Неда, который мелко крестился, подняв голову к пылающему небу, и дунула. И еще раз. «Свистать всех наверх!» — разнеслось над мечущимися в панике матросами.

— Убрать паруса, вы, трусливые медузы! Нет никакого пожара, это морок!

Кто-то из команды пришел в себя, увидел спокойного капитана — и бросился выполнять приказ. Кто-то по-прежнему выл от страха и пытался тушить наваждение ведрами с водой. А несколько человек уже барахтались за бортом.

— За дело, дьявол вас разрази! Трусы! Я сам вам головы поотрываю! — поддержал ее Нед, скатился с мостика на палубу и стал раздавать пинки направо и налево: это отлично помогало матросам вернуться из ада на грешную землю.

А Марина поймала себя на том, что восхищается. Вот он, достойный соперник. В его руках страх — такое же грозное оружие, как и в ее. Если б еще не ошибиться…

Но кто не рискует, тот…

«Не идет на корм крабам, — яростно прошипел сэр Генри Морган. — Ты дура. Ты упустила шанс разделаться с колдуном. Теперь расплачиваться будет вся команда и мой побратим. Дура!»

«Молчать!» — рявкнула на него Марина, как на взбунтовавшегося вдруг матроса.

Поймала взгляд Торвальда, махнула рукой Неду.

— В мою каюту, быстро! — и Смолли, так и не покинувшему штурвал: — Ложись в дрейф, спрашивай испанца, что ему надо, обещай все что угодно и тяни время.

— Слушаюсь, мой капитан!

В своей каюте Марина первым делом ткнула Торвальда пальцем в грудь.

— Ты все еще хочешь мою удачу?

Норвежец уверено кивнул.

Вот упорный! Им грозит смерть, а он все еще верит в удачу Генри Моргана. Что ж. Такая вера должна быть вознаграждена.

Марина вытащила у Неда из-за пояса нож и порезала ладонь, чтобы выступила кровь. Протянула ее, сложенную лодочкой, Торвальду. Он, не дожидаясь приглашения, сделал то же самое — и обменялся с ней рукопожатием.

— Брат мой Торвальд, я дарю тебе мое имя и мой корабль. Отныне ты — гроза морей, дитя волн сэр Генри Морган. И да пребудет с тобой море!

И не расхохоталась, глядя на ошарашенное лицо норвежца, только из уважения к моменту. Хотя смеяться хотелось, уж очень растерянно хлопал ресницами Торвальд, на зависть любой девице!

— Капитан? — растерянно прогудел Нед.

Марина все же усмехнулась. Хлопнула его по плечу.

— Я знаю, что делаю, Нед. Ты ведь не думаешь, что я позволю кому-нибудь утопить мой корабль?