Глава 12.

Темнота, звук странных слов. Кажется, это латынь, но он не узнает его. Во сне так бывает. Замок. Фамильный замок семьи Гайдлон. Только какой-то не такой. В нем холодно и сумрачно. Но не смотря на холод, он чувствует жар в груди. А еще он отчетливо понимает, что нужно бежать. И он знает куда. Его ноги сами находят дорогую. Он бежит в одно и то же место, казалось бы, уже в тысячный раз. Разными дорогами, разное время, но всегда в один и тот же зал. Почему он бежит туда? Потому что там нужна его помощь. В реальности у Фреда никогда не возникало такого слепого желания помочь. А во сне его словно что-то толкает. Объятый паническим страхом, Фред каждый раз открывает тяжелые двери. Они никогда не скрипят. На самом деле двери в фехтовальный зал его имения открываются со скрипок. Сколько их не смазывали, сколько не чинили. Но во сне его это не удивляет. Его здесь ничто не удивляет. Он все принимает на веру. В зале горят факелы. Множество факелов по всему периметру, но почему-то освещенным оказывается только самый центр. Там в круге мужчин он видит фигуру женщины, находящуюся в рамках пентаграммы. Раньше у этой женщины не было ни лица, ни имени. Она была незнакома, но в душе разливался страх, и сердце сжимало непреодолимое желание вырвать ее оттуда. Иначе случится что-то страшное. Он не знал, что именно, просто чувствовал. Пока однажды у этой женщины не появилось лицо. Тонкие и невесомые черты его невесты. Женщина в пентаграмме никогда не кричит, не зовет на помощь, и это ее показное спокойствие заставляет его еще отчаяннее спешить ей на выручку. Сон заканчивается всегда одинаково. Один из мужчин в капюшоне беспрестанно повторяет непонятные слова, а сам Фред начинает бежать еще быстрее, падая, выбиваясь из сил, но ни женщина, ни кольцо из мужчин ближе не становятся.

Фред проснулся от ужаса. Резко сел на кровати, борясь с трясущимися от безысходного страха руками. Он осознавал собственное бессилие, захлебываясь воздухом. Бешено он завертел головой пытаясь зацепиться за реальность. Наконец-то страх отступил, на смену ему пришло осознание. Кошмар, преследовавший его уже не один год, повторился с новой силой, но более сильный, более реалистичный. Если бы он проследил закономерность, то связал бы этот факт с изменениями в его жизни. Но в голову это не приходило. Мозг сверлила лишь одна мысль. Мысль о том, как уберечь девушку в пентаграмме. Он знал один единственный выход, но так и не смог его рассмотреть.

Юноша быстро встал и одевшись в джинсы и тонкий свитер, подаренный Даниэллой на рождество вчерашним вечером, направился в гостиную. Комната пустовала. Почти все еще спали в столь ранний час. Только не Фред и только не Даниэлла. Девушка стояла у камина, устремив в огонь пустой взгляд и кутаясь в плед.

— Не спится? — от неожиданности Даниэлла подпрыгнула. — Прости! Я не хотел тебя напугать!

— Ничего страшного! Просто я не ожидала встретить тебя так рано.

Фред осмотрел пустую комнату. Взгляд наткнулся на дымящуюся, на краешке стола кружку с кофе и распахнутую на середине книге.

— Ты не ложилась?

Девушка устало улыбнулась:

— Сон не пришел! Лихорадка, наверное.

— Ты боишься?

— Ехать в особняк и встретиться там с сотней гостей, среди которых будут твои родители и возможно Лорд Александр? — Даниэлла посмотрела на жениха долгим и прямым взглядом, — Очень боюсь.

— Нам стоит поговорить! Присядешь? — Фред указал на диван и дождался, когда девушка займет предложенное ей место, — Я присоединился к Совету Старшин!

— Совет Старшин? — удивилась девушка.

— Это небольшое сборище противостояния Лорду Александру!

— Что? — выкрикнула девушка, — Ты выжил из ума? Стоит кому-нибудь узнать об этом, как они тут же убьют тебя!

— Они узнают! Я буду первым, о ком они узнают!

— Но, Фред! Это самоубийство!

— Я знаю! В какой-то степени может и так, но это единственный выход. И ты может выбрать свой путь! Сегодня ты можешь освободиться. Твой отец освободит тебя от уз!

— То есть? На совсем?

Фред уловил в золотых глазах огонек надежды и молча, кивнул.

— То есть, я могу вернуться одна и сообщить о твоем предательстве? — снова кивок, — Или мы сыграем по их правилам и выиграем время!

Фред недоуменно посмотрел на девушку. Даниэлла пододвинула к себе книгу и демонстративно приступила к чтению, давая понять ему, что разговор окончен.

— Даниэлла, это далеко не шутки, приняв сейчас решение, потом будешь жалеть всю жизнь!

— Я знаю, на что я иду, Фред! И я не дам тебе вот так глупо погибнуть! Подумай сам. Стоит мне вернуться одной, как Лорд Александр тут же пустит за тобой охотников! И до следующего утра тебе не дожить! Но если мы вернемся вместе! Поженимся, убедим всех, что как прежде ненавидим друг друга и просто покоряемся воле отца, и пока нас не придут поднимать с брачного ложа, никто не узнает, что мы ушли! К тому времени мы уже будем далеко в безопасном месте, там, где ни Лорд Александр, ни твой отец, ни даже Совет Старшин нас не найдет!

Фред улыбнулся:

— Помнишь, в ночь перед отъездом в академию ты спрашивала меня, где я пропадал все лето?

Даниэлла нахмурила брови, пытаясь вспомнить, но лишь покачала головой:

— А я спрашивала?

— Ах да… — рассмеялся Фред, — Я опоил тебя сонной лилией! — Даниэлла ударила его подушкой, — Прости, не умею успокаивать девушек! Так вот. Все лето я приводил в порядок поместье на юге Франции. Мы можем отправиться туда. Прямо к нему переместиться не получится, придется останавливаться несколько раз, но там очень красиво. Тебе там понравится.

— Я люблю Францию! — улыбнулась Даниэлла.

* * *

Грегори Гайдлон сидел в темном углу библиотеки и смотрел в бушующую вьюгу за окном. В день, когда он женился, было так же холодно, как и в этот. Он помнил красивую девушку с золотыми волосами, заколотыми серебряным гребнем с зелеными камнями, его подарок на ее день рождение. Помнил, как она кружилась в танце, как ее платье легкими зелеными волнами струилось по ее телу. Как она закрыла глаза, вдыхая сладкий аромат лилий. Даже помнил, как шла к алтарю. Но не в качестве его невесты. Юной Титании тогда было всего шестнадцать, и их свадьба с Михаэлем была следующей, но летом. Жарким днем, таким же жарким, как и их любовь. В тот день Грегори стоял у алтаря и клялся себе, что если когда-нибудь у него будет сын, он не обречет его на вечные страдания. Он обязательно спросит его выбор. Но спустя 18 лет службы Лорду Александу об этом забылось. У него появился сын, но только от нелюбимой женщины, отчего он сразу превратился в никому ненужного отпрыска. Умом Грег понимал, что так, или иначе он все еще являлся его родной кровью и единственным наследником и даже попытался полюбить Фреда. Лорд Александр сулил мальчику великое будущее, а соответственно и Грегори. У него был повод гордиться им, но в отчужденном и озлобленном мальчике он видел только оружие, созданное собственными руками. Каждый день Грегори выделял час на тренировки с сыном, заставляя мальчика учиться черной магии, но спустя годы ему это наскучило. Наказывать Фреда было не интересно! Он не боялся боли, ни о чем не просил. Если в первые годы своей жизни мальчику хотелось чего-то узнать, и прежде чем выполнить очередное поручение отца он задавал кучу вопросов, за что часто получал наказания в виде заклинаний, то спустя годы тренировок он просто молча, выполнял все, что от него требуют. Фред научился сам выживать в их жизни, без помощи посторонних.

Теперь Грегори винил себя, что упустил момент. Мальчик был слишком силен, слишком умен. У него не было слабого места. Он никого не любил, никого не боялся и даже боль переносил достойно. Однажды Грегори даже сломал сыну пять костей, одну за другую и все ради того, чтобы проверить. Но Фред выдержал и это.

Его сын был очень умен. Достаточно, чтобы обмануть Лорда Александра, но не достаточно, чтобы обмануть его. Как только экипаж привез из Академии Фреда и Даниэллу Грег напрягся. Они вели себя, как и в день, когда он провожал их на поезд. Фред обводил всех безразличным взглядом, холодно приказал девушке готовиться к соединению уз, так же холодно поздоровался с отцом. Только дворецкий, помогающий юному хозяину снять дорожную мантию, сделал комплимент по поводу нового свитера. Грегори, конечно же, сразу обратил внимание на замысловатый узор, вышитый на груди мальчика. И то, как резко дернулась Даниэлла. Фред тут же поправил, что свитер всего лишь подарок очередной поклонницы. Мужчина оценил тонкость лжи собственного сына. Невооруженным глазом было видно, что герб вышит вручную, а такую работу не встретишь в студенческих магазинах близь Академии.

Даниэлла, как и всегда вела себя очень тихо, словно ее и не существовало вовсе. На вопросы отвечала кротко, вежливо улыбаясь. Только все мысли ее вились вокруг юноши. Она питала слабость, возможно, была влюблена, но скрывала это. Мысли были нечеткими, словно размытыми. Она пыталась блокировать разум, но отсутствие тренировок сказывались на качестве выполнения.

После церемонии Грегори ушел в малую гостиную. Последние 20 лет жизни он не заглядывал в эту часть замка, он навсегда похоронил в ней свою память и чувства. С тех пор, как Михаэль Музар занял его место в сердце Титании. Мужчина вошел в гостиную и столкнулся красивой женщиной. Казалось бы, годы не коснулись ее лица, только глаза стали более тусклые. В них уже не было юношеского озорства.

— Здравствуй, Грег! — улыбнулась Титания, пропустив мужчину в гостиную.

— Титания! — по привычки приклонил голову Грегори, — Не ожидал тебя встретить здесь!

— Да! — Титания обвела взглядом маленькую гостиную, заполненную теплым светом свечей и камина, — Здесь ничего не изменилось…И это по прежнему самая уютная комната во всем замке!

— Твоя дочь разделяет твой вкус. Ей эта гостиная тоже пришлась по душе!

— А тебе она никогда не нравилась.

— Мне уютней в темноте, ты же знаешь!

Титания улыбнулась:

— Много времени уже прошло, Грег! Наши дети выросли. Моя дочь стала женой твоего сына. Пора забыть старые обиды.

— Ты разбила мне сердце. Заставила меня страдать. И я страдал всю жизнь. — монотонно и бесчувственно сказал Грегори, глядя на Титанию пустым, безразличным взглядом, — И ты права! Милая Даниэлла теперь жена моего сына. Бесчувственного Фреда, а за его поступки я не ручаюсь. Это не обида, Титания, не более чем просто месть!

Титания побледнела и прикрыла рот ладошкой, тихонько ахнув. Сделав пару неосторожных шагов назад, она больно врезалась спиной в дверной косяк. Перед глазами все поплыло, на глаза навернулись слезы, скрывая от нее холодные серые глаза мужчины.

— Грегори, вот ты где! — в гостиную вошел Лорд Александр, прихрамывая на левую ногу, он привычно упирался на тонкую трость с головой дракона.

— Лорд Александр! — поклонился Грегори.

— Миссис Музар, какая неожиданная встреча! Вам нездоровится? Вы очень бледны! — обратился к Титании Александр, просверлив женщину крысиными глазками — бусинками.

Она не смогла ответить. Только отрицательно закачала головой, проглатывая приступ слез, Титания подняла подол праздничного желтого платья. Она сшила его, надеясь, что это будет самый счастливый день в ее жизни.

— Мы с Миссис Музар обсуждали подробности праздничного банкета, но уже закончили! — услужливо ответил за нее Грегори. — С вашего позволения, Миссис Музар, мы удалимся. В мой кабинет, пожалуйста! — пригласил Лорда за собой он и удалился, оставив когда-то любимую им женщину задыхаться в слезах.

По дороге в кабинет Лорд Александр предложил попить чай в более уютном месте, и они свернули в библиотеку. Устроившись в укромном уголке в кожаных креслах, Грегори наколдовал поднос с чаем.

— Ты звал меня, Грегори? У тебя должна быть веская причина призвать меня в дом, полный гостей! — холодно спросил Лорд, закинув ногу на ногу и покручивая в руках трость.

— Думаю дело того стоит! Я считаю, что мой сын может пойти против вас, мой Лорд!

— Что вызвало твои подозрения? Твой сын вот он — здесь! Танцует со своей женой! Я вижу это в мыслях твоих гостей! — на мгновение Александр посмотрел в пустоту.

Грегори нервно сглотнул. Слишком напряженный выдался день:

— Даниэлла весьма умна, но скрывать мысли удается ей с трудом. Ее защиту легко сломать. Она влюблена в него.

— Это к лучшему, младенец, рожденный в любви послужит нам больше, нежели в ненависти!

— Но к чему тогда скрывать это?

— Ты хочешь сказать, что твой сын пытается обмануть нас? — внезапно Лорд Александр перевел взгляд на Грегори, отчего заставил мужчину и вовсе нервно трясти ногой.

— Думаю, его переманили в Совет Старшин! — тяжело выдохнул Грегори.

— Что ж…твой сын необыкновенный человек! Ему было предначертано стать героем, но как видимо посмертно!

— Значит, вы убьете его, мой Лорд?

— Не сейчас! — довольно прошипел Лорд. — Мы же не злодеи, пусть мальчик насладиться жизнью. К тому же, не лишать же юную Даниэллу жениха в день ее свадьбы, девочка не виновата, что вышла замуж за глупца.

— Боюсь, в скором времени они могут исчезнуть, и зная Фреда, я могу предположить, что у него уже есть план! — насторожился Грегори.

— Пусть бежит! Мы не станем его преследовать. Я думаю, время пришло! Пора вручить Фреду его свадебный подарок!

— Да, мой Лорд! — Грегори склонил голову и дождался, пока цокот каблуков стихнет за дверью, после чего встал и прошелся вдоль длинного стеллажа с книгами. У окна он остановился и снял с полки толстую, старую книгу в черном переплете. На ее обложке замысловатыми узорами был обозначен герб его семьи, вышитый на кожаной обложке золотыми нитями. Грегори открыл книгу и, сняв с пальца золотой фамильный перстень, поместил его в пепельницу на столе. Тишину комнату нарушил его тихий шепот. Он читал старинное заклинание. По мере того как заканчивались предложения, его голос становился все громче и громче, а перстень в пепельнице плавился. Грегори вылил жидкое золото на страницу книги, и оно затвердело, окружив кольцом одно имя на фамильном древе: «Фридрих Гайдлон». Так начинало действовать проклятье, наложенное на фамильный перстень, который сейчас принадлежал его сыну. — С днем свадьбы, сын!