Глава 10.

Глава 10.

Фред Гайдлон стоял под струями холодного душа. Он любил холодную воду. Колючие иголки впивались в его тело, помогая проснуться, собраться с мыслями, а также просто удостовериться в том, что он еще жив. Появились у него такие нехорошие мысли в последнее время.

Он почти не спал в эту ночь. А когда задремал под утро, ему приснился кошмар. Снова этот кошмар. Он периодически наведывался, заставляя сердце сжиматься от страха и собственного бессилия. Он помнил этот кошмар с детства. Казалось, этот сон снился всегда: так глубоко он запал в душу. Хотя… Если бы единственный отпрыск старинного рода хоть раз задумался над периодичностью этого сна, мог бы легко заметить закономерность. Кошмар снился не с детства. Просто он так пугал, что казался вечным. На самом же деле Фред видел этот сон на протяжении последних четырех лет. Почему именно четырех? Наивный мальчик так зорко подмечал заклинания, которые были наложены на других людей, и не подозревал, что он и сам — жертва. Старинное заклинание, сложное заклинание. Стоило ему чуть-чуть отойти от выбранного судьбой пути, расправа следовала немедленно. Как оно действовало? Да очень просто. На безымянном пальце Фреда был надет золотой перстень с гербом его семьи. Четыре года. На тринадцатилетие его подарил отец. Фреду и в голову не могло прийти снять подарок. А старинное кольцо было отлито пять веков назад для такого же мальчика, который проявлял чувства, несвойственные Гайдлонам, и вел себя неподобающим образом. Перстень чувствовал эмоции своего носителя. Улавливал его стремления. В жизненном пути юного Фреда был коридор, сплетенный из еще несделанных поступков, не принятых решений. Он определялся с рождения. Он был невидим и неизменен. Юный отпрыск должен был поступать только так и никак иначе. Но вот и в семье Гайдлонов были непокорные. И если Грегори Гайдлона отец мог контролировать посредством страха, без перстней и заклятий, то с Фредом дело обстояло сложнее. Вот он и получил в подарок эту милую вещичку. Стоило сделать шаг в сторону, как следовала расплата. Пока он не связывал эти явления. Но это только пока…

Фред выключил воду и потянулся к полотенцу, но спину стрельнула резкая боль. Он еще не до конца оправился после падения, но к счастью его все-таки отпустили. Первым делом Фред нашел Глеба и попытался убедить мальчика, что он ни коим образом не виноват в случившемся происшествие. В конце концов, это был выбор Фреда спасать мальчику жизнь, или отдать в лапы смерти! Спустя пару часов разговора по душам мальчик все-таки поддался и неожиданно для Фреда обнял его и тихо сказал: «Я обязательно вернусь за тобой и смогу спасти тебя! Мне нужно только чуть-чуть подрасти!» Сказать, что слова Глеба застали юношу врасплох, значит, ничего не сказать! Фред был в шоке от такого эмоционального порыва, и поэтому не успел даже ответить и мальчик убежал, стараясь больше не попадаться старосте на глаза.

Обидно было, что они все же проиграли тот матч и не прошли в следующий тур, но ничего не поделаешь. Зато Бенжамин Локвуд был очень счастлив и всякий раз, встречая противника в большом зале сверлил его самодовольным взглядом. Фред же отвечал юноше безразличным холодом, от чего тот приходил в ярость.

Как не боялся этого Фред, но до праздника оставалось всего пару дней. Занятия уже не проводились, а за окном падал легкий пушистый снег. Утром на рождество наступит тот самый день. День их венчания. Раньше Фред не хотел даже думать об этом, но теперь в карих глазах своей невесты он не видел страх, или безысходность, которые так открыто читались в день их помолвки. Вопреки семилетней вражды им удалось растопить холод и подружиться. По какой-то неведомой ему причине Фред знал, что сможет защитить ее, ведь смог же защитить Глеба. Это не должно быть так сложно.

Фред одиноко сидел за столом в большом зале и гипнотизировал взглядом герб его семьи на конверте, так же как когда-то в начале учебного года. Он встал очень рано, оставив в своей комнате спящую Даниэллу, первым пришел на завтрак. Огромный зал пустовал. Смотря на витиеватую букву «G» выведенную золотом на конверте, Фред каким-то шестым чувством подозревал, что написано в этом письме. В памяти всплыл вчерашний вечер. Тихий зимний вечер. Даниэлла сидела у камина и вышивала золотыми нитями герб семьи на черном свитере Фреда. Рядом сидела Диана, читая какую-то девчачью книгу про любовь. Колин и Фред играли в шахматы. Колин как раз думал над тем, как правильно сделать ход, а у Фреда появилась возможность понаблюдать за всей этой картиной со стороны. Тишина, уют. Впервые за последние пол года Фред чувствовал спокойствие. Словно затишье перед бурей, но думать о плохом не хотелось. Даниэлла подняла свитер в воздухе, оценивая свою работу, но заметив внимательный взгляд Фреда, прижала свитер к себе, пряча рисунок на нем.

— Еще нельзя! — смущено возмутилась девушка и, быстро вскочив на ноги, торопливо ушла в свою комнату.

Фред улыбнулся и проводил ее взглядом. Пару дней и все снова измениться. Сможет ли он впустить ее в свою жизнь, раскрыться перед ней? Или они так и останутся навсегда чужими друг для друга людьми…просто друзьями…просто соседями?

— Я сейчас! — сказал Фред Колину, и направился в комнату Даниэллы.

Дверь была открыта. Девушка аккуратно складывала свитер в подарочную коробку. Фред ради приличия постучал о дверной косяк, и Даниэлла подняла на него взгляд.

— Все хорошо? Ты сегодня задумчивый! — поинтересовалась Даниэлла, убирая подальше от любопытных глаз подарок.

— Мрачновато, не находишь? — кивнул юноша в сторону коробки и вошел в комнату.

Даниэлла критично осмотрела черную подарочную упаковку, перевязанную серебряной ленточкой, которую сама же и выбирала:

— Вообще-то я надеялась, что тебе понравиться!

— Я люблю черный цвет! — тут же исправился он.

Даниэлла улыбнулась и опустила взгляд. Фред впервые подошел к ней так близко, и это смущало ее. Щеки медленно, но верно заливались краской.

— Всего пару дней осталось. — спокойно проговорил Фред, — Мы с тобой уже не плохо ладим, надеюсь так будет и дальше! Я понимаю, что вряд ли сойду за принца на белом коне, или о ком там мечтают современные девушки, но может, стоит хотя бы попробовать стать кем-то большим?

— Я… — Даниэлла запнулась, когда горячие пальцы Фреда коснулись ее щеки, — Я уверена, что у нас получится! — наконец-то сказала она и смело подняла взгляд.

Это был их первый поцелуй. Она смущалась и вздрагивала и руки дрожали, когда она попыталась обнять его. Это был определенно его самый странный поцелуй. С совершено новым для него чувством нежности и сладкой истомы. Больше в этот день они не целовались.

И снова герб его семьи. Интересно, если бы Даниэлла знала, насколько сильно он ненавидит эти узоры, обвивающую букву, стала бы она вышивать его на свитере в подарок на рождество? Письмо. Прочесть? Фред встал со стола, так и не притронувшись к своему завтраку, и вышел из большого зала. Он шел длинными коридорами, пытаясь не обращать внимание на бешено колотящиеся сердце в груди. Он принят решение! Но правильное ли оно? Наверное, но чем это обернется его друзьям и ему самому? Юноша остановился перед дверью в кабинет декана и быстро постучал, не давая себе шанса передумать. Дверь со скрипом отворилась.

За столом сидел высокий мужчина средних лет, в сером костюме. Увидев своего студента, брови профессора удивлено изогнулись:

— Фред? Не ожидал увидеть тебя в столько ранний час! Проходи, садись! — профессор сделал приглашающий жест рукой и отвлекся от чтения.

Фред шагнул в темный, освещенной лишь огнем в камине, кабинет и сел в предложенное кресло напротив стола. Сейчас, именно в эти секунды он лишал себя великого будущего, которое предвещали ему с самого его детства. Но что приходил на смену потерянной надежде? Шестнадцать лет жизни словно во сне. Он знал, что будет делать завтра, куда отправится послезавтра. Детство: уроки фехтования, магические руны, танец, этикет. Привычные действия сливались, наслаивались, затягивали в себя, как в омут. И он не пытался выбраться. Он знал, что после урока верховой езды — занятие музыкой, а потом седой волшебник в старом сером костюме будет старательно разъяснять замысловатую вязь, не улыбаясь при виде успеха и так же равнодушно реагируя на неудачи. И сначала будет казаться важным вызвать у него эмоции, а потом желание пройдет. И со временем он привыкнет к этому странному миру, в котором эмоции — нечто постыдное, неправильное. Что-то, без чего очень легко можно обойтись, и, наоборот, слишком неловко, если это вдруг появится.

Академия открыла перед ним новый мир, новые возможности, как и новое место. Можно громко закричать в гостиной, можно швырнуть подушкой, можно прогулять урок и сделать что-то без оглядки на запреты. Но потом — письмо из дома, и снова жизнь в клетке правил. От них никуда не деться — словно болото, в котором тонешь, тонешь и уже сам не замечаешь этого. И слабое утешение — возможность привнести что-то в проявление своей власти. Но ведь тоже в рамках правил. В рамках проклятых, кем-то написанных правил, расчерчивающих жизнь на квадраты: в пределах границ — можно, а чуть в сторону, чуть отклониться — нельзя! Позор! Не твое! И от этого душно. Так душно, как бывает в подземельях перед осенним дождем. Когда от земли парит, и этот невидимый, но давящий на грудь пар проникает под своды гостиной, комнат, разносится по подземелью. Никем не видимый, но каждым ощутимый. Все вокруг становятся без причины раздражительными, молчаливыми. Наверное, каждый вспоминает что-то свое, что так же мешает дышать.

И хочется что-то сделать, как-то разорвать эту цепь, но внезапно начинается дождь, и воздух вокруг уже не кажется удушливым, и хочется закрыть окно, потому что давящий дурман сменяется сыростью, и уже не думаешь ни о чем, кроме разожженного камина и образов, которые принимают заколдованные языки пламени. И так всегда. Миг, когда все хочется изменить, так краток, что решиться просто не успеваешь.

Но однажды этот миг растянулся на целый день. День, когда приходит осознание того, что ожидает тебя в будущем! День, когда ты осознаешь, что не хочешь продолжать свое жалкое существование следую чужим правилам, в то время когда можно диктовать свои. А потом… вспышка. Волнение в карих глазах. Импульсивность, искренность, наивная доверчивость. Это так не похоже на размеренную жизнь Фреда; словно молния, перечеркнувшая годы гнета правил и уставов. Что-то новое, робкое и невесомое, затягивает похлеще паутины из привычек. Каждый миг с ней наполнен легкой дрожью и вызовом. Новая надежда. Теперь Фред знал это наверняка. Иначе нельзя. Иначе мир пустой и никчемный. Все последние годы Фред жил именно в таком мире. Здесь все было понятным и определенным. И то, что она приносит в его жизнь новое, ранее неизведанное им чувство, окрашивает серые дни в яркие краски, согревает своим теплом. Заставляет его задумываться.

Что такое надежда? В последние дни, в неуютных стенах лазарета, Фред много думал над этим вопросом, вспоминая девушку, спящую у его кровати. Что значит надеяться?

Наверное, верить до последнего в то, что сумеешь сохранить что-то дорогое только тебе, сумеешь преодолеть все, ради света, который вдруг обрел. Надежда — это то, что наполняет жизнь смыслом. Делает ее… настоящей, а не сводом правил, словно повторением чего-то пройденного, прожитого. Надежда — это твой путь, твой выбор, твой успех.

Впервые за долгие годы Фред осознал, что обрел свою надежду. И самым главным было то, что его надежда приняла совершенно странную для него форму. Его надежда заключалась в друзьях, девушке, что так старается принести что-то новое в его жизнь, и даже в маленьком мальчике, который так сильно похож на него.

И эта новообретенная надежда заставила его встать ранним утром и явиться в этом темный кабинет. Надежда, которой он хотел бы поделиться с человеком, которому можно доверять. Который сможет помочь. Именно в Профессоре Томасе Мантеросе Фред видел этого человека.

Томас встал со стула и подошел к мальчику. Присев на край письменного стола мужчина пристально посмотрел на студента. Он очень хорошо относился к Фреду. Среди других студентов, предпочитающих отлынивать от учебы и работы, этот юноша сильно выделялся. Фред всегда исправно выполнял любое поручение и уделял особое внимание обучению. Конечно, не все предметы довались юному волшебнику легко, но самые необходимые, которые именно в его жизни ему помогут, он схватывал на лету! Фред спокойно выдерживал взгляд преподавателя, без тени страха, или смущения.

— Тебя что-то беспокоит? — Томас первым нарушил тишину.

Фред неопределенно пожал плечами, чем не мало удивил своего декана:

— Я принес вам это! — юноша протянул профессору конверт с гербом собственной семьи.

Томас смотрел на конверт долгим внимательным взглядом. Наверное, на всех этот рисунок действовал подобным образом. Но все таки мужчина принял конверт, и повернув обратной стороной заметил, что тот еще не раскрыт.

— Вы не читали? — спросил он, в ответ Фред отрицательно покачал головой, — Знаете содержимое письма?

На мгновение Фред задумался, но все же ответил:

— Не сложно догадаться.

Томас вздохнул и, вскрыв конверт, быстро развернул пергамент. Содержимое письма не удивило и его. Приказ явиться домой на утро рождества для торжественной церемонии венчания. Кроткий рассказ планов Лорда Александра на его счет, дата его вступления в тайный круг и в конце объявление о начале войны против правительства. Война. Она началась еще в день, когда так называемый ими Лорд Александр появился в их мире. Его почти никто не видел, но все почему-то знали, что он существует. Самое страшное, что даже в то время эта незримая война коснулась и студентов. Детей, у которых уже не было выбора. Просто их родители не предоставили им выбор. Хорошим примером служил этот мальчик, которого родители сознательно обрекали на верную гибель, или же Даниэлла Музар, которая по не воле стала участницей этой войны, просто потому что казалось, что так для нее будет лучше. В стенах академии об этом как-то забывалось.

— Ты уверен в своем решение? Показать мне это письмо было необдуманным поступком, мой мальчик! — Томас быстро сложил письмо и засунул его обратно в конверт.

— А что, если это как раз таки наоборот, профессор?

— Они узнают! Они сломают тебя!

Фред понурил голову. Он и сам начал сомневаться в правильности своего решения, но отступать уже не хотел:

— Сегодня утром почти каждый студент первого факультета получит такое письмо. Я знаю некоторых из них, которые тоже хотят отступить, но бояться последствий.

— Этого же следовало бояться и тебе, Фред! Осознаешь ли ты в полной мере на что подписываешься? Сможешь ли ты в решающий момент ударить того, кого все эти годы считал другом?

— Лишаясь меня как союзника, Лорд Александр лишается своего главного козыря! Я отдаю себе отчет в том, на сколько опасно это может быть для меня! Но…

— Ты знаешь? — прервал его Томас, отворачиваясь к камину.

— О заклятие? О силе, сокрытой во мне? — ухмыльнулся юноша, — Шестнадцать лет своей жизни я был оружием в руках отца и пустым местом для матери. И вы спрашиваете меня, смогу ли я предать их?

Эта загадка была раскрыта Фредом задолго до того, как мальчик вступил в стены этой академии ее студентом. Отец любил испытывать силы сына, заставляя его создавать заклинания черной магии. С тех самых пор он научился защищаться от большинства из них. Грероги Гайдлон растил под крылом оружие, которое планировал пустить в ход, но допустил ошибку, раскрывая перед сыном правду его рождения. Фред был рожден от заклятия, наложенное на ребенка еще в утробе матери. Заклятие давало ему огромную силу и могущество.

— А Мисс Музар? — вдруг спросил профессор. — Что вы скажите ей, ведь учитывая обстоятельства, у нее есть возможность разорвать помолвку и тем самым не опорочить честь семьи!

Фред посмотрел на огонь в камине, но этот огонь больше не интересовал его. Его больше интересовало, какую форму примет огонь в камине общей гостиной. В ночь перед помолвкой он пытался найти выход. Хотел сделать так, чтобы Даниэлла не принимала участие в планах, построенные Лордом Александром. Это был шанс для нее. Шанс начать новую жизнь, закончить обучение, Михаэль Музар подберет для любимой дочери нового мужа, и возможно даже на этот раз того, кого она действительно полюбит. Это был именно тот шанс, которого он желал для нее. Но сможет ли он отпустить ее теперь, когда она так многое принесла в его жизнь?

Юноша поднял взгляд и встретился с понимающим взглядом декана:

— Я предоставлю ей выбор!