Глава 1. Отправление

На улице стояла жаркая, даже знойная погода. Солнце тем летом будто пыталось сжечь всех жителей деревни Садлер, населённой крестьянами и мелкими землевладельцами. Дарим лежал в тени стога сена и смотрел на бескрайнее голубое небо. Он думал о том, что вездесущая жара доконала не только его одного, а каждого, кто жил тогда в королевстве Эденвер. “Никогда в жизни мне так жарко не было”, — недовольно размышлял Дарим. — “Какой там тренироваться, при такой температуре жить нормально не выходит”.

Тем знойным днём Дарим пропустил одну из своих регулярных тренировок, которые были необходимы для достижения его главной мечты. Юноша был крестьянином, и, как следствие, должен был наравне с другими представителями этой многочисленной социальной группы возделывать землю, пасти и доить коров, собирать урожай, платить местному землевладельцу, рожать детей и учить их продолжать его дело. Дарима передёрнуло от этой мысли: — “Ересь какая. Родился в деревне — паши землю, родился в городе — выбирай, чем хочешь в жизни заняться? И кто вообще придумал такие порядки? А если я не хочу пахать землю? Если я терпеть не могу доить коров? Если я не хочу жить просто ради того, чтобы продлить род и бесследно умереть?” Слова давно заученного монолога были для юноши сродни молитвы, которая помогала ему верить в возможность изменить свою жизнь.

Дарима, как и многих других юношей его возраста, перспективы мирной крестьянкой жизни никак не устраивали. Благо, в королевстве Эденвер имелось одно место, попав в которое, можно было в корне изменить свою судьбу, причём как сыну богатого графа, так и безродному простолюдину. Местом тем была Академия Вестерион, в простонародье просто Академия. Она была основана совместным решением короля Лумира де Альтера и лидеров ордена Королевских рыцарей.

По бумагам учебное заведение мало отличалось от многих других военных академий, но открывало возможность вступления в ряды самого влиятельного ордена в стране. Речь, конечно же, о Королевских рыцарях, в которые раньше принимали только членов знати, либо воинов, прославленных в сражениях. Вступление в орден гарантировало человеку высокий титул, постоянные выплаты до конца жизни, всеобщее уважение и прочие прелести приближённых власти. Плата за удовольствие — выпуск из Академии и последующая пятилетняя служба, после которой шла жизнь, полная пиршеств, балов и всего того, чем предпочитали заниматься богатые люди.

Такая жизнь и была мечтой Дарима. Какое же это, наверное, удовольствие, провести всё детство в деревне, засыпая на соломе и просыпаясь под пение петухов, а затем переехать в какое-нибудь поместье под столицей и жить там в комнате, которая размерами больше твоей избы. Ради этого Дарим и тренировался. День за днём он бегал, отжимался, плавал в реке и никогда не упускал шанса с кем-нибудь подраться. Для спарринга подходили и сверстники, и ребята постарше, порой даже выпившие взрослые, которые никогда не ждали от Дарима нападения в лоб.

Между делом, солнце начало постепенно спускаться к горизонту. Дарим сжал руку в кулак и осмотрел его. На коже виднелись синяки и мелкие порезы, костяшки были сбиты. Дарим довольно улыбнулся, разжал руку и потянулся, добротно зевнув.

— Хоть за сегодня, по итогу, так ни к чему и не притронулся, — начал про себя Дарим, — но устал так, будто пахал. Жара сильно утомляет…

— Дари-и-и-м! — послышался издали женский голос, ставший родным за долгое время. — Ужин готов!

— Иду! — отозвался Дарим, поднялся и поспешил домой. Ужин в его доме не терпел промедлений.

Родители Дарима погибли практически сразу после его рождения, поэтому жил и воспитывался он в богатой, относительно крестьян, семье Эшфорд. В её главе стояла старуха Хильга, бывшая жена очередного несостоявшегося графа, который не смог защитить то, что досталось ему в наследство от отца.

Это было достаточно типичной картиной для королевства тех времён. Мужа звали Роланом эль Торо. Хильга была мудрой женщиной и скорый крах своего кавалера предсказала задолго до того, как он случился. Младший брат Ролана был влиятельнее и умнее, поэтому, даже вопреки законам, имел больше прав на наследство. Когда он с отрядом рыцарей, служивших его покойному отцу, осадил поместье своего старшего брата, Хильги внутри уже не было.

Женщина взяла с собой драгоценные камни и дорогие одежды, сколько могла унести, бежала в соседнюю провинцию и сменила фамилию на Эшфорд. Распродав дорогое имущества бывшего мужа, Хильга получила достаточно средств, чтобы выкупить в Садлере участок земли средних размеров, построить свой собственный дом и забыть о том, что такое работа, до конца жизни. Вот только подобный расклад вскоре наскучил женщине, отчего она стала развивать своё хозяйство, а позднее обустроила в своём немаленьком доме приют для сирот. Поэтому, помимо Дарима, в доме было ещё семеро детей.

Зайдя в дом, где уже царил запах грибного супа с курицей, Дарим снял кожаные сапоги и проскользнул к умывальнику. Старуха никому не позволяла прикасаться к еде грязными пальцами. Ополоснув руки, Дарим зашёл на кухню, которую пришлось осветить свечами, дабы во время ужина не стало слишком темно из-за заката.

Запах грибов и мяса там был ещё слаще, чем при входе, что заставляло желудок Дарима скручиваться от голода всё сильнее. За столом уже сидели все остальные воспитанники Хильги и с неприязнью смотрели на своего брата. Правила гласили, что пока все сироты не соберутся за столом, еда не будет подана. По задумке, это должно было научить детей работе в команде и взаимовыручке, но на деле зачастую лишь разжигало неприязнь к тем, кто опаздывал на приём пищи.

Дарим занял свое место, после чего Хильга ловко надела прихватки и понесла суп к столу. Наклонившись, чтобы поставить котёл, старуха вдруг коротко вскрикнула и разжала руки. Котелок с грохотом приземлился на стол и чудом не завалился на бок, однако часть супа пролилась на белую скатерть, а горячие капли обожгли щеку старшей девочке по имени Ройс. Та, не обратив внимание на ожоги, вскочила из-за стола, поспешила взять Хильгу под руку и затараторила:

— Бабушка Хильга, вы в порядке?! Вам больно?!

— Всё хорошо, девочка моя… — отозвалась старушка. — Просто спину защемило. Ох, что же я наделала. Никто не обжёгся? Я сейчас вытру стол…

— Нет, бабушка, всё хорошо! — Ройс замотала головой. — Мы сами всё вытрем, а вам сейчас нужно прилечь, — девушка поспешила отвести Хильгу в соседнюю комнату, чтобы уложить на кровать.

Старушка хотела было возразить и заверить, что с ней всё в порядке, но её воспитанница и слушать ничего не хотела:

— Вам нужно полежать, а то спина ещё сильнее заболит!

Не дожидаясь Ройс, один из сирот встал из-за стола, вышел из кухни и вернулся с тряпкой, которой тот начал вытирать пролитый суп. Мальчика звали Хельн. Ему было четырнадцать, на год меньше, чем Дариму. Несмотря на возраст, разницу в росте и весе, серые глаза черноволосого мальчика впились в Дарима и отлично отражали эмоции их владельца.

— Как думаешь, почему это случилось, братец? — процедил сквозь зубы Хельн, сделав сильный акцент на последнем слове. — Дам подсказку. Сегодня, ввиду погоды, Хильга надрывалась больше обычного, ибо какой-то негодяй вместо того, чтобы помогать, снова шлялся где-то в полях, занимаясь очень важными тренировками. Что ты скажешь в свое оправдание на сей раз?

— Моё присутствие не изменило бы ровным счётом ничего, — пожав плечами, парировал Дарим. — А спина у старухи болит не первый год, могла бы уже начать беречь себя.

— А, теперь вот что, — прошипел Хельн и посмотрел на грязную скатерть. — Долго придумывал или подсказал кто? Годы идут, а ты не меняешься. Каждый из нас заработал на этот суп своим потом. Каждый, кроме тебя, урод.

Дарим посмотрел по сторонам. Все сироты сверлили его взглядом, но молчали. Некоторые сжимали кулаки. Сердце Дарима стало быстро колотиться, чувство приближающейся драки обжигало тело и заставляло трястись поджилки.

— Я не крестьянин, понял? — огрызнулся Дарим. — Никогда им не был и не бу...

Не дав ему закончить, Хельн быстро швырнул грязную тряпку в лицо Дариму. Она была мокрой, скользкой и горячей.

— Вот весь суп, что ты заслужил, — прорычал Хельн. — Жри его и проваливай отсюда.

Дарим отбросил тряпку, вскочил из-за стола, опрокинув стул, и сжал кулаки. “Маленький засранец”, — прорычал Дарим у себя в голове. — “Давно нужно было как следует избить его, чтобы начал проявлять уважение к старшим”.

Дарима переполняла злоба и обида, остатки супа неприятно жгли лицо. Рядом с Хельном встали три мальчика и стали ждать сигнала, чтобы поколотить неблагодарного брата. Драки было не избежать, но на кухню зашла Ройс.

— Прекратите немедленно, — сказала девушка сдержанным тоном. — Увидь вас сейчас бабушка, убила бы на месте.

Слова старшей сестры разбавили напряжённую обстановку и все, кроме Дарима, сели обратно за стол. Ройс подошла к котелку, взяла тарелку, налила в неё суп и поставила порцию перед Даримом.

— Бабушки на ужине не будет, — сказала Ройс, а затем перевела взгляд на Дарима. — Тебе сегодня лучше поесть вне дома.

— Он не заслужил! — тут же взъелся Хельн. — Кто-то из нас по итогу съест меньше, а он получил полную порцию!

Недовольные выкрики одного из младших братьев продолжались и дальше, но Дарим поспешно избавил себя от них, направившись к выходу. Смачно хлопнув дверью, он вышел на улицу. Действие адреналина заканчивалось, а красивый вид заката тушил огонь ненависти внутри Дарима. От неприятной сцены за столом оставалась только горькая обида. Дарим прокрутил в голове произошедшее и решил, что надо было как следует врезать Хельну.

“Среди всего, что мог себе позволить этот засранец, он выкинул самое унизительное!” — ворчал Дарим у себя в голове. — “Каким же противным он вырос! Раньше Хельн был другим. Во времена, когда здоровью и силе старухи Хельги мог позавидовать любой мужик с деревни, моё присутствие на том же сборе сена и впрямь ничего не меняло, поэтому я мог спокойно посвящать себя тренировкам и упражнениям, а вечером никто не хотел меня за это убить”.

После недолгих раздумий Дарим решил поужинать на ступеньках дома, дабы не тревожить его обитателей, но и не таскаться потом с грязной тарелкой по всей деревне. Грибной суп был чертовски хорош.

— В чем-в чем, а в готовке старуха с годами хуже никак не становится, — довольно хмыкнул Дарим.

Покончив с супом, Дарим оставил тарелку возле двери и побрёл в сторону полей. Несмотря на ужасную жару, был у июля один неотъемлемый плюс — можно было спокойно ночевать вне дома и не бояться замёрзнуть ночью насмерть. В случае Дарима, к этому ещё добавлялась прелесть не спать в одной комнате с людьми, которые готовы вцепиться тебе в глотку по любому поводу и без. Последние несколько месяцев отношения с сиротами становились хуже, чем когда-либо до этого. В голове Дарима снова возникла сцена с супом. Миновав пренеприятный эпизод перепалки с Хельном, мысли принесли его к моменту, когда старуха хватается за спину.

— Завтра старуха вряд ли пойдёт в поля работать, — рассуждал вслух Дарим, взбираясь на приглянувшийся ему для сна стог сена. — Ройс её просто не пустит. Значит, будет минус пара рабочих рук. Если и завтра не приду, этого мне уже точно не простят. Ну что за наказание…

В конечном счёте Дарим решил, что пойдёт на следующий день помогать другим сиротам с уборкой сена. Проснувшись, он, по обыкновению, совершил небольшую утреннюю пробежку, сделал зарядку, а потом отправился к своим братьям и сёстрам, которые уже без устали работали в поле и формировали нескончаемые стога сена.

Прибытие блудного сына либо никто не замечал, либо все нарочно его игнорировали. Дарим пожал плечами, взял свободные вилы, которыми обычно орудовала Хильга, и молча принялся помогать. Сироты косились на него, однако ничего не говорили вплоть до первого перерыва.

— Ваше высочество, — подойдя, величаво сказал Хельн и отвесил максимально изящный для крестьянина поклон. — Позвольте узнать цель вашего визита в столь отдалённые края.

Хельн звучал по-детски наигранно и глупо, что вызывало у других сирот вырывающиеся смешки. Дарим мысленно приготовился к всевозможным колкостям в свой адрес.

— Неужто не нашлось более благоприятного места для празднования вашего дня рождения? — внезапно выдал Хельн.

— А? — удивился Дарим.

— Ройс как знала, что ты забудешь, — усмехнулся Хельн. — Сегодня, балда, тебе исполняется шестнадцать лет.

Дарим покраснел. Он и правда всегда забывал дату своего появления на свет. В течение года помнил, как имя родное, а под самое наступление, вдруг забывал. На лице Дарима поплыла виноватая улыбка. Сироты начали невпопад кричать “С днём рождения!”, прыгать вокруг именинника и орать глупое подобие поздравлений. Хельн, довольный результатом небольшого розыгрыша, сделал пару шагов к Дариму и протянул ему руку.

— Мы рады, что ты пришёл, — улыбнулся Хельн. — Про день рождения забыл, а значит, ты пришёл помогать, а не слушать поздравления.

Дарим, не найдя что сказать, молча пожал брату руку и кивнул. Он хотел о многом поговорить с сиротами, начав с извинений за вчерашнее, однако его перебили.

— Эй, ребятишки! — раздался мужской голос со стороны дороги. — Идите чего покажу!

Сироты синхронно повернули головы на звук. На дороге стоял рыцарь, причём не абы какой, а королевский. Это был мужчина среднего роста с короткими тёмными волосами и кривым крупным носом.

На рыцаре сидела металлическая кольчуга, поверх которой был надет плащ, расписанный в красные и жёлтые квадраты. Внутри красных красовались остроклювые вороны, олицетворяя символ королевства Эденвер, на жёлтых же находились каменные башни, демонстрируя единство всех подчинённых короля. Ноги рыцаря были защищены латными поножами и набедренниками, на руках сидели тяжёлые перчатки из того же материала.

К небольшому разочарованию детей, голову, вместо красивого шлема, защищал белый стёганный подшлемник. Рыцарь стоял и улыбался, держа за спиной большой мешок. Уже через пару секунд сироты облепили мужчину со всех сторон и стали очарованно разглядывать. От него пахло потом и немного тянуло выпивкой, но никто не придал этому значения.

— А где ваш меч? — не сдержался и спросил Дарим.

— Он вместе со шлемом, на моём верном коне, — довольно ответил рыцарь.

Игнорируя шквал вопросов и просьб померить доспехи, мужчина перекинул мешок через плечо и сунул в него руку. Сироты притихли.

— Пробовали когда-нибудь сырный хлеб? — заговорщически прошептал рыцарь и хитро улыбнулся.

— Нет, — хором шепнули сироты.

— Ответите на один мой вопрос, так и быть угощу, — пообещал рыцарь. Некоторое время он молча осматривал ребятишек и заглядывал некоторым в глаза. — Скажите, среди вас есть те, кому уже исполнилось шестнадцать лет?

Шестнадцатилетие в королевстве Эденвер означало наступление совершеннолетия. Возраст, когда человек мог покинуть родительский дом и начать искать своё место в мире. Среди сирот совершеннолетними были только Дарим и Ройс, которая дома с Хильгой. По крайней мере, так все думали.

— Нет, тут всем от пятнадцати и ниже, — выпалила Ройс из-за спины рыцаря. Фраза была сказана, когда младшие из сирот уже приоткрыли рты и направили пальцы на Дарима, чтобы похвастаться его возрастом. Рыцарь развернулся к Ройс и широко улыбнулся.

— Ах, юная леди, — почти пропел мужчина. — Прошу меня простить, я не заметил вас сразу.

При обращении к Ройс интонация рыцаря вдруг значительно изменилась. С весело-горделивой она стала ласково-вежливой. “Чего это он вдруг?” — задумался Дарим. — “Наверное, ему показалось, что Ройс уже взрослая”.

Этому доводу способствовало недавно купленное простенькое платье кремового цвета, которое было Ройс очень к лицу. Рыцарь элегантно поклонился и протянул девушке руку ладонью вверх. Ройс ответила поклоном и подала свою руку.

— Могу я узнать ваше имя? — осторожно поинтересовался рыцарь и поцеловал руку девушки.

— Ройс, — коротко кинула она, не смотря на рыцаря.

Дарим узнал это поведение. Так его сестра вела себя с незнакомцами. Старалась быть вежливой и доброжелательной, но на деле с трудом скрывала открытую неприязнь и незаинтересованность.

— Ройс, как же, неужели и вам нет шестнадцати? — наигранным тоном спросил рыцарь. — Вы выглядите тут самой взрослой.

Ройс притихла. Сироты стояли в недоумении и потерянно переглядывались. “Что происходит?” — недоумевал Дарим. — “Зачем Ройс сюда пришла? Почему она не хочет говорить, что мне с ней уже есть шестнадцать?”

— Эй, вы обещали нам хлеб! — обиженно кинул Хельн. — Мы ответили на ваш вопрос, как и обещали.

Рыцарь тихо вздохнул и повернулся обратно к сиротам, вновь натянув горделивую улыбку.

— Конечно, конечно, — ответил мужчина, после чего нырнул рукой в мешок, выудил оттуда красивый батон сырного хлеба и протянул его Хельну. — Вот, держите. Вкусите столичной жизни, так сказать.

Хельн осторожно взял батон и понюхал. Судя по всему, аромат был невероятен. Хельн проглотил слюну.

— Жаль, что среди вас нет ребят постарше, конечно, — вздохнул рыцарь. — Тогда у меня к вам просьба. Расскажите своим знакомым ребятам, что если кому-то есть шестнадцать, и они хотят поступить в Академию, то им уже пора отправляться в столицу.

— Зачем? — недоумевающе спросил Дарим. — Поступление ведь в сентябре.

Рыцарь стрельнул в Дарима взглядом и оценивающе осмотрел его с ног до головы.

— Поступление, знаешь ли, денег стоит, — ответил рыцарь. — Обычно у крестьян нет нужной для поступления суммы, и они отправляются в столицу на заработки.

Сердце Дарима обеспокоенно забилось. Он много знал об Академии, но про плату он ни от кого не слышал. Дарима охватила паника. “Сейчас середина июля,” — судорожно рассуждал он. — “Успею ли я? И вообще, почему я об этом не знал? Я так старался, чтобы попасть в Академию, а по итогу теперь рискую остаться в пролёте из-за такой глупости. Благо, рыцарь рассказал…”

— Обязательно передадим, — протараторила Ройс, подошла к другим сиротам и начала легонько подталкивать их, чтобы они начинали идти в противоположную от рыцаря сторону. — А теперь нам всем нужно скорее домой. У нас… У нас обед!

Дети не понимали мотивов своей сестры, но её рвение удалиться от мужчины в кольчуге заставляли верить, что сейчас им нужно ей довериться. От рыцаря отошли все, кроме Дарима с Хельном. Те стояли в недоумении и переглядывались.

— А чьи это ребятишки, Ройс? — поинтересовался рыцарь, наблюдая за неловкой картиной.

— Я приглядываю за ними, а так они при приюте, — ответила Ройс, натянув на лицо улыбку.

После этого она подошла к Дариму с Хельном и сжала их плечи с такой силой, что сомнения отойти от рыцаря покинули даже их. Сироты начали неуверенно двигаться в сторону дома.

— Спасибо за хлеб! — прервал неловкое молчание Хельн, помахав рыцарю свободной рукой на прощание.

Рыцарь слегка улыбнулся и помахал ладонью в перчатке в ответ. Дарим перевёл глаза с мужчины на Ройс. Она была сильно напугана, её руки дрожали. “Никогда рыцарей что ли не видела?” — предположил Дарим. — “Дурёха”.

Обернувшись ещё раз, Дарим увидел, как рыцарь направился в сторону ближайших домов. С его лица пропала улыбка, а вежливость, источаемая его глазами, исчезла. Теперь рыцарь был похож скорее на пьяного мужика, который ищет, к кому бы придраться. В дополнение к новому образу, рыцарь чуть замедлился, наклонил голову и смачно сплюнул на землю.

— Ройс? — позвал сестру Дарим, намекая на необходимость объясниться.

— К бабушке Хильге прибежал наш сосед и сказал, что в нашу деревню пожаловал королевский рыцарь. Она перепугалась и хотела было побежать за вами, но я её остановила и сказала, что все сделаю сама.

— Зачем? — вмешался в разговор один из младших сирот. — Рыцари ведь хорошие!

— Сама не знаю, — Ройс пожала плечами, уведя при этом взгляд. — Она сказала не допустить, чтобы он узнал, что Дариму шестнадцать лет, ни в коем случае никуда с ним не ходить, а ещё не брать у него ничего. Так что не ешьте пока хлеб, — добавила Ройс, увидев, что Хельн и идущие рядом с ним ребята на протяжении всего пути пускают слюни, глядя на батон. Те дружно кивнули в ответ.

Дарим сложил два плюс два и понял, что волнения старухи были как-то связаны с Академией и его поступлением. Он решил, что расспросит её обо всём дома. Через десять минут все сироты уже стояли возле избы. Навстречу ребятам вышла обеспокоенная Хильга, которая машинально их всех пересчитала.

— Хвала богам, — выдохнула старушка. — Скорее, заходите все в дом.

— Бабушка, что происходит? — заволновались младшие.

— Ничего, радость моя, всё хорошо, — успокаивала всех Хильга, запуская сирот домой.

Когда все были внутри, старушка заперла дверь, снова всех осмотрела и в миг побледнела. Она выхватила батон из рук Хельна и начала крутить хлеб в руках, что-то выискивая.

— Я же сказала ничего от него не брать! — закричала Хильга. — Кто-то его ел?!

— Нет, бабушка, я сказала подождать твоего разрешения, — выпалила Ройс.

Старушка громко выдохнула и что-то проворчала себе под нос на непонятном языке.

— Хоть на это ума хватило, — негодуя, сказала Хильга.

Дарим нахмурился, сложил руки на груди и посмотрел старухе в глаза.

— Бабуль, в чём дело? — спросил он за всех. — К чему весь этот цирк? Рыцарь мог нам как-то навредить?

— С тобой, Дарим, мы поговорим после обеда, хорошо? — старушка постаралась улыбнуться. — А теперь все марш мыть руки и за стол!

Сироты, повинуясь команде, начали толкучку возле умывальника. Хильга же, взяв с собой злополучный батон, удалилась в свою комнату.

Через несколько минут все, кроме Ройс, уже собрались за столом. Дарим почувствовал неестественный для его дома запах черники и посмотрел на дверной проём. На кухню зашла Ройс, которая несла завернутый в ткань пирог. Он был румяным и слегка дымился. Про сырный хлеб все тут же позабыли.

Вслед за Ройс, на кухню зашла Хильга. Девушка приблизилась к столу и поставила пирог на широкую белую тарелку. Младшие из сирот хотели прыгать от радости, но помнили, что сейчас Хильга, как старшая, должна была сказать свои поздравления имениннику. Старушка прокашлялась, что образовало на кухне идеальную тишину.

— Дарим, — ласково начала Хильга. — Так уж вышло, что в нашей большой семье ты у нас самый старший юноша, поэтому своё шестнадцатилетие ты празднуешь первым из братьев. По этому поводу я хочу пожелать тебе здоровья. Ты у меня мальчик и сам по себе здоровый и крепкий, но… В общем, здоровья много не бывает. Поверь, когда вырастишь, ты поймёшь, что всё остальное в этом мире не имеет смысла, если здоровья нет. Так же хочу пожелать тебе счастья и успехов на всём твоём жизненном пути. Ну и, конечно же, не забывать про свою семью. Все мы находимся сейчас здесь только благодаря узам, что нас соединяют. С днем рождения тебя, Даримушка.

Последнюю фразу поддержали все сироты и начали хором кричать её, заставляя именинника краснеть. Дарим был не в силах сдерживать улыбку, да ему и не хотелось.

Ройс взяла нож, разрезала пирог на равные части и стала раскладывать кусочки по тарелкам своих братьев и сестёр. Хильга же разливала купленный у соседей яблочный компот по деревянным кружкам. Дарим заглянул в свою и увидел своё отражение. Отлично знакомое раньше лицо вдруг показалось ему чужим. Уже очень давно на нём не было такой искренней улыбки.

Празднество прошло на славу. Когда пирог был съеден, Хильга удалилась в свою комнату, а затем вернулась, держа руку за спиной.

— Ты же не думал, что я оставлю тебя без подарка? — улыбнулась старушка.

Мысли Дарима метались и перебивали друг друга, пытаясь предугадать предмет подарка. Не дав толком пофантазировать, Хильга достала из-за спины кинжал в ножнах с небольшим кожаным ремешком. Дарим ждал многого, но не такого. От удивления он приоткрыл рот и сначала даже не нашёл, что сказать. За него это делали его братья и сестры.

— Ва-а-ау!

— Он что, настоящий?

— Ну же, Дарим, достань, посмотри его, — затормошила Дарима одна из его младших сестёр.

Дарим взял кинжал из рук старушки, достал из ножен и осмотрел. Лезвие было прямым, чуть длиннее, чем у кухонного ножа, рукоять идеально ложилась в руку. Несмотря на небольшой размер, кинжал чувствовался весьма увесистым. Помимо прочего, Дарим не мог не отметить запах новой кожи, что могло означать только одно — кинжал был сделан недавно и на заказ.

— Я уверена, что ты найдёшь ему достойное применение, — сказала Хильга и улыбнулась.

— Большое спасибо, бабушка, — улыбнулся Дарим и подошёл, чтобы обнять Хильгу. Бабушка заключила своего воспитанника в тёплые объятия. Праздничный обед постепенно подходил к концу.

— Так, ну, посидели и хватит, — начала Хильга, игнорируя последовавшие недовольные возгласы и стоны. — Все, кто был на полях, сейчас снова идёт работать. Как обычно, три часа, потом все вместе идёте домой. С незнакомыми не разговаривать, Хельн за старшего. Дарим, ты остаёшься здесь. Нам с тобой нужно кое-что обсудить.

— Хорошо, — кивнул Дарим.

Сироты начали покидать дом и вскоре на кухне остались только Хильга, Дарим и Ройс.

— Дарим, золото моё, скажи, какие у тебя планы на будущее? — как бы невзначай начала Хильга.

— Рыцарь рассказал нам, что поступление в Академию стоит денег, — ответил Дарим. — Мне нужно как можно скорее отправиться в столицу на заработок.

— А я так надеялась, что он ничего тебе не расскажет, — закрыв глаза, вздохнула Хильга. — В целом, я знала, что ты так ответишь. Сколько бы я тебя не отговаривала и не объясняла, что учёба будет совсем не такой, как ты ожидаешь, тебя это никогда не останавливало. Ты всегда говорил, что любой ценой станешь королевским рыцарем и сделаешь так, что мы будем жить ничуть не хуже знати. Ты начал говорить так с тех пор, как узнал об Академии, — Хильга сделала паузу и задумалась. — Не мне решать, как тебе жить, дорогуша. Хочешь поехать — так тому и быть.

— Да, хочу, — твёрдо сказал Дарим. — И я поеду. Прямо сегодня. Как раз под утро доберусь до соседней деревни и перекушу там у тётушки Леры. Но для начала, у меня вопрос. Почему ты так старалась уберечь нас от рыцаря? Что он мог нам сделать?

— Видишь ли… — начала Хильга, словно стараясь подбирать слова. — Возможно, ты мне не поверишь, но не все рыцари такие, как о них написано в сказках и песнях. Тот хлеб был отравлен. Если бы кто-то из вас попробовал его, рыцарь начал бы требовать с меня денег за противоядие.

— Что… — Дарим нахмурился. — Что ты такое говоришь? Ты ведь всегда говорила, что рыцари — те люди, которые каждый день рискуют собой, защищая всех жителей королевства. А теперь ты заявляешь такое?

— Я не хотела портить детство бедным ребятишкам суровой реальностью, — ответила Хильга. — Ты можешь мне не верить. Твоё право, Дарим. А правду ты узнаешь сам, так или иначе. Всё равно в столицу едешь.

— Не верю, — сказал Дарим. — Уж не знаю, по какой причине, но мне кажется, что ты мне врёшь.

Хильга лишь улыбнулась Дариму и пожала плечами. В воздухе повисло неловкое молчание. Хильга сидела на стуле, смотрела в пол и о чём-то думала. Ройс стояла к Дариму спиной и резала овощи на ужин. Напряжённое молчание длилось несколько минут.

Наконец, Хильга встала и пошла в свою комнату. Вышла она оттуда с мешком средних размеров, который очень удобно затягивался сверху шнурком. Помимо этого, Хильга протянула Дариму плащ из качественной ткани.

— Я уж не стала нагружать тебя в дорогу. Налегке быстрее доберёшься. Тут немного еды, плащ на случай непогоды. И ещё кое-что, — Хильга достала из мешка достаточно широкий конверт, в котором, по внешнему виду, было несколько десятков писем. — Откроешь только в самом крайнем случае, когда нужно будет многое сделать, а возможностей не будет совсем. Хорошо?

— Да, — кивнул Дарим.

— Чудесно, — улыбнулась Хильга.

Старушка положила конверт в мешок, затянула его и передала Дариму. Он накинул плащ на плечи и посмотрел на Хильгу.

— Ну, давай прощаться, — грустно улыбнулась Хильга и протянула руки к своему воспитаннику.

Дарим обнял старушку. Отчего-то он ощущал тяжёлую боль в груди. Всю жизнь Дарим был рядом с этой женщиной, с этими ребятами, а теперь вдруг собрался уйти. Уйти на неопределённый срок в неизвестное место. Рука Хильги гладила Дарима по голове, будто успокаивая и говоря, что всё хорошо. Спустя некоторое время он отпустил Хильгу. На покрасневших глазах старушки выступили слёзы.

— К остальным ребятам не ходи, не пустят они тебя, — подавленным голосом сказала Хильга. — А того гляди и вовсе обидятся. Я им сама всё объясню.

Дарим кивнул, а затем посмотрел на Ройс. Она так и не повернулась к нему.

— Пока, Ройс… — неуверенно сказал Дарим, не найдя слов получше. — Надеюсь, скоро увидимся.

Ройс продолжала стоять к нему спиной и молчать.

— Ройс? — позвал сестру Дарим.

— Да иди уже! — крикнула Ройс, развернувшись к Дариму лицом. По щекам девушки текли слёзы. — Чтоб пусто тебе в твоей столице было! И не возвращайся оттуда, понял?!

После этого Ройс повернулась обратно к овощам и стала резать их с двойным усердием. Дарим не знал, что сказать, поэтому потерянно посмотрел на бабушку. Хильга хотела было что-то сказать, но только тяжело вздохнула.

— Ступай, золото моё, — сказала старушка и грустно улыбнулась. — Ступай.

Дарим робко кивнул, развернулся и вышел из избы. На улице его ждал Хельн. Он сжимал кулаки и был явно не в себе. “Подслушивал, значит…” — понял Дарим. — “Ну и пусть”.

— А я ведь только было подумал, — тихо начал Хельн, — что ты изменился, что ты наконец что-то осознал. Но честно — ни хрена ты не изменился, брат. Как был зазнавшимся эгоистом, так и остался. Ты вообще думал хоть раз о ком-то, кроме себя? — гневно говорил Хельн, стараясь не переходить на крик, чтобы его не услышала Хильга.

— Каждый вправе выбирать свой путь в этой жизни, Хельн, — ответил Дарим. — Я не исключение.

Хельн ничего не ответил. Вместо этого он подлетел к Дариму и ударил его кулаком в челюсть. На миг картина перед глазами стала мутной, но потом вернула чёткие очертания. “Недурно”, — мысленно похвалил брата Дарим. Он сначала было сжал кулак, чтобы как следует ответить, но подумав, разжал его.

— Пока, Хельн, — бросил Дарим, развернулся и пошёл прочь от своего дома.

Уходя, Дарим, кажется, слышал всхлипы, но решил не оборачиваться, несмотря на чувство тяжести в груди, которое давило до слёз и заставляло руки трястись. Назад пути не было. Дарим покидал место, где рос и воспитывался. Покидал родную деревню. Покидал своё прошлое и шёл навстречу неизвестному будущему.