Сон

3

Лодинг сиял. Он только что вернулся из очередной поездки во внешний мир и очень хотел поделиться с другом привезенными новостями и байками.

В Трилли судачили, что Лодинг, как и Осбрик, участвовал в Войне, что время также не властно над ним. Правда это или нет, Сказочник не знал. Но в темно-зеленых глазах веселого молодого мужчины можно было увидеть многое, даже если вы не хотели этого видеть.

Они довольно быстро подружились с Лодингом. И сейчас, сидя на просторном балконе увитого плющом дома Зеленого Рыцаря, Сказочник слушал рассказы о внешнем мире.

— Я тут ночевал в одной гостинице, где крестьяне и торговцы останавливаются по дороге на какую-то местную ярмарку. Так вот, там один парнишка к нам, в Скайлен, собирался, а народ его дружно отговаривал. Давно я такого про родной край не слышал.

Ну, ты в курсе легенды, которая ходит о нас во внешнем мире. Будто у нас тут три города: Белый, Черный и (он не смог удержать ироничную улыбку) Зеленый. И живут в Белом городе добрые «ангелы» вроде того, что у нас в Часовне трофеем стоит. А в Черном городе — злые «демоны». Как они выглядят, мне толком так и не удалось узнать.

Это все старые вести. А теперь оказалось, что в Зеленом городе, то есть в нашем Трилли, живут некие «эльфы». Вот это, Сказ, уже совсем смешно. Кто как их описывает: то маленькие, с крылышками, в цветочках живут (Сказ честно попытался представить себе Осбрика, живущего в цветочке, и рассмеялся); то высокие, тощие красавцы (Лодинг озорно подмигнул, мол, с тебя рисовали); то среднего роста, зеленые, с лисьими личиками. Но у всех, обязательно, уши как лепестки лунных лилий — длинные и остроконечные. Грифоны у нас по улицам летают, дороги золотыми кирпичами выложены, а по ним стучат копытами кентавры. Нет, я про кентавров и сам в детстве легенды слышал, но никогда не видел их в Скайлен. Да и сам подумай, это как же учудить надо, чтобы такой ребенок получился? В общем, я еле оттуда уехал — чуть со смеху не лопнул.

Над правым плечом Лодинга порхала изумрудная бабочка. Он улыбался, и в его глазах плясали искорки, словно туда забрались вездесущие солнечные зайчики.

— Ну вот, а вы еще меня Сказочником называете. Эти бы байки записать, шикарные сказки бы получились, — улыбается Сказ. В Трилли он легко научился улыбаться.

— Ло, а это правда, что ты участвовал в Войне? — наконец решился спросить Сказочник.

— Участвовал… Скорее уж, был командиром одной из сторон. Тебе Осбрик не рассказывал?

— Немного, только самое важное. Расскажи.

— Хорошо. Началось все со странной встречи, когда я ехал во внешний мир…

Лодинг рассказывал долго. И звезды зажглись на небе, а в горшках с водой засветились лунные лилии, когда он закончил свой рассказ.

— Та девушка… Ты больше ее никогда не видел?

— Нет, как и сына Осбрика. Правда, во внешнем мире я слышал, что в одной горной деревне жила некоторое время знахарка, по описанию похожая на Ани, и звали ее также. А потом в деревню приехал юноша, «черный как ворон», и через несколько дней они оба пропали. Точнее ушли. А что?

— Понимаешь, Ло, эта история чем-то меня тронула. Задела струны моей души. Если бы только я участвовал во всех этих событиях, то непременно написал бы книгу.

4

Утро заглянуло в комнату, яркими лучами пробралось под веки, заставив Сказочника вынырнуть из глубины сна. Он лежал, невидящими глазами уставившись в потолок и пытаясь привести в порядок собственные мысли, запутавшиеся в нитях сна и паутине чужих воспоминаний.

Вчера вечером он с упоением рассуждал, как здорово было бы поучаствовать в событиях, о которых рассказывал Лодинг. А сегодня ночью он на своей шкуре узнал, каково это.

Это был странный сон. Яркие картинки, фрагменты истории Скайлен не просто мелькали перед его глазами. Он был участником этих событий. Получил доступ к воспоминаниям, чувствам и мыслям своего героя.

Герой… Да, лучшего слова не найти. Холодные капли стекали по лицу. А он смотрел в глаза своего отражения в зеркале над умывальником. В черных зрачках проснулось фиолетовое пламя. Такое же пламя он видел в своих глазах три года назад. Он еще не ушел ОТТУДА. Он все еще был ТЕМ, просто ему стали сниться странные сны. Сны, в которых было только небо и она. Облик ускользал, в памяти оставались только глаза. Это были просто сны, после которых он покинул свою страну, оставив магию, карьеру и могущество, немногочисленные привязанности и сочувствие во взгляде единственного достойного противника. Оставил свой мир, последними силами устремившись куда — неважно, лишь бы она была там.

И она действительно была здесь, только лет на двести раньше тебя.

— Ничего, как-нибудь нагоним, — усмехнулся он своему отражению.

Фиолетовые бабочки кружили над столом. Они все утро не приближались к нему, словно опасались увязнуть в липкой паутине необычного сна.

Ближайшие три дня Сказочник провел дома, почти не отрываясь от письменного стола. Сон ложился на бумагу ровными строчками, хотя и странно было писать собственные чувства от лица девушки. Но он писал, и освобожденные слова переплавляли боль и одиночество, оставляя за собой сладковато-радостный осадок.

А завершив последнюю главу и окинув взглядом стопку исписанных листов, он наконец вспомнил, что человеку требуется пища и отдых. И с ощущением опустошенности, добравшись до кровати, провалился в сон без видений.

5

Проснулся он незадолго до заката. Сердце спокойно стучало в ребра, и даже глаза зеркального двойника не сверкали безумием. Позавтракав и сунув листы в первую подвернувшуюся папку, Сказочник вышел из дома и направился к Осбрику.

Осбрик сидел в своем кабинете. Заходящее солнце окрашивало комнату золотым, и светлые с проседью волосы хозяина пылали рыжим легкомысленным костром. Влетев в кабинет, Сказочник столкнулся с удивленно-лукавым взглядом друга. Да, читалось в нем, ты целых три дня писал нечто, но зачем же так врываться?

Осбрик уже давно привык быть первым читателем и критиком, но по странному сиянию глаз друга предчувствовал, что сегодня предстоит нечто особенное.

— Хорошего вечера. Извини, что так влетаю, но Лодинг все-таки рассказал мне про вашу Войну, а потом мне приснилось… В общем, прочти, пожалуйста. Мне очень важно знать твое мнение, — Сказочник говорил взволнованно и сбивчиво и, так и не завершив фразу, положил на стол папку с листами. Осбрик приподнял бровь, неторопливо взял первый лист, и взгляд его упал на слова: «Добро пожаловать в страну волшебства, леди..."

За окнами уже разгорался рассвет. Небо светлело, и первые блики утра проникали в комнату, разглядывая двух странных людей. Один застыл в огромном кресле со стопкой бумаг в руках, а другого почти не видно, смутная тень в углу, памятник ожиданию. Яркие оранжевые бабочки сполохами огня порхали между людьми.

— Не думал, что такое возможно, — наконец очнулся Осбрик, перевернув последнюю страницу.

— Это ее слова, ее мысли, но и твои тоже. Как будто тебе удалось посмотреть на жизнь через ее глаза.

— Мне просто приснился сон, — Сказочник выбрался из своего угла и уселся напротив Осбрика, он старался говорить спокойно, но внутренне чувствовал себя сжатой пружиной. Сам не понимая, что с ним происходит, и почему его так напрягает тема их взаимосвязи с этой девушкой.

— Конечно, просто сон, который соответствует действительности до мелочей. Причем про озеро в горах и призвание Маркуса Лодинг не мог тебе рассказать. Я сам узнал про это от сына, а они так и не подружились. Для Маркуса любой причинивший ей боль человек становится потенциальным врагом. Это один из самых глупых, но незыблемых его принципов.

— Эту книгу можешь выпускать в свет. Людям полезно помнить свои легенды, даже если они совсем не славные.

— Хорошо, Оз, а что было потом?

— Потом? Ладно, поговорим и про потом, только сначала переберемся на веранду. Заодно я тебя покормлю, ты ведь наверняка за последние дни о еде раза два вспоминал.