Скайлен

28

Утром сны облаками по небу.

Каждый вечер кровь с молоком.

Черно-белые сны о прожитом

Мы холодным дням отдаем.

Конь несся по заснеженной равнине, как и два года назад. А всаднице казалось, что с тех пор прошли века.

Анариэль ехала в Город и, на этот раз, одна. Не было черных всадников за спиной, жители деревни излучали радушие, а в груди вместо страха и беспомощности грело сознание того, что лучшие маги городов сейчас не смогут даже коснуться ее, не то, что причинить ей вред. Девушка думала о Маркусе, он сейчас также мчался в Город, только в город другой стороны. Она не волновалась за друга, но чем ближе она подъезжала к Городу Белых, тем отчаяннее становились попытки не думать о Лодинге, не вспоминать о нем.

Стража без вопросов проводила девушку к Верховному, похоже, ее ждали. Глава Белых магов оказался глубоким старцем. Он сидел на белом троне, пышно украшенном золотыми листьями и завитками. По мановению его руки, слуга принес стул для гостьи.

— Присаживайтесь, Вы проделали неблизкий путь, — в скрипучем голосе не было ни капли радушия, только раздражение человека, проигрывающего любимую игру.

— Благодарю Вас, — девушка попыталась удобно устроиться на стуле, но ей это не удалось.

— Я полагаю, у Осбрика имеются весьма серьезные причины, чтобы отправить ко мне посла. Тем более посла, выведшего из строя моего лучшего ученика… Вы ведь приехали не ради того, чтобы потчевать меня бредовыми идеями про конец света?

— Ну что Вы, Мастер, — Ани хорошо помнила слова Лодинга про то, что его учитель терпеть не мог этого титула. — Я приехала поговорить с Вами о благополучном завершении войны.

Старик вскинулся, глаза его заблестели из-под кустистых бровей.

— Неужели, Осбрик решил присоединиться ко мне? — и тут же сник. — Нет, он так не поступит. Даже если примет мои убеждения, он не простит ее смерти.

Ее смерти… Надо будет расспросить Маркуса, Оз наверно не расскажет.

— Вы снова правы. Осбрик предлагает Белым подписать мирный договор, такое же предложение сейчас передают Магистру Черных.

— Так просто? Заключить трехсторонний мир?

— Не совсем. Односторонний. В условия этого договора будет входить отмена границ. Согласитесь, без войны они не имеют смысла. Также среди условий — частичный запрет магии. Конечно, идеален был бы полный запрет, но мы понимаем, что первое время это будет невозможно.

— Что?! — Верховный вскочил с трона. — Он хоть понимает, чего он требует? Он сошел с ума. И послать эту девчонку! Да что ты можешь сделать, если я прикажу сжечь тебя на главной площади, или нет, убить. Здесь, сейчас, немедленно!

Он кричал, размахивая тощими руками. И вдруг, наткнулся на ледяной взгляд девушки и бессильно упал на трон.

— В том-то и дело. Вы ничего не можете сделать. Ваши силы на исходе. Страна перестала давать вам энергию, потому что вы разорили ее и привели на порог гибели. Ваши маги и Вы уже месяц сидите на голодном пайке. Ваш лучший ученик, как Вы верно заметили, выведен из строя. Да, конечно, остаются паладины. Но что они могут против человека, чью магическую силу поддерживает сама страна? Они просто воины, а воинскому искусству я также обучена. И будьте уверены, я могу исчезнуть отсюда в любую минуту… А когда Вы в последний раз были в состоянии построить портал?

Верховный молчал. Девчонка была права. У Совета магов не хватало сил даже на поддержание собственных тел, напротив, казалось, что земля высасывает их жизни, ускоряет их время. За месяц Совет превратился в сборище беспомощных стариков и старух. Остальные Белые маги в панике — их сила внезапно исчезла. Паладины все еще дееспособны, их всех стянули с рубежей в Город, но Черные Всадники также не показываются. Вполне возможно, что у них те же проблемы. А Лодинг, его надежда… Лодинг, сила затуманила ему разум. Его пытались отговорить, но бесполезно. Он возжаждал власти над этой девчонкой, над ее необъяснимой силой. Он хотел подчинить себе ее волю, а в итоге — она сломала его. С того дня, как его привезли с поля битвы израненного, в ожогах, он не сотворил ни одного заклинания. В нем больше нет силы, но он даже не пытался!

— Что вы предлагаете?

— Все очень просто. Через неделю в доме Осбрика Белые, Черные и хм… Серые должны подписать мирный договор. Согласно которому: война прекращается, границы исчезают, вводится запрет на всю магию, кроме естественной магии (не влияющей на силу земли).

— А если мы не подпишем договор?

— Тогда вам придется столкнуться с дюжиной магов, во главе с Осбриком и Анджисом. О, я вижу, Вам знакомо это имя. Парой десятков оборотней, грифонами, гномами. Малый народец также выступит на нашей стороне. Но это не самое печальное. Дело в том, что множество смертей, которые будут неизбежны с обеих сторон, значительно приблизят, как Вы изволили выразиться «конец света». На самом деле это не конец всего света. Это просто гибель этой страны, ну и нас, здесь живущих. Такой вариант нас не устраивает, поэтому мы заранее лишили вас доступа к энергии земли, и теперь вам остается только согласиться на наши условия.

— Это решение должен принять весь Совет, а не я один, — Верховный все-таки сдался. Анариэль мысленно вздохнула, этот диалог отнял у нее много сил.

— Я уверена, что они поддержат Ваше решение. А Совет, учитывая удаленность Города от места назначения, лучше созвать сегодня вечером.

— Хорошо. Я согласен, но при одном условии.

— Условие? Осбрик велел мне не идти ни на какие уступки, мы и так сократили наш ультиматум до минимума.

— Мое условие касается лично Вас, Анариэль. Вы должны поговорить с Лодингом.

— Поговорить с ним?.. И все?

— Да. Он сломлен. После его возвращения в Город он не разговаривает ни с кем. От него не добьешься ничего, кроме односложных ответов. Честно говоря, со мной он перестал разговаривать гораздо раньше. Когда ваши отношения перестали быть отношениями учителя и ученика. Я был против и пытался сказать ему, что он играет с огнем. Но он не хотел слушать.

Я сам виноват в этом. Когда-то давно я также променял дружбу и любовь на силу и власть. Мы ведь с Осбриком были друзьями. И любили одну женщину. Элен, она была прекрасна, словно сон. Я подумал, что смогу завоевать ее, если стану самым сильным магом. Я стал им. И приложил к этому все мое время и усилия. Пока я добивался силы, мой друг погрузился в исследования магии. Тогда он начал подозревать о том, что магия разрушает нашу страну. Оз сказал мне об этом, но я лишь отмахнулся. Я стал самым сильным и думал, что друг просто завидует мне, поэтому пытается отговорить меня от проявления моей силы. Он ведь тоже влюблен и, наверняка, боится конкуренции. А потом я понял, что пока я был занят самосовершенствованием, Элен полюбила Осбрика. Они обручились. Гнев охватил меня. Я разругался с Осбриком, настроил против него всех магов города, обвинил его во всех возможных грехах, благо, в это время в Городе гостил его приятель из Черных, Анджис. Я обвинил Осбрика в измене, я добился того, чтобы мне поверили все, даже Элен. И Осбрику пришлось уйти. Как я узнал потом, Анджис был более радикален в их теории о вреде магии, поэтому он раньше успел поссориться с Советом Черных Магов и ушел из их Города. Теперь они оба стали изгнанниками. А через месяц ушла Элен. Она не выдержала разлуки, ее сердце мне не удалось обмануть. Я был в отчаянии, и я проклял ее. Она не должна была услышать первый крик их младенца. Я тут же пожалел о содеянном. Я потерял всех, кого любил. Пустоту в сердце я решил заполнить властью. И мне это снова удалось. Я стал Верховным Белым Магом. Предел мечтаний, вершина власти. Но Оз и Элен были живы и наверняка счастливы, и это знание разъедало мою душу. Тогда я начал гонения на Серых. В результате, их стало больше — многие из молодежи решили присоединиться к ним. Вскоре я узнал, что Элен и Осбрик поженились, а через несколько лет у них родился сын. Элен умерла при родах. От моего проклятия. Оз так и не смог его снять.

С тех пор я будто бы умер. Меня ничего не радовало. Пока я не увидел Лодинга. Мальчишка был невероятно талантлив, это бросалось в глаза. Он так обрадовался, когда я предложил ему стать моим учеником. Еще бы. Единственный ученик Верховного — это не шутка. Я привязался к Лодингу как к сыну. Но, видимо, я был слишком хорошим учителем, а он слишком прилежным учеником. Моя душа была глуха к чувствам, она любила лишь силу и власть. И Лодинг вырос таким же, холодным и расчетливым. Лучшим магом Города.

Я понимаю, ты злишься на него. Но он не мог поступить иначе. Он просто не умеет по-другому. Поэтому я прошу, поговори с ним, дай ему силы жить. Дай ему хотя бы надежду на прощение.

Старик умолк, а Анариэль вдруг показалось, что в зале стало очень темно и холодно.

— Я поговорю с ним. Я не держу на него зла. Мне все равно. Только подпишите договор.

29

В доме было темно и пусто. В коридорах тускло горели свечи. Анариэль прошла в каминную комнату — самое уютное помещение в доме, где они так часто проводили вечера вдвоем… Нет, не расслабляться. Он предал тебя, использовал. Ты просто дашь ему понять, что не держишь на него зла, что он нужен тебе живым.

Она собралась с силами и открыла дверь.

Лодинг сидел в своем любимом кресле, в пол оборота к камину, так что он видел сидящего в кресле напротив и дверь. Он очень изменился. Похудел, резче обозначились черты лица, кожа, даже в отсветах пламени, оставалась бледной, непослушные волны коротких черных волос в беспорядке, а глаза сияли безумными изумрудами. Почти как раньше, но искры в них были лихорадочными, а не озорными.

— Ани? — он прошептал ее имя, словно не мог понять, она это или лишь видение ее перед ним.

— Здравствуй, — ей стоило невероятных усилий произнести это. Она ничего не забыла, и прежние чувства нахлынули на нее. Руки похолодели, и ей пришлось опуститься в кресло, чтобы скрыть дрожь.

— Я приехала, чтобы склонить Верховного к подписанию мирного договора, — слова звучали заучено и вылетали помимо ее воли. О небо, как он переменился! Даже голос. Как она его любила и… любит. — После недолгих переговоров он согласился, но с условием, что я поговорю с тобой. Я пришла, чтобы выполнить это условие.

— Понимаю. Ты, должно быть, ненавидишь меня. Я много думал о нас. Я поступил совсем не по-рыцарски. А старик волнуется за меня, но мне не хватает духу даже ему признаться в этом. Не хватало. Прости меня, Ани, если сможешь.

Ей хотелось холодно ответить, что прощать — не ее дело, что она не забудет, но и не держит зла. Ей хотелось броситься ему на шею, как тогда, почувствовать биение его сердца, его тепло. Ей хотелось убежать как можно дальше отсюда, найти Маркуса и плакать, долго плакать у него на руках.

— Я давно простила, Лодинг. Моя жизнь очень сильно изменилась. И, если бы не вы с Эдом, я бы вряд ли пришла к этому изменению вовремя. Наверно, я должна сказать «спасибо». Спасибо, Ло.

Это были не ее слова, но они рождались в ее сердце. Татуировка на левой руке горела огнем, ее изгибы вторили каждому звуку ее голоса.

Глаза Лодинга потеплели, успокоились, в них появилась робкая надежда.

— Вернись ко мне, Ани. Я не могу без тебя. Я бессилен.

— Ну вот, ты совсем не изменился, милый. Странно, я все еще тебя люблю, таким, какой ты есть. Но тебе снова нужна сила и власть. Ты вовсе не бессилен. Мое заклинание лишило тебя магических сил, но это произошло случайно, из-за того, что вмешался Маркус. Оно должно было убить вас обоих… и меня, скорее всего. Но не удалось. Ты жив, ты все еще имеешь огромное влияние среди Белых, за тобой охотно пойдут паладины, к тебе прислушаются маги. Ты можешь начать новую жизнь. А магия… Я уверена, ты найдешь новую, как только научишься замечать что-то кроме своей прекрасной персоны, заведешь друзей, начнешь заботиться о ком-то. Я не вернусь к тебе. Скоро я вообще покину эту страну. Но я должна оставить здесь крепкий костяк будущего единого народа, и ты мне в этом поможешь.

Надежда исчезла, на смену ей пришла грусть, и спокойная сила. Лодинг вдруг увидел цель и смысл своей жизни, ему захотелось жить.

— Я помогу тебе, Анариэль. Зеленый Рыцарь встанет на защиту своей страны.

— Вот и прекрасно. Завтра ты поможешь Верховному убедить Совет Мага, а потом мы вместе поедем к Осбрику. Я познакомлю тебя с теми, кто должен будет стать твоими соратниками, и, надеюсь, станут твоими друзьями.

30

Здесь всегда было лето, и солнце светило над поросшими густой травой холмами, хотя в двух часах езды властвовала зима.

Поле рядом с тем холмом, на который Маркус когда-то перенес Анариэль, пестрело палатками и шатрами. Здесь собрался весь свет черных и белых, включая отряды паладинов и черных всадников. Палатки были разбиты на два лагеря — белых и черных. У серых палаток не было, они и так были у себя дома, приходили и уходили когда им вздумается. В лагерях было тихо, а если где-то все же вспыхивал конфликт, рядом сразу оказывался кто-то из серых магов или пара оборотней, и конфликт быстро сходил на нет.

На вершине холма разбили самый большой шатер, перед входом в него удобно расположились два грифона. Маги и воины с опаской косились на огромных зверей, проходя мимо них. И совсем уж дико смотрели на серых, которые то и дело, походя гладили грифонов. Внутри шатра поставили огромный стол. За ним собрались оба Совета Магов и Осбрик с Анджисом для того, чтобы подписать мирный договор. А те, кто уже сделал все, чтобы этот договор состоялся, и не сомневались в результате собрания, устроили небольшой пикник на западном склоне холма. Оттуда не было видно поле, заставленное палатками, да и вход в шатер находился с восточной стороны, так что им никто не мешал.

Эдвард молча устроился на валуне, выступающем на травянистом склоне. Худая, хрупкая фигура в сером неприметном одеянии. Капюшон балахона откинут, ветер слегка треплет пряди пепельных волос. Серые глаза смотрят в даль, а тонкие руки бессильно лежат на коленях.

— Надо же, он все еще дуется на меня!

Заметила Анариэль, доставая из корзины вино и хлеб с мясом. Лодинг, сидящий рядом с девушкой, только неприязненно покосился на Эда. Сегодня на нем были черные брюки и простая черная рубашка с изумрудным кантом, что несомненно шло статному рыцарю, но не способствовало установлению дружеских отношений с остальными молодыми людьми.

Маркус усмехнулся:

— Еще бы ему не дуться, сначала ты сбежала от него к этому… красавчику, потом отняла у него магическую силу, а теперь еще и меня послала к нему гонцом, вместо того, чтобы самой съездить, подбодрить бывшего жениха.

— Но не могла ведь я разорваться на две части. А Лодинг был совсем плох.

Маркус разлил вино и протянул один бокал Эдварду.

— В самом деле, Эд, кончай дуться. Тем более что она скоро уедет, а мы останемся тут зажигать чисто мужской компанией.

Последняя фраза взволновала колдуна не на шутку. Он вскинулся, судорожно сжав в руке предложенный бокал.

— Уедет? Ани, куда ты собралась на этот раз и зачем?

— Эд, я не могу сидеть на месте. Я уже сделала для этой страны все, что могла. Я здесь больше не нужна. Теперь дело за вами, ведь надо привести все в порядок, а старшие маги, что белые, что черные на это уже не способны. Осбрик и Анджис, конечно, все распланируют и решат как лучше сделать, но вдвоем они не смогут реализовать это. Им нужны вы с Лодингом, ведь за вами пойдут люди, да и вы еще молоды и способны на многое.

— А Маркус? Он ведь тоже сильный маг?

— Спасибо, Эд. Но я тоже скоро уеду. Вот только сначала помогу вам начать приводить землю в порядок, а потом уеду. Мы с Ани, видишь ли, люди ветра, нам долго сидеть на одном месте нельзя.

Лодинг вздрогнул.

— Люди ветра, так вот, откуда у тебя эта сила! А я, дурак…

— Что еще за люди ветра? При чем тут это?

— Действительно, Ло, расскажи Эдварду, кто такие «люди ветра», а мы с Ани с удовольствием послушаем.

Лодинг пожал плечами.

— Я могу рассказать только то, что читал в старинных книгах и то, что мне рассказывал мой учитель. Не сомневаюсь, что вы можете рассказать гораздо больше, но не хотите…

Стихии обладают огромной силой, но также у них есть и сознание. Однако при всем своем могуществе, они не могут развиваться. У них нет рук, ног, они видят и слышат, но не чувствуют. Им можно причинить боль, заставить подчиниться или разгневать их. Но они не могут творить. Они пытались вычленить из себя отдельных существ. Так появились элементали: саламандры, сильфы и прочие. Которые так и не смогли стать разумными. Они больше напоминают зверей. Не известно, когда и как это началось, но некоторые люди стали заключать со стихиями что-то типа договора. Известно, что жизнь таких людей становится служением стихиям. И люди эти получают доступ к силе стихий, даже самые сильные маги не могут сравниться с ними…

— Потому что вы крадете силу, отнимаете ее или просите, а для нас эта сила — часть жизни, — закончил за него Маркус.

— Брось, Ворон, не заводись. Это всего лишь людские сказки. Ну и что, что далеко от правды, зато хоть что-то о нас помнят, — Анариэль взяла Маркуса за руку.

— Святые слова, мальчик, не стоит заводиться. Тебе еще много предстоит попутешествовать и услышать не мало выдумок на эту тему, — никто не заметил, как подошел Анджис.

— Совет уже почти закончился. Поздравляю вас с заключенным отныне миром. Но еще не все закончено.

Четыре пары глаз внимательно смотрели на него.

— Сегодня мы объединили страну и решили, что не хотим зависеть от внешнего мира. Мы объявляем суверенитет. Но новой стране необходимо имя. И дать это имя должны вы. Что скажете?

Лодинг сначала просиял, потом как-то сник, Ани и Маркус молчали.

— Последнее время я часто слышу во сне одно имя. Мне кажется, оно и должно стать именем нашей страны. Скайлен, — тихо проговорил Эдвард.

— Скайлен. Мне тоже снится это имя, но я думал, что это просто сон…

— Это не просто сон, Лодинг. Эта земля уже выбрала себе имя, как и тех, кто поможет ей возродиться, — успокоила Анариэль.

— Что скажешь, Маркус?

— Скайлен. Хорошее имя для страны. Да, это именно то, что вам нужно.

Анджис улыбнулся.

— Значит Скайлен. Я сообщу остальным.