Пролог

***Междумирье***

— У нас ситуация! — пухленький паренек в круглых очках неуклюже ввалился в кабинет, взволнованно потрясая кипой бумаг, которую каким-то чудом удерживал в коротких пальцах. Кое-как застегнутая рубашка и очки набекрень говорили о сильнейшей спешке.

— Да у вас в отделе всегда какая-то ситуация, расслабься, Жак! — презрительно бросила роскошная блондинка в черном кожаном костюме, вальяжно растянувшаяся на единственном комфортном месте в комнате — старом потертом диванчике у окна.

Остальная часть кабинета представляла собой нечто среднее между свалкой и архивом. Повсюду на полу, полках и огромном письменном столе из белого мрамора валялись кипы бумаг, разноцветных папок, книг, пожелтевших свитков, канцелярских принадлежностей, кристаллов и самоцветов разнообразных форм и оттенков.

— Вот только тебя, Кира, забыли спросить! — недовольно нахмурился хозяин кабинета, высокий, нескладный, уже начавший лысеть мужчина средних лет. — Что там у тебя, Жак?

— Катастрофа! Коллапс! Армагеддон! — затараторил парнишка, тыча пальцами в столбики рун на оставшихся в его руках паре бумажек. Остальная кипа уже успела разлететься по всему кабинету.

— Жак! — прикрикнул на него хозяин кабинета. — Говори по существу!

— Но катастрофа же, — пробормотал парень, опустил глаза и глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Но уже через пару секунд его голос был убийственно спокоен. — По существу, Геннадий Викторович, у нас следующее: Мир АА3134, проникновение в цитадель с целью захвата сил. Двое смотрителей убиты, остальные еще отбиваются, а госпожа Кира разлеглась тут, как будто ее это не касается!

Тот, кого назвали Геннадием Викторовичем, цветасто выругался на нескольких языках сразу и вскочил из-за стола.

— Опять твой мир, Кира! Доцапались?! А я вас предупреждал! Когда вы там уже наведете порядок?! Или тебе еще одно взыскание устроить?! — заорал он, сердито сверкнув глазами из-под белесых бровей.

— Я не виновата, что вы собрали в одну команду всех недоумков Междумирья! — взъерепенилась блондинка, яростно сверкнув зелеными глазами. — Я должна была стать главным смотрителем в одном из центральных миров, а не в этом захолустье! А теперь застряла в их бесконечных дрязгах! Две тысячи лет прошло! Две гребаные тысячи, а ты так и не потрудился меня перевести!

— Сбавь-ка свой тон, смотритель! Вспомни, с кем разговариваешь!

Геннадий Викторович оглушительно грохнул кулаком о мраморный угол стола, отколов приличный кусок, который гулко стукнулся о заваленный папками пол. Блондинка недовольно скривилась, прошипела что-то нечленораздельное, но потом все же замолчала, с вызовом уставившись на начальство.

И тогда в наступившей гробовой тишине раздался едва слышный голос Жака:

— Ген…Геннадий Викторович, что делать-то будем?

— Дай мне проекцию! Попробуем исправить все отсюда. А ты, Кира, заткнись и сядь! Мы поговорим позже, когда решим проблему.

Тем временем Жак бойко расчистил центр комнаты, на скорую руку начертил черным маркером на блестящем паркете вписанные в круг замысловатые символы и осторожно сделал несколько пассов руками. Рисунок замерцал, затем радужно вспыхнул, и в воздухе образовалось что-то вроде экрана, освещенного по периметру несколькими рядами фиолетовых рунических связок. Рядом прямо в воздухе мелькали строчки текста, повествующие о состоянии дел в проецируемом мире. А на самом изображении творилось что-то несусветное.

Молодой, обнаженный по пояс мужчина с длинной светлой косой направо и налево размахивал парными клинками, отбиваясь от полчищ разнообразных чудовищ. Рядом с ним, огромный словно медведь, лохматый темноволосый смотритель так же яростно вращал недлинным копьем. То и дело оружие обоих отражало молнии, огненные шары и еще невесть что, летящее со всех сторон. Позади защищающихся, в столпе света, рядом с мерцающей золотистой сферой, лежала светловолосая женщина, все еще сжимая в безжизненных руках длинный лук. Чуть дальше едва дышал еще один их товарищ, а по прекрасному мозаичному полу под ним растекалась кровавая лужа.

— Они уже у святилища! — как-то по-девичьи взвизгнул Жак и тут же смущенно зажал рот руками.

— Блокируй! — отозвался Геннадий Викторович.

— То есть как? Но там же… их же перебьют! — возмутился было парнишка, но быстро смолк под тяжелым взглядом начальства.

— Все мы умрем рано или поздно. Но если вторгшиеся захватят святилище и обретут силу смотрителей, мир окажется на грани и разбираться придется оперативникам. А ты знаешь, как они это делают!

Жак вздрогнул. Видимо, его воспоминания об опергруппе Междумирья, были не из лучших.

Пухлые короткие пальцы начертили в воздухе очередную руну, и уже через несколько секунд золотистая сфера на экране мигнула, заполнилась багровым светом и взорвалась, испепеляя все на своем пути. А двое последних защитников цитадели остались неподвижно лежать на полу рядом с погибшими товарищами.

Геннадий Викторович устало провел ладонью по бледному лицу, Жак тяжело опустился на ближайший стул, протерев пальцами мокрые от слез глаза. Лишь Кира осталась сидеть неподвижно, сохраняя на лице надменно-каменное выражение.

— Если ты этого добивалась, дорогая, поздравляю! Твоя команда мертва, а мир скорее всего обречен, потому что нападавшие успели впитать столько силы, что любой из них теперь вполне способен уничтожить все живое одним только своим присутствием. — хрипло проговорил хозяин кабинета. — Придется отправлять оперативников на их нейтрализацию.

— Верните меня туда, и я все исправлю, — алчно блеснула глазами блондинка. — Я сама вполне способна справиться с этим маленьким мирком. Мне не нужна толпа мордоворотов в…

Но договорить она не смогла, лишь громко охнула и исчезла в радужной вспышке. В тот же миг проекция мигнула красным, являя собравшимся плывущие одну за другой руны.

— Это он! Директор! Геннадий Викторович, это Директор! — ахнул Жак, жадно уставившись на мерцающие алым знаки.

Тот быстро вскочил и тоже прильнул к изображению. Увиденное повергло его в изумление. За время его работы Директор лично вмешивался в происходящее всего однажды. Его нынешнее появление заставляло задуматься о важности этого мира для защиты от пустоты.

Он перевел вынырнул из раздумий и снова посмотрел на проекцию. Только что погибшие на его глазах смотрители были целехоньки. Светловолосый мужчина что-то быстро говорил, упав на колени перед сотканной из света крылатой фигурой. Полная раскаяния поза говорила сама за себя. Через мгновение там же материализовалась Кира. Ошарашенно, она уставилась на аватара Директора, но уже через мгновение бросилась бежать и вскоре исчезла из виду.

— Он убьет их? — дрожащим голосом спросил Жак.

— Нет. — Геннадий Викторович отрицательно качнул головой, — Сам знаешь — «Жизнь есть единственная главная ценность и нет ничего важнее ее.»

— Да, я помню. Но все же — такая вина… Чуть не разрушили целый мир!

— По вине будет и наказание. — отозвался начальник, — Все еще не отрывая взгляда от проекции.

Крылатая фигура медленно повела рукой, останавливая объяснения смотрителей. Руки каждого из них засветились, лица исказила гримаса боли.

— Ч…что происходит? — голос Жака все еще дрожал, выдавая излишнее волнение. И не удивительно — большинство смотрителей мира АА3134 были его однокашниками, включая Киру и светловолосого мужчину, Феора, кажется.

— Он воспользовался правом Отчуждения. Теперь смотрители смертны и являются частью мира, который чуть не погубили. Но им оставили возможность вернуться в цитадель. Это их шанс исправить содеянное. До того времени мир будет закрыт. — сухо ответил Геннадий Викторович. — На моем веку такое было всего один раз.

— И как?

— Никак! Тот мир погиб, потому что посланного Директором фактора один из свихнувшихся смотрителей убил еще в младенчестве.

Жак побледнел и шумно сглотнул.

— Ф-фактора?

— Да, — кивнул головой его начальник, — аномалию, того, кого не должно быть в принципе. Такой человек создает вокруг себя завихрения. Что-то типа кругов на воде, которые непредсказуемо влияют на мир, пробуждая его скрытые возможности. Но как я и сказал — того фактора убили. Мир погиб.

— То есть, директор пошлет этого фактора и сюда? Но дождутся ли его ребята? Жизнь смертных коротка, нам ли с вами не знать? — возмутился паренек.

— Не нам оспаривать его решения, Жак! — вздохнул Геннадий Викторович и одним движением погасил проекцию, на которой теперь красовался лишь зажжённый заново шар света. Смотрители покинули цитадель, оставив ее тому, кто сможет вернуться. Крылатая фигура растаяла в воздухе вслед за ними.

Когда несчастный Жак, собрав бумаги, тихо выскользнул за дверь, Геннадий Викторович тяжело опустился в кресло и задумчиво сцепил пальцы. Это был не первый из подшефных ему миров, где смотрители по неосторожности устраивали бедствия. Однако, первым, где это было сделано намеренно. Он был более чем уверен, что в течение нескольких минут получит письмо от Директора. Знал он и каковым будет его содержание.

Нужно было собрать данные для расследования, завести дело и отправить все материалы в отдел внутренней безопасности. Но на кого? Взгляд его рассеяно блуждал по диванчику, где всего несколько минут назад вальяжно возлежала его бывшая любовница. Почему бывшая? Скорее всего потому, что он больше никогда ее не увидит. Хотя, возможно оно и к лучшему. В последнее время Кира, чувствуя его поддержку, позволяла себе слишком многое, тем самым компрометируя его власть, которой он с таким трудом добивался не одну сотню лет.

Легким движением он вынул из первой попавшейся кипы бумаг чисты листок, взял в руки авторучку и принялся писать.

«Всем сотрудникам с копией на меня и Директора. Мир АА3134 запрещен для посещения до особого распоряжения. Все члены команды смотрителей, работавших по этому миру, изолированы. Какие-либо контакты с ними запрещены. Разрешение на посещение можно получить только у меня при непосредственной подписи Директора. Удачного всем рабочего года! Генеральный смотритель, Чур Геннадий Викторович.»

Покончив с бумажной волокитой, он устало откинулся на мягкую спинку массажного кресла и подложил под затылок сплетенные пальцы. Мысли его все продолжали вертеться вокруг сложившейся ситуации и роскошной зеленоглазой блондинки с задорной улыбкой и весьма стервозным характером.

Да, Кира была не подарок, но это и позволяло ей держаться на плаву в любой ситуации. Но что-то заставило ее пойти на глупый риск? Могла ли она чего-то бояться? Быть может, пустоты? Бездна всегда была бичом приграничных миров, сводя с ума их смотрителей. По крайней мере, подобный происшествий в них было намного больше, чем в центральных. Но как он, Чур, мог не заметить этих перемен в собственной женщине? Как мог так долго игнорировать нараставший между смотрителями конфликт?

Несомненно, в произошедшем была и его вина! Но позволить ей поглотить себя он не мог! От его работоспособности зависели многие судьбы и расслабиться сейчас означало обречь их на смерть, а то и что-нибудь похуже.

Геннадий Викторович устало потер лоб, выдохнул и, закрыв папку, озаглавленную «Дело № АА3134», отправился на обед.

***Мир АА3134 сотни лет спустя***

Феор медленно просыпался. Что-то прервало его тысячелетнюю дрему. Что-то едва ощутимое, эфемерное, словно легкое дуновение ветерка или знакомый запах. Ощущение нарастало и давно позабытое предчувствие опасности змеей зашевелилось у сердца. Раньше это ощущение было чем-то привычным, но сейчас… Какая опасность могла угрожать ему, запертому изнутри в крохотной пещерке глубоко в горах? Дух нехотя устремился из бесконечных просторов Гипноса в спящее тело. Ощущение опасности нарастало, и он инстинктивно спешил проснуться.

Для начала стоило позаботиться о дыхании. Он судорожно вдохнул полную грудь и тут же застонал от резкой боли. Он уже позабыл, что самые обычные вещи, вроде воздуха в легких, в мире живых могут стать мучительными, если долго не практиковаться. Через пару минут судорожных вдохов и выдохов, когда организм снова «научился» поглощать такой необходимый для жизни кислород, Феор осторожно открыл глаза. Однако, ничего не увидел, кроме какой-то темной мути. Он быстро поморгал, изображение стало чуточку лучше, появились очертания предметов, но картинка все еще расплывалась, словно от попавших в глаза капель воды. Инстинктивно, он потянулся руками к лицу, чтобы протереть их, но тело не послушалось. Руки поднять не получилось, тогда он решил какое-то время просто полежать с открытыми глазами, чтобы зрение вернулось полностью. В конце концов, все могло быть и хуже. Тело могло вообще умереть, пока он наслаждался красотами мира снов. Анабиоз слишком тяжелое испытание для смертной плоти.

Через некоторое время, после долгих болезненных упражнений, он уже стоял на ногах, слегка пошатываясь, и подслеповато щурил ярко-золотые глаза. Зрение возвращалось очень медленно. Он недовольно помассировал закрытые веки, смахнул выступившие слезы и снова обвел взглядом свое убежище. За прошедшие годы здесь ничего не изменилось. Разве что книги истлели, его одежда, некогда покрытая кровью врагов, превратилась в груду пепла на каменном ложе, где он в забытьи провел последние столетия. Однако, сама пещера от времени не пострадала. Лишь камень, загораживавший вход теперь был сдвинут, и впускал в уютный полумрак яркие, острые словно лезвия, солнечные лучи.

Но все же, чего-то не хватало. Или кого-то…. Дракон! Не хватало дракона, который охранял его сон долгие сотни лет. Как он мог позабыть?! Зверь был огромен и когда-то занимал добрую половину пещеры. Как вообще можно было не заметить отсутствия чего-то настолько массивного?!

Конечно, дракон мог проснуться раньше него и отправиться размяться наружу. Да вот только, камень у входа был сдвинут самую малость. Через такую щель трудно было бы протиснуться даже человеку, не то, что трехтонной туше его питомца.

Осторожно, чтобы не споткнуться, на заплетающихся ногах, Феор двинулся вперед, надеясь понять, куда мог подеваться его страж. Попутно он ощупал все стены. Обереги и охранные заклятия были на месте. Значит, внутрь никто не входил. Но кто-то же должен был отодвинуть камень. Быть может, просто любопытный смертный? Камень убрал, а идти дальше побоялся… Такое уже бывало раньше.

От раздумий его оторвала тень, на мгновение затмившая проникающие в пещеру лучи. Феор молниеносно отскочил от световых пятен на полу, в сторону спасительного полумрака. Надо сказать, получилось у него довольно неуклюже, тело все еще отказывалось полностью подчиняться.

Ощущение опасности превратилось в громкое назойливое жужжание где-то внутри головы, не дававшее нормально сосредоточиться. Он осторожно высунулся, прислушался и наконец, сделал пару шагов к двери, рядом с которой когда-то располагалась стойка с оружием. Однако, вместо древних мечей, грудой валявшихся на истлевшей деревяшке, которая когда-то их поддерживала, взгляд его остановился на невысокой женской фигуре в простом сером платье без украшений. На плечи и голову незнакомки был наброшен такой же серый плащ, а из-под него виднелась абсолютно белая, простая маска в форме красивого женского лица, но без прорезей для глаз, рта и носа. Феор насторожено замер и принюхался. По спине пробежал непривычный холодок. От незнакомки разило смертью и кровью. Но он чувствовал еще один запах, слабый, еле заметный аромат весеннего разнотравья. Такой знакомый, родной, привычный запах…

— Кира? — наконец, хрипло выговорил он.

— Ты удивляешь меня, дорогой, — звонким, юным голосом произнесла женщина, — Всего пару часов после пробуждения, а ты уже можешь говорить… Мне придется поспешить, еще немного, и ты сможешь сражаться. А мне это сейчас не нужно…

В одно мгновение она оказалась рядом с ним. С облаченных в черную кожу рук слетели тонкие нити, накрепко скрутив его на месте. Тело отозвалось на неожиданное насилие сильнейшей судорогой. Не удержавшись на месте, он рухнул на спину. Женщина, не теряя времени, неспешно задрала юбки и удобно устроилась у него на животе.

Феор недовольно зашипел, но не преминул отметить отсутствие белья под юбкой своей давней знакомой. Он всегда считал себя любителем женских прелестей, но на этот раз лишь брезгливо поморщился. В конце концов, когда-то, в прошлой жизни она была ему как сестра.

Все смотрители, можно сказать, были одной семьей. Но Кира… Подруга детства, единственная, кто понимал и разделял его интересы и желания. Отчего вдруг такая перемена?! И к чему эта маска?

Иллюзорный аромат трав исчез, воздух заполнил мерзкий металлический, затхлый запах смерти. Кирара не могла так пахнуть. Слишком сильно она любила жизнь и слишком яро ненавидела смерть. Неужели самозванка? Но голос… запах…

— Кира, к чему этот спектакль? — ярко-желтые глаза яростно уставились на безликую маску.

В ответ та пожала плечами.

— Полагаю, иначе мне с тобой не справиться, дорогой. К тому же, есть вещи, которые… — Кирара игриво поерзала у него на животе, — Я хочу только для себя. Мне нужен твой ключ. Отдай его мне! — лицо-маска приблизилось, будто силясь заглянуть в душу. Он дернулся в безуспешной попытке освободиться.

— У меня нет ключа, — соврал Феор и постарался напустить на себя как можно более невозмутимый вид. Сражаться в таком состоянии он действительно не мог, потому решил попытаться перехитрить наглую подругу. Само собой, позже, окрепнув, он найдет ее и заставит заплатить за это унижение. Связывать его, Феора, верховного смотрителя, а уж тем более валить его на пол, удивительное безрассудство!

— Не пытайся обмануть меня, дорогой, — в голосе женщины звенел смех, — я готова к любым твоим уловкам. Ключ у тебя, я слышу его зов… О… он так хочет быть со мной, — хриплым шепотом выдохнула она ему в ухо. — Отпусти его, отдай…

— Для чего он тебе? — Феор решил немного потянуть время. Перехитрить ее не удалось, так может, получится заговорить, пока силы не вернутся к нему? О, попадись она ему раньше, даже пикнуть бы не успела! В худшем случае ее бы пришлось соскабливать со стен этой пещеры.

— Неужели не понял? Я просто хочу домой. Директор несправедливо изгнал нас и Цитадель пустует. Но вот незадача, — женщина очень натурально изобразила в голосе печаль, — находится она в проклятом мире снов! А туда в физическом теле лишь одна дорога — через врата. Твой ключ, дорогой, поможет мне их открыть.

— У меня нет ключа, — нахмурившись, повторил он, — Уж не думаешь ли ты, что будь он у меня, я бы спал здесь, в норе, в мире смертных, вместо того, чтобы вернуться домой и самому сесть на престол?!

Кирара замерла. Затем одним резким движением схватила его руку и вывернула запястьем наверх. Там, на бледной после долгого пребывания в темноте, коже тускло светились витиеватые руны.

Его мучительница выдохнула и придала ладонь к рисунку, а уже через секунду взвизгнула от разочарования. От злости она вцепилась в его запястье так, что на ее пальцах побелели костяшки.

— Почему он молчит?! — яростно прошипела женщина.

Феор поморщился от боли.

— Догадайся, — с трудом выдохнул он.

— Как пожелаешь!

По незаметному сигналу заклинательницы, стальные нити, окутывавшие его, сжались, с силой впившись в кожу.

Феор задохнулся от боли. Он чувствовал, как под напором невидимой магии хрустят кости, лопается кожа. Наконец, не выдержав, он закричал, и стены пещеры содрогнулись от этого крика. Еще бы, ведь, когда говорит бог, его слышит весь мир. Когда же он кричит, рушатся горы, трескается земля, разливаются реки и великие штормы перекраивают карты морей и океанов. Так и случилось бы, будь он в полной силе. Но сейчас его крики были слабы, как мяуканье котенка. И все, на что их хватило, это проделать несколько трещин в своде его небольшой пещерки.

Однако, похоже, даже такое проявление силы впечатлило его знакомую. Потому что хватка железных нитей вдруг ослабла.

— Почему ключ молчит? — повторила она. Только на этот раз ее голос звучал устало и, как ему показалось, даже безразлично.

— Потому что теперь это просто ключ, — прошептал он севшим от крика голосом. — Когда по твоей просьбе я привел к Цитадели человеческих сновидцев, они напали на нас. А когда я попытался вернуть их обратно, появился Директор. Мы провинились, Кира! У меня и остальных хватило ума раскаяться. Мне оставили только ключ. Без силы смотрителя он бесполезен. Вина должна быть искуплена!

Кирара недовольно дернула плечом.

— От вас, сотруднички, никакого толку! Будь вы поумнее — сдохли бы сразу и отдали цитадель людишкам. Но нет! Вам обязательно нужно было отбиваться до последнего, привлекать внимание! И где мы сейчас? Все это твоя вина, Феор! — безжизненный голос женщины, неожиданно снова наполнился эмоциями. Он отчетливо уловил нотки отчаяния, боли и разочарования. — Я всего лишь хотела убрать конкурентов. Мы бы правили миром вдвоем! Но Директор посмел изгнать меня в эту мерзкую дыру… В этом ужасном немощном теле и без ключа!

Она снова схватила его запястье и поднесла к нему ажурный браслет из белого серебра. В руку в районе запястья впились невидимые нити. Затем, резкая боль дернула ладонь с такой силой, что женщина еле ее удержала. И ключ исчез. А браслет тускло засветился, впитывая в себя магический код, затем погас, снова превратившись в простое украшение.

Кирара резко слезла с него, отряхнула серое платье, поправила капюшон.

— Ну что ж, счастливо оставаться, дорогой. Жаль, я пока не могу убить тебя, тогда дракон станет бесполезен! Но я исправлю это, как только вернусь в Цитадель. — С этими словами она вытянула вверх руку и что-то прошептала. Феора обдало жаром и Кирара исчезла в языках синего пламени. Стальные нити, стягивавшие его по рукам и ногам, опали на пол ржавой пылью.

Феор с трудом встал, расправив затекшие от долгого лежания руки. На каменном полу под ним расплылось несколько небольших лужиц крови из ран, где проклятые нити повредили кожу. Он недовольно провел рукой по порезам. Они уже не кровоточили, но, почему-то, до сих пор не затянулись, хотя раньше на нем все заживало за пару секунд. Конечно, это можно было свалить на усталость и все еще не вернувшиеся в полной мере силы, но, если раны продолжат так долго затягиваться, выживать ему станет намного сложнее.

К тому же, еще сразу после пробуждения он почувствовал, как мало силы осталось в мире. А ведь когда-то здесь воздух буквально звенел от магии. Сейчас же его окружала пустота. Будто сама жизнь покидала заброшенный мир.

Он устало провел ладонью по лохматой голове. Волосы за время длительного сна, выросли почти до колен. И это несмотря на то, что тело его все это время лежало почти мертвым. Заостренные ногти больше напоминали звериные когти. Стоило привести себя в порядок, да и об одежде надо было подумать. Все, что было на нем раньше, истлело с течением времени. Так что проснулся он практически голым. Хорошо, что никто не видел его сейчас таким… жалким… слабым.

Воспоминания больно кольнули сердце. Оцепенение, в котором он находился последние несколько часов после пробуждения, спало. Чувство вины, почти полностью забытое за время странствий в Гипносе, сковало душу ледяными цепями. Утрата, вина, сожаление… Казалось, он весь превратился в боль, исчезнув в этом ужасном водовороте. Одно за другим в памяти всплывали лица. Лаинни — нежная и в то же время суровая, как сама природа. Мертвая на радужных плитах у Престолов Богов. Тиар и Руторк — яростные, сильные, непобедимые. Бьются до конца. А затем… смерть и возрождение. Гневный взгляд Директора, голос в его голове. Жизнь в смертном теле отныне и навеки. И все, что остается — бесполезный осколок ключа на руке. А надежда вернуться обратно тает с каждым днем.

И вот он стоит посреди пылающего мира, наблюдая, как гибнут эльфы, любимые дети создателя, как уходят под землю их города, а память застилает туман… И ему хочется кричать, хочется исчезнуть, забыть себя… предателя… убийцу… Чем он лучше спятившей подруги, подбившей его на предательство? Ничем… а возможно, со временем, станет еще хуже…

Огромным усилием воли, Феор загнал воспоминания обратно в глубины сознания. Чувство вины не поможет вернуть утраченное. Глубоко вздохнув, он открыл глаза, не без удивления отметив оплавленный камень пещеры. Эмоциональные всплески и раньше выпускали силу из-под контроля. Но сейчас, разрушения были больше обычного. Он думал, что боль утихнет со временем. Этого не произошло. За прошедшие столетия она только усилилась, странно, что пещера выдержала такой натиск!

Но во всем этом была и хорошая сторона — на этот раз потеря контроля позволила быстро восстановиться после сна. По крайней мере, он чувствовал себя здоровым и полным сил.

А значит — нельзя было терять ни минуты!

На повестке дня стояло возвращение ключа, его единственной надежды на возвращение домой и, конечно же, искупление. Да и наглую подругу стоило проучить! А заодно и узнать, что свело ее с ума. К тому же, стоило найти способ выжить до пришествия фактора. Возможно, заменить тело? Это уж очень сильно износилось с годами.