Глава 1: Сайена

В небе серебристым сиянием переливался звездопад. Разноцветные искры одна за другой вспыхивали на иссиня-черной небесной глади и ярким росчерком падали куда-то за горизонт. Некоторые огни от края до края пересекали темный бархатный небосклон, в эту пору года казавшийся сотканным из тончайшего мягкого сукна. Другие, спускались по спирали, третьи чертили в небе разноцветные зигзаги. И каждый росчерк был неповторим! Завораживающее зрелище живо напомнило мне еженедельные фейерверки после пышных приемов и балов, которые давала императорская семья в летнем дворце Орсики. Тогда я восхищалась их огнями, стремившимися повторить, а то и затмить знаменитые пляски искр в небе пустошей. Но теперь, глядя на настоящий звездопад, я понимала, что никакие королевские фейерверки никогда не смогут повторить первобытной красоты этого явления.

Я совсем недавно вернулась сюда, в южную часть Великих Пустошей, к месту своего рождения с твердым намерением поселиться здесь навсегда. И впервые в жизни застала сезон звездопадов. Когда я жила здесь еще совсем девчонкой, мать никогда не позволяла смотреть на пляски искр, мотивируя это недовольством духов, застигнутых во время любовных игр. Как чистокровная эльфка, да еще и бывшая жрица, моя родительница искренне верила в эту чушь. А вместе с ней, верила и я. Вслушиваясь в негромкий голос матери, я представляла себя одним из этих прекрасных, невесомых созданий, танцующих высоко в ночном небе. Бесконечно свободных, сильных и счастливых.

К сожалению, жизненная круговерть увела меня далеко от места рождения, прежде, чем я вошла в тот возраст, когда могла бы открыто неповиноваться матери. С тех самых пор о звездопадах оставалось лишь мечтать. Потому сейчас, вернувшись домой, пропустить такую красоту мимо внимания было бы кощунством. Так что я на несколько дней оставила уют хижины у реки Цветинки (или Saia, как называла ее мать) и отправилась на охоту в северные перелески с тем расчетом, чтобы провести пару ночей под открытым небом.

Огонек, мой дух-спутник, поддержал идею. В конце концов, именно он все время рассказывал мне про пустоши — земли тысячи ручьев, их скалистые выступы, шелковые волны ковыля, густые перелески и конечно же звездопады. По его мнению, я не могла бы родиться в месте, более соответствующем моему характеру. Покой, царящий в этих краях, был лишь иллюзией, скрывавшей дикий, свободолюбивый и необузданный нрав древних земель. Когда-то Великие Пустоши являлись частью леса Селувим, последней обители эльфов в безнадежном сражении с человеческой экспансией. Но после грандиозного сражения около пятисот лет назад, этот край превратился в пустыню. От прекрасных особняков и храмов, окруженных вековым лесом, остались лишь выгоревшие степи, покрытые древними руинами. До сих пор археологи то и дело отправляют экспедиции на поиски затерянных эльфских городов и храмов, сокрытых где-то под толщей тысячелетних грунтов.

Не скажу, что мне был чужд их интерес. Начитавшись книг по древнейшей истории, я и сама долгое время грезила о великих тайнах, ожидающих в полуразрушенных храмах пяти богов. Некоторые из них даже удалось отыскать. Правда, по большей части они почти по макушку были погружены в землю и найти вход хотя бы в один из них, мне так и не удалось. Да и Огонек не одобрял все этой археологической деятельности, так что вскоре мы оставили попытки отыскать входы и занялись более насущными делами. А именно — обустройством хижины и заготовкой припасов на зиму.

Каким-то непостижимым образом, оказавшись под открытым небом пустошей, после долгих лет, проведенных в человеческих королевствах, я наконец почувствовала себя дома. На многие мили вокруг раскинулись ничейные земли. Здесь не было людей, лишь одинокие патрули иногда встречались на окраинах и около тракта. Эльфы избегали этих территорий по религиозным соображениям. Ну а представители других рас не жили так далеко на севере. Только угодив сюда я смогла почувствовать себя свободной. И это чувство было так притягательно, что после небольшого совещания с Огоньком, было принято решение остаться.

И вот, уже второй вечер подряд я лежала на мягкой степной траве и наблюдала за небесной феерией из-под тонкого шерстяного одеяла. Рядом, согревая мне спину, посапывал Огонек, принявший для удобства форму огромной хищной кошки. По гладкой шерсти то и дело пробегали разноцветные искры, будто повторяя фантасмагорию, творившуюся в небесах. Электричество приятно щекотало кожу.

На душе впервые за много лет было спокойно. Прошлое, так долго не дававшее покоя, казалось, отступило. Куда-то пропали из памяти страшные события, исчезли боль и унижения. Видимо, именно так древние бессмертные эльфы, некогда жившие в этих краях, боролись с хандрой — неминуемой спутницей долгожителей. Стоило хоть мельком взглянуть на разноцветные росчерки в небе, и прожитых лет будто и не бывало. Удобно!

Я умиротворенно улыбнулась полыхающим огнями небесам и устало закрыла глаза. Мысленная речь Огонька настигла меня, когда я уже была готова заснуть.

— Сладких снов, крылышко.

— Сладких снов, — бесшумно отозвалась я, понимая, что духу спать, собственно, незачем. Он не знает усталости. И все равно через пару минут встретит меня там, за гранью, в Гипносе, мире снов и духов. Как обычно, будет охранять меня в моих бесконечно захватывающих блужданиях по его просторам. Словно в ответ на мои мысли, в голове прозвучал его мягкий смешок.

— Спи уже, завтра рано разбужу, надо хотя бы зайцев наловить, пока домой не собрались.

— Угу, — покорно согласилась я и разноцветный водоворот, в который раз увлек меня в загадочный мир снов.

Надо сказать, Гипнос любил меня. По крайней мере, я предпочитала спать при любой возможности, ведь он всегда показывал мне такие прекрасные места. Ни разу мне не приснилось ни одного кошмара, несмотря на ужасные события, которые нам с Огоньком пришлось пережить за сравнительно недолгую жизнь. Картины тех событий по-прежнему отчетливо вставали перед глазами, стоило лишь о них подумать. Порой, хотелось бы забыть, но разум упрямо отказывал. И я помнила…

Застывшая, словно в янтаре, картина: окровавленное тело матери на осенней, раскисшей от грязи дороге. Ее прекрасные зеленые, словно весенний мох, глаза, широко раскрыты, в них отражается тяжелое, набухшее дождем небо, а я хватаюсь маленькими непослушными ручками за толстое древко стрелы, застрявшей в горле. Фигуры страшных, черных от грязи всадников, расплываются в глазах, превращаясь в неясные силуэты. А в голове все крутится один и тот же вопрос: «Мама, почему мне так трудно дышать?» Затем, мир гаснет, закрывает все темным, неясным пятном. И вот уже Гипнос принимает меня в свои объятия. Мимо проносятся прекрасные, невероятные, нереальные места и я оказываюсь на лужайке нашей хижины. Мать возится у очага. Я слышу, как она напевает одну из древних эльфских песен, текста которых я все никак не могу вспомнить. Я бегу к ней со всех ног.

— Мама, ты знаешь я видела сон?! Там была осень… и грязь и люди… и было страшно…

Она лишь безмятежно улыбается мне в ответ.

— Не бойся, детка, страшно больше не будет никогда.

— Но мам, так не бывает! Есть много страшного… — с детской непосредственностью возмущаюсь я.

А мать смотрит на меня как-то грустно. Словно я обидела ее чем-то.

— Ты права, малышка… Страшного много. — теплый голос пришел будто из ниоткуда. Но затем я увидела юношу. Он стоит на пороге хижины и ласково улыбается, протягивая мне руку. Казалось, он выткан из света, такого яркого, что мне пришлось сощурить глаза, чтобы смотреть на него. — Пойдем, нам пора.

— Куда? Мама здесь, я без нее не пойду. — хмурюсь я.

В ответ он лишь качает головой, а я оборачиваюсь и… Матери нигде нет. Казалось, она растаяла в воздухе. Я решительно подхожу к незнакомцу, беру его руку и тащу наружу.

— Ты отведешь меня к маме? Ты такой светлый, как огонек…

И он повел. Только не к мертвой матери, а назад, в маленькое, ослабевшее от раны тело, в кибитке под синим шелковым навесом. В теплые, умелые руки моей будущей хозяйки.

После этого я еще много лет навещала мать в маленькой хижине там, в Гипносе. И мир духов всегда услужливо хранил этот мой сон, показывая его по первому требованию. Возможно, поэтому, мне удалось относительно легко пережить ее смерть. Ведь я продолжала видеться с ее отражением.

Но сегодня я отправилась не к ней. В такую ночь душа требовала чего-то необычного, яркого, пленительного. И духи, как всегда, услышали мои желания. Разноцветный вихрь развеялся, и я оказалась… на празднике. Вокруг толпились люди, эльфы, гномы, еще какие-то существа, своим видом напоминающие деревья, было даже парочку кентавров, а может и дриад. Честно говоря, я не очень-то разбиралась в классификации вымерших народов. В любом случае, любое из этих существ было духом, хотя запросто могло оказаться сновидцем, а возможно и просто обычным спящим человеком, видящем тот же сон.

То и дело в толпе мелькали пестрые одежды из перьев и сверкающих самоцветов. Я оглядела себя. Во сне никогда не знаешь, как будешь выглядеть. На мне оказался невероятно пестрый костюм из каких-то нелепых бусин разного размера и цвета. Пришлось спешно сосредоточиться и соорудить себе что-нибудь поприличнее. Ужасные бусины подернулись рябью, расплылись, и вскоре сменились моим привычным костюмом — брюками шароварчиками, широким тисненым поясом и заправленной в него узорной шелковой рубашкой. Только на этот раз я выбрала ткани побогаче, да на бедрах пристроила пояс из звенящих при ходьбе самоцветов и монеток, чтобы соответствовать обстановке. Хорошо все же быть сновидицей! Обычному человеку не под силу менять свои сны. И если снится тебе, что ты, например, крыса, то крысой сон досматривать и придется, если, конечно, кто-нибудь не разбудит тебя в мире живых.

Я медленно пробиралась сквозь толпу, стараясь никого не задеть. Позади ослепительно ярким пятном шел Огонек в своем привычном обличии красивого юноши-полукровки. Он держался на расстоянии, чтобы не мешать мне смотреть сновидение, лишь изредка отталкивая в сторону какого-нибудь нахального духа, желавшего познакомиться поближе. Я благодарно ему кивала и медленно продвигалась дальше сквозь разношерстную толпу.

На улицах и перекрестках незнакомого города выступали артисты всех мастей. Площади были заняты всевозможными циркачами — от воздушных акробатов, до кривляющихся на разный лад клоунов. На более узких улочках вовсю старались музыканты и певцы. Каждый мог бы найти здесь мелодию по вкусу. Для моего же слуха весь этот шум сливался в единую восхитительную какофонию праздника. Странно, но сегодня я, вопреки давней привычке, совсем не обращала внимания на городскую архитектуру. Возможно, поэтому здания выглядели расплывчато, будто создавая фон для творящегося вокруг действа.

Я все шла и шла, чувствуя, как сердце заполняется каким-то бесшабашным весельем, подстраиваясь под общее настроение. Так, незаметно, я добралась до набережной. Незнакомая река медленно гнала свои воды через празднующий город и дальше, в вечно меняющиеся просторы Гипноса. Возможно, она тоже была духом, пожелавшим сегодня стать рекой для меня… А может еще для кого-то еще, кто тоже хотел увидеть во сне веселый праздник или прекрасную сияющую огнями набережную.

Солнце уже клонилось к закату и по всему городу начали зажигаться фонари. Здесь, прямо на перекрестке, было огорожено небольшое пространство, похожее на цирковую арену. По периметру круга сидели мужчины с барабанами, около каждого горел факел, а в центре танцевало несколько женщин. Я замерла. Первобытный, упрямый ритм заставил мое сердце биться чаще. Мелодия напоминала духовные танцы эльфов, но была глубже, энергичнее, атмосфернее. Женщины в круге двигались, повинуясь удивительному ритму. Они, то плавно перетекали из одной позы в другую, словно горный ручей, то бились в яростном танце, словно пламя пожара. Мне казалось, что я стояла там целую вечность, впитывая их движения, сливаясь воедино с божественным ритмом. Я, кажется, даже перестала дышать. Еще немного, и я окончательно растворилась бы в этом удивительном сне.

Но танец окончился, а вместе с ним исчезла созданная им сказка. Я глубоко вдохнула и вдруг, повинуясь какому-то неведомому порыву, шагнула в круг, откуда недавно удалились танцовщицы. Мягкие сапожки были сброшены вместе со стеснявшей движения жилеткой. На мне осталась лишь тонкая рубашка, пояс да широкие брюки с повязанным вокруг бедер пояском из бусин и монеток.

Я хотела танцевать! Здесь и сейчас. Босые ноги погрузились в мягкий песок арены. Сотни любопытных глаз устремились в мою сторону. Главный барабанщик широко ухмыльнулся и поудобнее устроился рядом со своим инструментом. Зазвучал ритм. Сначала тихое перестукивание джембе, затем основной ритм — тайко. За ними запела флейта окарина. А я… я уже полностью перестала воспринимать происходящее, погрузившись в чарующий водоворот ритма и движений.

Моя мать, эльфка, еще крошкой учила меня духовным танцам народа. Уже к семи годам, я превзошла ее. Шаиры, вырастившие меня, тоже высоко ценили это искусство. С тринадцати лет я танцевала на всех ярмарках и фестивалях, внося свою лепту в финансовое благосостояние каравана. Думаю, именно танец привлёк ко мне внимание герцога Эр’Засского. Меня продали ему в качестве танцовщицы. Жаль только, ни одного из моих танцев он так и не удосужился посмотреть. Но то было в прошлом, а сейчас я танцевала… Танцевала как в первый раз… и как в последний. Танцевала, сливаясь воедино со всеми духами, окружавшими меня. И единственным моим желанием было продлить этот танец в вечность. Никогда, никогда больше не останавливаться!

Я ощущала на себе тысячи взглядов. Казалось, сам Гипнос смотрит на меня, улыбаясь. Вокруг вздымалась волна энергии, порожденной восторженными зрителями. Невидимые нити вращались вокруг меня в своем, ни на что не похожем, танце. Сердце стучало в унисон с барабанами. В это мгновение я была всесильной, свободной, я была венцом творения, богиней управляющей окружающим миром.

Но, как и все на свете, танец подходил к концу. Умолкла флейта, за ней барабаны. Замерли движения. Лишь сердце продолжало выстукивать свой бешеный ритм. Я поклонилась и в наступившей вдруг гробовой тишине, направилась к ожидавшему меня Огоньку. Но дойти до выхода с арены я не успела. Бурная овация прервала затянувшуюся паузу. Я широко улыбнулась и почувствовала, как ноги снова несут меня в центр арены. Магия этого места была такова, что я готова была танцевать здесь до скончания времен.

Возможно, так и случилось бы, не будь рядом моего духа. Он нежно, но настойчиво взял меня за предплечье и потащил прочь от арены и окруживших ее сотен зрителей. Я собиралась возразить, возможно, даже вырваться, но в этот самый миг позади вспыхнуло синее пламя. Затем еще и еще, странный огонь приближался, пока я наконец не рассмотрела огромного сапфирово-синего дракона, отливающего красным в свете городских фонарей.

Огромный, величественный зверь синей стрелой носился над городом. Из зубастой пасти вырывались шары голубоватого пламени. Каждый из них создавал взрыв в месте своего приземления. Несколько ударов раздались за рекой, и в воду с противоположного берега посыпалась пестрая толпа. На улицах начиналась паника.

Перепуганные духи разбегались кто куда, музыка как-то сама собой затихла. И тогда я услышала драконий рев. Похожий на громовые раскаты рык разнесся по городу погребальной песней. И вот уже весь центр и набережная пылают призрачным синим пламенем. Дома, улицы, бегущие духи, словно воск плавятся под его натиском.

Огонек тащил меня за собой по лабиринтам улочек, пока не затронутых бедствием. Пока мы не оказались в тупике. Он в отчаянии схватил меня за плечи.

— Йена, ты должна проснуться. Сейчас же! — в его голосе слышалась паника. Это было так непохоже на спокойного, порой даже отрешенного Огонька.

Я коротко кивнула, сосредоточилась и… осталась стоять на месте. Впервые в жизни у меня не получилось проснуться по желанию. Я слышала, что такое случалось с некоторыми слабыми сновидцами, но со мной ни разу! Я ведь была сильной!

— Я не могу, — наконец, выдавила я из себя, — Огонек, что-то меня держит.

— Этот проклятый дракон, — от волнения он сорвался на крик, — его не должно здесь быть! Я не могу тебя вытащить!

— Уходи сам!

— Нет!

— Огонек! — рассердилась я. — Уходи и разбуди меня там, снаружи! Это должно сработать, скорее!

Он недовольно нахмурился, но кивнул и исчез. Синее пламя уже перекинулось на соседнее здание. Я чувствовала ненормальный жар, исходивший от него. Но что могло мне угрожать? Сновидец, погибший в Гипносе, просто проснется в физическом мире. С чего тогда Огонек так всполошился…

Очередная вспышка озарила улицу позади. Сплошная стена огня теперь отрезала выход из тупика. Пламя подступало все ближе. Один из длинных пылающих языков больно лизнул руку, оставив ужасный ярко-алый рубец. Я зашипела от боли и отскочила в самый дальний угол тупика. Плечо саднило. Я сжалась в комочек в углу, закрыла голову руками, и уже было приготовилась умирать, когда что-то холодное и мокрое резко хлынуло мне на голову. От неожиданности я открыла глаза…

И очутилась… в ручье. Ледяная вода обожгла кожу не хуже огня. От неожиданности я глубоко вдохнула и молнией вылетела на берег. Там сидел запыхавшийся, недовольный Огонек. Судя по его помятому виду, ему пришлось тащить меня на себе метров сто, если не больше. Он все же был не так уж силен в образе паренька-полукровки.

Он встревожено заглянул мне в глаза.

— Ты никак не хотела просыпаться! — от переживаний он даже забыл пользоваться мысленной речью. — Пришлось пойти на крайние меры. Ты как?

— Ужасно, — ответила я честно, — У меня уже зуб на зуб не попадает. И вообще подобные водные процедуры на рассвете — не в моем вкусе!

Мысленная речь не позволяла шутить так же живо, как обычная. Интонации и ударения были ей недоступны. Но, за годы вынужденных тренировок мне удалось добиться некоторых успехов в этом нелегком деле. По крайней мере, Огонек все чаще смеялся над моими шутками. Хотя, быть может, он просто постепенно лучше адаптировался к физическому миру. И все же, жаль, что после ранения в детстве, я полностью утратила способность хоть как-то доступно изъясняться с помощью звуков.

Огонек улыбнулся. Но взгляд его остался встревоженным.

— Хвала Предкам, что этот огонь тебя не обжег! Не знаю, что это было, но духи, попавшие в него, просто исчезали. Не возвращались к Гипносу, как должно, а просто переставали существовать. Я испугался. Если бы ты…

— На самом деле, огонь меня все-таки достал, — И я показала ему свое многострадальное плечо.

Огонек внимательно всмотрелся в пылающий алый рубец. Затем осторожно к нему прикоснулся и тут же отдернул руку.

— Этот ожог… Это метка. Он привязывает тебя к месту в Гипносе, где был получен. — наконец заявил он.

От удивления мои брови взлетели вверх.

— То есть, если я усну, то снова попаду в этот город?

— Похоже на то, — неуверенно протянул он. — Но, думаю, в Гипнос тебе пока что лучше не ходить. Хотя бы до той поры, пока не исчезнет ожог. Я буду сторожить, чтобы ты случайно туда не свалилась. Неизвестно, сколько еще там будет бушевать пламя. Не хочу тебя терять…

— Все хорошо, Огонек. — я улыбнулась и взяла его за руку, — Ты как обычно меня спас. Хоть и немного неожиданным образом! И продолжаешь спасать! Но иначе и быть не может. Хорошо, что хоть не как в прошлый раз. Я до сих пор нахожу у себя перья в самых неожиданных местах, после того курятника…

Огонек рассмеялся, снял замшевую куртку и накинул мне на плечи.

— Между прочим, идея замаскироваться тогда была твоя…, — подмигнул он мне.

— Да, только я имела в виду какие-нибудь кустики, а не курятник шаирского каравана…

***

Пока я отогревалась, сушила вещи и завтракала оставшейся после ужина жесткой и невкусной строганиной, Огонек успел наловить несколько зайцев и теперь увлеченно свежевал их возле ручья, куда мы перебрались, чтобы отстирать испачканную утром одежду. Он вообще был мастером по части разделывания туш, снимания шкуры, потрошения. Эта черта настолько не сочеталась с его дружелюбным и добрым характером, что поначалу заставляла настораживаться каждый раз, когда в его глазах появлялся этот нездоровый блеск при виде любого лезвия. Однако, со временем я привыкла, а позже и оценила по заслугам его таланты. Особенно это пригодилось при переезде в пустоши, где нам постоянно приходилось охотиться. Да и в сражении он мог за себя постоять. А порой и не только за себя… Да и вообще, его мастерство по части владения ножами и кинжалами, вызывало восхищение. Несколько раз он пытался научить меня элементарным приемам, но руки у меня, как оказалось, росли не из того места. В общем, дружбы с клинками у меня не сложилось.

Зато, я отлично владела коротким копьем яри. Шаиры, у которых мне довелось прожить почти десять лет, признавали всего два вида оружия — короткое копье для женщин и огромный искривленный ятаган для мужчин. Поэтому, наравне с остальными девочками каравана, меня учили владению женским оружием. Не скажу, что я была лучшей среди учениц, но легко могла справиться с несколькими не очень умелыми противниками.

Окончив свое кровавое дело, Огонек растянул снятые шкурки на сооруженных на скорую руку рамках, аккуратно нарезал мясо, присолил его и уложил в кожаный мешок. Пора было собираться домой. Нам предстояло два дня пути домой между крутыми лесистыми холмами до южного края озера Лаилле. Но, когда я отправилась в ближайшую лощинку за стреноженными лошадьми, там меня ждал неприятный сюрприз!

Возле наших животных стояло пятеро эльфов, судя по всему, охотников из леса Селувим. На их руках красовались разноцветные клановые татуировки.

Проклятье! Вот только их мне сейчас не хватало!

Я осторожно сделала шаг назад, и… какая-то мелкая веточка-предательница противно хрустнула под ногой.

Эльфы насторожились. Один из остроухих сразу заметил меня за редким кустарником. По его сигналу, остальные мгновенно схватились за оружие.

Прятаться смысла уже не было, так что я упрямо вскинула голову и, предвкушая очередные неприятности, направилась к незваным гостям. При виде одинокой безоружной девчонки, охотники расслабились. Четверо сразу спрятали оружие, пятый же отошел немного в сторону, продолжая держать лук наготове. Их осторожность была неудивительна, я сама видела следы большого конного отряда пару дней назад. Похоже, людям в очередной раз что-то понадобилось в этой местности. Скорее всего, то были работорговцы в поисках свежих эльфов для рабского рынка. Либо, что еще страшнее, разъезд Ордена Тишины. Довелось мне в жизни близко познакомиться и с теми, и с другими…

Я приложила руку к сердцу, а затем протянула вперед открытой ладонью вверх, в привычном приветствии народа. По правилам еще следовало произнести «aine’naru». Но, пришлось ограничиться жестами. Вперед вышел высокий темноволосый мужчина с заносчивым выражением на красивом, резко очерченном лице. Он осмотрел меня с таким отвращением, будто перед ним была не симпатичная девушка, а слизкий пещерный гоблин.

— H’gash, — презрительно бросил он и плюнул себе под ноги.

Я ожидала чего-то подобного. Полукровки вроде меня были не в чести ни у эльфского народа, ни среди людей. Это еще, мягко выражаясь! А если говорить, как есть — таких как я убивали сразу после рождения. А иногда уничтожали и матерей «залетевших» от представителя другой расы. Мне посчастливилось выжить, получить духа заступника и попасть к шаирам, которые не были склонны к предубеждениям северных народов. Но больше нормального отношения я не встречала нигде. И эти эльфы не стали исключением.

Жестами я попыталась объяснить охотникам, что лошади мои, и я очень спешу. Какое-то время они молча наблюдали за моими движениями. Затем их лидер, тот самый, что считал себя, судя по напыщенности, каким-нибудь наследным принцем, подошел ко мне вплотную и одним резким движением опрокинул на землю. По выражению лиц я сразу угадала их намерения. Слишком часто на меня так смотрели! Для любого мужчины, будь то эльф или человек, или даже гном, женщина полукровка находится где-то на уровне домашней скотины. А значит, с ней можно делать все то, чего нельзя себе позволить с любой другой женщиной, даже с рабыней. Но h’gash, она ведь никто. С ней даже разговаривать брезгуют.

Всю жизнь, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, я видела в глазах мужчин лишь желание. Все они хотели меня, но то была какая-то животная, отвратительная похоть, не имевшая ничего общего с любовью, которую так воспевали менестрели. Не удивительно, что после более близкого общения с противоположным полом, я практически полностью перестала верить в то, что существуют какие-либо светлые виды отношений. И вот, все снова повторялось, лица эльфов, минуту назад казавшиеся мне невероятно красивыми, исказила отвратительная похотливая гримаса.

Четверо обидчиков столпились надо мной, но пятый, тот самый, который не выпустил из рук оружие, не двинулся с места. Он лишь смерил своих приятелей презрительным взглядом и отвернулся. Вот она — мужская солидарность! Действий их он не поддерживает, но и вмешиваться не собирается. Через секунду, я услышала, как треснула ткань блузки. Грубые мужские руки стиснули мою грудь с такой силой, что из глаз брызнули слезы. И это стало последней каплей.

Меня охватила ярость. Та самая, которую испытывает женщина, на чью честь покушались уже неоднократно. Возможно, эти мужчины и не заслуживали смерти, возможно, они стали жертвами предрассудков, как сотни и тысячи их соплеменников. Но терпеть унижения я была не намерена. Когда эльф впихнул коленку между моих ног, в попытке развести их в стороны, ажурные серебряные браслеты, надежно скрытые под рукавами широкой шелковой блузки, вспыхнули ясным белым светом, выпуская в мир духов. Воздух начал потрескивать от крохотных электрических разрядов. Запахло грозой. И, наконец, с моих пальцев, прижатых к земле крепкими мужскими руками сорвалась толстая разветвленная молния, поразив моего несостоявшегося насильника и троих его приятелей, за спиной. Эльфы рухнули, как подкошенные. В воздухе запахло озоном и горелой плотью. Освобожденные от пут лошади, перепуганные магическим всплеском, с диким ржанием унеслись прочь.

Через мгновение я уже была на ногах. Роняя злые слезы, дрожащими от напряжения пальцами, я спешно завязывала на груди разорванную блузку. От этого занятия меня отвлек характерный скрип тетивы. Я обернулась. Прямо перед глазами маячило острие направленной прямо в лицо стрелы. Пятый охотник оказался цел и невредим. Да и, честно говоря, я позабыла о его существовании. На момент удара он стоял поодаль, так что его просто отбросило в сторону и лишь слегка опалило волосы.

Я замерла от ужаса. Защитить себя я уже не успевала, на подготовку новой молнии требовалось время. Но хвала предкам, эльф, похоже, не спешил стрелять. В его взгляде читалось понимание, щедро сдобренное страхом и гневом. В примирительном жесте я опустила руки. Охотник едва заметно кивнул, и уже хотел было опустить лук, когда с диким ревом на него из кустов выскочил огромный снежно-белый барс и одним движением разорвал ему горло.

При виде фонтана крови я беззвучно охнула, согнулась пополам, и меня вырвало прямо на землю рядом с обугленными трупами. Барс кинулся ко мне, попутно принимая человеческий облик. А я все смотрела на дела рук своих и из глаз катились непрошенные слезы. Ведь могла же я их просто отпугнуть. Зачем… для чего нужно было их убивать? Может быть я действительно то самое чудовище, которым меня называют?! Куда бы я не пошла, за мной тянулась кровавая дорожка…

— Тссс, крылышко, успокойся… — Огонек нежно обнял меня и повел прочь. — Никакое ты не чудовище! Я бы не стал л… защищать тебя, будь ты такой ужасной, как тебе кажется. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы ты нападала на кого-то первой.

Я слабо улыбнулась сквозь радугу слез. Огонек прочел мои мысли. Обычно, я скрывала их, но сейчас потеряла контроль и вот — он снова все обо мне знает, но, что самое главное, не осуждает. Не скажу, что поверила его словам, однако на душе немного полегчало.

— А теперь, соберись пожалуйста. — продолжил он уже более твердым тоном, — Нам нужно срочно уходить! Я провел небольшую разведку, в нескольких часах езды от нас большой вооруженный отряд. Кто такие, я так и не понял, но, если это тихони, нам лучше оказаться как можно дальше отсюда. Они могли засечь магический всплеск.

Неприятная новость мгновенно привела меня в чувство. Об убитых эльфах можно было погоревать позже, в безопасности. Орден Тишины искал меня уже не первый год, и я не могла даже представить свою участь, если бы нашел. Хотя нет, представить я конечно же могла. Меня ожидали суд и прилюдная казнь через сожжение или еще какая-нибудь пакость. Тихони были горазды выдумывать всевозможные экзекуции. Хлебом их не корми — дай кого-нибудь угробить, причем желательно как можно больнее. Ну, а я в их глазах представляла собой кошмар во плоти — мало того, что я богомерзкая полукровка, так еще и неучтенная сновидица, убийца герцога Эр’Засского, одного из тайных членов их ордена. Одним словом — чудище! Когда я спешно покидала Орслен, столицу Орсики, за мной отправили лишь небольшой отряд (который, к слову, протянул лишь неделю, прежде чем бесславно пропасть на зеленых болотах). И только позже я узнала, что за мою голову назначена приличная награда. А это значит, что охотиться за моей несчастной жизнью будут все, кому не лень. Так что у нас были причины сторониться не только Орденских разъездов, но и любых других отрядов. Так, на всякий случай.

Огонек сразу кинулся засыпать землей все еще тлеющий костер. А я принялась укладывать наши нехитрые пожитки. Лошади разбежались, а значит, мы лишились основного средства для хранения вещей — вместительных седельных сумок. Как впихнуть все вещи в небольшие дорожные рюкзаки, я понятия не имела. Хорошо, если удастся взять с собой самое необходимое — еду, одеяла и теплую одежду. Ну, а такую роскошь, как зеркало, расческа и другие средства личной гигиены придется оставить. Несколько дней можно протянуть и без них. Опять вернусь в хижину страшная, как кикимора. Эх! Ну что за жизнь такая! Нигде мне нет покоя!

К тому времени, как Огонек полностью замаскировал костер, я успела упаковать оба рюкзака. Осталось впихнуть одно последнее одеяло, но места для него не осталось совсем. Проклиная все на свете, я в который раз полезла перебирать содержимое своей сумки. Нужно было оставить что-то еще. Мой спутник тем временем собрал наши дорожные фляги и отправился к ручью. Я же продолжала войну с вещами. Наконец, ненужная штуковина все-таки обнаружилась. Из недр рюкзака я извлекла большую деревянную шкатулку. На ее место тут же было уложено одеяло, рюкзак затянут и готов к отправлению.

Я с сожалением провела рукой по резному дереву. Эта шкатулка была со мной долгие десять лет. С тех пор, как Огонек вырезал мне ее на день рождения. Расставаться с ней ужасно не хотелось. Я аккуратно открыла крышку. В зеркале на обратной стороне отразилась моя потрепанная физиономия. Веки припухли, внизу залегли тени, делая бирюзовый оттенок зрачков еще ярче. Губы искусаны, на щеке свежая ссадина, которая судя по виду, скоро станет кошмарным синяком, медного оттенка волосы торчат во все стороны. В общем, зрелище не для слабонервных. Я принялась спешно собирать растрепавшиеся пряди. После нескольких минут усилий мне удалось заплести непослушную копну в подобие косички. Но заканчивая этот нехитрый туалет, я вдруг заметила в зеркале какое-то движение. Это не мог быть Огонек, он ушел в противоположную сторону. Значит — чужой!

Рука медленно потянулась к стоящему в сторонке копью. Через пару секунд я уже вскочила на ноги с оружием наперевес, развернувшись лицом к предполагаемой цели. От края опушки навстречу мне двигался человек. Черная мешковатая одежда почти полностью закрывала фигуру, но лицо… вместо него на незнакомце была белая маска без прорезей для глаз, рта или носа. Просто сплошное белое лицо. И движения его были какими-то…несуразными. То слишком плавными… то наоборот — резкими и прерывистыми… По спине пробежал холодок. Не скажу, что я храбрая, но в большинстве случаев испугать меня довольно сложно. Наставница говорила, что это из-за моей заторможенности, и в целом я была с ней согласна. Но этот человек… Было в нем что-то противоестественное. Я не чувствовала в нем жизни. Он был… будто пустая оболочка. И этот ужас неумолимо приближался!

Я угрожающе вскинула копье и жестами указала безликому остановиться. Он на мгновение замедлился, но потом рванул ко мне с еще большей скоростью. Похоже, общаться он был не намерен. Резким движением я крутанула копье, сфокусировав на него энергию с браслетов. С острия сорвалась молния и, с треском прорезав воздух, впилась незнакомцу в грудь. Он осел на землю невнятной кучкой дымящегося тряпья и перестал двигаться.

Я облегченно выдохнула, но не успела опустить оружие, как со всех концов поляны из-за кустов показалось еще около десяти таких же точно людей в масках. Они отличались лишь ростом, определить их пол и возраст не представлялось возможным. Думать, кто они такие и чего хотят, было некогда. Тем более, в руках некоторых из них стали появляться шары странной, абсолютно черной энергии. Я машинально поставила силовой щит, в надежде, что он сможет задержать эти неизвестные мне заклинания. Через минуту пара черных шаров с шипением врезались в мою сферу и исчезли. Но и щит сильно пострадал. Навряд ли, он мог бы выдержать еще больше двух таких попаданий. Нужно было действовать, в конце концов, лучшая защита — это нападение.

Закрутившись в быстром, неистовом танце, я стала собирать духовную энергию вокруг себя, формируя ее в один огромный, сияющий вихрь. Браслеты на запястьях гудели от напряжения, а магия звучала приятно и гармонично. Как только силы накопилось достаточно для заклинания, я сфокусировала ее на острие копья и с силой ударила древком о землю. В тот же миг с кончика лезвия вверх сорвалась молния, а по земле пробежала ударная волна. Мои противники один за другим посыпались на землю, и тут их сверху накрыло бурей. Черная воронка неистово вращалась, накрывая собой всю поляну. Вертикальные молнии били во все, что двигалось, ветер сбивал с ног. Это было одно из сильнейших моих заклинаний, обычно после него оставались лишь несколько кучек пепла на траве, да сильнейшая головная боль у меня до конца дня. Я устало грохнулась на колени, тяжело опершись на древко копья. Стихия будет бушевать еще минут десять, так что у меня появилось немного времени на передышку.

По спине все еще бежали мурашки. Пугал не столько зловещий внешний вид этих людей, сколько отсутствие в них жизни и это неестественное ощущение пустоты.

— Йена, что случилось? — мысленный голос Огонька ворвался в мою голову так неожиданно, что я не смогла удержаться за древко и позорно растянулась на влажной траве.

— Что-то странное, — мой ответ с трудом пробивался сквозь помехи от молний. — Какие-то люди… в белых масках… напали. Без разговоров, без предупреждения. А еще они очень страшные, Огонек. Я таких раньше не видела.

— Я сейчас приду! — сразу всполошился мой друг.

— Нет! У меня тут сейчас буря в самом разгаре. Тебе сюда нельзя. — уперлась я. — Лучше аккуратно обойди поляну по периметру. Вдруг, я не всех успела накрыть.

— Ладно уж… — пробурчал он в ответ и умолк.

Кряхтя, я привстала и уселась на подогнутые колени. В центре бури было спокойно, над головой даже было видно голубое утреннее небо. Какой невероятный контраст оно создавало с иссиня-черными грозовыми тучами! Я невольно залюбовалась и поначалу не заметила странного движения на поляне, под покровом хлещущего из тучи дождя. А когда заметила, было уже слишком поздно. Жуткие, опаленные молниями тени, подергиваясь выползали из-под черного покрова туч. Белые маски некоторых из них были расколоты, но продолжали держаться на лицах. От ужаса у меня волосы на затылке встали дыбом. Я судорожно вдохнула и попыталась подняться, опершись на копье, но тут же получила тяжелый удар по голове и упала в мокрую траву.

Уже угасающим сознанием я дотянулась до разума Огонька.

— Не приближайся к ним! Вытащишь меня, когда будет безопасно...

Ответа я не дождалась. Сознание отключилось, и меня приняла в свои объятия абсолютная тьма.

***

Пробуждение было чудовищным. Все тело ломило, голова болела так, что малейшее движение вызывало ощущения похожие на агонию. Вдобавок ко всему, все вокруг было сырое и холодное. Одежда вымокла до нитки, липкие волосы закрывали лицо и противно лезли в рот. Повозку, а находилась я именно в ней, нещадно трясло. Так что каждая кочка отзывалась в голове дикой болью.

Лежать дальше было невыносимо и я попыталась встать. Поначалу не очень-то получилось. Промерзшие конечности отказывались слушаться. Наконец, мне кое-как удалось принять вертикальное положение и осмотреться. Лишь тогда я с удивлением заметила, что нахожусь в повозке не одна.

На другом конце грязных, влажных досок, облокотившись на железные прутья, дремал эльф. Судя по помятому виду, поймали его совсем недавно. На виске моего соседа красовался свежий порез, разбитая нижняя губа распухла, а на светлых волосах отчетливо виднелись кровавые пятна. Будто почувствовав мой взгляд, мужчина пошевелился, поморщился от боли и открыл глаза.

Невольно я залюбовалась гордым профилем, точеными бровями, твердой линией рта. Было в нем что-то хищное, своевольное. Хотя, надо заметить, что по эльфским критериям назвать его красавцем не получилось бы. Да и люди, полагаю, в восторг не пришли бы. Что уж тут поделать, мои понятия о красоте редко совпадали с общепринятыми. Наверное, потому, что решающую роль в их формировании принимали духи, с которыми я всегда проводила больше времени, чем с живыми.

Заглядевшись на красивое, резко очерченное лицо эльфа, я не сразу заметила его взгляд, с интересом устремленный в мою сторону. Как оказалось, за последнюю пару минут я успела стать таким же предметом подробного изучения с его стороны. Только на моих губах играла улыбка, его же скривились от отвращения. Не скажу, что меня это сильно удивило. Вполне обычная реакция на мою внешность, чего уж там. Так что переживать по поводу еще одного эльфа, которого от меня воротит, я не стала.

— H’gash, — презрительно прошипел мой спутник и демонстративно отвернулся.

Сокрушенно покачав головой, я устало прислонилась спиной к решеткам. Огонька рядом я не чувствовала. Он либо держался на приличном расстоянии, либо с ним что-то случилось. О втором варианте думать не хотелось, так что я с усилием отогнала от себя эти мысли. Нужно было разузнать, где я оказалась и что за твари эти безликие, которых даже молния не берет. От сокамерника моего было мало толку. Он ясно дал понять, что общаться не намерен.

Тогда я решила оглядеться вокруг. Сквозь частую решетку и огромные дыры в плотной черной парусине, которой была накрыта повозка, мне удалось разглядеть нескольких всадников в белых масках и еще три таких же кибитки, как наша, плотно набитые всевозможным народом. На расстоянии вытянутой руки слева от нас катилась еще одна повозка. В ней четверо пленников вроде меня, сгрудились кучкой, пытаясь согреться под ледяными порывами ветра. Я просунула руку сквозь решетку и приветственно помахала собратьям по несчастью. От этого невинного жеста, пленники прыснули во все стороны, как воробьи, буквально вжавшись в прутья на противоположной стороне решетки и с ужасом воззрившись на меня.

Наверное, на какую-нибудь виверну, смотрели бы с меньшим страхом и отвращением. Эх! Чего только не рассказывают люди и эльфы про таких, как я. Порой аж саму жуть берет! Последняя страшилка про полукровок, которую мне удалось услышать была, кажется, о том, как эти богомерзкие твари крадут и пожирают фермерских младенцев в полнолуние в угоду своим темным богам. Ну насколько больное надо иметь сознание, чтобы сочинять подобный бред!? Тем более, что почти все полукровки так или иначе погибают так и не выйдя из младенческого возраста.

Сначала я попробовала жестами пояснить, что меня не стоит бояться и вообще, я хорошая, белая и пушистая. Но от каждого моего движения они замирали в таком ужасе, что через некоторое время пришлось оставить бессмысленные попытки найти понимание. Со стороны моего красавчика сокамерника послышался ехидный смешок. Все это время он пристально наблюдал за происходящим, и мои неудачи на социальном фронте, похоже, его ужасно забавляли. Я сердито фыркнула и повернулась к нему спиной.

Между кибиток на невзрачных лошадках ехало несколько надсмотрщиков. На всех были маски, но ощущения безжизненности от них не исходило. Это были обычные люди, живые и теплые. От одного даже разило перегаром так, что слышно было за несколько шагов. Я облегченно вздохнула. Значит, не все в отряде бездушные машины. Здесь есть и живые. А где живые, там и слабости… и желания… и ошибки. А значит, есть неплохой шанс сбежать! Куда бы нас всех не везли, сомневаюсь, что мне было с ними по пути.

Судя по местности и резкому похолоданию, дорога пошла в гору, а значит, мы ехали на восток. Туда, где обрамляя пустоши, тянулся высокий кряж Драконьего хребта. Хотя, такими темпами, все пленники рисковали вымерзнуть под чистую на первом же перевале. Уже сейчас ледяной горный ветер пробирал до костей.

Мокрая одежда противно холодила кожу. Браслеты с меня сняли, как и кожаный пояс. Я вообще осталась в разорванной на груди и завязанной узлом рубахе и широких шерстяных брюках. Даже обуви не оставили, сволочи! Хорошо, хоть белье на месте. Я осторожно ощупала шелковую подкладку брюк. Потайные шпильки и браслет были на месте, а значит, были неплохие шансы на удачный побег. Правда, сейчас об этом думать было несколько преждевременно. Самым приоритетным сейчас было не загнуться от холода.

Я свернулась клубочком, стараясь сохранить хоть частичку тепла, завистливо поглядывая на своих невольных спутников, прижавшихся друг к другу. Им было теплее, чем мне. Хоть и ненамного. Через пару часов, я перестала чувствовать ноги, затем руки. Мозг тоже отказывался соображать. В голове вертелась одна мысль — хочу спать. И похоже, я все-таки заснула, потому что больше из этого странного дня ничего не запомнила.

Проснулась я снова в трясущейся повозке. Но на этот раз дела обстояли намного лучше. После сна тело перестало болеть, да еще и кто-то заботливо увернул меня в теплое шерстяное одеяло. Так что, чувствовала я себя намного лучше. Смущало только одно — полная потеря чувства времени. Я попробовала рассуждать логически. Когда я заснула, солнце начинало садиться. А сейчас, оно приятно пригревало с юга. Значит, если учесть, что прошло не более суток, проспала я около пятнадцати часов. И это было отлично. Для побега мне понадобятся все имеющиеся силы. Оставалось только дождаться моего друга.

Я мысленно потянулась к Огоньку. И снова меня встретила пустота. Ледяное чувство тревоги поселилось где-то в районе сердца. Но я не дала ему укрепиться, успокоив себя тем, что возможно, дух просто не может подойти достаточно близко для мысленного разговора. Обоз, в котором меня везли был довольно большим. Разведчики от него разъезжались на дальние расстояния. Вполне разумно, что он старался держаться подальше. Я глубоко вздохнула, чтобы успокоить расшалившиеся нервы и села на своем соломенном ложе, кутаясь в теплое одеяло.

Напротив, прислонившись спиной к железным прутьям решетки, сидел тот самый эльф. Его глаза были закрыты, и со стороны казалось, будто он спит. Вид у него был такой безмятежный, что я решила пока не тревожить его и принялась рассматривать местность, по которой мы проезжали.

Обоз бодро тянулся по каменистым холмам, поросшим редким кустарником. Дорога все время петляла вокруг крупных валунов все чаше встречающихся на пути. Кое-где виднелись остатки больших резных плит из желтого песчаника. Такие плиты остались только на двух древних эльфских трактах — Южном и Драконьем. До Южного отсюда было много миль, а Драконий вел напрямик через горы, в княжество Талония. Похоже, что цель нашего вынужденного путешествия находилась где-то там, за хребтом Драконьих гор, чьи белоснежные вершины уже отчетливо виднелись над линией горизонта. Да и ледяной ветер все чаще напоминал о приближающихся холодах.

Я с тоской подумала о том, что на Пустошах внизу сейчас все еще жаркое лето и поежившись, поплотнее завернулась в шерстяное одеяло, заботливо предоставленное кем-то. Надо заметить, что все пленники были укрыты такими же одеялами и со стороны напоминали большие серые коконы. Все, кроме моего сокамерника. Вспомнив о странном эльфе, я бросила на него осторожный взгляд и только сейчас заметила, насколько легко он одет. На нем были лишь тонкие леггинсы из оленьей кожи да темная бархатная туника, настолько грязная, что различить ее оригинальный цвет не представлялось возможным. Я почувствовала резкий укол совести. Похоже, что это он отдал мне одеяло, а сам сидел и мерз все это время. Мог же сесть рядом и укрыть нас обоих! Размер одеяла позволял.

Побрезговал! Ну точно, побрезговал, бездна его возьми! Проклятые остроухие! Носятся со своей гордостью, как… Впрочем, не важно! Пусть у него не хватает мозгов, чтобы переступить через предрассудки. Но я-то не дура! Просто не буду обращать внимания на его брезгливо скривившееся лицо. Делов то!

Со вздохом я встала и медленно переползла поближе к эльфу, цепляясь руками за ледяные прутья решетки. Повозку трясло так, что стоять на ногах не представлялось возможным. Мысленно содрогнувшись в предвкушении ледяного ветра, я быстро сняла одеяло, накрыла эльфа, затем уселась рядом с ним и укрылась сама. На всю эту операцию ушла какая-то пара секунд, но я успела насквозь продрогнуть. Как только он умудрился все утро сидеть в своей легкой тунике на таком ужасном ветру?!

Я посильнее прижалась к мужчине. Наощупь он был совсем холодным, а дыхание его едва различимым. Этого только не хватало! Вот радость то, вдруг оказаться в одной клетке с замерзшим насмерть болваном, из врожденной брезгливости, не пожелавшим разделить со мной одно одеяло. И совесть ведь жрать будет меня, а не его!

«Сволочь остроухая!» — выругалась я про себя и принялась растирать его уже начавшие синеть плечи.

Поначалу выходило из рук вон плохо. Эльф все никак не хотел теплеть, несмотря на все мои усилия. Я ужасно жалела, что со мной нет хотя бы одного из моих браслетов. Если магию не фокусировать через серебро, она ужасно слаба. Конечно, существовали легенды о людях способных творить заклятия без специальных вещей. Но, исходя из своего опыта, я мало им верила.

Но все же, зажечь свечу или костер без браслетов я могла. А значит, могла попробовать разогреть что-то небольшое, например, собственные ладони. В качестве эксперимента, я сосредоточилась на левой руке и попробовала перенаправить в нее духовную энергию. Через пару минут кожа начала теплеть, затем и вовсе жечь. Я немного сбавила температуру и продолжила растирать эльфа, только уже горячими руками.

Через полчаса активных действий, тело мужчины начало понемногу розоветь. С губ ушла неприятная синева, а дыхание стало более отчетливым. Я устало смахнула со лба пот. Надо сказать, от таких упражнений я и сама замечательно согрелась, и теперь было даже жарко. И все же, снять одеяло я не рискнула, памятуя о пронзительно ледяном горном ветре. Я поудобнее устроилась рядом с потеплевшим эльфом и устало прикрыла глаза.

— Ainemierevenen, h'gasha! Tuorrienen! — мягкий баритон прозвучал прямо у моего уха.

От неожиданности, я подскочила, как ужаленная. Оказалось, эльф проснулся и теперь сердито смотрел на меня, кутаясь в теплое одеяло. Я облегченно выдохнула. Хвала предкам! Очухался! И… мне наконец дошел смысл сказанного. «Отодвинься от меня, полукровка! Это отвратительно!».

Нет, ну вы видели?! Ему отвратительно?! Проклятый сноб! Все эльфы заносчивые самовлюбленные болваны, и этот, похоже, далеко от них не ушел.

Я вопросительно посмотрела на него, затем ткнула его пальцем в грудь, потрясла перед носом краешком одеяла и скрестила руки. Я просто обязана была узнать какая именно дурь заставила его замерзать, когда под рукой было теплое одеяло.

Эльф нахмурился еще сильнее, но всего на мгновение. Уже в следующий момент он ядовито ухмылялся.

— Видишь ли, плед нам дали один, но нас двое. А мне слишком противно лезть под одно одеяло с отвратительным чудовищем. Но, с другой стороны, не мог же я оставить леди без одеяла.

Его объяснение в купе с ехидной улыбкой меня дико взбесило. Противно ему! Выродок! Раз брезговал, взял бы одеяло себе, а мерзкая h’gash очень быстро превратилась бы в совсем не мерзкий труп. Но нет, он же джентльмен! А я, оказывается, сволочь эдакая, под одеяло к нему прыгнула, проигнорировав его чувства.

Я сердито засопела, затем показала ему кулак и покрутила пальцем у виска в общепринятом жесте, понятном представителю любой расы. Эх, будь со мной Огонек, я бы попросила его дать мне ненадолго голос, чтобы сказать этой сволочи все, что я думаю о нем и его брезгливости.

Мне часто приходилось пользоваться голосом духа, когда мы жили в герцогском замке в Орслене. Для меня это был единственный способ разговаривать с людьми так, чтобы не вызвать подозрений. Но Огонек был далеко, а вместо него рядом сидел лишь этот нахальный тип со своей отвратительно красивой улыбкой, которая сейчас меня так бесила.

Эльф заметил мое негодование и оно, похоже, его ужасно развеселило. Во всяком случае, лицо его приняло уже привычно ехидное выражение, а в золотых глазах заплясали веселые искры. И почему, во имя предков, таким он нравился мне еще больше?! Я внутренне одернула себя.

— Ты становишься еще отвратительнее, когда сердишься, h’gash — выдал он, и я оторопела от такой наглости. Да что он о себе возомнил?!

Я резко вскочила, окинула его злым взглядом и резко дернула одеяло на себя. В этот самый момент повозку подкинуло на очередном камне, и я полетела вниз на спину, больно стукнувшись затылком о железные прутья. Моего сокамерника постигла та же участь, только он, в отличие от меня, лишился теплой защиты от ледяного горного ветра. Я кинула на него победоносный взгляд, гордо завернулась в отвоеванное одеяло и отвернулась.

Какое-то время мы молчали. Я, в своем огромном теплом коконе и он, съежившись на ледяном ветру. Я периодически бросала на него любопытные взгляды. Было жутко интересно, решит ли он снова замерзнуть или все-таки предпочтет переступить через свою заносчивость.

Через несколько минут мой гнев начал понемногу угасать. А проклятый эльф не спешил извиняться. У него уже зуб на зуб не попадал, но он лишь вызывающе смотрел на меня и молчал. И наконец, я сдалась.

Ну не могу я смотреть на чужие страдания!

Недовольно засопев, я подползла к нему и уселась рядом, предложив ему половину одеяла. Тот и виду не подал, что удивлен. Лишь быстро закутался в него и отвернулся. Может я и поступила слишком мягкосердечно, но зато его желание издеваться, точно отбила пусть и ненадолго.

Я устало прикрыла глаза. Какое-то время мы молча тряслись в проклятой повозке. И поначалу наступившая тишина была только в радость. Мы с Огоньком порой молчали часами. Но сейчас рядом был не мой дух-защитник, а незнакомый и очень странный мужчина. Потому, через время, тишина начала давить. И, когда я уже совсем была готова сдаться и извиниться перед этим типом, он, к моему крайнему удивлению, меня опередил.

— Mievera, h’gash, — его голос вновь прозвучал слишком близко, но я и не подумала шелохнуться. Хотя, честно говоря, просто застыла от шока. Впервые в жизни передо мной извинился эльф! Чувствуя, как пошатнулось мое, обычно такое устойчивое, мировоззрение, я настороженно уставилась на своего сокамерника. Меня посетила мысль, что он снова издевается. Однако, на этот раз, лицо его было абсолютно серьезным.

Похоже, тот заметил сомнение на моем лице, потому что поспешил объясниться.

— Подумать смешно, я чуть не стал жертвой собственных предрассудков. И спасла меня ужасная полукровка, которая, если верить общим убеждениям, должна была как минимум сожрать меня заживо. В общем, у меня произошел небольшой сбой в мировосприятии, понимаешь?

Я задумчиво кивнула. Ну как тут не понять, если сама еще не отошла от такого же шока.

— Я предлагаю мир, — закончил свою мысль эльф и выжидающе уставился мне прямо в глаза.

Только сейчас мне удалось хорошенько его разглядеть. Предки! Он оказался еще красивее, чем я думала! Даже под невероятным слоем грязи была заметна прекрасная смуглая кожа. Идеально-правильные черты лица делали его похожим на древнюю статую, когда-то виденную мной в каком-то полуразрушенном эльфском храме. Светло-пепельные, почти белые волосы эльф носил выбритыми по бокам и собранными в длинную косу на затылке. В медово-золотистых глазах с огромной радужкой сверкали веселые искры. Общую картину немного портила напухшая от ссадины губа и запекшаяся на щеке кровь. Я представила, насколько ужасно выгляжу сейчас на его фоне и немного смутилась.

Продолжать конфликт не хотелось, так что я медленно кивнула и отвернулась, чтобы скрыть собственную неловкость.

В воздухе снова повисло молчание. Я не могла говорить по известным причинам, а эльф задумчиво рассматривал унылые каменистые холмы, между которыми мы ехали уже полдня. Через время я почувствовала, что засыпаю. Размеренное покачивание повозки убаюкивало. К тому же через одеяло я чувствовала тепло исходившее от моего вынужденного спутника. Так что уже вскоре, окончательно отогревшись, я начала позорно клевать носом.

Меня звал Гипнос. Казалось, с нашей последней встречи, прошла вечность. И я с радостью падала в его объятия, желая забыться на его великолепных просторах. Однако, мечтам моим не суждено было сбыться. Из забытья меня вырвал все тот же низкий, приятный голос.

— Почему ты не говоришь?

Еще толком не проснувшись, я сонно усмехнулась, и немного подумав, наклонила голову так, чтобы он видел шрам, оставленный на шее злосчастной стрелой, что лишила меня дара речи.

Эльф немного подался вперед, разглядывая старый, уже почти совсем незаметный рубец. Точеные брови слегка нахмурились, в глазах же отчетливо читалось сожаление. На сердце почему-то стало тепло. Ужасно приятно было видеть в чужих глаза что-то, помимо привычной брезгливости или, что еще хуже, похоти смешанной с ненавистью. Я спешно прикрыла шрам. Еще какое-то время он с еще большим интересом разглядывал меня, причем мое молчание он, похоже, воспринял как бонус. Через несколько минут, в подтверждение этого, он выдал:

— Знаешь, это даже неплохо, что ты все время молчишь. Прибавляет какой-то загадочности. Плюс, ты так кажешься умнее. Женщины почти никогда не говорят ничего разумного.

Последняя фраза заставила меня поперхнуться. «Как будто мужчины блещут умом каждый раз, когда открывают рот», — подумалось мне. Прокашлявшись, я с упреком посмотрела на своего собеседника. Но тот лишь хитро усмехался.

— Aine'saraltanFirlas. Seranastuornaru. — вдруг представился он по-эльфски.

Фирлас… хм. Даже имя у него было что надо. Если я не ошибаюсь, оно переводилось, как «посвященный Феору», эльфскому богу мудрости. Куда уж тут мне, названной в честь какого-то цветка. По всем канонам вежливости, я должна была представиться в ответ. Без голоса это сделать было довольно проблематично, но один выход я все же нашла.

Я аккуратно взяла в руки ладонь мужчины, украдкой наблюдая при этом за переменами на его лице. Ни брезгливости, ни гнева… он был абсолютно спокоен и даже слегка улыбался. Я раскрыла его ладонь и стала пальцем чертить на ней буквы, одну за другой. Эльф заинтересованно следил за моими манипуляциями то и дело двигая губами, чтобы выговорить начерченный мной символ.

— Сайена, — произнес он после паузы, — Хм, тебе подходит. На древнем наречии значит «непреклонная».

Надо сказать, я удивилась. Мать часто говорила мне, что хоть моя имя и звучит, как цветок, но значит совсем другое. Могла ли она знать его настоящее значение? В любом случае, это стало открытием. И похоже, мое удивление не ускользнуло от эльфа. Он усмехнулся.

— Могу поучить тебя немного древнему языку. Все равно заняться нечем, а ехать нам еще не один день.

Неужели он знал, куда мы едем?! Но откуда?!

Я пристально посмотрела на своего собеседника и подкрепила свой интерес вопросительным жестом.

— Пока ты спала, я немного послушал разговоры наемников. Это те, которые не похожи на мертвецов, — он махнул рукой в сторону шумно галдящей ватаги мужчин ехавшей в арьергарде каравана. — Нас везут на Собрание Всех Народов, в горы. В принципе, это совпадает с направлением нашего движения, так что я склонен им верить.

Он горько усмехнулся и продолжил.

— В любом случае, сейчас меня больше волнует не куда нас везут, а зачем…

Я нахмурилась, переваривая информацию. Если мой спутник был прав, то ничем хорошим посещение собрания нам не грозило. Уже несколько столетий главными ораторами на любых политических аренах являлись представители Ордена Тишины. А значит, Небесный дом будет битком набит тихонями всех видов и рангов. Неучтенным сновидцам лучше десятой дорогой обходить подобные сборища. Особенно, эльфам и уж тем более богомерзким полукровкам, вроде меня.

Надо заметить, что все пленники в той или иной степени были чувствительны к духовной энергии. Это я заметила еще при первой провалившейся попытке пообщаться. В основном, конечно, это были сони — люди и эльфы любимцы Гипноса, недостаточно сильные, чтобы стать сновидцами, но умевшие в той или иной степени управлять своими снами. По сути, настоящих сильных сновидцев во всем караване было только двое — я и мой сокамерник. Возможно, именно поэтому нас отсадили отдельно от остальных. С их стороны это было огромной ошибкой. Вдвоем бежать куда как сподручнее, чем тащить за собой толпу бесполезных сонь. Я криво усмехнулась своим мыслям и тут же поморщилась от боли в щеке, изрядно распухшей после встречи с насильниками.

— Болит? — с каким-то научным интересом спросил мой собеседник.

Я кивнула.

— Да, выглядит ужасно. У тебя, честно говоря вообще видок еще тот. Как будто тебя виверна пожевала и выплюнула. — в золотых глазах эльфа мелькнула веселая искорка.

В ответ я лишь пожала плечами. Честно говоря, меньше всего меня сейчас волновала собственная внешность. Единственным, что меня сейчас заботило, было выживание и потерявшийся где-то Огонек.

— Знаешь, немного досадно, что единственная h’gash, которую мне довелось повстречать оказалась немой. — продолжил мой спутник, — Было бы весьма занятно узнать мир с точки зрения эдакого чудища.

Я сердито сверкнула глазами в его сторону, но гнев тотчас угас при взгляде на клыкасто улыбающегося эльфа. Сомневаюсь, что хоть какая-то представительница слабого пола могла бы устоять перед такой улыбкой. Я почувствовала, как краска прилила к щекам. Дико хотелось улыбнуться в ответ, но я вовремя вспомнила о болезненных ссадинах на лице и лишь тихо хмыкнула.

Остаток дня прошел за разговорами. Точнее, говорил Фирлас, а я молча кивала и, как могла, выражала эмоции с помощью мимики. Еще ни разу мне не доводилось повстречаться с кем-то более начитанным, чем я. Потому слушать его рассказы оказалось чистейшей воды удовольствием.

В основном, он рассказывал мне о своем народе. О том, как долго и мучительно они боролись против порабощения и продолжают бороться сейчас. А еще, его ужасно интересовал Гипнос и духи. О них он знал меньше моего. Не скажу, что узнала что-то принципиально новое, но его способ восприятия мира снов был совсем не таким, как мой. Если я относилась к духам, как к друзьям и знакомым, с которыми весело и интересно проводить время, то Фирлас видел их скорее, как некую отдельную расу, требующую изучения. Похоже, он даже не представлял, что с духами можно дружить.

Правда, наша с Огоньком связь была исключением, которое не могли объяснить даже мы сами. Ведь он добровольно покинул Гипнос, чтобы защищать меня. За годы жизни в нашем мире он стал практически неотличим от человека, чью форму так часто принимал.

Ближе к вечеру эльф заговорил о днях до падения богов. Я, конечно, знала историю. Большую ее часть мне поведала мать, остальное я прочла в библиотеке покойного герцога Эр’Засского во время своего вынужденного проживания в столице под личиной его дальней родственницы. Но то, что поведал мне Фирлас, нельзя было найти ни в одной из существующих ныне книг. А все потому, что он рассказывал не общепринятые исторические факты, а воспоминания, взятые из жизни отдельных эльфов того времени. Все, что помнил он сам и то, что смогли поведать ему духи Гипноса, наблюдавшие за теми днями. Я с таким интересом слушала его рассказ, что не сразу заметила, как начало темнеть.

Рассеяно осматривая заметно приблизившиеся горные склоны, я продолжала вполуха слушать эльфа. И вдруг мое внимание привлекло то, что развеяло все страхи и вселило в сердце надежду. На одном из склонов горели несколько костров, образуя собой рисунок созвездия Шеленара. То был наш с Огоньком условный знак, а значит, он был жив и все это время не выпускал меня из виду. Я непроизвольно заулыбалась и немного подалась вперед, разглядывая знак. Фирлас заметил эту перемену и насторожился.

— Что ты там увидела?

Я лукаво улыбнулась и помотала головой. Пока что не стоило ему всего говорить. Я все еще не доверяла этому типу. Да и с чего бы? В принципе, я не доверяла вообще никому, кроме Огонька. Но, похоже, этот эльф был единственным в этом обозе, кто мог бы помочь мне бежать. Я решила сначала немного за ним понаблюдать и тогда уже решать рассказывать ли ему о духе. Хотя я, конечно же понимала, что возможно, вскоре у меня не будет выбора.

***

Пока я раздумывала, совсем стемнело. Надсмотрщики подали сигнал к остановке и нас вместе с остальными пленниками, наконец, выпустили из клеток. Я еще никогда не была так рада оказаться на твердой земле. Но радости не суждено было длиться долго. Подошел один и безликих и несколькими скупыми движениями надел на нас пару тонких наручников скрепленных метровой цепью. Я сразу почувствовала, как блекнет мир вокруг. Ну конечно же! Двимерит! Особый металл, блокирующий связь сновидца с Гипносом. Я заметила, как побледнел мой спутник, когда браслет защелкнулся на его правом запястье. Судя по всему, для него такой разрыв был более болезненным, чем для остальных. Однако, держался он молодцом. Даже умудрился улыбнуться, прежде, чем нас погнали разбивать лагерь.

Помучившись немного с добыванием огня без магии, мы все же зажгли какой-никакой костер и устало свалились на землю рядом.

Цепь, соединившая нас, дико мешала. К тому же еще и браслет натирал запястье так, что у меня уже выступила кровь в нескольких местах. Заметив мои мучения, Фирлас извлек откуда-то из-за пазухи тонкий шелковый платочек и молча протянул мне. Не теряя времени, я обернула руку под браслетом. Шелк приятно холодил натертую кожу и не позволял металлу повредить ее еще больше.

Я устало вытянула ноги и благодарно кивнула эльфу. Скоро должны были принести еду. Ее как раз готовили несколько пленных сонь. Так что у нас образовался небольшой перерыв, которым грех было не воспользоваться. Я прикрыла глаза с твердым намерением немного вздремнуть. После долгого и весьма насыщенного дня голова была переполнена информацией и от того, казалось, вот-вот лопнет. Нужно было ее как-то переварить, и лучшим способом для этого был сон.

К сожалению, моим умиротворенным планам не суждено было осуществиться. Не успела я закрыть глаза, как с другой стороны костра послышались громкие женские вопли. Я устало приподняла голову. Представшее передо мной, мгновенно согнало всю дрему. Двое наемников в масках тащили в ближайшие кусты молоденькую эльфку. Я не могла видеть их лиц, но понять их намерения было нетрудно. Девчонка истошно вопила и неистово извивалась, пытаясь вырваться из железной хватки здорового бугая. Второй — мелкий и немного сгорбленный лишь потирал руки в предвкушении веселья.

Я почувствовала, как огненная волна гнева подкатывает к сердцу. Ну не могла я терпеть подобное! В свое время некий герцог приложил к этому свою мерзкую руку. За что и поплатился! А теперь, пришла пора платить другим.

Недолго думая, я вскочила на ноги, дернула за цепь и жестом попросила Фирласа следовать за мной. К моему удивлению, тот беспрекословно повиновался. Наверное, удалось его заинтересовать своим неожиданным маневром.

Твердым шагом я направилась вслед за успевшими скрыться в кустах наемниками. Крики девчонки стали глуше. Похоже, ей просто заткнули чем-то рот. Проходя мимо костра, я выхватила оттуда пылающее поленце и перехватив его за холодный конец на манер меча, направилась прямиком в кусты. Эльф неотступно следовал за мной.

То, что я увидела на небольшой полянке, окончательно меня взбесило. Глухо всхлипывающая девчонка была распростерта на жухлой побитой заморозками траве. Сверху на ней сидел тот самый мелкий тип и методично ее избивал. Бугай стоял рядом, наготове, со спущенными до колен штанами. Это стало последней каплей.

Не останавливаясь ни на секунду, я подскочила к мелкому, таща за собой начавшего было упираться эльфа, и со всего маха огрела его по голове горящей головней. Поленце хрустнуло и переломилось. Хотя, возможно, это хрустнул череп неудачливого насильника, потому что он мешком осел на полуобморочную эльфку.

Второй наемник оказался расторопнее, чем я думала. Быстро натянув штаны, он со всех ног рванул в лагерь, вопя что-то невразумительное. Я же участливо наклонилась над девчонкой. Все было не так плохо, как могло бы. Лицо ее и одежда, конечно, пострадали. Но главное, что эти уроды не успели завершить начатое. Я легонько похлопала эльфку по щекам. Та дернулась, затем открыла глаза, пару секунд смотрела на меня, не осознавая, кого видит. Но когда поняла, громко взвизгнула, вскочила на ноги и бросилась прочь.

— Теперь я понял, — прошипел позади меня ехидный голос, — ты не просто немое чудище, по воле рока свалившееся мне на голову. Ты, ко всему прочему, еще и…

Но договорить Фирласу не дали. На поляну влетело трое. Первый — наш недавний знакомый и еще двое таких же мордоворотов. Я и пикнуть не успела, как оказалась прижата к земле чьими-то чудовищно сильными руками. Эльфа поставили на колени рядом со мной.

— Глядите, мужики, эта ведьма Прока убила. — громила ткнул пальцем в безжизненное тело товарища на земле. — Надо бы ее саму… того… Полукровка она! Чудище!

— Нельзя, Гуд. Сам знаешь, шипуны с нас шкуру спустят за ведьмей этих. — второй кивнул в нашу с Фирласом сторону.

— Так чего с ней цацкаться. Коли обслужит всех троих, считай был прок от смерти Прока. — осклабился третий. Остальные согласно закивали.

Я почувствовала, как возвращается недавний гнев. «Пусть уж лучше убьют, буду отбиваться до последнего», решила я и с силой пнула ближайшего ко мне насильника. И, кажется, попала, потому что тот взвыл от боли и хлопнулся на землю, зажимая руками причинное место. В тот же миг, в глазах вспыхнули искры. Удар пришелся по и без того напухшей скуле. Из-за резкой боли на глазах выступили слезы.

— Гляди-ка, строптивая… — бросил один из насильников. — И глазища какие! А ты, остроухий, смотри и учись. — обратился он к притихшему эльфу.

— Не смейте…

Я удивленно обернулась. Фирлас сидел на коленях с опущенной головой. Его буквально трясло от гнева. Золотые глаза переливались жидким пламенем, а на скулах играли желваки. На секунду наши глаза встретились, и от его обжигающего взгляда к щекам прилил румянец, а дыхание мгновение перехватило. А затем, он сорвался с места.

Честно говоря, он двигался с такой скоростью, что разглядеть происходящее мне не удалось. Первый наемник рухнул на землю рядом со мной с неестественно вывернутой шеей. Через пару секунд к нему присоединился второй совсем без головы. Третьему же удалось пробежать пару шагов, прежде чем его настиг брошенный в спину клинок, ранее принадлежавший кому-то из его неудачливых приятелей.

И все это Фирлас проделал за какие-то пять-шесть секунд, не вставая на ноги, и даже не дернув меня за соединявшую нас цепь! Я, как завороженная, уставилась на тяжело дышавшего эльфа.

— Ты чокнутая идиотка! Самое ненормальное чудище из всех, что мне довелось повстречать! — сердито выдохнул он.

Я попробовала улыбнутся, но почувствовала, как силы оставляют меня. Возможно, свою роль сыграл шок, возможно усталость, хотя, скорее всего, и то и другое. Потому что отключилась я довольно надолго.

***

Очнулась я только на следующий вечер, лежа у костра, заботливо прикрытая все тем же шерстяным одеялом. Рядом сидел Фирлас и увлеченно хлебал что-то из грубой деревянной миски. Я осторожно повернула голову и окинула взглядом лагерь. На этот раз поляну для пленников оградили деревянными кольями с натянутыми между ними веревками. В центре ее горел огромный костер. Многие из наших спутников, как мертвые, лежали вокруг огня, остальные сбились в кучку на противоположной стороне «загона». Все, кроме эльфа, который все еще был намертво прикован ко мне проклятущей цепью. Похоже, после гибели нескольких наемников, охрану в обозе ужесточили. Я поискала глазами спасенную нами девчонку и удовлетворенно хмыкнула, заметив ее в толпе сгрудившихся вместе пленников.

Я приподнялась на локтях и уж было приготовилась с достоинством принять очередной сердитый взгляд моего спутника, когда мой желудок неожиданно выдал такую голодную трель, что слышно было, на весь лагерь.

Я смущенно покраснела и постаралась прикинуться спящей. Даже засопела для убедительности.

— Если хочешь есть, могла бы просто попросить, — его низкий голос прозвучал слегка насмешливо. Но, о чудо, он не сердился! Хотя, какое уж там чудо, тогда в кустах он сказал мне все, что думал.

Я открыла глаза, резко села и с вызовом уставилась на своего спутника. Сначала, он удивленно замер, затем, заинтересованно подался вперед, продолжая внимательно вглядываться в мое лицо. Я упрямо не отводила глаз. В его взгляде промелькнуло все — от заинтересованности до восхищения.

— Только сейчас заметил, — медленно произнес он, — Какие у тебя удивительные глаза!

Я вопросительно приподняла одну бровь.

— Loena’naru — дитя сердца. Так раньше называли владельцев бирюзовых глаз. До того, как появились полукровки, которые с чьей-то легкой руки, вдруг оказались средоточием мирового зла. — внезапно пояснил он.

На этот раз вверх взлетели обе мои брови. Мое удивление легко было понять. Мало того, что ни разу в жизни я не встречала подобного обращения, так он еще и вел себя как ни в чем ни бывало после вчерашнего. Он не просто не боялся меня, не презирал, а даже наоборот, я была ему интересна. ИНТЕРЕСНА, предки меня забери!

Наверное, вид у меня был весьма обалдевший, потому что эльф расплылся в широкой клыкастой улыбке.

— Да не удивляйся ты так, мир не сошел с ума, пока ты спала. С ума сошел, кажется, только я. Потому что ты явно безумна, а мне, почему-то, нравишься все больше.

На этот раз пришла моя очередь улыбаться. На поверку, Фирлас оказался не так ужасен, как я считала. Его красивая внешность и непринужденная манера общаться, сразу располагали к себе. Даже несмотря на то, что он продолжал то и дело звать меня чудищем.

— Есть будешь?

Не дожидаясь ответа, он сунул мне в руки деревянную миску с каким-то варевом. На вид оно было ужасно, на вкус еще ужаснее, но утолить голод сумело. Честно говоря, после двухсуточной голодовки, варево показалось мне чуть ли не божественным нектаром. Пока я молча ела, он не сводил с меня глаз. Наконец, я не выдержала, подняла голову от миски и вопросительно посмотрела в его золотые глаза, подкрепив свой взгляд жестом.

— Та девчонка, которую ты так рьяно защищала. Она ведь даже спасибо тебе не скажет, ты знаешь?

Я кивнула.

— И ты все равно решила ей помочь, почему?

Я задумчиво почесала затылок, соображая, как лучше ему объяснить. Не придумав ничего лучшего, черенком ложки я стала писать ответ на земле.

— Я слишком хорошо знакома с насильниками, — написала я.

Точеные брови сошлись на переносице, а в глазах полыхнул знакомый уже гнев. Но лишь на мгновение. Через пару секунд лицо эльфа приняло привычное отрешенное выражение.

— Нужно спать, — бросил он мне, отвернулся и засопел.

Я же засыпать пока не собиралась. Отчасти, потому, что итак проспала больше суток. Но кроме этого, где-то там, в темноте, меня ждал Огонек.

Мне просто позарез нужно было попасть в хвост обоза. Туда, где сейчас толпились волы, тянувшие многочисленные клетки. Там почти не было охраны и лишнего света. По моим прикидкам, именно оттуда моему духу будет безопаснее всего подойти к нам после того, как мы уберем часового. Именно там я могла беспрепятственно встретиться или хотя бы поговорить с ним.

Я внимательно осмотрела возможные маршруты перемещения к животным, и самым безопасным из них мне показался один — через небольшую рощицу у обочины. Обоз очень удачно расположился вдоль изгиба дороги, так что путь к цели можно было хорошо срезать. Вскоре созрела и идея насчет того, как в эту рощицу попасть.

Я растормошила спящего эльфа и кое-как жестами показала, что мне срочно приспичило по малой нужде. Для пущей убедительности, я даже начала пританцовывать на месте, плотно сжав ноги. Мой новый знакомый раздраженно подкатил глаза и потянул меня за собой к ближайшему охраннику. Там, он вкратце объяснил, чего именно нам нужно, однако охранник только указал на землю. Ну конечно, писай деточка тут, пусть всем потом воняет… Похоже, та же мысль посетила и Фирласа, потому что он поморщил нос и начал медленно пояснять охраннику все минусы справления нужды внутри «загона». Надо сказать, он был очень красноречив. Так что через пару минут мы радостно топали к указанным мною кустикам. Точнее, радостной была я, а эльф лишь недовольно сопел у меня за спиной.

В туалет действительно хотелось, так что пришлось немного поднапрячь моего спутника, чтобы тот отвернулся и вообще спрятался за ближайшее дерево. Длина цепи, к сожалению, не позволила. Так что эльф отвернулся, недовольно поморщившись. Я ужасно смущалась, но делать было нечего. А когда не знаешь, что делать — делай что должно.

Закончив свои дела, я быстро натянула штаны и, схватив рукой связывающую нас цепь, потянула эльфа за собой в чащу. Вначале он не понял, куда мы направляемся, но уже через пару минут заметил, что подлесок становится гуще. Он остановился и резко дернул цепь.

— Ты куда это собралась?

Я ткнула пальцем в сторону пасущихся волов.

— Ну уж нет, — нахмурился он. — Ты даже не представляешь, что с нами сделают, если поймают ночью вне обоза! К тому же, охранник пойдет искать. Я пообещал ему вернуться в течение пяти минут!

Я устало вздохнула. Ну как ему объяснишь, что это единственный шанс связаться с другом?! Не поймет ведь! Я упрямо дернула на себя цепь, но похоже, не рассчитала силу, так что не ожидавший подвоха эльф, запахал носом в землю.

— Да что ж ты делаешь, малахольная?! — фыркнул он, вставая, и дернул цепь к себе.

На этот раз на ногах не устояла я и грохнулась прямо в муравейник. Начиная злиться, я возилась в сырой земле, стараясь избавиться от расползшихся по рукам перепуганных букашек. Это надо же, какой гад, я-то его случайно уронила, а он меня намеренно с ног сбил.

Ну все!

Я ловко извернулась и сделала эльфу подножку. Он нелепо взмахнул руками, дернув цепь, и растянулся на все том же злополучном муравейнике. Разъярённой кошкой я прыгнула сверху, но была ловко перехвачена и отброшена на спину одним умопомрачительным приемом. Фирлас не терял ни минуты, он быстро перехватил мои руки, прижав их к стволу ближайшего дерева. Его глаза были совсем близко, и в них пылал огонь. Желтое янтарное пламя переливалось всеми оттенками золота. На секунду я даже залюбовалась. Щеку обожгло горячее дыхание. Было в этом эльфе что-то такое, от чего у меня сердце странно замирало. Но медлить было нельзя. Нужно было успеть вернуться до того, как заметят наше долгое отсутствие.

Нужен был шок!

Недолго думая, я неловко вытянула шею и мягко прикоснулась к его губам своими. На мгновение он замер от удивления, но затем прижался ко мне всем телом и вернул мой поцелуй. Да так страстно, что я сама оказалась в плену этого огня, заставившего позабыть обо всем. Не знаю, сколько это длилось. Время свернулось в какую-то едва ощутимую точку, а весь мир уместился в его горячем дыхании и сильных руках на моих запястьях.

Сохранить ясность мыслей было невероятно сложно, а переступить через себя и окончить это безумие тем более. Но внезапно пришедшая в голову мыль об Огоньке быстро вернула меня в реальный мир. Нужно было действовать, а не целоваться в лесу с малознакомыми мужиками! Не прерывая поцелуя, я аккуратно вынула одну руку из хватки эльфа, нащупала на земле небольшой камень и изо всех сил двинула его по затылку.

Он тут же обмяк и навалился на меня всем своим немаленьким весом. Я неуклюже выползла из-под него, потирая ушибленные места. Тяжеловат, конечно, но зато не сопротивляется. Я аккуратно ощупала его затылок. Крови не было, но зато в наличии имелась огромная шишка. Я с ужасом представила, что будет, когда он очнется. Одна надежда была на Огонька, и голос, который он мог мне дать. Только так я смогу объяснить Фирласу случившееся, в надежде, что он меня поймет.

Поднатужившись и согнувшись почти пополам, я все-таки сумела взвалить на себя эльфа. Хвала предкам, идти было совсем недалеко. Уже через пять минут активного движения с эдаким грузом, начали подкашиваться ноги. Хорошо, что мы были уже на месте. Со вздохом облегчения, я сбросила свою ношу на охапку соломы, и сама упала рядом. В надежде, что Огонек понял мою задумку и тоже переместился поближе к концу обоза, я потянулась к его разуму.

— Огонек, пожалуйста, скажи, что ты меня слышишь… — мысленно прошептала я. Почему прошептала? Да потому что проклятый браслет не давал мне в полной мере пользоваться мысленной речью. Да еще поцелуй этот… все мысли спутал.

— Я слышу тебя, крылышко, и вижу. Никуда не уходи, я сейчас приду. — его уверенный голос в одно мгновение развеял все мои страхи, и я устало откинулась на солому.

Тем временем Фирлас начал приходить в себя. Поначалу он просто ворочался, потом тихо застонал и потянулся рукой к ушибленному затылку. Нащупав шишку, он зашипел и витиевато выругался по-эльфски. И только тогда открыл глаза.

Увидев меня, он отшатнулся, непроизвольно потянув за цепь, которая нас связывала. В итоге я неуклюже уткнулась лицом в солому между его ногами. Хотя, так было даже лучше. Смотреть ему в глаза все равно было стыдно.

— Ты самая ненормальная женщина из всех, что я встречал, — после недолгой паузы пробурчал он. Но в голосе его я не заметила гнева, которого так опасалась. Я осторожно привстала и заглянула ему в глаза. К моему пущему удивлению, они улыбались, хоть остальное его лицо оставалось серьезно. — Честное слово, поцелуя с таким финалом у меня в жизни еще не было. А живу я, к слову, не первое столетие.

Я улыбнулась и опустила глаза. Очень хотелось сказать: «У меня тоже…» Но на тропинке, ведущей к нам из леса, появился человек с факелом. Я замерла от ужаса, а эльф резко вскочил на ноги. Он все еще пошатывался, но уверенным движением спрятал меня за спиной. Человек приближался, и вскоре мы сумели рассмотреть белую маску и невнятные серые одежды одного из стражников. «Нам конец!», — мелькнуло в голове, но стражник неожиданно бросил факел на землю и поднял руки вверх.

— Крылышко, это я… — прозвучал у меня в голове знакомый теплый голос.

— Огонек! — я сорвалась с места и бросилась в его объятия, естественно, потянув за собой моего многострадального спутника.

В крепких объятиях духа было тепло и безопасно. Я почему-то вновь на мгновение почувствовала себя юной девчонкой, только что освободившейся от позора и унижения, убившей своего истязателя. Хоть я и спрятала эти чувства глубоко внутри, в такие моменты, как этот, они иногда прорывались наружу. По щеке скатилась слеза. Огонек понял мое состояние и покрепче прижал меня к себе.

Идиллию нарушил Фирлас.

— Дай угадаю, твое безумие прогрессирует?! — язвительно прошипел он где-то позади.

Огонек отстранил меня и смерил эльфа долгим оценивающим взглядом. Со стороны, правда, казалось, что стражник в белой маске просто уставился на одного из пленников, будто бы решая, что с ним делать. К чести Фирласа, он этот взгляд выдержал с достоинством. Его янтарные глаза пылали огнем в свете факела. Похоже, эльф готовился дорого продать наши жизни, но все еще не решался напасть первым.

— Объясни ему, кто ты, Огонек… А то ведь шум подымет, — попросила я мысленно. — Только не говори, что дух!

— Aine'saraltanFair. Seranastuornaru. — с полупоклоном произнес дух. — Йена со мной, я вытащу вас, как только представится возможность.

После этих слов Фирлас заметно расслабился. Он разжал сомкнутые кулаки и вопросительно посмотрел на меня. В ответ я кивнула, подтверждая слова Огонька.

— Aine'saraltanFirlas, — наконец представился он, опустив вежливую часть фразы. На него это было непохоже. Кажется, Огонек ему не очень-то понравился. Но переживать сейчас из-за его симпатий мне совсем не хотелось.

Я снова обратилась к духу:

— Огонек, ты давно в этом теле?

— Минут пятнадцать. Еще не полностью освоился. Эти люди в масках очень странные. Они точно живые, но внутри пусто. Мне ничего не стоило овладеть им.

— То есть, как, пусто? — не совсем поняла я.

— Души нет, будто в куклу вселяешься, — пояснил мой друг.

Ни о чем подобном я раньше не слышала, несмотря на всю мою начитанность. Неприятное предчувствие кольнуло где-то в районе сердца. Я мысленно сделала для себя заметку расспросить Фирласа о наших пленителях и их странностях. Уж очень все это было загадочно, а местами даже зловеще.

Тем временем Огонек, не теряя времени, взялся за соединявшую нас цепь и потянул за собой обратно к кострам, вокруг которых расположились соединенные попарно пленники.

— Вам пора возвращаться, иначе вас хватятся. — произнес он вслух. — Я постараюсь узнать побольше. Сегодня вечером попробую заменить вашу цепь на обычную, чтобы не блокировала сны. И теплых вещей принесу. Я слышал, за сегодняшний переход несколько пленников замерзли насмерть.

Я многозначительно посмотрела на эльфа, но тот сделал вид, будто не заметил. Его, обычно приятная манера держаться, становилась все менее дружелюбной. Он то и дело сердито поглядывал на Огонька, но пока помалкивал.

К костру мы пришли, когда остальные уже спали. Охранник из числа наемников подозрительно прищурился, вспоминая сколько времени нас не было, но при виде безликого молча пропустил нас в загон. Огонек усадил нас на солому.

— Постарайтесь как можно лучше отдохнуть. Завтрашний переход будет последним, к вечеру мы должны прибыть на место. Я приду посреди ночи. — с этими словами он встал, и собрался было уходить, когда я перехватила его за руку.

— Огонек, мне нужен голос, — прошептала я мысленно, — этот эльф многое знает, хочу его расспросить.

— Хорошо, крылышко, но будь с ним осторожна, странный он какой-то…

Я почувствовала внутри знакомое тепло, когда Огонек переместил в меня часть себя самого, временно возвращающую мне нормальную человеческую речь. Горло засаднило, и я громко раскашлялась. Но стоило только духу скрыться за ближайшей повозкой, как я тут же обернулась к своему мрачному спутнику.

— Помнится, тебе ужасно хотелось поговорить с чудищем… — с улыбкой произнесла я.