Глава 8: Огонек

— Не верь ему, Йена, он убийца! — холодно бросил Огонек, глядя на прижавшуюся спиной к стене девушку.

Она все еще была бледна после пережитого стресса, под яркими бирюзовыми глазами залегли глубокие тени, а плечи подрагивали, будто на них легла вся тяжесть мира. В последний раз он видел ее такой слабой и беззащитной, когда она окровавленная вышла из двимеритовой комнаты в доме герцога. Сейчас на ее руках тоже была кровь, только на этот раз совсем другого мужчины.

И ему вдруг стало стыдно за свой гнев. Йене, его обожаемому крылышку, сейчас было больно. И причиной этой боли был он, дух, потерявший разум от любви к смертной. Этого вообще никогда не должно было случиться! Духи не умеют испытывать таких чувств! Когда он успел так измениться?! Когда стал таким омерзительно жестоким?!

Но поток его самобичевания прервал ответ Йены.

— Я люблю его, Огонек…

— Дура! — перебил он ее, яростно грянув кулаком о каменную кладку стены. — Я думал, что ты выше этого! Этого отвратительного животного влечения, которое вы, смертные, то и дело испытываете друг к другу! А ты такая же, как все!

Внезапная ярость мгновенно изгнала из его сердца стыд и затмила остатки разума. Сейчас он был так зол, что хотелось крушить и убивать все, что попадется под руку. Проклятый эльф! За какой бездной он вообще появился на их пути?! Убить! Убить его и дело с концом! Перерезать его мерзкую глотку! А Йена…, со временем она смирится, потом забудет и простит. Она вообще отходчивая, а ждать он умеет.

Огонек плотоядно покосился на проход, ведущий в комнату, где остался остроухий, и уже хотел было двинуться в его сторону, когда подруга перехватила его взгляд и взбешенной кошкой загородила путь.

— Не смей даже думать об этом, дух! — прошипела она, а руны на ее руках замерцали ярким радужным светом. — Я не отдам его никому! Ни тебе, ни гильдии, ни даже самим темным магистрам!

«Дух»! Так она не называла его ни разу за все время знакомства. Отдающее льдом слово больно резануло по сердцу, мгновенно охладив его пыл. Перед ним стояла новая Йена, незнакомая и холодная. Совсем как тогда, после двимеритовой комнаты. Тогда ему тоже пришлось узнавать ее заново, только на этот раз было намного больнее. И боль эта породила новую волну гнева.

Да как она могла так просто взять и все бросить?! Оставить его, оставить гильдию — людей и эльфов, принявших ее, богомерзкую полукровку, в свои ряды?! И из-за чего? Любви? Страсти?! Да чтоб он провалился, этот эльф вместе со своей любовью!

Несколько минут он сердито смотрел на спрятавшую глаза Йену, никак не решаясь заговорить.

— Если ты собираешься сбежать с остроухим, я уйду. — резко выпалил он, плотно сжав кулаки. — И когда он разобьет тебе сердце, не смей ползти ко мне за утешением!

Йена дернулась, словно от удара. Из бирюзовых глаз хлынули слезы, а окровавленные руки обреченно вцепились в одежду. «Да что же я в самом деле?» — мелькнула в голове запоздалая мысль, тут же нещадно отброшенная на задворки сознания не на шутку разыгравшимся гневом. И гнев же не позволил ему броситься ее утешать. Гнев заставил отвернуться и гордо поднять голову. Он должен был настоять на своем! Хоть раз не позволить ей совершить ошибку. Она должна была выбрать одного из них сейчас, раз и навсегда!

Из-за спины какое-то время доносились лишь приглушенные всхлипывания, пока, наконец, плач не стих, заполнив коридор тишиной, не предвещавшей ничего хорошего. А еще через минуту Йена заговорила:

— Уходи! И поздравляю тебя, дух, ты умудрился разбить мне сердце намного раньше Фирласа! — осипшим от волнения голосом прошипела она. — Забирай эту пакость. Нести его Крайсу или нет, дело твое!

О пол у его ног громко звякнуло ажурное посеребренное копье. Словно во сне он присел и взял в руки прохладное, испещренное рунами древко. Оружие удобно легло в руку. Наполнявшая душу горечь не позволила ему обернуться, когда он твердой походкой направился к выходу из полутемного коридора, оставив позади ту единственную, что заставляла его чувствовать себя живым.

Все еще сжимая в руках копье, Огонек пулей вылетел в комнату, где на полу, в нелепой позе замер его враг. Не раздумывая, он быстро подскочил к эльфу, ухватил его рукой за волосы на затылке и, оттянув остроухую голову назад, злобно прошипел:

— Это все ты! Это из-за тебя я ей больше не нужен! Моя воля, разделал бы тебя на фарш. Но ради нее, остановлюсь на предупреждении. Обидишь ее, остроухий, умрешь долгой мучительной смертью.

С этим словами, дух резко отпустил голову противника, поудобнее перехватил копье и скрылся за большой двустворчатой дверью, ведущей к центральному залу. Он не стал перемещаться через Гипнос, пока не уткнулся в тяжелые каменные створки, за которыми у небольшого костерка расположился темный человек, ожидая возвращения Йены.

Когда злой, как тысяча кошмаров Огонек появился напротив костра, лорд Крайс, еще секунду назад казавшийся абсолютно расслабленным, молниеносно вскочил на ноги, обнажив оружие. Дух бросил ему под ноги копье и плавно поднял руки вверх ладонями, демонстрируя свое полнейшее дружелюбие.

— Йена передала вам регалии, — сердито пробурчал он, когда темный наконец соизволил опустить черный серп и заинтересованно уставился на блестевшее в свете костра копье.

— А сама она где? — поинтересовался лорд, обеспокоенно сверкнув черными глазами из-за растрепанных темных прядей.

— Ушла с эльфом! — скорее выплюнул, чем сказал Огонек, внезапно осознав весь ужас сказанного.

Йена действительно ушла! Оставила его одного! Бросила! Нарушила все обещания и клятвы!

— То есть, как ушла?! — удивленное восклицание темного нарушило ход его мыслей, заставив снова обратить внимание на обалдевшего от новости лорда.

— А вот так! Наплевала на все, бросила меня, предала вас и сбежала с любовником! — с горечью ответил он, чувствуя, как волна обиды, будто тисками, сдавливает горло.

Из глаз снова покатились слезы. Как он ни старался, а сдерживать их так и не научился. Проклятье! Еще не хватало, чтобы сидящий напротив человек принял его за сопливого юнца!

Огонек стыдливо протер глаза и уселся поближе к огню, уронив голову на колени.

— Эта глупая, упертая, невменяемая девка! — процедил сквозь зубы Крайс, наградив Йену еще несколькими весьма неприличными эпитетами. — Не иначе, нам ее сама бездна послала!

— Не смей он ней так говорить! — возмутился вдруг Огонек. — Что бы она не делала, у нее были на то свои причины.

Ну вот! Он, сам себя не помня, начал ее защищать. Похоже, подействовал выработанный с годами рефлекс. А может быть, свою роль сыграла любовь. Та самая, что совсем недавно заставила его так сильно ее ненавидеть. Так сильно злиться! Почему-то только сейчас, взглянув на все со стороны, он начал понимать, что она чувствовала.

Если она действительно любила эльфа, хотя бы вполовину настолько же сильно, как Огонек ее, то разве мог он осуждать ее?! А после тех гадостей, что он наговорил, не удивительно, если она не захочет его больше видеть!

Так они и сидели у небольшого костерка в полнейшем молчании, погруженные каждый в свои мысли. Огонек мучился угрызениями совести, а темный о чем-то напряженно думал. Его тонкие черные брови сошлись на переносице, а на высоком лбу залегли глубокие складки.

Наконец, когда на востоке забрезжили первые лучи встающего солнца, темный устало выдохнул, мягко, по-кошачьи встал, обошел вокруг догорающего костра, осторожно поднял с земли серебристое копье и аккуратно завернул его в запасной плащ.

— Знаешь, — проговорил он, — куда бы ни пошла твоя идиотка-подруга, я убежден в одном — она вернется!

— С чего вдруг такая уверенность? Мне показалось, ты не очень-то высокого о ней мнения. — недоверчиво поинтересовался Огонек.

— Мое мнение не имеет никакого значения, — бесцветным голосом ответил его собеседник, — Важно лишь то, что она обещанная. Старый магистр не ошибся в своем выборе. Она действительно та, о ком говорилось в пророчестве. И если она не вернется, Гипнос и мир живых перестанут существовать. Пустоте без разницы, что пожирать.

От услышанного по спине побежали мурашки. Похоже, угроза была намного масштабнее, чем они с Йеной предполагали. Раз мир снов тоже в опасности, он просто обязан был что-то предпринять. Быть может, вернуть Йену? Хотя, кто знает насколько правдиво это их пророчество? А вдруг она тут не при чем, и они просто ошиблись? Разве способна одна смертная, пусть даже и сильная остановить саму пустоту?

Похоже, на лице отразилась вся гамма захвативших его мыслей, потому что Темный вдруг устало вздохнул и заговорил.

— Я понимаю твое недоверие. Я сам не верил, пока она не остановила бурю на вершине башни. Потом, эти странные руны на ее руке! А теперь, посмотри, она добыла копье Рурка, то самое, что он завещал своему наследнику, появление которого напророчил перед смертью. Определенно, она та, кто нам нужен. Только гильдия с ней во главе сейчас способна остановить надвигающуюся катастрофу.

— И как ее может остановить одна девчонка? Что именно она должна сделать?

— Не знаю, — темный немного смущенно отвел взгляд, — но я уверен в одном — она вернется. И ты сможешь исправить то, о чем сейчас так сильно жалеешь! А пока, предлагаю пойти со мной. Твоя помощь гильдии была бы неоценима, дух.

С этими словами Крайс протянул ему руку, помогая встать на ноги. Черные глаза проницательно сверкнули из-под тонких черных бровей. Огонек немного помедлил, а затем с благодарностью принял ладонь, затянутую в черную кожу.

— Откуда ты знаешь, кто я? — поинтересовался он, поднявшись на ноги.

— Немного наблюдательности и толика знаний. — одними губами усмехнулся темный. — Пойдем, нам многое предстоит сделать до ее возвращения.

***

Военный лагерь второй день гудел, как разворошенный улей. Не прошло и недели с тех пор, как ушла Йена, когда в деревушку у подножия разрушенного бурей Небесного приюта нагрянул синий дракон с наездницей в маске как две капли воды похожей на ту, которая лишилась обеих рук в башне замка. Только вот у этой все конечности были на месте.

Не заметив в темноте спрятанный в перелеске военный лагерь, колдунья направила своего зверя на беззащитные деревянные хижины, спалив их дотла вместе с незадачливыми жителями. В потустороннем синем пламени погибли почти все целители, мастер-дипломат Катрин и подмастерья мастера Ньорда — Нулум и Рьор, отмечавшие день весеннего равноденствия в небольшом замусоленном трактирчике в центре деревни.

У Огонька не возникало сомнений по чью душу явилась Многоликая. Она искала Йену и похищенный из-под носа артефакт. Впервые за несколько дней он обрадовался, что его подруга успела уйти и теперь найти ее колдунье будет намного сложнее. С другой стороны, здесь девушка была бы под намного лучшей защитой, чем в руках у Кровавого лиса.

Не сумев преодолеть жгучее желание увидеть подругу, дух бросился к Йене сквозь мир снов и нашел ее мирно спящей в объятиях ненавистного эльфа в каком-то полуразрушенном домике рядом с древними эльфскими руинами. Убедившись, что девушка в безопасности и немного полюбовавшись ее сонным личиком, он поспешил вернуться в лагерь.

К моменту его возвращения, дракон вместе со своей наездницей уже убрался восвояси, так и не заметив скрытых за перелеском и замаскированных Айей шатров и палаток. А уже через пару часов было принято решение эвакуировать большую часть гильдии в родовой замок сэра Риордана расположенный в северной части Драконьего хребта в королевстве Орсика. Путь предстоял неблизкий, так что сборы заняли не один день. И все это время лагерь напоминал скорее большой муравейник, чем дисциплинированную военную базу.

Между солдатскими палатками и хозяйственными шатрами сновали ребятишки всех рас и возрастов. Кузнецы, модистки, белошвейки, повара и священнослужители спешно упаковывали инструменты и прочий скарб. Солдаты, громко ругаясь, укладывали тюки с продовольствием, оружием и кормами для животных. То и дело из толпы слышалась отборнейшая брань, зачастую подкрепленная звуком отвешиваемых кому-то тумаков и громкими женскими или детскими воплями.

Огонек с каким-то чувством отрешенности наблюдал за всей этой кутерьмой. В Незримой гильдии состояло множество людей, гномов и эльфов всех возрастов и вероисповеданий. Очень часто он видел здесь целые семьи. Мужчины ходили в солдатах, их жены в обслуге. Бывало даже наоборот. За детьми приглядывали наставники или няньки. Но, по какой-то непонятной ему причине, все они, несмотря на массу различий, отлично уживались друг с другом. Ни разу он не слышал споров из-за религии, расы, цвета кожи или формы ушей. Даже на него с внешностью полукровки, хоть и косились поначалу с опаской, но уже через несколько дней перестали обращать внимание. Видимо решили, что он не представляет угрозы.

Йене бы здесь понравилось. Гильдия являла собой маленький кусочек мира, о котором она так часто мечтала. Мира, где ее не будут бояться или презирать, где не будут гнать взашей, только из-за ярких глаз и заостренных ушей.

Но она ведь уже видела все это! И все равно ушла! Ради своего эльфа предпочла роль вечной изгнанницы. Огонек сердито сжал рукоять подаренного лордом Крайсом кинжала. Ненависть к проклятому остроухому продолжала сжигать его изнутри, отравляя душу, которая и без того металась в болезненной агонии.

Чтобы хоть как-то развеяться, он спрыгнул на землю и бодро зашагал через гудящий лагерь по направлению к большому белому шатру, где через несколько минут должен был состояться совет мастеров. Главными на повестке дня были эвакуация и вопрос о том, кому из офицеров отправляться в новый штаб.

Обсуждение, а точнее острая дискуссия заняла без малого полдня. В основном это была сплошная ругань, ничем не напоминавшая государственные советы, на которых ему несколько раз пришлось поприсутствовать в Орслене вместе с Йеной. Задорнее всех ругались близнецы, принявшие сторону мастера Ньорда в том, что оставаться надо всем. Размахивая руками, в истинных традициях темпераментных выходцев с юга, они что есть мочи орали на своих оппонентов, не потрудившись выслушать их аргументы. Противоречили им командор Риордан, Виллания и жрица, стоявшие на том, что некоторым абсолютно нечего делать во временном лагере, когда в гильдии накопилась масса более насущных дел, чем ожидание возможного возвращения их блудного магистра. Ругань и попытки рукоприкладства продолжались ровно до тех пор, пока в шатер легкой походкой не вбежал сердитый как тысяча кошмаров лорд Крайс.

В мгновенно наступившей тишине он обвел собрание тяжелым взглядом, сел и устало стянул неизменные кожаные перчатки, явив собравшимся изящные ладони, испещренные с обеих сторон неизвестными черными рунами. В гробовом молчании было слышно лишь сбившееся дыхание близнецов, да недовольное сопение их оппонентов. Наконец, темный несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая расшалившиеся нервы, громко прочистил горло и заговорил.

— Риордан, Ньорд и Рива, ступайте собираться, через полчаса вы должны быть на обозах. Командор, передавайте мои благодарности вашему отцу, так любезно предоставившему нам свой родовой замок. Лала, Виллания, вы немедленно отправляетесь в Триптих. Сегодня пришло тревожное донесение от одного из моих агентов. На Великого Князя готовится покушение и ваше задачей будет его круглосуточная охрана. Мы не можем позволить себе гражданской войны сейчас, когда наклевывается конфликт с Орсикой.

Рыцарь, гном и жрица послушно поклонились и вышли. Шпионка же не двинулась с места. Они лишь непонимающе переглянулись с эльфкой и вопросительно уставились на Крайса.

— Дамы, вам нужно особое приглашение? — ехидно поинтересовался тот.

— Я не поеду! — гордо задрала подбородок эльфка. — Мне в городе делать нечего, к тому же среди толпы k’sheven!

— Я с ней согласна, — кивнула Лала. — Лучше я возьму сестру.

— Нет! Ты сама знаешь маниакальный страх князя перед сновидцами. В городе усилены патрули Ордена Тишины. Если Лалу обнаружат, раскроют и твое инкогнито. Мы не можем рисковать! К тому же Айя нужна мне здесь.

— Я поеду! — неожиданно даже для себя вызвался молчавший доселе Огонек. — Меня не обнаружить тихоням, я могу быстро перемещаться в пространстве и принимать практически любой облик. Я, можно сказать, идеальный шпион.

Темный удивленно приподнял одну бровь, чем ужасно напомнил духу Йену, а затем слегка нахмурился.

— Ты уверен? Что если она вернется, пока тебя не будет?

— Я буду наведываться каждый вечер. — усмехнулся дух, — Просто, не могу сидеть здесь сложа руки! К тому же, добытая информация пригодиться ей, когда придет пора.

Огонек сам не заметил, как за последние несколько дней уверенность лорда Крайса в возвращении его подруги передалась и ему. Почему-то он совершенно перестал сомневаться в том, что Йена обязательно одумается и придет сюда, в гильдию, где ей и место. И когда это произойдет, он найдет способ с ней помириться и больше никому никогда ее не отдаст!

— Хорошо! — после короткой паузы кивнул темный, — Лала, через пару часов вы должны уже быть в пути. Дело срочное!

Шпионка недоверчиво покосилась на духа, но перехватив красноречивый взгляд лорда Крайса, обреченно кивнула и вышла из шатра, поманив Огонька с собой.

Вслед за ней потянулись и остальные. Он выходил последним, когда его окликнул хрипловатый голос темного.

— Дух!

Он остановился и вопросительно взглянул на лорда, устало массировавшего виски длинными изящными пальцами.

— Будь осторожен и во всем слушайся Лалу! Ты еще не бывал при дворе и можешь не знать, насколько проницательные и коварные типы там встречаются.

— Милорд, поверьте, моего опыта хватит для успешной работы. — усмехнулся Огонек, — Мы с Йеной…

Он запнулся и болезненно поморщился. Сердце пронзило иглой от одного звука ее имени. Тёмный понимающе усмехнулся.

— И все же, будь осторожен. Боюсь, один, без тебя я с ней не справлюсь.

Дух горько усмехнулся. Справиться с Йеной невозможно, пока она сама этого не захочет. Так было всегда, и он искренне надеялся, что это не измениться. Пусть она поступает совсем не так, как ему хотелось бы, пусть упирается и встает на дыбы при каждой оказии, пусть скандалит, ошибается, злится. Все это лишь часть ее и такой он ее полюбил. Пусть будет какой угодно, лишь бы была с ним...

Бросив последний взгляд на уставшее, полное какой-то скрытой печали лицо лорда Крайса, Огонек вышел из шатра. На мгновение сердце кольнуло недоброе предчувствие. Но уже через секунду ему в лицо подул теплый весенний ветер, растрепал волосы, окутал тело приятным мягким коконом, поиграл с одеждой и помчался дальше, унося с собой всю накопившуюся на сердце боль. Дух облегченно вздохнул и с надеждой взглянул на зеленовато-синее весеннее небо, каждой своей частичкой впитывая витающую в воздухе надежду — еще одно совершенно новое для него чувство.

***

Дорога до Триптиха, столицы Талонии, заняла около двадцати дней. Шпионка то и дело подгоняла и без того разгоряченных коней, стараясь успеть ко двору до начала нового сезона. Причем из ее бесконечной болтовни, Огонек понял, что больше всего ее волнует не какое-то там покушение на главу государства, а новая коллекция модных нарядов, поджидающая их в городском особняке Крайса. Платья были заказаны еще зимой и портные как раз должны были закончить их к весеннему балу, открывающему новый сезон в княжеском дворце. Однако, потом оказалось, что тряпки были лишь побочным увлечением повернутой на службе девушки, а в новом сезоне важнее всего было запустить ко двору новых шпионок под видом юных дебютанток.

И все же, несмотря на излишнюю болтливость, Лала, или Лариолала фон Земек, дочь и наследница рода фон Земеков из Городней, оказалась весьма интересной собеседницей. За несколько дней напряженной скачки она на ходу умудрилась поведать Огоньку все сплетни, которыми когда-либо владела. При этом тактом она себя не обременяла и напрямую высказала ему все, что думала о Йене и ее эльфе, при этом то и дело ввинчивая в длительную тираду крепкие словечки на родном языке. Где-то в середине ее речи, терпевший все это время Огонек почувствовал, как от стыда начинают гореть уши, и поторопился прервать все эти излияния, переключив внимание девушки на предстоящую им задачу.

Йена с остроухим тут же были забыты, и разговор, а точнее бесконечный монолог, повернул в русло дорогих нарядов, политических интриг и дворцовых сплетен. Он с интересом слушал о том, как десять лет назад в Талонии чуть не разразилась гражданская война из-за претензий на трон двух братьев-близнецов. Суть спора была в том, что нигде не было задокументировано, который из них появился на свет раньше. А значит, любой мог иметь права на внезапно опустевший трон. Когда же спросили у княгини-матери, та, пребывая в состоянии старческого слабоумия, сказала, что детей у нее вообще никогда не было. И каким же было удивление министров, когда придворный медикус после краткой проверки подтвердил слова выжившей из ума старушки! Братья были в ужасе, ведь это значило, что трон не достанется ни одному из них, а перейдет по праву наследования к ближайшему кузену.

Вот тогда и началась резня! Неожиданно для всех братья объединились против всех известных родственников и успешно перебили всех претендентов на престол и уже готовы были взяться друг за друга, когда сама судьба вручила бразды правления одному из них. В один из дней, когда напряжение меж двух лагерей при дворе достигло своего пика, в тронный зал вошла пожилая женщина со старым свитком в руках. Бумага эта оказалась письменным обещанием ныне покойного князя отдать своего младшего (как оказалось!) сына — Анри дэ Ромуа в орден Безликих на обучение и посвящение. И старший брат — Петер, ухватился за эту идею. В тот же вечер младший из близнецов отбыл в распоряжение Безликого совета в городе Ниамн. Не обошлось, конечно же, и без скандала с угрозами и даже применением силы.

Спровадив неудачливого братца, Петер, Великий Князь Талонский, короновался и вот уже десять лет успешно правил государством своего отца, проявляя к этому делу недюжинный талант. В целом, он продолжил политику предыдущего князя — нейтралитет в отношениях с Орсикой и повышенное экономическое давление на города-государства. Также, не убоявшись предполагаемых сложностей он отправил посольства в Городни и Ниамн. В последнем его предложения при содействии брата были отлично приняты. В остальном, Петер ничем не отличался от любого другого правителя — купался в роскоши, устраивал разгульные вечеринки, пропадал на охоте и порой забавы ради участвовал в облавах на распоясавшихся fierre.

Через пять лет, до конца исполнив обещание отца, в столицу вернулся Анри. Младший дэ Ромуа успел порядком измениться и теперь даже слышать ничего не хотел о троне и власти. Нехотя приняв от брата титул князя Элиенского, он оставил при двое своего компаньона, а сам предпочел уединиться в летней монаршей резиденции на озере Эльванара. Надо сказать, компаньон этот был личностью многогранной и весьма примечательной. Шпионам Незримой гильдии сразу бросилась в глаза его необычная манера держаться. В одной комнате с великими князьями и герцогами, он, простой, по сути, слуга-секретарь, вел себя как с равными и даже позволял себе давать советы якобы от лица своего хозяина.

Но время шло и, несмотря на вопиющее несоблюдение устоев, и банальной субординации, Эмиелю Орсо, так его звали, удалось выбиться в статские советники. Удивительным казался тот факт, что представитель князя Анри совершенно не вел переписки со своим хозяином. Лишь иногда они встречались, когда пару раз в год князь Элиенский посещал открытие сезона и бал по случаю дня рождения Великого Князя. Но даже тогда он продолжал вести себя скромно, а с годами почти совсем перестал разговаривать. Ходили слухи, что у него начала развиваться болезнь, поразившая когда-то их прадеда — Великого Князя Жосса Храброго, почившего в сорокалетнем возрасте от обширного склероза.

Именно из-за странного поведения, Лала и лорд Крайс теперь подозревали князя Анри в заговоре против брата, а советника Орсо в пособничестве. Понятным также оставался тот факт, что в будущей попытке смены власти также замешаны несколько знатных семей, в большинстве своем мстящих за вырезанных когда-то наследников. В том, что покушение обязательно состоится, они не сомневались. Информация, как утверждала шпионка, была получена из более чем надежного источника.

Их задачей при дворе будет внедрить новых шпионок, в том числе и Огонька, накопать как можно больше информации при этом присматривая за здравием и благополучием Великого Князя. Ибо смена власти грозила междоусобицей стране, которая уже итак находилась на грани войны с соседней Орсикой и на грани голода из-за неблагоприятных погодных условий, уничтоживших урожай предыдущего года.

Огонек долгое время раздумывал, пытаясь осознать, чем сохранение благоприятной политической обстановки сможет помочь в борьбе с пустотой. Наконец, так и не сделав никакого вывода, решил напрямую спросить у шпионки.

— Сладенький, — как всегда фамильярно начала она, — нормальная политическая обстановка — это единственная вещь, которую мы сейчас можем себе позволить. Единственной нашей надеждой была твоя блудная подруга, которая оказалась глупее, чем я думала и променяла безопасность всего сущего на какого-то странного мужика. Теперь же, чтобы мир окончательно не скатился в хаос, Незримая гильдия будет, как всегда, по возможности незаметно, поддерживать существующий порядок вещей. Собственно, мы занимались этим всегда. Я ответила на твой вопрос?

Огонек кивнул, погрузившись в раздумья. Что-то подсказывало ему, что Лала чего-то ему недоговаривала. Возможно, это был какой-то пустяк, скрываемый из-за банального стыда или недоверия. Но, если она укрывала от него какие-то более существенные подробности, это могло в дальнейшем повилять на судьбу Йены. Кто знает, не была ли повышенная болтливость Шпионки всего лишь способом отвлечь внимание от того, о чем она молчала.

Преодолев очередное жгуче желание увидеть Йену, он отбросил поглубже неприятные мысли и замер, уставившись на огромный, раскинувшийся на холмах город-порт, открывшийся им на вершине очередного подъёма. Высокие красные стены все еще сохраняли очертания крепости в самом его центре, хотя сам город уже давно разросся за пределы старинных бастионов. Алые черепичные крыши в лучах заходящего солнца казались обагренными кровью на фоне белоснежных стен двух, а порой и трехэтажных домов. На самом высоком холме раскинулся прекрасный белый дворец, обрамленный высокими колоннами и укрытый такой же алой черепицей, как и остальная часть города. Справа от него расположился квартал знати утопающий в зелени и буйном цветении садов, а слева — квартал университетов, состоящий из огромного количества маленьких квадратных двориков, отделенных друг от друга корпусами зданий и колоннадами. А чуть поодаль, там, где лазурь моря сливалась с небесной синевой, белели парусами многочисленные шхуны, барки и военные суда.

Триптих — название столицы говорило само за себя — город с тройственной душой, город-ученый, город-вельможа и город-моряк. Йена всегда мечтала попасть сюда, но долгие годы странствий так и не привели их в это дивное место. Нет, конечно же, они видели копию столицы в Гипносе, но даже он — обитатель мира снов должен был признать, что в мире живых все выглядело намного прекраснее. Возможно потому, что было реальным, а не просто образом-воспоминанием.

— Как жаль, крылышко, что ты не видишь сейчас все это, — едва слышно прошептал он, горько усмехнулся и пришпорил лошадь, чтобы поскорее нагнать уже успевшую въехать в город шпионку.

***

— При дворе нас приняли хорошо. Собственно, Лала мгновенно угодила в новые фаворитки Его Светлейшества, а меня устроила его камердинером. — с расстановкой рассказывал Огонек, развалившись на удобной кушетке в шатре, который раньше занимала Йена. Теперь палатка служила своего рода штабом и местом для еженедельного брифинга. — Работа не сложная, потому что Великий Князь, ко всеобщему недовольству, предпочитает одеваться, раздеваться и принимать ванны без свидетелей. Так что, по сути, я только подбираю, уношу и приношу одежду. Все остальное время уходит на поиски информации среди слуг. Правда, разговаривают со мной исключительно дворецкий, камердинеры и лакеи. Из прислуги, стоящей по рангу ниже меня, вообще не получается выудить ни слова.

Лорд Крайс внимательно слушал его отчет, слегка склонив голову на бок. Распущенные черные волосы струились по широким плечам, а черные глаза носили явные признаки смертельной усталости. Выглядел темный так, будто не спал вот уже несколько дней. Огонек с сочувствием посмотрел на секретаря, но тот, перехватив его взгляд, лишь усмехнулся одними губами и слегка кивнул.

— Продолжай, я внимательно слушаю.

— Вчера состоялся военный совет, на который мне удалось попасть под личиной приболевшего генерала. Накануне вечером он удалился из салона под ручку с одной из подручных Лалы, так что в природе его «болезни» можно было не сомневаться. На совете в основном поднимался вопрос об отношениях с Орсикой. А точнее уже о войне, потому что буквально в тот же вечер послу Сиятельной Императрицы была вручена соответствующая бумага с инструкциями тотчас же покинуть пределы княжества. Но все это, я думаю, вы итак узнали от Лалы. У меня же есть более интересные сведения.

В глубоко запавших черных глазах лорда Крайса мелькнул интерес. Медленно, будто с трудом, он откинулся в кресле, не сводя взгляда с Огонька.

— Сведения, касающиеся Анри дэ Ромуа, я полагаю?

Дух кивнул, внутренне подивившись информированности этого странного человека. Но внешне и виду не подал, равнодушно продолжив:

— Анри, брат Великого Князя присутствовал на совете вместе со своим помощником Эмиелем Орсо. И вот что мне показалось странным. Единственным из этой парочки, кто был в состоянии произнести хоть слово, был слуга, а не господин. Я способен тонко чувствовать духов и магическую энергию. Она есть в каждом живом существе. Так вот, в этих двоих ее не было! На вид оба — нормальные живые люди. Но внутри Орсо — пустота. А Анри по какой-то причине полностью оторван от реального мира. Создается ощущение, что его разум каким-то образом блокирован.

— То есть? — переспросил темный, подавшись вперед и тяжело подперев подбородок руками.

— То есть, он совершенно не осознает реальности. Душа в нем есть, но ее будто кто-то дергает за невидимые ниточки. Я не в состоянии их отследить, здесь нужен опытный сновидец. Но, я полагаю, что итак знаю, к кому они приведут. Такую же картину я наблюдал у безликих, с которыми не так давно пришлось общаться довольно близко. Некоторые из них напоминали безвольные куклы, покорные воле кукловода.

— Значит, этот проклятый культ уже протянул свои лапы и в сторону Талонии! Я-то думал, они сосредоточатся на Орсике. Там уже сейчас несколько проповедников в масках зазывают к себе сновидцев. А дворец так и вовсе заполнен рабами, обладающими магией. К сожалению, мы сейчас не в силах разорваться на два фронта. Придется сосредоточиться на Княжестве. Здесь, судя по всему, еще не все потеряно. Главное — не допустить войны. — устало резюмировал лорд Крайс.

— Но война уже объявлена! Войска движутся в сторону перевала и на север, к вольным городам!

— Это не важно! Поверь моему опыту, дух, между объявлением войны и фактическими боями может пройти еще уйма времени. Попрошу Лалу как можно дольше его потянуть, чтобы дать нам время на подготовку. Жаль, с нами больше нет Катрин. Ее дипломатический талант не знал равных!

— Лала справится, милорд! — улыбнулся Огонек, — Я видел ее в действии, она неподражаема!

Темный лишь слегка кивнул и знаком дал ему понять, что разговор окончен. Дух легко поклонился и направился к выходу из шатра. У него еще было сообщение для Айи от сестры. Уже в дверях его настиг слегка хрипловатый голос Крайса.

— Дух, я знаю, ты видел ее! Как она? — почти что шепотом спросил он.

Не поворачиваясь, Огонек улыбнулся. Ему была приятна забота темного о Йене. Несмотря на то, что эти двое большую часть времени шипели друг на друга разъяренными кошками, он чувствовал, что она глубоко небезразлична загадочному лорду. Но, если к эльфу он ее жутко ревновал, любовь и забота Крайса почему-то казались ему абсолютно естественными.

— Она в порядке. И, похоже, счастлива. — не поворачиваясь ответил он и вышел из шатра навстречу прекрасной, теплой весенней ночи.

Направляясь к сновидице, он вдыхал аромат весны. Тот самый, свежий, нежный запах только проклюнувшихся листиков, травы и цветущих деревьев. На небе висели луны, освещая лагерь эфемерным, невесомым светом. Он неоднократно видел все это и раньше, но еще никогда весна так сильно не будоражила его. Новое, волнительное чувство зародилось где-то в районе сердца и теперь сладко сосало под ложечкой, подталкивая его к необдуманным действиям. Хотелось одновременно плакать и смеяться, хотелось на весь мир прокричать о том, что он чувствует, хотелось прижаться к Йене, вдохнуть чабрецовый аромат ее волос и почувствовать давно знакомое тепло. То самое, что так много лет постепенно и настойчиво превращало его из духа в живого.

Не раздумывая больше ни секунды, он шагнул к ней через мир снов. Мягкая тишина весенней ночи в горах сменилась громкой музыкой, а запах молодой зелени, ароматом вина, жаренного мяса и дыма. Оглядевшись, он обнаружил, что стоит на окраине небольшой деревни. Впереди возвышались прекрасные высокие терема резного дерева, собранные полукругом у небольшой площади, на которой пылал огромный костер. По мощеным крупной галькой дорожкам прогуливались эльфы. Не те, полудикие, забывшие собственные корни жители племен, а настоящие помнящие. Те, кто не забыл Тиаммаран, и помнил свои корни.

Огонек был наслышан о вольных деревнях. Всего две или три из них были затеряны где-то в необъятных лесах Селувим и еще шесть, по слухам, находились где-то в Талонии. Они не подчинялись законам княжества и вели уединенный образ жизни, мало контактируя с людьми. Рыцари Ордена Тишины то и дело порывались уничтожить эти «очаги сепаратизма и бандитизма», но всякий раз сталкивались с повышением активности fierre, которые таким образом предупреждали власть о последствиях.

Эта деревня, судя по огромным деревьям, окружавшим ее по периметру, была затеряна где-то в бесконечных лесах Талонии, неосвоенных и диких. Резные терема серебрились в лунном свете, а яркие отблески огромного костра плясали на покрытых барельефами стенах. Воздержавшиеся от прогулок эльфы сгрудились на площади, завороженно наблюдая за чем-то.

Огонек сделал несколько шагов вперед по дорожке, сохраняя невидимость, когда на него чуть не налетел злой как тысяча кошмаров Фирлас. Эльф ураганом пронесся мимо, сердито сжимая кулаки и бормоча что-то нечленораздельное. Дух решил было пойти следом, но какое-то движение на площади привлекло его внимание, и он отправился в противоположную от эльфа сторону.

На большой площадке у высокого костра, окруженная обалдевшей толпой, кружилась в танце Йена. Ее глаза были завязаны цветастым шарфом, а почти полностью нагое тело украшали лишь замысловатая пестрая конструкция из разноцветных бусин, ракушек, клочков прозрачного шелка, листиков и перьев — обычный наряд эльфской жрицы из диких племен. Танец же был под стать одежде. Горячий, сексуальный, манящий. Тот самый танец с духами, что эльфские жрицы исполняют каждое полнолуние. Не удивительно, что Фирлас сбежал в таком гневе! Все, абсолютно все собравшиеся на площади эльфы разрумянились и тяжело дышали, следя горящими глазами за танцующей девушкой. Даже женщины! Все они хотели ее сейчас. Он буквально чувствовал витавшее в воздухе напряжение.

Для чего она так подставлялась? Что могло заставить ее танцевать ТАК перед абсолютными незнакомцами?! Что она вообще делала в эльфской деревне, где ее могли уничтожить за один только цвет глаз?!

На всякий случай он приготовился к бою. Хвала предкам, он был рядом и мог вмешаться при малейшей опасности! А что если бы его не оказалось поблизости? Как этот проклятый эльф вообще мог бросить ее среди этой сбрендившей толпы?! Еще несколько минут он неотрывно следил за девушкой, чувствуя, как с каждым ее движением, ему становится все жарче. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он опустил глаза и даже прикрыл их рукой, лишая себя соблазна подсмотреть. Но к тому моменту танец уже закончился.

Высокий светловолосый эльф, все это время, сидевший в большом деревянном кресле с резными подлокотниками, шумно выдохнул и встал. Ярко-зеленые глаза его пылали желанием, когда он медленно подошел к запыхавшейся девушке. Почему-то он показался духу смутно знакомым. Не говоря ни слова, он протянул вперед руку, но так и не притронулся к загорелой шелковистой коже, на которой бисеринками проступил пот. Его глаза были устремлены на кого-то позади Йены. Огонек тоже поднял глаза и увидел за ее спиной мрачного, как сама тьма Фирласа.

— Брат, она моя, а ты слишком хорошо знаешь закон. — холодно проговорил эльф и устроился поближе за спиной девушки.

Так вот оно что! Брат! Остроухий притащил ее знакомиться с семьей! Так вот кого напоминал ему этот эльф и вот почему он боялся прикасаться к Йене. Старый закон был непреклонен — никто не вправе прикасаться к женщине, принадлежащей другому.

Брат Фирласа громко сглотнул, а затем нежно, будто лаская, обвел ладонью очертания тела Йены, так к ней и не прикоснувшись. В зеленых глазах светилось желание, толпа вокруг замерла, едва дыша. Наконец, эльф отнял руку от девушки и весело улыбнувшись, поднял валявшийся у костра кубок.

— Налейте вина и будем танцевать! Раз уж этой ночью духи, милостью богов, с нами! — выкрикнул он на смеси эльфского и всеобщего и, резко отвернувшись от застывшей позади парочки, направился к виночерпию у большой бочки позади костра.

— С твоего позволения, брат, мы пойдем спать. У меня дела на севере, завтра нам рано выезжать, хотелось бы выспаться. — хмуро буркнул все еще сердитый Фирлас и не дожидаясь ответа увлек Йену за собой вглубь сада. Его брат проводил парочку каким-то странным, стеклянным взглядом. Огонек видел, как они о чем-то напряженно разговаривали, но подходить ближе побоялся, опасаясь, что девушка почувствует его присутствие. Немного выждав, он отправился следом, держась на расстоянии.

Парочка о чем-то ожесточенно спорила. Точнее, эльф разъярённым котом шипел на весело улыбающуюся Йену. Ему казалось, что она буквально светится от счастья озаряя и без того светлую ночь. Наконец, дав эльфу выговориться, девушка мягко провела ладонью по его плечам, остановилась, заглянула в глаза и легко поцеловала. И тогда дух увидел то, чего никак не ожидал. Сердитое, заносчивое лицо эльфа разгладилось. Жестокая складка у губ исчезла, клыкастый оскал сменился не менее клыкастой улыбкой. Он смотрел на Йену мягко мерцающими глазами, с таким лицом, будто перед ним было величайшее из сокровищ. Одним легким движением он подхватил девушку на руки и исчез в густых зарослях окружавшего деревню сада.

— Что-то подсказывает мне, что эти двое все же отправятся в путь не выспавшись, — проговорил холодный голос у него за спиной.

Огонек резко обернулся, обнаружив устремленный прямо на него взгляд ярких зеленых глаз. Эльф мягко улыбнулся, заметив испуг на его лице.

— Я могу видеть тебя, дух. Но лишь потому, что имею к этому особый дар. Для остальных, твое присутствие осталось тайной. — проговорил брат Фирласа и отхлебнул вина из красивого серебряного кубка, который все это время держал в руке. — В этой девочке, определенно, что-то есть! Вначале я думал, что это ее красота так манит меня, но теперь убедился в обратном. Меня привлекает ее сила, невероятная мощь, скрытая в этих тоненьких ручках! И, как оказалось, у нее даже есть дух-хранитель. Невероятно редкое и удивительное явление!

— Я не дух-хранитель! — отозвался Огонек, когда сошел первый шок. — Я ее друг, не более того.

Эльф хитро улыбнулся.

— Ну конечно… друг! Видел я, как ты по-дружески краснел, глядя на ее танец, и как совсем уж по-дружески оскалился, когда она целовала моего братца!

— Тебя это не касается, эльф! — прошипел вконец раздосадованный Огонек, и уже собрался было уходить, когда его остановил окрик.

— Я хочу освободить ее, дух! Она не должна принадлежать ему! Он чудовище! И плевал я на закон! — дрожащим от ярости голосом проговорил эльф.

Огонек всмотрелся в абсолютно безумные зеленые глаза, лихорадочно соображая, как защитить Йену. Если забрать ее и оставить Фирласа на растерзание этого монстра, она никогда его не простит. Да и вообще навряд ли ему поверит! Нужно было что-то делать, как-то его отвадить…

— Прежде, чем совершишь непоправимое, эльф, сними повязку и посмотри в ее глаза. — как можно спокойнее проговорил он, — И действуй, только если их цвет тебя устроит.

Не дожидаясь ответа, Огонек шагнул в Гипнос. Невозможно было предугадать, что сотворит этот безумец, когда узнает о происхождении Йены. Еще некоторое время он метался в раздумьях и не придумал ничего лучше, чем предупредить ее нынешнего защитника.

Дождавшись, пока сновидец заснет, дух перехватил его в мире снов, вручил коротенькую записку и скрылся, пока его не обнаружила скрывшаяся в какой-то цветастой лавке подруга. Уже из зарослей он наблюдал, как побледнел Фирлас, когда прочел записку и как спрятал ее от бегущей к нему девушки. Теперь все было в его руках. А Огонек мог лишь переживать еще целые сутки и вернуться к ним на следующий день, после того как дворец погрузится в сон.

***

Конец лета в горах больше напоминал осень. Привыкший к теплому климату Триптиха, Огонек поежился на пронизывающе холодном ветру, ожидая лорда Крайса. Время тянулось на удивление медленно, ведь так всегда бывает, когда торопишься. А Огонек спешил! Если его хватятся — пиши пропало! Мало того, что с появлением будущей великой княгини при дворе все встало с ног на голову, так еще и Лале пришлось срочно сойти с пьедестала фаворитки и спешно ретироваться. Нет, она конечно осталась в городе, спешно сменив личину. Но волшебные датчики во дворце провести не так просто. Тем более, что Эмиель Орсо приказал перенастроить их на сущность всех удаленных от двора за это лето, коих насчитывало уже порядка ста человек, и что немаловажно — находились все шпионы в разное время оставленные там гильдией, Орсикой, Городнями и еще сами предки не знают кем. По всему получалось, что он сейчас был единственным источником информации о том, что происходило при дворе. Именно поэтому так бесконечно важно было не вызывать подозрений. К тому же он не знал, каким именно способом обнаруживали шпионов, и его ежедневные отлучки из дворца могли быть замечены. Ведь, к сожалению, он не был человеком и не мог оставить где-то свое спящее тело и уйти через Гипнос, не вызывая подозрений.

Постепенно его мысли переключились на Йену, которая вопреки слепой вере Крайса, все никак не возвращалась. Мало того, не без приключений выбравшись из эльфской деревни, они с Фирласом отправились куда-то на север. Двигались они медленно, избегая заполненных солдатами дорог и деревень. На каком-то этапе с ними шла беременная эльфка, которая чуть позже удивительным образом возникла в штабе гильдии на севере с ребенком-полукровкой на руках и охранным письмом от Йены. К сожалению, из чувства осторожности, Огонек теперь выбирался присматривать за ней намного реже, чем раньше. И невыносимо скучал. И похоже — не он один.

Вздрогнув от очередного пронизывающего порыва ветра, дух плюнул на приличия и вошел в пустующую палатку лорда. Внутри было тепло. В небольшой металлической печурке потрескивали дрова. Энергично подкинув в топку еще одно поленце, Огонек бесцеремонно растянулся в кресле, разглядывая скромную обстановку в жилище секретаря. Единственным интересным объектом в сухом лаконичном интерьере оказался огромный заваленный бумагами стол. Каким образом Крайс ориентировался в этой неразберихе, осталось для духа загадкой. Он рассеяно перебирал первые попавшиеся листки бумаги, когда откуда-то из-под них на пол вывалилась небольшая записная книжка. Металлический замочек на ней звякнул и раскрылся, явив миру бегло нарисованный пером портрет. Огонек ахнул! С пожелтевшей бумаги датированной прошлым столетием на него смотрела Йена. Он спешно полистал страницы, глядя на незнакомые закорючки неизвестного языка. Даты были единственным, что удалось разобрать. Начинались они три столетия назад, а самым свежим не было и двух месяцев. Он закрыл книжицу и озадаченно уставился на темно-зеленый кожаный переплет. Откуда у темного мог оказаться портрет Йены еще до ее рождения? Что вообще происходит!?

Поток его мыслей оборвал энергично влетевший в палатку лорд Крайс. Остановившись у стола, он окинул Огонька внимательным взглядом и заметив в его руках кожаную книжицу, недовольно нахмурился.

— Я понимаю, дорогой мой шпион, что тебе по роду деятельности положено быть любопытным. Но я бы попросил тебя оставить в покое мои личные вещи! — хрипловато проговорил он и протянул к Огоньку ладонь в требовательном жесте вернуть похищенное.

Но не тут-то было! Да, дух был весьма любопытен, но в вопросах, связанных с Йеной, еще и непреклонен. Он быстро отдернул руку и с вызовом уставился на темного.

— Я верну ее только после того, как ты объяснишь, откуда в ней портрет моей подруги, да еще и вековой давности! — сердито выпалил он.

Он ожидал любой реакции на этот маленький бунт — гнева, крика, шантажа в конце концов. Но неожиданно черные глаза Крайса округлились от удивления. Затем лорд так же резко нахмурился и исчез, словно тень, а уже через мгновение выдернул книжицу и его руки за спиной.

Огонек обернулся. Темный быстро листал пожелтевшие странички, а уже через секунду замер, ошарашенно уставившись на портрет.

— Этого не может быть! — прошептал он. — Не может быть! Как?

— Вот и я говорю, что не может… — начал было Огонек, но тут же замолчал. Руки Крайса мелко подрагивали, все крепче сжимая несчастную бумагу.

— Ты не понимаешь! — воскликнул он, вдруг растеряв всю свою напускную сдержанность, — Я не вижу снов! Никогда! Лишь пару раз в столетие ко мне приходит что-то похожее на видение. Их я записываю в эту тетрадь, потому что они забываются уже через пару часов. И я, оказывается, видел ее! Видел во сне! Сто лет назад, дух! Почему?

Огонек копался в памяти стараясь припомнить хоть один аналогичный случай. В принципе, похожих событий история хранит довольно много и у всех лишь одно объяснение: судьба! Почему-то это понимание отозвалось болью в душе.

— Ваши судьбы связаны. Твоя и ее. — бесцветно проговорил он, борясь с отчаянием. — Иначе она бы не снилась тебе еще до своего рождения.

— Это все чушь! — резко бросил уже пришедший в себя Крайс, и уселся за стол, швырнув многострадальную книжицу в дальний угол палатки.

Огонек так и остался стоять, переваривая полученную информацию. Душа его горела в огне! Получалось, эльф был связан с ней магическим контрактом, загадочный лорд Крайс — судьбой. А он? Кем для нее был он, Огонек?! Не найдя ответа, он глубоко вздохнул и нырнул в Гипнос. Отчет об Эмиеле Орсо мог подождать до завтра или даже послезавтра. Ему требовалось немного времени, чтобы успокоиться и все обдумать.

Но сделать этого ему не позволили обстоятельства.

Вернувшись, он обнаружил дворец гудящим, словно разворошенное осиное гнездо. По коридорам большими группами сновала стража, слуги метались в тесных служебных переходах, наталкиваясь друг на друга. Лишь через несколько минут ему удалось выловить одного из младших лакеев. Прижатый к стене в глухом закоулке дрожащий от страха паренек заикаясь поведал: будущая княгиня потребовала от Его Светлейшества немедленного начала боевых действий по всей линии соприкосновения с войсками Орсики. По приказу первого советника всех несогласных сейчас строили в шеренгу в тронной зале с целью умерщвления в качестве предателей князя и государства. Без суда и следствия! Его Светлейшество вначале принялся было отговаривать агрессивную невесту, но затем заперся с ней и советником Орсо у себя в покоях и вот уже час как никто его не видел.

Когда едва живой от страха лакей был отпущен и спешно скрылся в одном из служебных помещений, Огонек не раздумывая бросился ко входу в маленький потайной коридорчик, ведущий прямиком в покои Великого Князя. Ему, как личному камердинеру Его Светлейшества тайну его расположения поведал сам господин главный дворецкий. Проблемой было лишь то, что скрытая дверь в тайный проход находилась аккурат посреди кухни, сейчас под завязку заполненной челядью.

Посреди большого сводчатого помещения собрались все — взбудораженные горничные и камеристки, нахмуренные повара, полупьяные поварята, серьезные и собранные лакеи. И все это сборище безостановочно галдело, создавая нечленораздельный гул. Возможно, в другой ситуации он послушал бы их разговоры и, может быть, даже почерпнул бы много полезной информации, но медлить было нельзя!

Судя по наглым, настойчивым действиям Орсо и его подельница — невеста Князя, почувствовали себя уверенно и решили ускорить события. Война! Вот что было нужно им и их таинственной хозяйке. Похоже, она как ночной кошмар из Гипноса, кормилась кровью, хаосом и страхом. Но Великий Князь, будучи правителем осторожным и рассудительным, с войной медлил. Войска были выведены на позиции, фураж готов, но приказа о наступлении все не было.

Шпионы Многоликой не вытерпели, принялись действовать, предварительно удалив с доски все фигуры, представлявшие, по их мнению, некоторую опасность. Не учли они лишь небольшой пешки внезапно вырвавшейся в дамки! И эта пешка теперь готова была на все, чтобы уберечь ту единственную, которая имеет для нее значение. Ведь если сейчас начнутся активные боевые действия, Йена со своим эльфом угодят в самую гущу огня и крови. А посему — войну нужно было предотвратить любой ценой!

Прежде чем войти в переполненную кухню, Огонек на всякий случай вооружился большим тесаком из ледника. Затем, превратившись в огромного свирепого зверя, он могучим прыжком заскочил на кухню и огласил сводчатые стены громогласным рыком.

Что тут началось! Все звуки утонули в оглушительном хоровом женском визге. Люди бросились врассыпную ко всем известным выходам, а белый барс преспокойненько себе шмыгнул под большой дубовый стол, нажал лапой на выпиравший в кладке камень и заскочил во тьму открывшегося узенького прохода. Уже через пять минут он был у входа в княжеские покои.

Пару раз глубоко вдохнув, Огонек скользнул за приоткрытую стенную панель и очутился в покоях Его Светлейшества, сохраняя невидимость. Картина, которую он там застал была весьма примечательной. Коленопреклонённый князь клялся в любви и вечной верности бледной девушке вдвое младше его самого. У нее были большие, выразительные черные глаза и маленькое треугольное личико, обрамленное черными же кудрями. Но все же, красивой ее можно было назвать с огромной натяжкой. Но не это первым бросилось в глаза духу, а тончайшая красная нить, протянувшаяся от ее сердца к сердцу князя. Взаимная любовь! Он уже неоднократно видел подобную связь. Девушка действительно его любила! Но что же тогда, бездна их возьми, здесь происходило?!

И в то же мгновение он понял! Похожая нить, но не красная, а черная тянулась от девушки к еще одному человеку, находившемуся в комнате. Эмиель Орсо сидел, вальяжно развалившись на ближайшей тахте. Бесцветные глаза советника светились триумфом, а на губы вползла гаденькая улыбочка, когда будущая княгиня заговорила.

— Я принимаю вашу любовь, Петер! И готова ответить вам взаимностью при названных выше условиях. Брак между нами будет заключен, как только ваши победоносные войска перейдут в активное наступление. Ваш советник проследит за исполнение данных вами обещаний и доложит мне. А до той поры я буду находиться в своем крыле дворца, вознося молитвы Священному Кругу о славной победе в этой кампании. Готовы ли вы подписать приказ? — голос девушки звучал глухо и безжизненно, что навело его на мысли о кукле-марионетке.

— Его Светлейшество словно зачарованный глядел на девушку еще пару минут, а затем резко встал с колен и направился к широкому секретеру в дальнем конце комнаты.

— Бумагу, Орсо! Я подпишу все, что прикажете, но затем… — глаза князя полыхнули огнем, — она останется!

Советник лишь коротко кивнул, подсовывая Его Светлейшеству несколько документов с вензелями.

Дольше ждать было бессмысленно. Ситуация требовала немедленного вмешательства, причём самого радикального. Недолго думая, в два шага Огонек оказался за спиной у Орсо с кинжалом в руке. Еще мгновение и советник повалился на пол, разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови. Девушка пронзительно взвизгнула, побледнела и свалилась в обморок. С огромным удовольствием дух наблюдал, как истончилась, а затем и вовсе исчезла черная нить. Красная же, похоже, стала только плотнее.

Великий князь, не теряя времени даром, жестом бывалого воина схватил первое попавшее под руку оружие и наставил на Огонька. Но тот не стал дожидаться окончания спектакля. Всего один шаг и он окажется в своем родном мире, а на следующий день вернется во дворец уже совсем в другом обличии.

Один шаг, радужная круговерть и… тьма, боль… опустошение. Огонек вдруг почувствовал, что задыхается. Силы стремительно покидали его. Нужно было что-то делать! В его голове всплыло лицо Йены и одним мощным, последним рывком, он потянулся к любимой.