9

9.

— Ангелочек! Куда ж ты побежал? Не вежливо это, убегать, когда тебя зовут!

Менестрель говорил, будто издеваясь, растягивая и коверкая слова. Данчед взбесился бы от такого унижения, если бы не знал совершенно точно — эльфы всегда так разговаривали. Меж тем его навязчивый незнакомец, не замечая нахмуренного лица собеседника, продолжал разглагольствовать:

— А я тебя видел. Ну тогда, третьего дня, когда ты из столицы бежал. Я тогда еще подумал, что за славный несчастный ангелочек, совсем один на всем белом свете. Жаль, что не успел тогда с тобой пересечься, но, решил я, если ты надумаешь обратной дорогой идти, а, судя по всему, это должно было случиться очень скоро, то я обязательно с тобою встречусь… наедине!

Эльф спрыгнул с единорога и, не очень грациозно переваливаясь с ноги на ногу, как будто от долгой езды без седла натер себе причинное место, подошел к замершему в ужасе Данчеду.

— Я Мааз-вен-Зариин-баэль-Хисто из рода Персиков Райсальта, но ты можешь звать меня Мазик, а я буду звать тебя ангелочком.

— М-мазик? — Данчеда передернуло от дурацкой клички. — Меня вообще Данчедом звать, и никакой я не ангелочек. У ангелочков крылья есть и вообще...

— Фу, не надо все понимать буквально, — махнул на него рукой Мазик. — Взгляд у тебя такой невинный, как у ангелочка!

Данчед выпучил глаза. Последние лет двадцать его взгляд можно было назвать ледяным, стальным, пронзительным, мрачным, но никак не невинным. По крайней мере, он всегда был в этом уверен.

— Так это… — ему было очень трудно собраться с мыслями в присутствии скабрезного эльфа. — Зачем ты хотел со мной встретиться?

— Ну как же, чтобы познакомится.

— Мы уже познакомились.

— Побыть наедине.

— Мы уже побыли.

— Спеть тебе мою новую балладу? Я сочинил ее в честь тебя!

— Мама! — испуганно пробормотал Данчед себе под нос и тоскливо оглянулся, прикидывая, куда бы сбежать.

Эльф меж тем снова взял лютню и запел, гнусаво так, неестественно высоко, открывая рот настолько широко, что рот, казалось, вот-вот порвется:

— Время, дай мне время,

Чтоб любовь твою распалить

Я буду здесь, буду с тобой,

Детка, я поборюсь,

Завоюю любовь твою.

Я буду здесь, буду с тобой,

Ангел, милый ангел

Спустившийся с небес ко мне

Будь теперь мой! Будь всегда мой!

Еще минут двадцать эльф мучил Данчеда своей сопливой серенадой, и когда воин уже думал, что оглохнет от воплей этого полоумного, на выручку пришел единорог. Он подошел к Мазику сзади, подцепил рогом ремень его несуразных штанов и закинул певуна себе на спину. Лютня, жалобно тренькнув, стукнулась о плечо коня, сам Мазик, прижавшись животом к конской спине и обхватив руками и ногами его бока, с трудом удержался.

— Милый, ты чего? Неужели ревнуешь? — начал сюсюкать эльф. Единорог фыркнул: «Вот еще!»

— Он говорит, что нам пора ехать за твоими друзьями, — сообщил Мазик. Единорог повернул голову и скептично посмотрел на эльфа.

— Ехать? — озадаченно переспросил Данчед.

— Полезай назад. Боливар вынесет двоих! Правда, Боля? — единорог закатил глаза, всем видом показывая, как он устал от своего придурочного хозяина. — Давай, Боля ангелочков не ест. Да и кроме того, из Волшебного леса нас сможет вывезти только единорог.

Данчед обреченно посмотрел на Болю, Боля ответил ему тем же. Вздохнув, воин с пенька запрыгнул на спину чудо-зверю, и тот пошел вперед, раскачивая всадников из стороны в сторону.

— Да ты не стесняйся, обхватывай меня руками, чтоб не упасть, — Мазик бесцеремонно схватил руки Данчеда и положил себе на талию, а потом начал спускать их ниже к… гульфику.

Данчеду эта идея совсем не понравилось — он резко отдернул ладони и отстранился, насколько было возможно. Единорогу тоже пришлось не по вкусу, что два мужика без дела елозят по его многострадальной спине, которая за долгий путь натерпелась не меньше эльфийской задницы. Зверь резко поднялся на дыбы и припустил галопом.

— Останови его! — закричал на ухо Мазику Данчед.

— Как?

— А как ты обычно его останавливаешь?

— Никак! Он же дух. Дух должен быть свободен, его нельзя ограничивать какими-то веревочками или принуждать!

— А нам шеи посворачивать можно?! — возмутился Данчед.

Мазик виновато улыбнулся:

— Зато мы погибнем вместе! Это же так романтично!

— Осторожно! — закричал Данчед. Мазик обернулся и увидел неумолимо надвигающеюся на него низкую ветку. Он только успел открыть свой необъятный рот, как повис на ней зубами, а единорог с Данчедом помчались дальше.

— Стой, скотина! — заорал на зверя Данчед, наплевав на то, что это «дух». Единорог отрывисто заржал и прибавил ходу.