Тени в сумраке

Явор стоял перед аркой городских ворот. За спиной угрюмо молчало зеленое лесное воинство. Тусклое светило катилось к закату, и длинные тени накрыли оранжевый камень стен двора, разрубив его надвое.

Мост и внутренний двор были пустынны, безлюдны и чисты, будто только что тщательно выметены и вымыты, песчинки в каменном монолите искрились под солнцем.

Глухая ватная тишина висела вокруг, даже звук дыхания тонул в ней без следа. Возникло желание крикнуть, все равно что, разбить безмолвие вдребезги, разбросать раскатистое эхо по мертвой каменной площади. Но потом от этой мысли стало не по себе. Сами стены осуждающе глядели на него, ожидая следующего шага.

Гость двинулся вперед, миновав ворота, поднял руку, сжав в ней каменное яйцо, фигурку без лица и остановился только посреди двора. Теперь он глядел на границу света, наискось перечеркнувшую стену перед ним. Стоило сделать шаг в сторону, как странные углы, выступы, тени квадратных колонн, обрамляющих нишу, сложились в высокую щель приоткрытой двери, проход вглубь города, за внутреннюю стену.

Густой сумрак манил тайной, и гость не смог устоять. Вытянутая рука с фигуркой прошли сквозь призрачную поверхность камня, погрузились до самого плеча. На мгновение Явор замер, а потом с головой окунулся в зовущую тень.

Он оказался в темной галерее с неохватными квадратными колоннами и бездонными альковами между ними. Потолок терялся во мраке, но наклонные основания куполов позволяли понять, что он есть.

Полированное лицо фигурки мягко сияло, и этот молочный свет был здесь единственным. Но глаза постепенно привыкали к темноте, и начало проступать то, что таилось за завесой мрака в глубине ниш. Там, в овальных, яйцеобразных углублениях покоились трехметровые статуи. Явор остановился напротив одной из них, подошел ближе, поднял светец.

Изваяние повторяло очертаниями фигурку в руке. Но если статуэтка была гладкой, то лежащее перед ним было рельефно, сложено из бесчисленных гладких частей, сотканных из теней, еще чернее окружающего сумрака. И если у камешка лицо было просто гладкой плоскостью, то у таящихся во мраке на нем проступали сразу четыре выпуклых, бездонных глаза. Под ним шевелилось сплетение тонких щупиков и мохнатых усиков. Голова исполина чуть подалась вперед, разглядывая пришельца…

Явор вскочил, ударился головой о каркас шалаша. И еще с минуту, потирая шишку, не мог понять, где он — внутри города, или среди остальных беженцев на своей постели.

Наконец сознание прояснилось, погасив сумрачное видение.

Землемер лег, закрыл глаза, но сон не приходил, давило чувство вины. Нужно было сразу рассказать капитану о фигурке. Если ход за стену — это реальность, а не игра его воображения, и там настоящие хозяева песчаной крепости…

Но вечером, на мосту, сэр Вилид был слишком озабочен, а теперь уже как-то неловко признаться, что утаил находку. Что он может подумать?

Наконец парню надоело ворочаться, и он выбрался из шалаша глотнуть воздуха. Выход со двора был довольно близко, сквозь открытую дверь в решетке ворот виднелся лес. На мосту стояла стража, и пылали костры.

Алчный дух снова ходил по краю чащи, но теперь этот лес был растерзан и осквернен, на месте прежних зеленых великанов торчали обрубки пней, подлесок выломан, а трава безжалостно вытоптана десятками ног. Если раньше хозяин деревьев жаждал людей как жертву, то теперь он их ненавидел, и это пугало куда сильней.

Явор вернулся в шалаш, забрался глубже и укутаться одеялом, чтобы не чувствовать угрозу, бродящую в нетерпении вокруг стен. Странно, но уже привычный ужас стер неясные, тревожные сновидения, и морфей, наконец, явился, успокоив до утра.

— Господин землемер, вставайте!

Лита сидела около шалаша, дергая его за край одеяла. Парень выбрался из-под кошмы, передернул плечами и натянул куртку.

— У меня есть вот это, может, вам пригодится.

Девушка подала ему три сшитых листа пергамента, вырванные из какой-то книги. Один был наполовину исписан ровными мелкими строчками. Здесь, в пустом мире, где новых шкур для выделки достать невозможно, они были огромной ценностью.

— Откуда это у тебя?

— Отец нашел. Мы думали, это святая книга, хотели отдать в храм…

— И не жалко тебе…

— Я думаю, вам он нужнее, чем храму.

— Понятно, стой, у меня тоже есть подарок!

Явор вытащил из шалаша суму, достал железную коробку дорожного набора и вынул пластмассовый пенальчик, в котором хранились иглы и моток ниток, протянул девушке.

— Что это?

— Иглы, швейные.

Крестьянка недоверчиво разглядывала розовую коробочку.

— Давай покажу.

Парень сел вплотную к ней, обхватил руками, и помог раскрыть пенал. Ладонь легла на талию, но девушка, словно этого и не заметила, достав стальную колючку, потрогала ушко.

— Такая тонкая? Это волшебство? Это очень дорого, господин писарь…

— Не дороже этого, — парень тряхнул тетрадью. — Если порву портки, буду к тебе обращаться. Заштопаешь?

— Может быть, — подружка хихикнула, пряча подарок.

Сверху упал тень. Явор поднял голову. Перед ним стоял молодой охотник, тот самый, что вчера получил от Литы затрещину, зло зыркнул глазами на парня, открыл рот, собираясь сказать…

В лесу раздался громкий крик, привлекая общее внимание. Все, не сговариваясь, побежали за ворота. У опушки уже собралась толпа.

Пропавшего вчера крестьянина нашли сборщицы, когда обходили лес. Они все еще жались к охраннику, который их сопровождал.

Люди обступили страшную находку.

Узнать пропавшего можно было только по одежде. Под деревом, провалившись ногами в густой мох, стоял скелет, обтянутый пергаментом высохшей кожи. Он застыл на бегу, видно до конца пытался достичь недалекой уже границы чащи. Каких-то полсотни шагов. Рот раскрыт, словно ему не хватало воздуха, но криков ночью никто не слышал.

— Что здесь?

Толпа расступилась, пропуская капитана Эгнира и троих латников.

— Кто его нашел?

— Они, ваша милость, — стражник указал на испуганных женщин.

— Это Вагор, ваша милость, вот, узор на куртке и пояс его, — указал на мумию пожилой дровосек.

— Ваги!

Молодая крестьянка, бросилась к телу. Но стоило только его задеть, как скелет упал в траву. Толпа отпрянула, а женщина рухнула рядом с трупом на колени, рыдая, принялась теребить его рубаху, потом вдруг замолчала и обернулась к капитану.

— Как же это, ваша милость? Мы же думали, что спаслись, что можно забыть… как это? Вы ж обещали, что теперь все живы будут!

Крестьянка вскочила, бросилась к лорду, но наткнулась на латников и обвисла у них на руках, рыдая.

— Готовьте похороны, — мрачно приказал жрецу Эгнир. — Все остальные за работу, иначе все сдохнем от голода.

Толпа с ропотом разошлась. Литу забрали сборщицы, а Явор отправился в город. У моста его остановил окрик.

— Эй, землемер!

За утро здесь возвели скамьи и навес от солнца. Капитан Вилид сидел в тени, наблюдая за работой.

— Парень, помнишь, что должен сделать?

— Да, я готов, сэр Вилид, — кивнул писарь. — Сейчас сбегаю за тетрадью.

Когда он вернулся с пергаментом и угольными палочками в сумке, водоносы два латника и два охотника-валирца уже были на опушке леса.

— Они идут по вчерашнему пути, а вы с Вигром, — лорд кивнул на латника с копьем, — пройдете по каменной тропе и посчитаете шаги. Зарисуешь все в свою карту. Подумай, как быстрее натаскать больше воды. Ну, и два бурдюка захватите, чтобы зря башмаки не топтать.

— Понял, ваша милость, — кивнул писарь и повернулся к солдату. — Ну, давай за мной.

Обогнув треть города, они добрались до начала тропы, прежде чем углубиться в чащу, Явор ненадолго задержался, оглянулся на арку за пустым мостом.

Там в тенях таился вход за внутренние стены, призрачная дверь из ночного сна. Две сотни шагов, и можно узнать, правда это, или только причудливое видение. Но нет, не сейчас, позже.

— Это там еще одна площадь? — Вигр тоже с любопытством разглядывал ворота.

— Да, такая же, как наша. Не хватит места, можно будет сюда перебраться.

— Это хорошо, тут я, пожалуй, себе нормальный домик построю. Тогда и семью можно завести.

— Можно, пошли. Вот начало тропы.

Писарь, а за ним и аспарец шагнули в тень древесных великанов, сомкнувших ветки над узкой аллеей. Дальше двигались молча. Даже днем лес давил на людей своим величием. Они боялись потревожить то, что сейчас крепко спало где-то в его недрах.

Землемер сосредоточенно считал шаги. Солдат шел следом, настороженно оглядываясь по сторонам, сжимая в руке самодельное копье с наконечником-кинжалом.

— Как в могиле, — пробормотал Вигр.

— Что? — обернулся писарь.

— Тихо как, говорю. Далеко еще идти?

— Три тысячи триста сорок два шага всего прошли. — Явор записал цифры карандашом на уголке листа. — Думаю, еще столько же, если не больше.

— Ничего себе, сколько нам еще топать! Ну, тогда...

Договорить он не успел. Короткий свист и в правом плече выросло оперенное древко. Стрела вошла в подмышку, как раз под щитком.

Солдат вскрикнул, выронил копье. Левой рукой выхватил нож, озираясь по сторонам. Явор тоже вынул кинжал.

— Можешь отдохнуть, дальше тебе идти не придется.

Из подлеска появился старейшина лесовиков. За ним другой, с луком и наложенной стрелой.

— Ты? — прорычал солдат. — Ты же пропал в лесу!? Так это ты, рукхов ублюдок, убил Вагу! — Аспарец поднял руку с ножом, собираясь его метнуть. — Я тебя до…

Взвыла тетива, широкий наконечник пробил горло, брызнула кровь. Латник захрипел и упал навзничь.

«Самое время!»

Явор прыгнул в сторону, кубарем прокатился по траве, вскочил за деревом, прикинул, куда бежать, и бросился к городу…

— Молодец Люмо, рука твердая, как у отца. Точно в темя...

Сквозь тьму и боль доносились голоса.

— Оленей на бегу валил, а этот боров — ломится как корова...

Явор узнал Литиного обидчика.

«Значит, тебя зовут Люмо, чучело лесное!»

— Стрелы вынь, чтобы следов не было, и к дереву прислони. Когда лес его выпьет, никто дырки не найдет. Они же солдаты, а не следопыты.

— А этого?

— Его несем к водопою.

— Там с тобой поговорим, — прицелил сквозь зубы Люмо, и пару раз заехал сопернику ногой под ребро. А потом в висок, снова выбив из пленника сознание.

Когда алый туман рассеялся снова, Явор понял что сидит, прислоненный спиной к чему-то холодному и твердому. Руки туго стянуты за спиной. Боль в голове и ребрах итак едва позволяла дышать, да еще глаза обмотали грязной тряпкой, заткнувшей рот и ноздри.

— Эй, есть тут кто? — позвал он из последних сил булькающим шепотом.

— Очухался? — завесу с лица убрали. — Булумо, он проснулся.

Лес стоял стеной вокруг вымощенной камнем поляны. За спиной массивный камень. Подошел старик в грязной меховой безрукавке, тот самый, которого считали пропавшим, ухмыльнулся, дохнул в лицо чесноком.

— Вот, еще закуска для леса.

— Зачем вы это делаете? — скривился Явор. — Мы же все в одной лодке!

— Мы с вами, прихвостнями белых колпаков?! Никогда!

— Так уходите, куда хотите, никто вас не держит. Мир большой, зачем было их убивать?

— Знать хочешь? — усмехнулся Булумо. — Ну послушай, может, полегчает. Мы с Вагой первые нашли водопой на тропе. Только дотопали туда слишком быстро, прямой тропой, а нам это не ко двору. Вот я и оглушил его, да не рассчитал. Сбежал он, только побежал не туда. А ночью Лауле на него сошел и успокоил. Изначальный накажет всех, кто против естества идет. Это его мир, мир Лауле, только вы этого еще не поняли. Давно было нам сказано, обретете новый дом в его обители, так вот это она и есть. Водоносов мы специально водили петлями, чтобы шли дольше, пусть думают, что до воды полдня идти. Пока мы своими делами занимаемся.

— Думаете, Эгнир не догадается? Он будет нас искать.

— Конечно, будет. Пусть ищет. Вот мы и поохотимся на медноголовых. Нам же их всех прикончить нужно. Мужики нам ни к чему. Оставим только здоровых баб.

— Вас же мало.

— Вас тоже не слишком много. Только в лесу вы как котята. А ты умный парень. Нашел другие ворота в город. Они нам нужны как убежища, а теперь о них знает капитан. Может, хочешь остаться с нами? Станешь следопытом.

— Ты что! — вмешался Люмо. — Он же сразу к капитану побежит. Они все за свою королеву с радостью сдохнут. И это он, похоже, маг, больно уж шустрый.

— Ладно, пусть Лауле с ним разбирается.

— Вставай, падаль, — пнул Явора Люмо. — Будешь знать, как к чужим девкам подкатывать. Шевели копытами, боров!

Писарь с трудом поднялся. Сильно болел бок, руки затекли, в голове гудело и перед глазами все двоилось.

«Чем этот урод меня приложил?»

— Шагай!

Он получил толчок в спину и еле устоял. Придется пока подчиниться.

— Ведите его подальше от тропы — приказал молодым Булумо. — И привяжите к дереву. Только смотрите, ничего у него не берите, слышал, ничего, даже нож. Если найдут, должны поверить, что он заблудился.

Явор брел сквозь подлесок и прикидывал свои шансы, время от времени получая новые тумаки.

Убежать от двух охотников с луками не получится. Только ждать, как дальше дело обернется. Не будут же его сторожить до ночи. Им нужно еще в город вернуться.

— Хватит, — решил, наконец, старший. — Вяжи здесь. Тропа вон где, если распутается, все одно не успеет. Но пусть попрыгает. Будет забавно.

Люмо сначала снял ремень, потом снова сноровисто связал запястья соперника тонким и прочным шнуром, потом примотал руки к толстому стволу травяной веревкой. Немного ослабил узел и напоследок шепнул Явору на ухо:

— Давай, пробуй, время у тебя есть. А Литку я в лесу зажму, от меня не убежит. Будет ломаться, тоже к дереву привяжу, Лауле на прокорм. Девок у нас будет много, на всех хватит.

Явор плюнул гаду в лицо.

Лесовик в ответ двинул ему кулаком в челюсть, и землемер снова провалился в алый туман.

В себя пришел от боли. Он висел на руках, и волокна бечевы, которой были стянуты кисти, глубоко врезались в запястья. Парень поднялся на ноги, разминая затекшие руки. Пальцы одеревенели и почти ничего не чувствовали. Нащупать ими узел было непросто. Он был здесь же, под ладонями, но слишком тугой. Пришлось долго теребить грубые, колючие стебли, ломая ногти, пока путы, наконец, ослабли.

Веревка соскользнула, и Явор рухнул в траву.

«Руки? Как освободить?»

Просунуть тело сквозь петлю рук не получилось. Хорошо хоть петли растянулись и в пальцах забегали мурашки, показывая, что кровообращение восстанавливается.

Лучи солнца едва пробивались сквозь листву, но было понятно, что до заката осталось совсем немного.

«Нет времени! Нужно бежать!»

По смятой траве удалось найти нужное направление. Пленник опрометью бросился к тропе, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, стараясь только не споткнуться.

Солнце уже опустилось ниже крон, когда он выскочил на усыпанную листьями каменную ленту.

«Только не останавливаться!»

На тропе скорость бега увеличилась, но уже начало смеркаться. Еще немного и стемнеет.

Бор просыпался. Появился ещё слабый, рассеянный взгляд отдельных листьев. Несколько минут, и он найдет беглеца.

Знакомый ужас окатил с ног до головы. Парень ощутил дыхание хозяина чащи, ноги подкосились, но он уже выскочил на поляну с чашей, упал на колени, сел.

Лес был рядом, на расстоянии руки. Он дышал прямо в лицо человеку. Кожа сохла, и губы трескались от его алчной жажды.

— Кто ты? — хрипло выкрикнул Явор, — чего тебе надо? Сожрать меня? Не дождёшься!

Он отползал назад, отталкиваясь ногами, пока не уперся спиной в холодный надежный камень.