Глава 3. Побег

Караульный лежал в его постели в отключке, накрытый одеялом. Почему-то женщина не забрала его автомат, видимо, действительно считала, что ей удастся покинуть БМ-32 по-тихому.

— А что насчет камер наблюдения? — зачем-то поинтересовался Бенджамин.

— Одно название. Я несколько минут разбиралась, как дверь в твою комнату карточкой открыть, а никто даже не заметил.

Это было похоже на правду. Бенджамин никогда этим не интересовался, но, судя по всему, Совету по защите прав военнослужащих удалось продвинуть свою инициативу о том, чтобы камеры на жилых этажах фиксировали только центр коридора. Если подумать, визиты Жозефины к нему ведь тоже всегда оставались незамеченными. Чертова либерализация…

Из-за чужака охрана на базе была усилена. Правда, на этом этаже ограничились почему-то только парой патрульных и караульным у его комнаты. Вряд ли это было сделано из-за того, что командование недооценивало опасность, скорее большая часть людских ресурсов была направлена на защиту чего-то более важного: машин, оружия, информации и самого командования.

Незаметно прошмыгнуть через патруль им не составило большого труда, но с лифтом могли быть проблемы. Тем не менее, вопреки предположению Бенджамина, к лифтам они не направились. Женщина приказала ему свернуть в сторону тех самых заброшенных холодильных камер, где они впервые встретились. Свет там так до сих пор и не горел, однако дверь оказалась заперта.

— Черт! — тихо выругалась женщина, слегка пнув по двери. Бенджамин в душе даже как-то немного повеселел. — Может, твоя карта ее откроет?

— У меня ограниченное количество мест, в которые я имею доступ. И холодильник не в их числе.

— Ладно… — она немного подергала за ручку и погладила ровную металлическую поверхность двери. — Выглядит не очень-то прочной…

Не успел Бенджамин сделать замечание о том, что все двери на БМ-32 сделаны максимально укрепленными, независимо от назначения помещения, как женщина, немного отойдя, с силой пнула по двери в районе замка. Послышался ужасный грохот, но дверь не поддалась, если не считать огромной вмятины. В следующий миг незнакомка снова ударила по двери еще сильнее, чем прежде, потом еще, пока нижний край ее не отогнулся на значительное расстояние.

— Твою ма-а-а-ать!.. — тихо пропищала она, схватившись за ногу. — Как больно-то! Экх..

Где-то в конце коридора послышался топот приближающихся патрульных.

Женщина, сжав зубы, поспешно схватилась за торчащий край двери и, напрягшись всем телом, отогнула его еще сильней.

— Лезь туда. Быстро! — толкнула она Бенджамина, который все это время изумленно таращился на нее, вжавшись в стену. По-видимому, он сильно ошибся в оценке дверей базы. Или в женщинах.

Капитан с трудом протиснулся в тесный проем, подгоняемый толчками своей похитительницы. В холодильной камере была кромешная тьма. Он сделал неуверенный шаг в сторону, но женщина, сжав его за плечи, задала ему направление.

— Стой. Прыгай вверх, — скомандовала она.

Бенджамин подпрыгнул, вытянув руки вверх, но руки ухватили только воздух. Когда он подпрыгнул в следующий раз, женщина, ругаясь, подсадила его немного на себя, давая возможность зацепиться за что-то на потолке. Наверное, это был воздуховод.

— Лезь вперед. Быстрее, черт тебя дери!

Он последовал ее приказу и вскарабкался в узкую трубу, предварительно ударившись несколько раз и без того больной головой, но проползти успел только пару метров, как услышал ее недовольное шипение:

— Замри! Ты слишком шумишь.

Внизу послышались голоса.

— Это че, мать твою, такое? — кричал кто-то. — Почему тут до сих пор темно?

— Командир, на базе больше нет свободных ламп. Из-за моста их нам не поставляют…

— Так из своего сортира выкрути! На че ты там смотреть собрался? На говно или на хер свой ущербный?

— Командир…

Но командир снова разразился ругательствами.

— Вперед. Только тихо, — прошептала женщина.

Бенджамин пополз, по привычке старательно. Голоса постепенно стихали. По-видимому, они уже находились над другим помещением.

Наконец, его руки уперлись в преграду. Тупик.

— Теперь вверх до упора, — прошептала женщина.

— Стой… Что? — изумился Бенджамин.

— Что слышал. Лезь вверх.

— Ты на крышу так собралась добраться? 12 этажей?!

— Ты справишься. Верю в тебя!

Нерешительно зацепившись пальцами за узкие порожки, соединяющие звенья трубы, Бенджамин потянул тело вверх. Получилось не очень ловко, но тем не менее ему удалось пролезть так этажа два. На третьем он почувствовал, что силы его оставляют, но продолжал карабкаться. Пару раз чуть не сорвался, но голова женщины внизу, вопреки ее желанию, оказалась отличной страховкой.

— Черт тебя дери… — только и смогла прошипеть незнакомка, когда в очередной раз нога Бенджамина уперлась в ее голову.

— Мне нужно отдохнуть.

— Хорошо.

Бенджамин закрепился в трубе, упершись спиной и ногами в противоположные стенки, и устало откинул голову назад. Лицо обдувало прохладным воздухом, потоком текущим вниз. Нужно было пролезть еще 5 или 6 этажей, и капитан не был уверен, что сможет это сделать. Хоть он и был в неплохой форме и всегда сдавал необходимые нормативы на отлично, но являлся всего лишь пилотом, от которого только и требовалось, что в кабине сидеть и управлять вертолетом. А не карабкаться 12 этажей в узкой трубе воздуховода.

— Ты в курсе, что охрана на аэродроме усилена?

— Угу.

— И что, когда мы взлетим, они будут стрелять на поражение?

— Ну, ты же командир вертолетного чего-то там. Уверена, для тебя это проблемой не будет.

Похоже, она недооценивала всю серьезность ситуации. Бенджамин посчитал бесполезным переубеждать ее — женщина явно была сумасшедшей.

Он полез дальше.

— Чего остановился? — послышалось снизу.

— Там вентилятор.

— Сейчас. Держись крепче.

Женщина ухватилась за его бедра и стала протискиваться между его ног вверх. Сказать, что ситуация была неловкая — ничего не сказать. Бенджамин попытался вдавиться в стенку посильнее, но незнакомка все равно оказалась слишком близко. Он затаил дыхание, когда ее лицо оказалось в нескольких сантиметров от его.

— Щекотливый момент, да? — женщина рассмеялась и внезапно игриво укусила его за подбородок. Бенджамин дернулся, и они оба едва не упали вниз на все 12 этажей. — Эй-эй, расслабься! Я же пошутила.

В гробу он видел такие шутки.

Незнакомка подняла руку вверх. В холодном свете прожекторов, проникающем через решетку вентилятора, блеснуло металлическое дуло пистолета.

— С ума сошла?! — чуть не закричал Бенджамин. — Нас же рикошетом пристрелит!

— Да не будет никакого рикошета!..

— Эй!

Он схватил ее руку, когда она снова попыталась прицелиться.

— Ладно, — спокойно сказала женщина. — Предложения?

— Свалить туда, откуда пришла.

— Очень смешно. Но я этим и занимаюсь, вообще-то.

С тяжелым вздохом она стала пробираться выше, бесцеремонно попадая Бенджамину по лицу то рукой, то ногой.

— Что ты делаешь?

— Попробую выбить ее.

Бенджамин не стал ее останавливать, надеясь, что ей там отрубит руку.

Но, судя по всему, все прошло успешно, и решетка со звоном ударилась о бетонное покрытие где-то вдалеке. Незнакомке вообще везло. Иначе как везением не назвать то, что она попала на столь хорошо охраняемую БМ-32 и до сих пор жива.

Выбравшись из трубы, женщина помогла вылезти Бенджамину и затащила его в узкое пространство между контейнерами, где они и затаились. На крыше было непривычно много охраны. Оно и понятно — все-таки на базе находился предполагаемый террорист. Почти к каждому вертолету был приставлен охранник, все лифты и ангары были под присмотром, несколько патрульных обходили периметр аэродрома, а на вышке стоял часовой. Прожектора, в ущерб истощающимся ресурсам базы, горели в полную силу.

Удача ли причиной или уже отмеченная Бенджамином повальная халатность, но охранники у близстоящих машин среагировали на звон падающего вентилятора, сообщили по рации и, видимо, получив разрешение проверить причину шума, ненадолго оставили пост. Однако, этого хватило, чтобы нарушительница, рывком преодолевшая небольшое расстояние, добралась незамеченной до вертолета. У капитана же все получилась не так гладко. Стоило ему чуток промедлить, как он был тут же замечен с вышки. Стрелять в него сразу не стали — все-таки он был одет в военную офицерскую форму, однако после сигнала часового охрана всполошилась и была направлена к вертолету, в который Бенджамин садился. Он уже включал приборы, когда солдаты приблизились к нему, завел двигатель, когда они наставили на него автоматы. Они что-то кричали, но гул лопастей ожившего вертолета все заглушил. По радиосвязи посыпались требования остаться на аэродроме, угрозы уничтожения; Бенджамин сразу же ее отключил.

Вертолет энергично взлетел вверх, получив сразу несколько автоматных очередей в корпус, и, наклонившись в бок, быстро набрал скорость, покидая базу.

Женщина все это время пряталась где-то за сидениями. Когда обстрел закончился, она ловко перебралась в кресло второго пилота. Незнакомка молчала, но в глаза ее был восторг. Правда длился он ровно до того момента, пока не обнаружилось преследование. Это были два штурмовых вертолета, единственные такого плана машины на базе. Они не могли набирать такую же высокую скорость, как разведчик, которым управлял Бенджамин, но обладали бортовым оружием достаточно высокой дальности поражения. Стоило им чуть сократить расстояние, как пулеметы штурмовиков незамедлительно разрядились смертельным залпом.

Капитан сманеврировал в сторону, избегая повреждений, и придал машине больше скорости. Незаметно для себя он впал в азарт, как и всегда во время выполнения боевых задач. Это было не лучшим его качеством, но лавирование на грани жизни и смерти скорее помогало ему остаться в живых, а не наоборот. Его мозг, свободный сейчас от устава и предписаний, порождал одну безумную идею за другой. Увлекшись побегом, о своей похитительнице он и вовсе забыл.

Бенджамин намеренно держал курс на баррикады повстанцев, ведь те никогда не упускают возможности открыть по вражеским вертолетом огонь. В своих силах он был уверен, а вот об экипажах штурмовиков такого сказать не мог.

Внизу в свете фонарей заблестел широкий пролив, в нем теперь едва проглядывались искореженные остовы разрушенного моста. Дальний берег, и без того высокий, был укреплен широкими бетонным плитами и металлическими листами. Трудно было предположить, где именно располагались пушки повстанцев, поскольку с тех пор, когда капитан летал над останками моста в последний раз, положение их явно изменилось. Однако он знал на своем опыте, что до залпов оставались считанные секунды.

Воздух сотряс раскидистый грохот. Заряд со свистом пролетел совсем недалеко от борта. Бенджамин резко развернул вертолет в сторону, когда раздался еще один выстрел, едва не задев машину.

Штурмовики не отступили. Один из них открыл прицельный огонь из пулеметов в точку, откуда стреляла пушка повстанцев, по-видимому, прикрывал второй вертолет. Но поскольку пушка была не одна, этот момент зависания стоил ему жизни экипажа — два коротких залпа с земли и он разлетелся на части, яркой вспышкой осветив грубые береговые загромождения.

Бенджамин мысленно записал это на свой счет. Когда все закончится, ему придется ответить за каждую жизнь и за каждый потерянный вертолет, пистолет, пулемет, за каждую потраченную на него пулю. Но это потом, а сейчас он просто должен уйти от погони.

Второй штурмовик, не попавший под обстрел, проскочил баррикады повстанцев, держась у Бенджамина на хвосте. Пилот выжимал из машины все, не отставая от капитана. На высоте Бенджамину было не оторваться от преследователя, здесь проиграет только тот, у кого быстрее кончится горючее, и, судя по датчику, это будет он сам.

Вертолеты пролетали над северной частью мертвого мегаполиса, расположенной уже на материке. Здесь город в военное время получил гораздо меньше повреждений, дома были выше и стояли гуще. Капитан отлично знал карту этой местности, на память он точно никогда не жаловался. Когда впереди в свете бортовых фонарей показались небоскребы, Бенджамин, недолго думая, отключил все источники света на вертолете. Теперь преследователи могли ориентироваться только на шум лопастей.

Женщина что-то возмущенно кричала, но капитан не слышал и не видел ее. Он снизил высоту полета, маневрируя между предполагаемыми домами, стараясь покинуть зону, которую мог осветить фонарь штурмовика. И, спустя несколько поворотов, тот явно потерял его из виду — вертолетный гул звучал уже где-то далеко, за несколько кварталов.

Датчик топлива уже пересекал критическую отметку, и Бенджамин был вынужден посадить вертолет на одной из более менее просторных улиц. Когда двигатель замолк, в кабине на некоторое время нависла тишина.

— Т-ты… — наконец, немного заикаясь, произнесла женщина. — Ты просто бесподобен. Впечатляющее мастерство! Я так переволновалась! Я шляпу свою зажевала, смотри!

Но в этой темноте едва ли можно было что-либо разглядеть, да и Бенджамин не хотел ее видеть. Больше никогда. Осознание произошедшего пришло к нему только сейчас, и он неподвижно сидел, стараясь унять бешенное сердцебиение. Все мышцы словно парализовало, рука мертвой хваткой вцепилась в рычаг и не собиралась его отпускать. Бенджамин попытался глубоко вздохнуть, но дыхание стало частым и поверхностным.

— Уходи, — только и смог выдавить он из себя. Голос был как будто чужим, тихим.

— Ч-чего?

— Убирайся. Я сделал, что ты приказала, теперь вали!

Женщина на секунду замерла, но вскоре послышался звук возни — она пыталась в темноте нащупать ручку дверцы. Открыв ее, наконец, она снова замерла.

— Тебе тоже нужно уйти отсюда, — осторожно сказала она. — Разве ты не знаешь, что…

— Пошла вон! — прокричал Бенджамин охрипшим голосом. Незнакомку словно ветром сдуло.

Когда капитан остался один, сердцебиение, наконец, успокоилось, дыхание стало нормальным. Он расстегнул сковывающие ремни безопасности и устало развалился на неудобном кресле пилота, прикрыв тяжелые веки. Бенджамин не знал, что ему сейчас делать. Точнее он, безусловно, знал, как следует себя вести в этой ситуации, но не был уверен в том, хочет ли этого. Вдали еще слышался гул вертолета, капитану нужно лишь включить маяк — сигнал о помощи, восстановить радиосвязь с базой, и его очень быстро найдут. Да только что потом? Обвинения, трибунал, расстрел? А если добровольно дезертирует, тогда: бродяжничество, голод, смерть в обгаженном переулке? Ему даже застрелиться сейчас было не из чего: женщина оружия не вернула, а ручной пулемет на борту не очень для таких целей подходил.

Мысли капитана путались, начали принимать причудливые и даже бредовые формы, он сам не заметил, как задремал. Очнуться его заставил странный треск прямо над ухом. Поспешно включив в кабине освещение, Бенджамин в ужасе отпрянул назад. Слабый свет маленьких лампочек показал за окном непрестанно двигающиеся челюсти огромного насекомого, уже прогрызшего в прочном стекле небольшое отверстие. За ним блестело еще несколько гладких панцирей. Капитан обернулся на противоположное окно, но и там уже копошилось несколько тварей.

На одном из первых инструктажей на БМ-32 ему рассказывали о скрытых опасностях подобных мертвых городов. Помимо мародеров и повстанцев, ночью там можно было встретить огромных, ростом чуть ниже человека, всеядных жуков. Вертолетчиков это, в принципе, мало должно было волновать: полеты по ночам разрешались лишь в крайнем случае, а любые операции должны были, под угрозой трибунала, заканчиваться до захода солнца. Ну, а касаемо падений или вынужденных приземлений — об этом Бенджамин никогда не беспокоился. До сегодняшнего дня.

Капитан рефлекторно потянулся за пистолетом, но лишь выругался, вспомнив, что его нет. Стараясь не терять самообладания, Бенджамин, словно запрограммированный, начал один за другим включать приборы, отправил сигнал о помощи с бортового маячка. Радиосвязь не работала, на линии были лишь помехи. Ее требовалось настроить, но времени у капитана уже не было. Он попытался запустить двигатель, но тот лишь беспомощно закряхтел — вертолет больше никуда не полетит.

Один из жуков, наконец, добился своего, и стекло, пустив длинную трещину, лопнуло. Он ринулся в кабину, и Бенджамину, отпрянув, провалился между кресел. Он отполз назад и спешно нащупал пулемет, который, к счастью, был в боевой готовности.

Громогласный грохот пулеметной очереди наполнил мертвые улицы, но Бенджамин слышал только первую секунду. В ушах застыл противный звон. Пораженные пулями приборы коротко заискрились, от широкого переднего стекла не осталось и намека, но самому жуку разнесло лишь голову, и капли вонючей слизи разлетелись по салону. Твари, не испугавшись грохота, ринулись в кабину через разбитые капитаном окна, но тот встретил их огнем. Жуки откидывались назад, теряя множественные конечности, и вскоре вертолет наполнился мертвыми дрыгающимися телами насекомых, но их было слишком много, чтобы отступить.

Маленькие потолочные фонарики погасли, погрузив кабину во тьму.

В ограниченном пространстве Бенджамину было трудно охватить очередью всех жуков, и некоторые из них, наконец, подобрались к нему. Один зажал руку капитана, едва не начав ее жевать, а второй тянулся к шее, когда задняя дверь вертолета с силой отъехала в сторону. Раздалось несколько выстрелов, вспышки которых выхватили из темноты грозное лицо и знакомую шляпу.

Она вернулась.

Незнакомка легким движением скинула с капитана тела насекомых, попутно прострелив пару голов вновь подоспевших, и, схватив его за ворот формы, вытащила наружу. Бенджамин бессильно упал на колени. Левый рукав его форменной куртки был весь изорван, к счастью рука почти не пострадала. Подгоняемый толчками женщины, капитан с трудом встал на ноги и побежал, запинаясь о собственные ноги. За спиной изредка слышались выстрелы, но оборачиваться уже не было сил. Наконец, около одного из домов, незнакомка его остановила и жестом указала на покореженную пожарную лестницу. Она что-то говорила, что-то про «выше трех метров не поднимаются», но он так и не понял о чем это.

Оказавшись на крыше небольшого пятиэтажного дома, Бенджамин рухнул на пол.

— Эй, ты как? — кинулась к нему женщина, бережно усаживая к бортику.

— Нормально все, — пробормотал он, сам не разбирая своих слов.

— Не понимаю… С виду толковый парень, а на деле — идиот такой, — ворчала незнакомка. Кажется, она снимала с него куртку. — Рожу бы свою видел, самоубийца херов. Вся исцарапанная!

Бенджамину почему-то вспомнилось, как мать в детстве отчитывала его за драку в школе. Ему тогда оторвали лямки от нового портфеля и поставили синяки под оба глаза, но семье пришлось оплачивать дорогостоящего стоматолога для его обидчика, а ему достались лишь обвинения.

— Я больше не пойду в школу, мам…

Бенджамин закашлялся от вылитой ему на голову воды.

— Да понятно, что не пойдешь! — усмехнулась незнакомка. — Я перевязала рану у тебя на руке. Повязка не стерильная, правда, но я ее стирала когда-то.

Капитан посмотрел на свое предплечье, где чернела аккуратно завязанная тряпка; в следующее мгновение он провалился в сон.