7 глава

На миг, когда ворота открылись на всю ширь, я просто ослепла. За то время, что я прибывала под землей, совершенно отвыкла от яркого солнечного света. Я внезапно широко распахнула глаза, наплевав на боль, тут действительно было солнце. Огромное, желтое и сияющее он парило под сводами пещеры, радуя всех его обитателей ровным светом. Немного отойдя от шока, я перевела взгляд ниже. Вот тебе и нижний город, вот тебе и место для отбросов общества.

Профукали коронованный индюки под своим носом огромную хорошо развитую цивилизацию. Если не знать, что мы находимся под сотнями метров породы, можно сказать, что я попала в небольшой, но милый сердцу средневековый городок. И он мне нравился намного больше, чем тот, который жил своей жизнью на поверхности. Никаких огромных особняков, никакой позолоты и вычурности. Все пространство заставляют небольшие каменные домики, они так же как и стены тоннеля будто вылеплены из камня. Нет ни одной щели, которая говорила бы о стыке каменных блоков. Совершенно монолитные сооружения с рядами окон и дверей. Окошки были забраны деревянными ставнями, представляющими собой целое произведение плотничного искусства.

В общем глаза мои разбежались и отказывались собираться в кучку. Кое где дама были выкрашены яркие и сочные цвета, а некоторые блистали вкраплениями различных руд и весело подмигивали мне солнечными бликами. Все улочки, которые удалось отсюда разглядеть, были сложены из плотно подогнанных каменных плит, так же имеющих в своем составе разноцветные примеси. Сам город располагался как-будто в чаше.

— Ого, — наверно неприлично было стоять, разинув рот, но я не могла ничего с собой поделать. Зрелище было поистине завораживающем.

— Ай, — тут же взвизгнула я, когда почувствовала, как что-то сжало мой плечо. Отпрыгнув на насколько метров, я развернулась, чтобы увидеть перед собой недавнего знакомого, с которым вообще бы в здравом уме сама знакомиться не стала. Тело среагировало раньше меня, увидев жвала в опасной близости от себя, я взмахнула руками и, как и в прошлый раз, передо мной выросла куча сосулек.

Тарл довольно загудел, откинул заднюю часть тела назад, вцепился лапками в одну из самых здоровых сосулек и потянул. Ледяной вырост треснул у основания и целиком и полностью оказался во власти голодного гурмана. Тот уселся буквой S и с энтузиазмом вгрызся в лакомство.

От ворот послышался не просто смех, а гогот. Я злобно просверлила парочку взглядом. Отперевшись о створку задыхался от смеха довольно высокий, по сравнению с Дизелем человек. Собственно из-за роста и определилась его расовая принадлежность. Мужчина был бледен, темноволос и голубоглаз. Одет был в обычные холщевые брюки и рубашку со шнуровкой на груди. Ткань немного выцвела, но судя по всему прочности не потеряла. Дизель доставал незнакомцу до плеч, но гном был раза в три шире. Хотя про соотношение в росте я говорила на глазок, так как чем громче ржал человек, тем ниже он нагибался, хватаясь за живот. Дизель так же басовито хохотал, сложив руки на груди.

— Чего смешного— то? — надулась я.

— Нет ну вы даете… ха-ха-ха…. А тарл то…ха-ха… вот выдал. Сразу видиму просек…ха-ха-ха.

Я злилась, приглядывая за Мердом, ни минуты не сомневаясь, что как только он управится с этой порцией, то снова попробует меня напугать.

— Дизель! Мы же спешили к инкубатору, — попыталась привести я его в чувство. Как ни странно это подействовало, но не только на гнома, который стал предельно серьезен. От своей еды оторвался и тарл, что-то прострекотав вопросительно (по крайней мере мне показалось, что вопросительно).

Гном махнул рукой и щелкнул пальцами. Страж тут же откинул обглоданную ледышку, плюхнулся на все лапки, поднял голову и громко на одной ноте загудел. И ему откликнулись десятки таких же голосов со всех сторон города.

— Три десятка ржавых молотков, — выругался гном и в несколько прыжков оказался рядом со мной. Он схватил маня за руку и потащил в одну из улочек, которая начиналась как раз у ворот, в которые мы вошли, а за спиной все пел и пел тарл.

— Что случилось? — удивилась я, пытаясь поспеть за разогнавшимся гномом, а не полоскаться как белье. Вот это все-таки силища у Дизеля.

— Этот Мерд только что сообщил всем, что ты пришла спасать их потомство.

— И что? Ой, — вскрикнула я, когда из-за угла на пути нашего следования высунулась фасетчатоглазая морда, величиной со среднестатистический холодильник моего мира, только на этот раз шкура встречного мутантика радовала ярко салатовым. Естественно я испугалась, но скорее от неожиданности, и перед тарлом вырос букет сосулек. Тот заурчал и озадачено склонил голову на бок.

Дизель еще больше прибавил шагу, но на этот раз хмурился, а не улыбался.

— А то, — огрызнулся он. — Что сейчас приползут знакомится все, кто слышал зов.

— Мамочки, — пискнула я, представив масштаб бедствия. — Я же устану быстрее, чем мы доберемся до места назначения.

— Вот именно, — выпалил гном, на бегу сворачивая в очередную улочку. — Так что рот закрыла, дышишь и смотришь под ноги, а не по сторонам, чтобы не пугаться.

Я послушно уткнулась взглядом вниз и дальше мы бежали молча, лишь иногда нас сопровождал клекот, что свидетельствовало о том, что тарлы все-таки ползли за нами. Но так как я их не видела и сосредоточила все внимания на том, чтобы не помереть во время бега, то по дороге мы больше никого не кормили. Спустя какое-то время бег замедлился, потому, что мы начали подниматься в горку.

— Теперь лестница, — я ничего не ответила, так как в боку жутко кололо, а легкие просто разрывались.

— Терпи, немного осталось. Мы должна успеть.

— Много их, — все таки выпалила я на бегу и тут же споткнулась, пересчитав пару ступенек коленями. Дизель вздернул меня за шкирец как котенка и на прицепе потащил дальше.

— Шесть, — ответил он, когда я уже не ждала ответа. — Умирают каждый час.

От этого заявления у меня волосы дыбом встали от ужаса и открылось не знаю какое по счету дыхание. Мы перепрыгивали через несколько ступенек. В общем на верхнюю площадку вы влетели как ураган.

Трое гномов и столько же людей удивленно смотрели на нас, видимо мы прервали их разговор. Все шестеро были в серых туниках до колен, испачканных чем то. Дизель рванул к одному из гномов.

— В каком секторе? — выпалил он вместо приветствия.

— Ты без льда, — удрученно отметил седой гном, к которому обращался Дизель, и чуть ли не заплакал.

— Сектор! — зарычал мой дядюшка, за грудки встряхнув знакомого. Я от такого поворота немного испугалась, что уж говорить о гноме. Тот вытаращился на Дизеля, как будто впервые увидел и прохрипел:

— В третьем.

Дядя тут же выпустил свою жертву, снова схватил меня и потащил. Мне помощь была не нужна, я буквально летела следом, почти не чувствуя ног. Мы петляли по коридорам, иногда из прилежащих пещер кто-то выглядывал и окликал Дизеля, но тот не реагировал, лишь с упрямством крейсера пробивался вперед.

Внезапно он затормозил, отчего я почти упала, но была схвачена и в буквальном смысле внесена в пещере. Кроме нас здесь присутствовало несколько человек, но Дизель рыкнул так, что их в мгновение вымело отсюда. Сцена как из фильма чужие, личинки белые и безволосые, сантиметров тридцать в длину, лежали в лужицах зеленой жидкости, а на их тельцах болтались ошметки прозрачной пленки, которая наверняка раньше была защитной оболочкой. И что самое жуткое — признаков жизни никто из них не подавал.

— Нет! — взвыл Дизель падая на колени и шаря руками по полу. — Рика! Сюда!

Я рванула к нему на пятой скорости, чтобы через мгновение очутится в таком же положение рядом. Перед Дизелем лежало шесть, больше похожих на большие фасолинки личинок, они шевелились и оболочка начинала трескаться.

— Рика! Сделай что-нибудь! Они умирают!

— Для них не опасно, если они заледенеют?

Гном помотал головой.

— Уйди, иначе ты тоже замерзнешь.

— Нет, быстрее.

Времени не было, поэтому я просто опрокинула гнома на пол, прикрыв собой и выпустила всю панику наружу. Все вокруг завыло, застонало, внутри маленькой пещеры кружился буран. Я как учил меня Ал, прикрыла глаза и расслабилась, отвлекаясь от снежных плетей, которые с огромной силой стегали меня по спине. В то же мгновение, как мне удалось расслабиться, боль во всем теле исчезла, а ураган воспринимался как что-то далекое и не причиняющее вреда.

Не знаю сколько времени мы так провели, вой стихии убаюкивал, и вскоре сам собой стих. Я тут же уловила этот момент и подняла голову, чтобы стукнуться затылком обо что-то твердое. Оглядевшись, я поняла, что вокруг нас вырос ледяной панцирь, внутри которого было не то что бы тепло, но не холодно. Пару раз пнув пяткой назад, успеха не добилась, зато дядюшка вытянул руку и ударил по льду. Тот треснул, а после серии ударов вообще осыпался на нас вместе со снегом, которого намело на его поверхности. Откопавшись, мы огляделись.

Все пространство вокруг нас было заметено снегом, примерно по колено Дизелю.

— Боже, я же их наверно убила! — испугалась я.

— Нет, ты их спасла, — с улыбкой разгребая руками снег передо мной.

Как только он закончил, я увидела во льду пять личинок, намертво вмороженных в толстый слой льда. Они светились мягким голубоватым светом и не шевелились в своей скорлупе.

— Рика! — Дизель сгреб меня в охапку. — Ты спасла их! Да я… Да ты… Рика.

Задыхаясь от радости вопил гном, мотая меня в объятьях как куклу. А меня внезапно замутило, причем так сильно, что голова пошла кругом.

— Рика? — испугался гном, выпуская меня. Я рухнула на колени, и меня вырвало и рвало до тех пор, пока от вкуса желчи не стало горько во рту. Дизель сидел все это время рядом и гладил меня по голове. — Ржавые болты и гайки! Рикочка, все будет хорошо, все у тебя будет хорошо.

— Почему только у меня? — отдышавшись, спросила я.

— Потому что я на своего деда наорал, а он, между прочим, вождь клана.

— Ой… а что нам за это будет?

— Воспитывать будет, а как узнает, что я тебя в клан без его дозволения ввел, так как того… эх, воспитает молотом по маковке, — в подтверждении своих слов Дизель почесал маковку. Я нервно хихикнула, представив картину воспитания.

— А как он узнает, что ты меня в клан ввел? Давай не скажем ему?

— Да он по любому узнает, я же горы того… в свидетели призвал, а дед мой шаман. Так что это дело времени…

— Что дело времени? — поинтересовался голос от входа.

Мы с Дизелем синхронно вздрогнули, а гном даже сглотнул. Я вновь хихикнула. Комичнее ситуации не придумаешь.

— Уж не то ли, что я наконец обзавелся внучкой, а не еще одним каменным лбом, который в хозяйстве пригодится только для капания шахт, да трепания нервов. Н-ка подойди сюда, внученька.

Я поднялась из сугроба, но отчего-то повело в сторону. Дизель поймал меня и помог добраться до моего новоявленного деда.

— Так…отмыть, накормить и уложить спать, а то больно бледная и худющая. Так, внучек, — последнее слово глава гномьего клана как-то особенно выделил. — Ее дом еще пару часов лепить будут, веди пока к моей Норе.

— Ик, — выдала я. — Какой дом? Как лепить?

— Как к Норе? — не менее ошеломленно поинтересовался Дизель, с каким-то сочувствие поглядывая на меня.

— Да, — задумчиво поглаживая седую бороду согласился шаман. — К Норе нельзя, нечё ребенка пугать раньше времени. Пусть обвыкнется, психикой окрепнет…

Мне внезапно стало еще хуже, и закралось смутное подозрение, что Нора это у них аналог пыточных дел мастера, или барабашка, которой непослушных деток пугают. Неужели это страшнее тарлов, и тут я задумалась, причем основательно. Да так что пропустила момент, когда ко мне обратились. Выплыв из своих раздумий я увидела две пары глаз, выжидательно уставившихся на меня.

— Что?

— О чем ты так старательно думаешь?

Слова с языка сорвались быстрее, чем пришло в голову их осознание:

— А тетя Нора насколько страшнее тарлов?

Оба гнома уподобились выше упомянутым существам. В том плане, что глаза у них увеличились раза в два, правда фасетчатыми от этого не стали.

— Та-а-ак, — протянул дядюшка.

— Да-а-а, — подтвердил дедушка, и глубокомысленно изрек. — К Норе, пусть сама увидит кто страшнее, только пусть сначала ромашки попьет… — меня внимательно оглядели и поправились, — пару кружечек.

Сказать честно, первые пару дней у гномов прошли как в тумане… И закралось внезапное подозрение, что попаданка я дефектная. Начать хотя бы с того, что обычно девушек приводят во дворцы, дают балы в их честь, закручивают вокруг интриги, устраивают Армагеддоны и их обслуживает куча служанок. Меня же отправили на исправительные работы к гномам в шахты. Всю жизнь считала себя немного ленивым человеком, и любила много поваляться и подумать о чем либо, но жизнь в нижнем городе показала, что я очень ленивым была человеком, а лень у подгорного народа приравнивается к болезни. К сожалению об этом я сразу не догадалась. Начнем-ка мы с начала. Когда меня под конвоем с пятилитровой кружкой настоя ромашки непонятно откуда взявшейся вели на помывку к Норе, меня потряхивало от переживания, причем сколько я не пыталась себя успокоить, сочувствующий взгляд Дизеля напрочь разбивал мое хрупкое равновесие.

Я ожидала чего угодно, но когда дверь совершенно нормального и обычного домика, открыла милая, стройная девушка вполне человеческого вида…я даже немного растерялась и глянула на новоприобретённого деда. Тот царственно кивнул, то ли мне то ли девушки, я как то не поняла… Но видимо все-таки девушке, так как та удивленно распахнула карие глаза, радостно взвизгнула, и крикнула:

— Баба Нора! К вам Дизель пришел, — и не дождавшись ответа, рванула прочь от нас, только пятки засверкали.

Я нервно отхлебнула из кружки. И кажется не зря. Из недр дома донеслось приглашение войти и шум. Намертво присосавшись к кружке, я отказалась идти внутрь, надежно врастая в плиты мостовой. Меня подхватили под руки с обеих сторон и заволокли в дом. За то, что не отобрали успокоительное, я была благодарна.

Через маленькую прихожую, которую я даже рассмотреть не успела, гномы втащили меня в огромную кухню. В лицо тут же пахнуло жаром и огромным количеством запахов. На больших плитах, которых имелось аж три штуки, что-то жарилось, скворчало, варилось и пыхтело, в очаге, занимавшем пол стены, стоял здоровенный казан, в котором, судя по всему, тоже шел процесс готовки. Между всем этим безобразием быстро лавировала объемная, но не толстая фигура гномихи, тщательно помешивая деревянной лопаткой кусочки мяса в сковородке, она даже не обратила на нас внимания. Постояв пару минут без движения, гномы прочистили горло. Ноль реакции. Я поболтала ногами в воздухе и прихлебывая, прикончила отвар. На душе как-то полегчало. Не может женщина, с такой любовью готовившая, быть монстром… ну на все сто процентов.

— А вы муки туда с водичкой добавьте, и подливка гуще будет, — брякнула я, совершенно разомлев от тепла и вкусных запахов.

— Что? — повернулась к нам женщина, отрываясь от готовки.

Мои родственнички дернулись, и дед шепотом спросил у дяди:

— Ты чавой ей налил туда, лоб бронированный?

— Так ромашки? — удивился Дизель.

— На спирту что ли настоянную?

— Что натворила? — попросила гномиха, уперев руки в боки.

Я испуганно посмотрела на пустую кружку и расстроилась.

— Тарлов последнюю кладку спасла! — гордо ответил Дизель.

— А ко мне то тогда зачем? — искренне удивилась женщина.

— Так покормить, — неуверенно предложила я.

— Так дите голодное?! — возмутила она. — За стол её и сами тоже руки мыть, живо!

— Драгоценная, у нас дел много, — признался глава клана, с такой любовью глядя на женщину, что я сразу поняла — к моей очередной родственнице привели. К бабушке наверно. И тут меня накрыло осознание…

— Ваше величество, а как вас зовут? — запинаясь и покраснев от неловкости ситуации спросила я, когда меня в четыре руки усадили на каменную лавку, застеленную теплым покрывалом.

Трое гномов как по команде уставились на меня, от чего цветом лица я мимикрировала под свеклу. Шаман задумчиво потеребил свою бороду и выдал:

— Зови меня дедом, а от имени моего язык сломаешь, — и подмигнул.

Свекла явно не могла со мной соперничать и удалилась….в борщ.

— Каким это дедом? — уточнила гномиха, подозрительно меня разглядывая с ног до головы, как МРТ сделала.

— Вы чего племяшку смущаете. В клан я ее взял. Так что радуйся баб Нор, дождалась ты наконец внучку…или правнучку.

— Да как же ж это? Внучка? Девочка мне? Неужели в этом мире мужчин, мне наконец сделали подарок в виде внученьки!?

Женщина тут же всполошилась, взгляд лучился таким счастьем, что мне стало не по себе. Она сноровисто накрывала стол, попутно сунув в руки моим провожатым по объемному свертку, видимо с едой, и вытолкала из дому, громко хлопнув дверью. Я аж подпрыгнула на лавке, вместе с посудой, стоявшей на столе.

Нора вернулась в кухню, отложила поварешку, с которой не разлучалась до этого и присела рядом со мной, испытывающе глядя в глаза. Я наконец то смогла ее рассмотреть. Тугая темно русая коса, была кольцом уложена вокруг головы, темно-серые внимательные глаза и руки, немного морщинистые, но аккуратные и немного испачканные в муке. С улыбкой наблюдая за моими исследованиями, она не мешала, в ответ изучая меня.

— Дай мне руку, родная, — тихо попросила она и я не раздумывая протянула ей свою почему-то подрагивающую ладошку.

Воздух вдруг вспыхнул и я вновь наблюдала свою ауру, но на этот раз, не вызванную колдовским дымом. Женщина нахмурила брови, неодобрительно осматривая рваные дыры. И сделала совершенно неожиданное, она второй рукой, самым кончиком пальцев провела по краям разрыва и те потянулись друг к другу. Во все глаза я наблюдала за тем, как нежно и ловко эта маленькая женщина убирала все бреши моей души, как только последняя сомкнулась краями, видение угасло.

Пару раз моргнув, я недоуменно взглянула на женщину, ожидая ее падения от изнеможения, но та лишь лукаво улыбнулась и подмигнула, отчего я смутилась, опустив глаза. И в это мгновение мой мир рухнул, я неверяще смотрела на свою кожу, совершенно нормальную без синивы, на нежно розовые ногти, и ноги внезапно подкосились, если бы в это мгновение я не сидела, то рухнула бы на пол. Трясущимися от волнения руками я подтянула к глазам прядь отросших волос. Они оказались русыми, не единой седой прядки.

— Как? — охрипшим голосом спросила я. — Зеркало…у вас есть зеркало?

Все еще улыбаясь гномиха указала на дверной проем:

— На входе.

На негнущихся ногах я вышла из кухни, казалось, даже не дыша. Дойдя до огромного зеркала я вздрогнула, медленно изучая черты лица, знакомые мне с детства: голубые глаза со зрачком, немного бледные губы, сейчас резче обычного очерченные скулы, высокий лоб под густой челкой, и совершенно нормальные зубы. Ни чешуи, ни клыков, ни когтей, ни раздвоенного языка. Картину портила усталость во взгляде, темные круги под глазами, ввалившиеся за время проведенное в темнице щеки. И стало очень больно от того, что по всему телу стали явственно видны все шрамы, оставшиеся от пыток, а было их много. Меня будто окутывала сеть из выступающих бугорков разной степени свежести. Но это была я, я прежняя без следов магии, и если бы не странная одежда на мне, можно было бы зажмуриться и представить, что я дома…

Резкий всплеск магии заставил отвлечься, зеркало заиндевело, по краям теряя четкость отражения, и из зеркальной поверхности на меня вновь смотрело не человечески синее море боли. По щека потекли слезы, застывая холодной коркой. Я упала на колени и горько зарыдала. Зачем она это сделала? Зачем дала надежду, что все можно изменить? К чему мне ранящие воспоминания, в мире, где кроме боли и тоски меня ни что не ждало.

На плечи легли теплые руки, заставив задрать голову вверх.

Нора стояла рядом, с грустью гладя меня по волосам.

— Не плач, теперь у тебя есть семья, чтобы залечить душу, а тело соберем заново и избавим от шрамов. Пойдем, а то все остыло.

В тот день было много разговоров, я рассказала про свой мир, про то, что случилось в этом. Нора меня не перебивала, только хмурилась, когда я начала рассказ про предательство мага и пребывание в темнице, когда же речь дошла до моего спасения, хмурая складочка меж ее бровей разгладилась, во время описания действий Дизеля, она долго смеялась, утирая слезы передником. Меня накормили и отправили спать на второй этаж. В четыре руки мы застелили кровать, которая вкусно пахла травами и отмыли меня от грязи, было не ловко, но когда мне принялись мыть голову я пискнула от боли и благополучно заткнулась, перестав оказываться от помощи. Обтеревшись мягким полотенцем, я завернулась в одеяло и крепко уснула, еще до того, как голова успела коснуться подушки.

В эту ночь мне снился мой дом, за окном, через которое я смотрела на происходящим, сидела моя семья. Они ужинали. Папа пихнул брата по спине, чтобы то выпрямился и не сутулился, младший не успел сунуть вилку в рот и от толчка испачкал нос в картошке, грянул смех, в котором участвовало все семейство. Мне было больно, я пыталась прорваться к ним, стуча кулаками по стеклу, кричала, плакала и звала их, но меня никто не услышал….

Утро началось поздно, и это было моей первой ошибкой. Потянувшись до хруста во всем теле я огляделась, через ставни в комнату проникали яркие лучики света и раскрашивали помещение полосами, отчего она стала похожа на зебру. На ощупь найдя свои вещи, которые к моему вящему удивлению оказались чистыми и приятно пахли ромашкой, я быстренько оделась и спустилась вниз. На входе в кухню я услышала голоса, что-то оживленно обсуждающие, но стоило мне зайти, как голоса стихли.

За столом восседали вождь с женой, Дизель и еще один седой гном, очень похожий на моего новоявленного деда. Они хмуро смотрели на меня, а Нора тут же подскочила с места и обеспокоенно заглянула мне в лицо:

— Деточка, как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?

— Нет, — с улыбкой ответила я, не понимая в чем дело. — Все отлично! Я так выспалась!

Гномы нахмурились еще больше, а Дизель с размаху саданул кулаком по столу.

— А я-то старый дурак не заметил симптомов раньше, ведь должен был!

— Не вини себя внучек, ты не виноват, во время угрозе жизни, болезнь отступает, но теперь с успокоением обстановки, вновь протянула жадные лапы к нашей девочке, — с жалостливым лицом успокоила Нора гнома.

Моя улыбка начала сползать с лица, а в душу закралось подозрение:

— Какая болезнь?

— Не говори ничего, дитя, — женщина ободряюще сжала мне ладошку.

— Крепитесь, — изрек молчавший до этого гном. — Эта пакость неосознанно влияет на организм, убивая его, но лечению поддается, хорошо, что вовремя спохватились. Надежда еще есть!

— Да какая болезнь?! — взвилась я, всерьез напуганная их словами. — Здорова я! Меня же Дизель лечил, по частям собирал!

— Я же говорил, не осознанно, — скорбно подтвердил гном.

Нора всхлипнула и начала заламывать руки, причитая о несправедливости судьбы. Мужчины молча смотрели на меня, как на покойника.

— Лень, девочка, вы молодые чаще всего от нее страдаете. Эта болезнь всегда ищет наиболее слабых и уязвленных.

Моя челюсть с громким стуком упала на пол, а глаза спешили вывалится из орбит.

— Это что, шутка?! — просипела я. — Не смешно! Я уж думала, что серьезное, а вы меня разыгрываете с утра пораньше.

Гномы скорбно вздохнули, а Нора украдкой утирала слезы краем фартука.

— Лечить будем, — припечатал незнакомый гном, в упор глядя на вождя.

Тот кивнул, сделав глоток отвара из кружки, испустил вздох полный неземной печали.

— Делай что нужно, мы не можем допустить распространения болезни по деревне.

Я все еще стояла и не понимала, то ли мне плакать, то ли смеяться. Настолько извращенного чувства юмора за гномами не замечалось ранее, и судя по завыванием жены вождя, вполне себе правдоподобным, это все не шутки и гномы вполне серьезны.

— Хлипенькая девочка, — заметил Дизель. — Плохо, быстро не вылечить тяжелым трудом.

— Но…-хотела возмутится я.

— Ничего, мы будем долго выводить, не усердствуя, чтобы не померла при лечении.

— А…-попытала возразить.

— И куда мою девочку? — влезла Нора.

— На разработку шахт, пару дней поможет стены расширять, кирка она всяко лечит. Потом передышка, то бишь неделя в гранильном, и на сортировке минералов, потом опять в шахты. Там глядишь полегчает, можно будет в инкубатор новый, чтобы морозила, да за личинками следила. Посмотрим что получится, если болезнь не уйдет, то снова по порядку шахты-цех-шахты. Ужо мы эту дрянь то выведем! — для достоверности мужчина потряс внушительным кулаком.

Гномы одобрительно загалдели, на их лицах читалась надежда и вера в лучшее будущее.

А мне как-то резко стало не хорошо, последнее, что я увидела, это обеспокоенно лицо Дизеля, и после крика Норы: «Да неужто опоздали с лечением?!», окончательно потеряла сознание.

***

— С восьмым марта!

— Это синяя роза, — искренняя улыбка на девичьим лице. — Мой любимый цвет!

— Моя любовь иссякнет, когда она завянет!

— Она же стеклянная!

— Вот именно! — победно провозгласил Он, сжав любимую в объятьях. — И никуда тебе от меня не деться!

— Глупый, я никуда тебя не отпущу, — шепчет Она, потянувшись за поцелуем….

Резко сев, Алагос за озирался, пытаясь понять где он. Шум ветра в кронах деревьев и пение цикад, заставило вспомнить о ночной остановке.

— Не спится? — уточнил Эридиан, со своей лежанки по другую сторону тлеющего костра.

Ал потер лицо руками, проигнорировав вопрос. Тело немного затекло от сна на земли и мужчина помял плече, возвращая чувствительность онемевшей конечности.

— Его сиятельство не может спать вне шелковых простыней, — ехидно уточнил брат.

— Долго нам еще до этого города? — вновь пропустив шпильку брата поинтересовался дроу, слегка дунув на угли, те мигнули и вновь разгорелись.

— Дней шесть, не больше. Нашим наз’рак нужно отдохнуть. Они итак пять дней мчались без продыха. Ты куда-то спешишь?

— Нет, — не моргнув глазом соврал Алагос. Как он может объяснить, что все его чувства кричат о том, что нужно торопится, что сидя здесь он теряет бесценное время. Все существо противится остановкам и глупой, никчемной суете, которая только и делает, что отнимает время! Мужчина старался не срываться на окружающих, и не выдавать своего беспокойства, в следствии чего замкнулся в себе, чем ничуть не удивил, сопровождающий их охранный эскорт, и только брат, очень чутко чувствовал перемены его настроения и всячески изводил, строя догадки такого поведения. Это продолжалось до тех пор, пока прибывая в прекрасном расположении духа кронпринц, не предположил, что причина спешки это желание брата скорее вернуться к трепетно любимой возлюбленной и соединиться с ней узами брака. Не успех докончить эту патетическую речь, наследник темных эльфов выбитый из седла струей огня, улетел в кусты. Нападение на святая святых темноэльфийской империи сопровождающие восприняли с изрядной долей пофигизма. Поток пламени разбился о воздушную броню Эридиана, лишь слегка подпалив ресницы, а во время полеты принц сгруппировался и приземлился как кот на четыре конечности, злорадно скалясь в сторону брата. Алагос ничуть не расстроился, он иронично приподнял левую бровь, внимательно глядя под ноги наследника. Тот почуял подвох и опустил взгляд.

Дальнейшая дорога сопровождалась уже более частыми но менее безобидными издевками, к тому же следующие два дня кронпринц периодически почесывал, то руки в неожиданно появившихся на них перчатках, то ноги, скрытые сапогами из плотной кожи, хотя жара стояла приличная. А причиной было лишь то, что ожоги от крапивы не поддаются магическому исцелению.

— Ты куда? — окликнул Рид, уходящего от костра брата.

— Пойду пристрелю кого-нибудь, при подпитке мясом наши наз’рак быстрее наберут силу. Экран снимешь?

— Угу, себя не подстрели, — усмехнулся дроу, скрывая тем самым волнение. — Ал, почему ты так спешишь?

Его брат, повел плечом, будто отмахнувшись от вопроса и неожиданно резко обернулся, задумчиво глядя на Рида.

— А синие розы есть?

— Что? — растерялся наследник. — Ну вроде у светлых были, они даже вроде не вянут никогда, если их правильно срезать.

Мужчина как-то странно улыбнулся и не оборачиваясь больше, направился в сторону леса. Эридиан вздрогнул, когда Алагос беспрепятственно вышел из так и не снятого защитного заклинания. Отдача от внезапно лопнувшего купола кинулась на спящих эльфов, поднимая тучу пыли. Кронпринц в одно мгновение выставил руки перед собой, поймал слегка отпружинившие ладони воздушную волну и оттолкнул в противоположную от лагеря сторону.

— Что-то не так, повелитель? — раздался над ухом тихий голос начальника охраны.

— Все нормально, я тренируюсь, — ответил Рид, ленивым движением стряхивая с кончиков пальцев пыль, будто капли воды.

Эльф бесшумно поклонился и растворился в теплом ночном воздухе.

— Цветы раньше волновали тебя не больше, чем меня порывы ветра…

А вот королю Роналдо было ни до цветов, ни до ветров, больше его волновала делегация темных эльфов, которую слава Демиургам, его люди смогли задержать на пару недель, пока не утряслась ситуация с девчонкой, так не кстати сбежавшей из темницы. Сумасшедший гном, плевал на уровень силы, нападавших на него магов, убив пятнадцать человек, трое из которых были старейшинами ковена, и разнес все подземелье, орудуя своей чертовой киркой. Одно хорошо, судя по выбросу магии, которую засекли выжившие волшебники, девчонка умерла. Выжала себя до суха, пытаясь спасти гнома. Эти рыжие варвары! Еще с ними проблем не хватало!

Король с силой сжал подлокотники кресла, еще бы темные не узнали о гибели их собрата, хотя Рематиан утверждал, что дроу итак был мертв…

— Его Высочество кронпринц дроу Эридианʼ аль Самин и Его Высочество Алагосʼэль Бэлкроу!

Двери отворились, пропуская двух мужчин, в сопровождении около трех десятков воинов, облаченных в парадные доспехи.

Принцы остановились в нескольких метрах от трона и склонили головы, выказывая почтение равному. Роналдо с интересом разглядывал гостей.

— Я кронпринц дроу, приветствую Вас от лица всех дроу, — вышел вперед молодой дроу. Его ярко алые глаза не выражали никаких эмоций, голос сух, движения точны и изящны, не допускающие ни малейшего отклонения от этикета, подтянутая стройная фигура затянутая в костюм, цвета запекшейся крови прекрасно оттенял серую кожу, а длинные волосы сдерживал только тяжелый обруч из черненного серебра с крупным рубином в центре. Назвать кронпринца юнцом язык не поворачивался, а облачение в родовых цветах его дома просто подавляло, нервируя. В особенности рубин, казавшийся третьим глазом.

Роналдо нехотя поднялся с трона и с приветственной улыбкой кивнув гостям.

— Я король Роналдо Третий Верденторский рад приветствовать дорогих гостей в своем дворце..

— Не верь…— пронесся шепот по замку.

Никто не услышал его, кроме Алагоса, стоящего на три шага позади своего брата. Мужчина вздрогнул от ощущения, пронизавшего его холода, и еще пристальней всмотрелся в свиту человеческого короля, ища взглядом того, кто следил за ним.

Возле трона стоял главный придворный маг королевства, а за его спиной выстроился весь Совет, в том числе и молодой парень, показавшийся эльфу чем то знакомый. Поймав взгляд темноэльфийского принца, молодой человек побледнел и охнул. Рематиан едва уловимо шевельнул кончиком пальцев и тот застыл вновь с каменным выражение лица. Все эти манипуляции не скрылись от внимания Алагоса. Он не слушал обмен любезностями между братом и человеческим королем, он не отрываясь разглядывал лицо Главы Ордена, и чем дольше тем более хищная улыбка озаряла лицо эльфа.

Его узнали, и это Рематиан понял сразу, поймав взгляд недобро прищуренных зеленых глаз, в это же мгновенье мага окатила волна безудержного жара, невидимого, но от того не менее смертоносного. Защитный купол прогнулся и сжался, защищая хозяина. А тот пытался понять, как собственноручно убитый им дроу, мог выжить. Да и выглядил он по другому, волосы были серые и длинные как у кронпринца, глаза цвета стали, а фигура была гибче и стройнее. Этот же щеголял черным ежиком коротких волос, а в зеленых глазах полыхало море огня, по-видимому еле сдерживаемого. Шире в плечах, а черты лица стали грубее. Разве можно измениться на столько, за такой короткий срок?

Присели, положили, держим руками и ме-е-едленно поднимаем, а затем бах! И опять сначала...

Ну, в принципе кто бы сомневался, что в шахтах я стала частым гостем, и 'лечусь' здесь уже не первый круг. После того, как меня привели в чувство, сразу же потащили на новое место дислокации, боясь того, что болезнь прогрессирует. Наверно я зря надеялась на легкую работу, мне всучили тяжеленую кирку, нацепили на голову что-то на подобии каски и повели в самую гущу событий. Работа в этом месте ни на минуту не останавливалась, пока меня представляли окружающим гномам. Те лишь подвинулись, освобождая мне место возле стены. Правда после первого же пробного удара, стало и весело, и грустно, так как кончик кирки во время моего замаха подцепил бороду сзади стоящего пожилого гнома, следящего за моей работой, и чуть с корнем ее не выдрала. Когда каменные своды перестали содрогаться от громких нецензурных воплей, в которых из знакомого мне почему-то иногда проскальзывали названия инструментов и непременно упоминались ржавые гвозди, меня за шкирку перетащили в самый дальний угол, где никто не работал. Нарисовали на стене мелом крестик и как душевнобольной указали на него пальцем, сказали, причем по слогам: 'Бей сю-да' и благополучно свалили.

Я как послушная девочка закивала, отчего каска сползла на нос, и попыталась вновь поднять кирку. Та была тяжелая, а после первого резкого замаха руки загудели и отказались двигать 'ненужную железяку'. Немного постояв и почесав верхушку головного убора, я приложила ладошки к крестику и камень, вымороженный моей магией, начал сам осыпаться, только пальчиком ковырни, чем я и занялась с энтузиазмом кладоискателя. Потом сорвала парочку ногте, не то чтобы я так трясусь над своим маникюром, но согласитесь приятного мало. Так что поскрипев мозгами, я поднатужившись подняла рабочий инструмент, приставила к стене и начала возить кончиком по поверхности, крошево камня бодренько осыпалось к моим ногам, собираясь песчаной кучкой. Когда эта самая кучка доползла размером мне до середины колен, а в стене образовалась веселенькая узкая дырочка приличной глубины, ко мне пришла инспекция и дружно выдала мне по подзатыльнику, от которого спасла каска (а я думала она от камнепадов!), и коротко объяснили как и почему я не должна была так делать. Оказывается магия, при разработке рудной жилы вредит качеству, выработанного материала. Так как я не стабильно, то меня поставили параллельно пути залегания ценных ископаемых, чтобы я расширяла тоннель, от которого потом мастера будут извлекать запасы. На мой вопрос, почему расширять то нельзя магией, если там впереди у меня руды нет, на что мне тут же ответили, что у меня трудотерапия, и больным нужно руками работать. Сметя в уголок плоды моих творческих трудов, гномы положили мне на плечо кирку, отчего мой хрупкий костяк чуть не перекосило во всех направлениях, они принялись демонстрировать основные приемы замахов, ударов.

Мужчины с такой легкостью ворочали свои инструменты, что я заподозрила подвох, может у них макет из картона, а мне решили реальную впихнуть. В общем инспекторы так увлеклись, что вместо меня втроем за час вырыли целый коридор глубиной в два моих роста. Я же увлеченно кивала, указывая пальцем на неровности и кривые выступы. Как только прозвенел звонок на обед, гномы устало вытерли лбы и тут как раз поняли, что что-то тут не так.

И вот тут то мы возвращаемся к тому, с чего начали. Меня оставили без обеда и установили норму до вечера, при не выполнении которой грозит моему детскому организму лишением еще и ужина. Желудок ответил громким урчанием на ультиматум нехороших гномов и намертво приклеился к позвоночнику, не издав более ни звука. А я принялась за упражнения с киркой, так как желудок как хочет, но мне то есть хочется.

Присели, положили, держим руками и ме-е-едленно поднимаем, а затем бах! И опять сначала...

В тот день я норму не выполнила, под вечер взмыленная и уставшая и присела возле стенки и мгновенно вырубилась, проснулась утром в доме тетушки Норы. Меня оперативно вытрясли из кровати, сполоснули водичкой, вручили кирку, флягу с ромашкой и отправили на разработку. Есть по-прежнему не давали, лишь пить. К вечеру мне стало безразлична и еда и питьё. Я монотонно долбила стену. Так как кирка была тяжелая, то приходилось исхитряться. Но после долгих попыток я придумала некое подобие схемы. Присаживалась на корточки, затаскивала сие пыточное орудие на плече, держа двумя руками, потом осторожно вставала и наклонялась вперед. Кирка по инерции падала вперед, откалывая кусок от стены…

К вечеру третьего дня состоялся пир — я выполнила норму первого дня. Все пожимали друг другу руки, а меня хлопали по спине. Нора расчувствовалась и накрыла по такому случаю стол. Гулял весь город. После первого тоста я уснула лицом в тарелке с чем то мягким. Гномы отнесли меня спать в комнату и продолжили веселье.

На утро меня разбудили позже обычного, что вселило страх. Страхам суждено было сбыться. В шахте все работали молча, морщась от каждого удара киркой и наполняя замкнутое пространство разнообразными оттенками одного запаха — запаха перегара.

В тот день с нормой ко мне пристали особенно, и стало сразу ясно, что злее похмельного гнома нет на свете существа. Хотя похмелье не освобождает от работы…

Труднее всего в этой трудотерапии было встать с утра, мышцы за ночь каменели и отказывались работать, а ближе к обеду разогревались, что придавало ложное ощущение прилива сил. Почему ложное? Потому что стоило остановиться, чтобы попить или справить нужду, как руки отказывались далее брать кирку и работать. Поэтому я старалась останавливаться по минимуму, дабы уберечь себя от соблазнов убежать, хотя сил бежать не было тоже. Я никак не могла привыкнуть к такому ритму жизни, каждый день как пытка, а монотонная работа просто отупляла, вгоняя в сонное оцепенение, когда тело работает на автомате. Это заметили многие, поэтому временно сменилось место моего заточения. Меня отправили к женщинам в гранильный цех, посадили за стол, дали кучу увеличительных стекол и высыпали передо мной граненные драгоценные камни и показали как искать дефектные. Первый день прошел как в тумане, да еще и я перепутала корзинки для бракованных и нормальных камешком. Жаль только женщины схватились поздно. Они уже пересыпали «бракованные» в огромный чан к остальным таким же, которые готовили на то, чтобы разбить на более мелкие фракции и использовать либо как дополнительные к основному камню в украшении, либо как напыление на инструменты. Корзину с «нормальными» отнесли мастерицам и…

И мне нашли занятие до конца побывки в цехе, хорошо хоть чан с дефектными камнями был полон на четверть, зато я много новых слов услышала от степенных гномих, которых этим самым степенным знать не положена. На следующее утро я полусонная в каске и с киркой притащилась по инерции в шахту, а не в цех, поздоровалась с гномами и поплелась к стене. Гномы так же поздоровались со мной как ни в чем ни бывало, а через пол часа начали оборачиваться, задумчиво почесывая бороды. Спустя еще пол часа за мной пришла разъяренная Тадира, троюродная сестра Дизеля по линии деда, со стороны матери. Меня схватили за руку и потащили на правильное рабочее место.

Положа руку на сердце, на разработке мне нравилось больше. Там я выматывалась физически и теряла счет дням. Здесь же я не просто его потеряла, я забыла что значит время. Если мне вечером не напоминали о конце рабочего дня, я могла просидеть всю ночь перебирая и сортируя мелкие блестящие камешки. Они царапали гранями пальцы, а глаза слепило от яркого света при котором шла работа. Кажется драгоценности я возненавидела до конца жизни!

Мой дом был готов еще к четвертому дню, но переезжать мне пока не разрешили, боясь, что я начну лениться, уйдя из под теплого крыла госпожи Норы, приглядывавшей за мной.

По мне, так это Нора просто боялась, что я буду забывать есть, пить и мыться. В чем-то она была права. На последний день в гранильном (а именно в гранильном я отрабатывала самую последнюю в моем списке повинность) я разобрала наконец-то чан(которого хватило на две смены в цехе) раньше конца смены и меня отпустили, пожелав больше не заходить к ним, если только со связанными руками и на пару минут.

Совершенно ошалевшая от свободного времени, так неожиданно свалившегося безделья я не знала куда себя деть, да и тело затекло от постоянного сидения в скрюченном состоянии, поэтому я добровольно приняла самое странное желание в своей жизни, я снова пошла в шахту. Взяла кирку и принялась за работу.

Через некоторое время меня отвлекли странные звуки за спиной. Обернувшись я замерла с открытым ртом. Отвлекшись от своей работы позади меня стояла толпа гномов, украдкой утирая слезы умиления краешкам бороды и с нежностью глядя на меня и бормоча «своя». Вот тут меня накрыло осознание, что я чего-то упустила. Глянув на руки, которые покрылись мозолями и загрубели, я поняла что случилось. У меня теперь куча свободного времени, но я не могу сидеть на месте, полностью разбалованный нагрузками организм отказался бездельничать. Волосы встали дыбом, и как это ни прискорбно, но я упала в обморок, услышав напоследок: «От счастья!»

И действительно, почему бы не от счастья?