Глава 13

Тот факт, что Корусу пришлось отправиться на эту миссию вместе с Тагорном, не вызывал радости ни у одного, ни у другого. Конечно же, у этих двоих случались редкие проявления согласия, но почти всё время, что они провели в лагере, генерал и посланец Бакорта только и делали, что цапались между собой. Их взгляды на жизнь отличались так сильно, что и представить себе было трудно. Но, так или иначе, воля императора была ясна.

Собрав сотню человек эскорта, они двинулись к горам, провожаемые взглядами немногословных легионеров. Многие в армии считали эту миссию чистейшим самоубийством. Ведь кто были горцы? Варвары, без какой либо чести и морали! Откуда уверенность в том, что они не убьют посланников ещё на подходах? Сам же Корус был отчасти согласен с мнением солдат. Но он считал, что лучше уж пусть погибнет один престарелый генерал, чем бессчётное множество легионеров.

Посольство имперцев, обойдя поле битвы, по которому до сих пор бродили похоронные команды, выдвинулось к старой дороге, ведущей от поселения горцев к их убежищам. Стараясь не задумываться о том, что их ждёт впереди, Корус оглядывался по сторонам. Взгляд генерала то и дело скользил по священникам и солдатам, бродящим по полю боя. Первые провожали павших в последний путь и готовили их души к встрече с Богом, а вторые заботились о телах. Они сваливали убитых в телеги и свозили к огромным братским могилам. Конечно, большую часть из них занимали горцы, но то и дело среди тел варваров проглядывали украшенные синей тканью доспехи.

Проезжая мимо одной из таких могил, Корус тяжело вздохнул. Победа была идеальной. Лучше просто не могло быть, но… даже в таких победах всегда был привкус крови. Имперской крови.

Но сейчас было не самое лучшее время для грустных мыслей. Корус посмотрел на возвышающуюся громаду Вечных Гор и непроизвольно поёжился. От этой груды камней веяло холодом. Настоящим, пробирающим до костей холодом. Живя в Соладаре, можно и забыть о том, что есть места, где можно погибнуть просто оттого, что недостаточно хорошо оделся.

— Думаю, будет лучше, если беседу стану вести я, — голос Тагорна вывел генерала из раздумий.

Посмотрев на бакортца, Корус на миг задумался о том, как идиотски они себя ведут. Два всадника впереди колонны пеших легионеров, а перед ними только солдат, несущий в руках белый флаг переговоров. Если здесь где-то засел стрелок, то их послание никогда не будет доставлено… Но что поделать? Если хочешь завоевать уважение воина, а в том, что Хароудел был именно воином, сомневаться не приходилось, то не нужно прятаться за чужими спинами.

— Думаешь? — Корус изогнул бровь, посмотрев на своего спутника.

— Да, — кивнул тот, оглянувшись назад, — не хочу обидеть никого из доблестных воинов императора, но вы же солдаты. А солдатам ведом только один способ ведения переговоров — приставить меч к горлу да сыпать угрозами.

Ничего не ответив, генерал вновь посмотрел на горы. В чём-то он был согласен с Тагорном. Из легионера редко когда выходил хороший переговорщик. Спланировать кампанию, наладить пути снабжения, возвести укрепления… Они могли многое, но вот заключать союзы и мириться после битвы должны были совсем другие люди.

— Я просто хочу выполнить приказ императора наилучшим образом, — негромко продолжил тем временем Тагорн.

— Первым с вождём поговорю я, а если мою солдатскую душонку начнёт заносить, ты вступай в дело! — ответил ему Корус. Всё-таки он не доверял бакортцу настолько, чтобы оставить тому ведение переговоров. Но вполне допускал, что его помощь может оказаться полезной.

Дальше они ехали молча, каждый размышляя о чём-то своём. А примерно через час посольство достигло гор.

И первым, кого они встретили, был какой-то огромный черноволосый варвар. Тот сидел на каменном валуне и внимательно следил за подходящими имперцами. Подъехав ближе, Корус спрыгнул с коня и подошёл к горцу. Поначалу он думал, что глаза обманывают его, не мог обычный человек быть таким огромным. Но сейчас, когда черноволосый слез с валуна и двинулся в сторону генерала, тот нервно сглотнул. На ум сразу пришли сказки о древних чудовищах севера. И хотя у горца не было ни оружия, ни охраны, от него буквально веяло опасностью и силой. Корус не сомневался, если тот захочет, то с лёгкостью может убить его прямо здесь и сейчас.

* * *

— Ты, — Хароудел ткнул пальцем в грудь стоящего перед ним имперца. Это был какой-то генерал, или что-то вроде. Вождь не особо разбирался в системе правления этих слабаков. Каждому горцу было известно, что есть Империя, имперцы и император, пёс его задери, а остальное было неважно. До сегодня… А теперь всё стало важно… Чертовски важно!

— Ты убийца моего народа, — Ро снова ткнул генерала в грудь, заставив того отойти на шаг назад. На миг показалось, что он боится, но, взглянув в глаза имперца, Хароудел увидел задорные огоньки. Ублюдку было весело. Он веселился от того, что приходит с миром к побеждённым. Его забавляло то, что горцы будут стоять у него в коленях и просить о милосердии. И он, Хароудел, вождь Чёрных Черепов, будет просить у него о милосердии, он, мать его, будет ползать в коленях у имперцев, если потребуется. Потому, что нет цены, которую он не заплатил бы ради своих людей.

— Конкретно я твоих соплеменников не убивал, — как бы между делом подметил Корус, — я отдавал приказы людям, которые их убивали. Но ведь это не важно, так? — и с этими словами он махнул своим солдатам, которые уже обнажили мечи и медленно окружали Хароудела. По сигналу генерала они вернули мечи в ножны и отступили на несколько шагов.

— Ты явился сюда, чтобы потешаться надо мной? — прорычал в ответ Ро, в ярости сжимая кулаки. — Если так, то скажи, я тоже люблю пошутить.

— Во-первых, неплохо бы познакомиться. Всё-таки мы тут друг друга уважаем? — имперец внимательно посмотрел в глаза вождя и, не найдя в них отклика, добавил. — Ну или хотя бы некоторые из нас. Моё имя Корус Ватар, первый маршал Империи, кавалер множества орденов, обладатель многих титулов и должностей, на которые, как я подозреваю, тебе плевать… Но ко мне обращаются генерал Корус. Или просто Корус. Или генерал.

— Корус… — задумчиво повторил Хароудел, словно пробуя имя на вкус. Но, судя по тому, как скривилось его лицо, имя генерала звучало весьма дурно, о чём Ро, разумеется, поспешил сообщить. — Я бы и собаку свою так не назвал.

— Повезло, значит, твоей собаке, — ухмыльнувшись, подметил имперец.

— Не особо. Её зимой сожрали, — после этих слов вождь на минуту замолчал, словно решая, стоит ли вообще продолжать этот разговор, но затем всё-таки сказал, — моё имя Хароудел, — и он протянул имперцу руку, которую тот не постеснялся пожать.

Рукопожатие Ро оказалось не самым слабым из тех, что приходилось испытывать Корусу, да вот только и он сам оказался не лыком шит. Они вцепились друг другу в руки, как два разъярённых медведя, с силой сжимая ладонь своего оппонента и краснея от натуги.

— Я так могу весь день простоять, — прищурившись, прошептал Хароудел.

— А я и неделю, — Корус улыбнулся, но у него на лбу проступили капельки пота, — войну-то я уже выиграл.

— Выиграл низостью, коварством и подлостью, — горец ещё сильнее сжал руку генерала, и казалось, что послышался хруст костей, а лицо Хароудела приобрело ярко-багровый оттенок.

— Но выиграл ведь, — Корус и сам сильнее сжал руку Хароудела, при этом так выпучив глаза, что легионерам, стоявшим рядом с ним, уже начало казаться, что они скоро вывалятся.

— Трус, — прорычал горец.

— Слабак, — яростно прошептал Корус.

— Говнюк.

— Хрен с горы.

— Ублюдок.

— Гад.

— А я-то надеялся увидеть диалог двух разумных людей, — не выдержав столь напряжённых переговоров, сказал Тагорн, всё-таки решившись вставить слово. Всё это время он стоял за спиной легионеров, но видя, во что превращаются переговоры, бакортец всё-таки вмешался, — мы ведь явились сюда говорить, так?

И Корус, и Хароудел посмотрели на Тагорна, который, сжавшись под их взглядами, пробормотал что-то нечленораздельное, но всё-таки не отвернулся и не сбежал.

— Вы двое, — Ро отпустил руку Коруса и принялся разминать свою покрасневшую ладонь, — пошли со мной. А своих собачек здесь оставьте.

* * *

Путь по горам оказался не самым лёгким испытанием в их жизнях. Сначала им пришлось идти по пологому склону, который, хвала Господу, ещё не успел покрыться коркой льда, и когда Корус задумался об этом, его посетило ужасное видение. Он видел себя, благородного имперского генерала, смачно грохнувшегося на задницу и с криками едущего вниз со склона. Конечно же, за всей этой картиной наблюдал бы горец, и, разумеется, он хохотал бы столь громко, что и сам повалился бы на этом проклятом склоне… Тряхнув головой, Корус отогнал разгулявшуюся фантазию, которая часто скрашивала долгие дни, проведённые в походах, но сейчас всё-таки больше мешала. Ему нужно было оставаться максимально сосредоточенным, чтобы выполнить задание императора, а если перед горцами предстанет впавший в маразм старикашка, много ли с этого будет толку?

— Определённо немного, — пробормотал он, взбираясь на небольшой выступ.

Дальше путь становился только хуже, и фантазия Коруса вновь играла с генералом злые шутки. Уже десятки раз он видел себя падающим с обрыва, раздавленным обвалом или же просто убитым озверевшим варваром. Слухи слухами, но горцы никогда не проявляли себя как благоразумные люди, которые могли бы проявить почтение к парламентёру. Эти мысли в своём роде «скрашивали» его путешествие по горам, во время которого ни имперцы, ни Хароудел не желали ни о чём разговаривать. Да и если не сосредотачиваться на трудностях, идти вперёд было гораздо легче, Корус выучил эту истину ещё давно, будучи обыкновенным прератом.

Но чем дальше они забирались в горы, тем злее становились ветра. Если в самом начале это был лишь прохладный осенний ветерок, который приятно бодрил Коруса после езды верхом, то сейчас он чувствовал, как в его лицо, руки и ноги впиваются тысячи маленьких игл. То и дело, поглядывая на Тагорна, который оказался куда более предусмотрительным, чем можно было ожидать от человека его ранга, и захватил с собой тёплый плащ, генерал нервно подёргивал ту тряпочку, что называлась «парадный плащ». О, этот плащ, конечно же, был безмерно красив. Он был украшен золотыми нитями и всякой прочей хренью, которая была призвана пустить пыль в глаза тем, с кем должен был вести переговоры обладатель оного плаща, но тот ублюдок, что его шил, видимо, не предполагал, что переговоры иногда приходится вести и в чёртовых горах…

Когда Корус уже готов был заявить горцу, что и шагу сделать не сможет без пары часов, проведённых у костра, случилось чудо — они вышли к небольшой долине, сокрытой среди гор.

— Добро пожаловать в земли Чёрных черепов, девочки! — расхохотавшись, объявил Хароудел, которого ни холод, ни злые ветра совсем не беспокоили.

Корус опасливо огляделся по сторонам. Почти вся долина была усеяна большими и малыми кострами, вокруг которых кружками сидели чумазые люди, одетые в шкуры и меха. Некоторые из них были смуглыми и напоминали жителей ближнего юга, другие же были довольно бледными, и в них явно проглядывалась кровь северян, но больше всего здесь было тех, кто походил на имперцев. И всех этих людей объединяло одно — они с нескрываемой злобой смотрели на двух гостей, явившихся в их дом.

— Думаешь, они нас убьют? — шепнул Корусу на ухо Тагорн, а в ответ генерал лишь пожал плечами.

— К костру уж точно не пригласят, — сказал он, двинувшись вслед за Хароуделом, который даже не думал о том, чтобы задерживаться ради парочки окоченевших имперцев. Генерал очень надеялся, что в голосе его была хоть капелька той железной уверенности, которую он хотел вложить в него. Сам-то он, конечно же, не был уверен в том, что их сейчас не зажарят на костре. Но, так или иначе, у них было задание, которое им предстояло выполнить, а поэтому бросить всё и с криками побежать прочь было бы крайне неразумно. Неразумно и очень смешно для горцев. На миг Корус представил себе, как важный и суровый имперский генерал бросает на землю свой меч и, размахивая руками и крича что-то нечленораздельное, бежит назад. Эта картина, честно говоря, заставила его негромко хохотнуть.

— Что? — непонимающе уставился на него Тагорн.

— Нет, всё в порядке, — сказал ему Корус, отчаянно прогоняя из головы видение, которое никак не желало уходить. Теперь он уже вполне явственно видел, как оный визжащий генерал запутался в собственном плаще и, грохнувшись на землю, покатился вниз, с горы. Господь всемогущий, он уже определённо был слишком стар для всего этого. Пора ему уходить на заслуженный отдых.

За такими мыслями генерал и не заметил, как вождь горцев подвёл их к какой-то пещере.

Пещера эта оказалась не так плоха, как можно было ожидать от жилища горца. В Империи бродило немало слухов о том, что эти варвары спят на ледяных кроватях, а укрываются… Корус даже не хотел вспоминать те безумные истории, рассказанные ему в столице. Несмотря на морозный ветер, гуляющий в горах, здесь было тепло и сухо. На земле лежали несколько бараньих шкур, а в центре горел небольшой костёр, дававший достаточно тепла, чтобы обогреть всю пещеру. А рядом с этим костром сидела незнакомая Корусу женщина.

— Тарга! — крикнул ей вождь, заходя внутрь. — У нас гости!

— Вижу, — женщина, которую назвали Таргой, внимательно посмотрела на генерала, который так и остался стоять в проходе. А затем она взглянула на Тагорна. Тот, встретившись с ней взглядом, пробормотал какое-то приветствие и склонил голову.

— Имперцы… — буркнул Ро, усаживаясь рядом с женой. — Бабам кланяются даже. Неудивительно, что вы такие слабаки. Чего встали? Садитесь у огня! Говорить будем, если вы за этим пришли.

— Тебе бы следовало кое-чему у них поучиться, Ро, — шепнула женщина с ехидной улыбкой, а затем посмотрела на двух имперцев. Первый, старик с иссечённым шрамами лицом, ей понравился. В нём чувствовалась сила и правда. Наверняка он был одним из вождей имперцев, и, судя по его прямой спине, этот старик не привык кланяться кому-либо. Он напомнил Тарге Хароудела.

Но второй, тот, что был одет в какую-то тёмную рясу, в которой он более всего походил на одного из этих странных проповедников, шаманке совсем не понравился. На лице имперца царила дружелюбная улыбка, а в глазах была теплота, но духи шептали ей… "Чёрный человек, несущий смерть, берегись его! Не верь ему!"

Она не стала сразу же говорить мужу о том, что шепчут ей духи, но позже, когда имперцы покинут их дом, она расскажет, а пока пусть говорит, а она будет смотреть и слушать...

— Садитесь к огню, — улыбнувшись, сказала Тарга, не отрывая взгляд от человека в рясе. — Вы замёрзли, и вам нужно тепло.

— Разумное предложение, — Тагорн, опередив Коруса, подошёл к костру и неловко уселся на одну из шкур, и генерал последовал его примеру. Корус с нескрываемым удовольствием протянул замёрзшие руки к огню, и не заметил, как Тагорн и женщина горца смотрят друг на друга. Если бы он обратил на это внимание, то, возможно, судьба империи пошла бы по совершенно другому пути. Но годы подточили внимательность Коруса, и сейчас он больше смотрел на костер, нежели на то, что его окружало.

— Этого зовут Корус, — Хароудел указал пальцем на генерала. — А этого… как тебя звать-то?

— Тагорн, милорд, — торопливо пробормотал бакортец. — И мы с моим другом пришли сюда, чтобы говорить с вами от лица императора, — встретившись взглядом с вождём, он на секунду замялся, но, собравшись с силами, продолжил, — Его Императорское Величество, в своей милости и благосклонности…

— Так! Ты говорить не будешь, — поморщившись, сказал Ро: — Лучше ты рассказывай: зачем сюда припёрлись? — он взглянул на Коруса.

— Мы пришли сюда с одной целью — заключить мир, — спокойно сказал генерал, глядя на огонь. Он и забыл, как приятно может быть обыкновенное тепло. — Но не такой мир, где оголтелые племена горцев рыщут по границам в поисках, что бы пограбить и пожечь, о нет! Больше вы не будете сеять хаос и разруху в Катарской Империи. Вы станете частью её!

— Что?! — брови Хароудела непроизвольно поползли вверх.

— Каждый горец, сложивший оружие и принявший наше предложение, получит в дар свободу, пищу, кров и землю. Впервые у вас есть шанс стать свободными гражданами Империи, и для этого от вас требуется только одно — сложить оружие, — Корус смотрел прямо в глаза Хароуделу. — Вы сможете оставить эти пещеры и жить как люди. Вы сможете выращивать пшеницу и пасти скот. Ваши люди не будут погибать от холода и голода. И ваши же задницы будет защищать та самая армия, с которой вы, уже чёрт знает сколько, воюете.

Тарга, видя, что её муж уже готов послать имперцев в одно известное место вместе с их предложением, положила руку ему на плечо. «Не пори горячку», — сказала она ему взглядом. Хароудел хотел спасти свой народ, и сейчас Корус, вождь имперцев, предлагал им спасение.

— Хм… — пробормотал Ро, переглянувшись с женой. — Не скажу, что твои слова приятны мне. Честно сказать, они мне совсем не приятны… Меня просто воротит от одной мысли о том, что клан Чёрных черепов станет собачками этого вашего императора! Но я подумаю над твоим предложением, Корус Ватар. Подумаю...

* * *

На большее они и не рассчитывали. Тот факт, что им удалось заинтересовать Хароудела, уже был огромным успехом. Теперь же оставалось только дождаться, пока вождь примет решение. Тарга, жена вождя, сказала, что тот даст ответ следующим утром, а на эту ночь двоих имперцев поместили в одну из пустующих пещер, которая была явно меньше той, в которой жил вождь, но при этом тоже была устлана шкурами, и в центре её горел костёр. Это весьма порадовало генерала, который совсем не хотел проводить ночь на морозе.

Имперцы улеглись напротив костра и уже готовились ко сну, когда Корус неожиданно сказал:

— Знаешь, а я ведь воевал с ними почти всю жизнь. Первую свою битву, ещё будучи простым легионером, я принял именно в этих горах. Тогда страной правил Шарил Восьмой. Он был первым из императоров, кто так близко подошёл к тому, чтобы навсегда выкорчевать этих варваров. Мы штурмовали эти горы два года и потеряли столько людей, сколько может жить в крупном городе! Солдаты умирали от болезней и холода, горцы устраивали обвалы, засады и прочую хрень, которая косила наши ряды. Мы проливали столько крови для того, чтобы победить их, а теперь… Элхарт всего за несколько дней, почти без всяких потерь, дошёл до того, что горцы сами радостно кинутся жать ему руку. А всего-то потребовалось поговорить с ними.

— В Империи редко когда говорят с теми, кого считают ниже себя, — хмыкнул Тагорн. — Так уж заведено у нас.

— Но это ведь безумие! Если бы мы тогда, тридцать лет назад, выслали к горцам парламентёров, то, возможно, и не было бы столько крови. Мы могли бы решить всё это миром!

— Не пойми меня превратно, Корус, — Тагорн посмотрел на генерала, лежащего на шкурах. — Но… солдат, жаждущий мира?

— Удивлён? — улыбнулся генерал. — Я много лет воевал, дружище, сначала за Шарила, который, честно говоря, был настоящей бабой, потом за Харлета, которого теперь все называют не иначе как Узурпатор, а потом и за Элхарта. Я воевал, Тагорн, убивал десятки людей и проливал кровь, но делал я всё это ради мира.

— Не понимаю...

— Ты помнишь, какой была жизнь при Узурпаторе? Тебя могли убить просто за то, что у какого-то из его лакеев было дерьмовое настроение. То время считалось миром, но это была неправда. Мы воевали, Тагорн. Мы сражались за свои жизни каждый божий день, пусть и не понимали этого. Мы жили в мире, но при этом вели самую страшную войну из тех, что знала Катарская Империя, — на секунду Корус замолчал, погружаясь в те страшные воспоминания, что до сих пор приходили к нему ночами в виде кошмаров. — Я захотел прекратить эту войну, и чтобы сделать это, мне пришлось вывести её в реальную плоскость. Начать восстание, которое позже переросло в то, что тебе известно как «гражданская война».

— Ты начал войну, чтобы прекратить войну же? — переспросил бакортец. — Тебе это не кажется немного странным?

— Ничего я не начинал. Гной и яд скопились в ране, и я стал тем, кто вскрыл её, выпустив всё это дерьмо наружу. Как я уже сказал тебе, война шла в Катарской Империи все те годы, что правил Узурпатор, — устало сказал Корус.

— Но ты стал первым из генералов, кто поднял против него оружие. Ты начал восстание, нравится тебе это или нет.

— Посмотри дальше своего носа, бакортец. Знаешь, сколько людей погибло во времена гражданской войны? За три года Империя потеряла семьдесят тысяч человек. А ты знаешь, сколько умирало в мирные годы, до того, как к власти пришёл Элхарт, благослови его Бог? От шестидесяти тысяч в год. И это только записанные случаи. Подумай над этим.

Больше им поговорить оказалось не о чем. Тагорн действительно не знал, что правление Узурпатора было ТАКИМ кровавым, и, признаться честно, осуждал Коруса за развязанную им войну, но теперь… Нет, слов генерала было недостаточно для того, чтобы перевернуть его мировоззрение. Каждый тиран и убийца находит оправдание для своих поступков, и Корус был ничем не лучше других. Так думал Тагорн, сжимая холодную рукоять кинжала, спрятанного в его одеждах.

— Знаешь, почему я восстал против него? — неожиданно спросил генерал. — Я испугался. Мне было страшно, что вскоре и меня объявят врагом государства. Я боялся, что Узурпатор обратит внимание на то, что в руках одного человека оказалось слишком много сил, и попытается убрать меня, как убирал до этого других генералов. Я испугался и поэтому ударил первым.

Тагорн ничего не ответил ему. Наверное, он спал. Вздохнув, Корус повернулся на другой бок и тоже прикрыл глаза, надеясь уснуть. Особой уверенности в том, что у него это получится, не было, но попытка не пытка, как говорится. Однако, на удивление, сон пришёл довольно быстро.