Глава 5

Как только Бес исчез, расплакалась, уткнувшись в подушку. Дура! И с чего я решила, что он мне поможет? Зачем ждала? Что себе вообразила? Он такой же, как и все! И нужно ему… нужно всего лишь…

Заревела еще сильнее, вспоминая поцелуй. Почему… почему он так?!

От ужина отказалась. Дежурный дракон сочувственно покачал головой и предложил успокоительное. Согласилась, но пить не стала — выбросила, как только он ушел. Тут уже привыкли, что я лью слезы из-за Яна, а я не хочу зависеть от лекарств.

Вот тебе и сон в руку! А ведь я действительно позволила бы себя наказать ради сына. Спасибо Бесу, образумил. А то так бы и верила в его порядочность и искреннее сочувствие. Нашел наивную девочку, поиграть решил.

Да я тоже хороша. Ведь собиралась же его использовать. А кто еще смог бы перенести меня в Ривеннель, где живут дедушка и бабушка Яна? Только Бес. Представляю, какую плату он мог запросить!

Хуже всего, мне понравился поцелуй Беса. И вкус его губ, и нежные прикосновения. Вспоминать об этом волнительно и больно. А как забыть? Конечно, я целовалась с мальчиками, еще в школе. Детские игры во взрослую жизнь. А потом как-то неожиданно стала дамой с ребенком. Кое-кто из слуг пытался ухаживать за мной, но я не воспринимала это всерьез. Много ли мне понадобилось, чтобы влюбиться в красивого обаятельного парня? Толика внимания и заботы. Дура!

В сердцах отколошматив подушку, я пообещала себе, что не буду страдать из-за Беса. И пролежала без сна до утра, в малейших подробностях вспоминая каждую нашу встречу.

— Дженни, я должен передать тебе просьбу королевского суда Крагоши, — заявил Миларон.

Он сидел напротив меня, сцепив лапы на груди. Я поперхнулась супом и отложила ложку.

— Ты кушай, кушай, — тут же спохватился он, — совсем бледная стала, и синяки под глазами.

Нет уж, спасибо! Кусок в горло не лезет. Ведь предлагала же ему, мол, давайте поговорим, а потом я пообедаю. Так настоял на своем.

— И что за просьба?

— Начался процесс над Шейором. Тебя просят выступить свидетелем, — произнес Миларон, как будто речь шла о чем-то пустяковом, и махнул лапой. — Ешь, тебе говорят.

Ничего себе! Думала, все давно уже закончилось. Только духу не хватало спросить, что стало с графом. А суд только-только начался. В свидетели я не рвалась, но решила повременить с ответом и послушно стала есть суп.

— Следствие недавно закончилось, — продолжал тем временем Миларон. — У людей все долго, другие законы. Там доказательств и без тебя хватает, можешь отказаться. Но меня лично просили передать тебе эту просьбу. Твое слово ускорит судебный процесс.

Личная просьба — это серьезно. Не стоит капризничать, как бы ни было страшно вновь посмотреть в глаза Шейору.

— Его казнят? — спросила я, отодвигая тарелку.

— Скорее всего. Имущество уже отошло в пользу короны, титула лишили.

Ожидаемо. Преступление серьезное, да еще маг из ковена. Король не простит предательства.

— А сын? — я вспомнила, у Шейора есть ребенок. Никогда его не видела, но слышала от слуг, он учится где-то на мага. — Что с ним будет?

— Ничего не будет, — Миларон задумчиво потер переносицу, — живут же люди без титула и богатств. Если он не замешан в делах отца, то никто его не тронет. Так ты отказываешься?

— Нет, — решилась я. — Буду свидетелем. Только ведь… вы выпустите меня отсюда?

— Само собой. Завтра с утра я перемещу тебя в Ривеннель. Снимешь комнату в гостинице, рядом со зданием суда. В определенный час явишься на заседание. Вечером тебя кто-нибудь заберет.

— Как? Я буду там одна? — вырвалось у меня.

— Тебе нянька нужна? — прищурился Миларон. — Большая девочка, не заблудишься. Думаю, у тебя будет свободное время. Походи по магазинам, купи, что необходимо. Вот деньги. И не надо так на меня смотреть! Ты тут работаешь, тебе зарплата положена. Тут за прошлый месяц и аванс. Вопросы есть?

— Нет, — прошептала я, не веря своему счастью.

Вот она, свобода! Знакомые улочки Ривеннеля, заполненные спешащими по своим делам людьми. Яркие вывески магазинов и кофеен. После тишины и уединения горного университета меня оглушил шум столицы: крики извозчиков и зазывал, цокот копыт, смех и плач детей. От запаха жареной колбасы, смешанного с ароматами выпечки, щекотало в носу.

Радоваться не получалось. Пугала предстоящая встреча с Шейором. Нет никакого желания видеть того, кто пытался меня убить. Однако я не собиралась отказываться от данного слова.

Нашла гостиницу и сняла комнату на день. До начала заседания оставалось еще полчаса, но я отправилась к зданию суда заранее. Представилась на входе, и один из младших секретарей отвел меня в кабинет прокурора. Так волновалась, что не замечала ничего вокруг. Лестницы, коридоры, люди — все какое-то нечеткое, смазанное, как в тумане.

— Ваших показаний нет в деле, — сказал прокурор после знакомства и взаимных любезностей. — Подсудимый уверен, что вы мертвы. Но судья даст разрешение на допрос. Расскажите все, как было, не надо ничего утаивать.

Я согласно кивала и все сильнее нервничала. Вдруг поняла, что не могу вспомнить имени человека, с которым разговариваю. А ведь он только-только представился! Клаус… Или Карлус?

— Конечно, господин…

— Клаус, — подсказал мужчина, поправляя на носу очки с толстыми стеклами. Они делали его похожим на стрекозу. — Не волнуйтесь так. Шейор ничего не сможет вам сделать. Даже сказать ничего не сможет. Хотите чаю?

— Простите, — я смутилась и разозлилась на себя. Выходит, Миларон прав? Мне нужна нянька? Вот уж нет! — Спасибо, лучше воды.

Пила маленькими глоточками и заставляла себя успокоиться. Перед глазами стояло лицо Шейора в тот момент, когда он всадил в меня нож.

«Здесь всегда играют по моим правилам», — прошелестел в голове знакомый голос. Как бы ни так! Я все еще жива, а ты проиграл. Собственный суд пережила, и с твоим справлюсь.

В зал заседаний я вошла уверенной походкой. Старалась не смотреть по сторонам и послушно выполняла требования секретаря. Поклялась говорить правду, положив правую руку на свод законов Крагоши, встала на отведенное место перед трибуной судий и только тогда взглянула на клетку, в которой сидел Шейор.

Да, он не спускал с меня глаз: серый лед и легкое удивление. Он похудел и осунулся, но держался с достоинством, как будто находился не в клетке преступника, а в собственном кабинете.

Ненавижу! Из-за тебя чуть не погиб мой сын. Ты вломился в мою жизнь и все разрушил. Это из-за тебя у меня отобрали Яна! И ради чего? Вот она, твоя «власть»! Ты проиграл и потерял все, что имел.

— Назовите себя.

Я вздрогнула и повернулась к судьям. С трудом перевела дыхание, прежде чем ответить:

— Джейнери из рода Сиреневого Аметрина.

— Возраст и род занятий.

Отвечая на вопросы, я не переставала чувствовать на себе обжигающий взгляд Шейора: и когда рассказывала о шантаже и собственном преступлении, и когда отвечала на уточняющие вопросы. Публики в зале не было, только трое судий, охрана из магов, прокурор, адвокат и секретарь. Последний вел запись допроса, и, когда все решили, что «вопросов больше нет», мне предложили подписать показания.

— Пожалуйста, сначала прочтите, — попросил секретарь.

Я послушно взяла в руки несколько бумажных листов, исписанных убористым почерком.

«Джейн».

От неожиданности выронила листы, и они разлетелись в разные стороны.

— Простите, — пробормотала я, кинувшись их собирать.

Так перенервничала, что появились галлюцинации. Быстрее все подписать и бежать отсюда.

«Джейн, я вижу, ты меня услышала».

Замерла, наклонившись за очередным листом. Не показалось. Со мной говорил Шейор. Не вслух — мысленно. И слышала его только я.

Да как он смеет!

«И дальше что?» — спросила я так же беззвучно.

«Нет другого выхода. Ты — последняя надежда. Делай вид, что читаешь, и слушай».

Шейор не смотрел в мою сторону. А у меня внутри все кипело от ненависти. Дрожали руки.

«Рейо тебя побери, Шейор! Оставь меня в покое!».

«Глупо. Прости меня, девочка. Я не должен был использовать тебя втемную. Не знал, что ты тоже из подкидышей. Был другой путь».

Пока я не понимала ничего, разве только, что он просит прощения. Неохотно, невнятно, но извиняется. Да, конечно! Прямо взяла — и простила. Возможно когда-нибудь, но точно не сейчас.

— Прочли? — поторопил меня секретарь.

— Да-да, минутку.

«Нет времени объяснять. Просто запомни. Ты сможешь вернуться, используя фамилиара. У меня есть сын, Вилемир. Он тоже будет там. Пожалуйста, спаси его».

Или я тронулась умом и разговариваю сама с собой, а мне кажется, что с Шейором, либо умом тронулся сам Шейор. И почему я должна помогать его сыну, если он чуть не убил моего?!

— Все в порядке?

— Да-да, — ответила я, подписывая бумаги.

Надеюсь, там только то, что я говорила, так и не прочла ни строчки.

«Спаси Вилемира, Джейн! Заклинаю!»

Я вышла из зала, ничего не ответив Шейору. Даже не посмотрела больше в его сторону. И как у него совести хватает о чем-то меня просить?! Впрочем, чего это я. Нет у него никакой совести.

И все равно я ничего не поняла. Бред бредом. Рассказать Миларону? Да, и он начнет давать мне какие-нибудь новые таблеточки от нервов. Нет уж! Все, долг я выполнила, теперь можно заняться собственными проблемами.

Нужный дом нашла быстро. Не раз бывала тут в гостях, пока училась в школе подмастерьев. Лиенна приглашала, да и ее родители всегда охотно меня принимали. Как давно это было!

Почти пригород Ривеннеля, кварталы зажиточных горожан — домики в один-два этажа, окруженные садом. Лиенне прочили карьеру горничной в королевском дворце, а получилось… Нет, прочь воспоминания. От них больно и хочется плакать. Сейчас главное — Ян.

Еще с улицы я услышала плач сына — окна в доме открыты, несмотря на прохладную осеннюю погоду. Взбежала на крыльцо и забарабанила в дверь.

— Да что за… — на стук вышел отец Лиенны. — Джейн?! Как ты… Что ты тут делаешь?!

Он не скрывал своего удивления и явно не обрадовался моему визиту. В дом не пригласил, вышел на крыльцо и прикрыл дверь.

— Ян плачет. Что случилось? Он заболел? Пропустите!

— Убирайся отсюда. Лучше сама, пока я не вызвал стражу.

— Но… почему? Это же я, Дженни. Я хотела с вами поговорить… попросить… Пожалуйста!

Ян ревел во все горло. Это нервировало, у меня началась паника — скорее, его надо успокоить, приласкать… Но меня не пускали! Его дед стоял на моем пути, как скала.

— Пожалуйста, — чуть не плакала я, умоляя. — Хотя бы только обнять… пожалуйста…

— Джейн, уходи по-хорошему. Ты подписала отказ. Ты ознакомлена с предписанием — тебе нельзя подходить к нашему дому и к Яну. Ты нарушаешь постановление суда.

Ян завизжал так, что у меня чуть сердце не остановилось. Да что с ним такое?! Не бьют же его там!

— Пропустите меня! Пожалуйста! Только один раз! Вот, у меня есть деньги, возьмите…

Я попробовала отдать отцу Лиенны кошелек, но он ударил меня по руке. Монеты рассыпались, звонко подпрыгивая на ступенях крыльца.

— Стража! Позовите стражу! — закричал хозяин дома на всю улицу.

С этого момента я окончательно перестала соображать, что происходит. Обезумев, бросилась вперед, пытаясь прорваться в дом. Меня столкнули с крыльца. Упала, но тут же вскочила и попыталась упасть в ноги отцу Лиенны, но он ударил меня по лицу, потом в живот. Прибежали соседи. Они пытались меня остановить, но я сопротивлялась, дралась, вырывалась. Меня били в ответ, но боли я не чувствовала. Все же скрутили и передали из рук в руки подоспевшим стражникам.

Еще помню, Ян перестал плакать. Вот только успокоения мне это не принесло.

***

Когда меня попросили забрать девчонку из Ривеннеля, я отказался. Кроме меня некому? Я не единственный портальщик. Но просьба, как оказалось, исходила от Старейшины Миларона, и мне посоветовали не выпендриваться.

В гостинице девчонки не было. Дежурный сказал, что она ушла, как только оплатила номер, и больше не возвращалась. Сбежала? Глупо! Драконам не составит труда отыскать ее, а последствия будут ужасными.

В суде она присутствовала, иначе об ее исчезновении узнали бы раньше. Расспросил стражников у входа — да, выходила. Ушла пешком вон по той улице.

Рейо ее побери! Мне больше делать нечего, как бегать по столице в поисках какой-то девчонки?!

Вернулся обратно с докладом, и уверенным пинком был отправлен в кабинет Миларона. Тот вежливо выслушал меня, прервав совещание, и посоветовал поискать Дженни у родителей настоящей матери Яна. Даже адрес дал.

Я им мальчик на побегушках, что ли?!

Девчонки в указанном месте не оказалось, хозяин дома захлопнул дверь перед моим носом, как только я заикнулся, кого ищу. Зато соседи охотно поделились свежими впечатлениями.

Я слушал — и не верил своим ушам.

Во-первых, узнал, что у Дженни забрали сына. Вспомнил свой недавний визит к ней, и мне стало стыдно. Вот почему она так себя вела! Ей было плохо, больно, а я пришел посмеяться, а потом и вовсе… Да, придется извиняться.

Во-вторых, понял, почему она отправилась сюда после суда. Любая мать побежала бы к ребенку, при первой возможности, наплевав на все запреты.

В-третьих, мне стало страшно.

По всему выходило, Дженни не пустили в дом, она устроила скандал и драку, и ее забрали стражники. Нарушение закона — это серьезно, а в ее положении — вообще катастрофично. А еще она сопротивлялась аресту…

Я нашел Дженни в ближайшем участке. Сначала дежурный офицер и говорить со мной не хотел, пришлось прибегнуть к средству, которое всегда действует безотказно. Вопрос лишь в цене. Свобода девчонки стоила мне баснословно дорого, но зато я изъял все бумаги, подтверждающие нарушение. То есть теперь ее тут как бы и не было вовсе.

Хорошо, что я уже расплатился, когда пришел забирать Дженни из камеры. Пожалуй, только мысль о кругленькой сумме, уже перекочевавшей в карман дежурного офицера, позволила мне взять себя в руки и не наделать глупостей. А то сидеть бы мне в соседней камере, как пить дать.

Дженни выглядела ужасно: синяк на скуле, заплывший глаз, глубокая царапина на лбу, запекшаяся кровь на губах, грязная и порванная одежда. Она сидела на лавке, и смотрела прямо перед собой. Даже не пошевелилась, когда я окликнул ее по имени.

Подошел поближе и опустился перед ней на корточки, осторожно взял за руку. Дженни наконец-то взглянула на меня.

— Почему он плакал? — спросила она, с трудом выговаривая слова.

Я понял, о чем речь. Я даже знал ответ. Малыш простудился, и бабушка давала ему горькое лекарство, и терпением она не отличалась. Но как сказать Дженни правду? Она и так натерпелась.

— Бегал на прогулке, упал и разбил коленку. Ты пришла, как раз когда обрабатывали ссадину. Ничего страшного, не волнуйся.

Это не так страшно, все дети разбивают коленки.

— Правда? — темные глаза Дженни немного посветлели. — Я думала, его бьют…

— Правда, — уверенно соврал я. — А теперь пойдем. Нужно выйти отсюда, в участке блокируют порталы.

Она встала, держась за живот. Сделала пару шагов по направлению к выходу, прихрамывая на левую ногу. Я выругался и подхватил девчонку на руки.

Так и вынес ее на улицу, и тут же переместился прямо в бокс университетской лаборатории.

Какое счастье, можно не звать драконов. Синяки и ушибы я и сам умею лечить, в горном это просто, здесь есть источник силы. Осторожно уложил Дженни и попытался ее раздеть.

— Я сама! — она оттолкнула мои руки. — Спасибо. И уходи, пожалуйста.

— Тебе же больно…

— Сама!

С трудом встала и уковыляла в ванную, отказавшись от моей помощи. Я не спешил уходить. Сквозь шум воды слышался плач и сдавленные стоны. Глупая! И в чем геройство? Хорошо, если она хочет, пусть. Все равно дождусь и попробую извиниться.

Дженни вернулась в пижаме и халате.

— Ты все еще здесь? — нахмурилась она.

— Мышонок, прости меня, пожалуйста. Я тогда хотел пошутить и не знал… не хотел… В общем, прости и не гони. Я помогу. Ты же не хочешь, чтобы завтра твой куратор упал в обморок при виде этих синяков?

Посмотрела удивленно, сморщила лоб. Снова пытается найти подвох? И вдруг спросила, усмехнувшись:

— Это точно ты? Не твой брат-близнец?

— Почему? — опешил я.

— А где сарказм? Где этот снисходительный взгляд сверху вниз?

Вот уж не думал, что покраснею, как мальчишка.

— Ладно, пристыдила, — я улыбнулся уголками губ. — Так можно тебе помочь? — И тут же поспешно добавил, заметив, что она снова хочет возразить: — Просто так. А потом уйду, как ты просила.

— Я так устала… мне, пожалуй, все равно. И ведь Миларон узнает, что произошло, — равнодушно заметила Дженни, присаживаясь на кровать.

— Может, и не узнает. В Ривеннеле следов не осталось. Навряд ли он будет расспрашивать о чем-то родителей твоей подруги. Жалобы нет, нарушения не было. Остались только синяки.

— Хорошо, — она устало откинулась на подушку. — Но ты расскажешь мне, почему помогаешь. Правду, Бес.

— Договорились. Только завтра. Я приду вечером.

Ответа я не дождался — Дженни уже спала.

***