Глава 6

Сквозь пелену сна я услышала, что кто-то зовет меня по имени.

— Берта… Берта… — легкое прикосновение чьей-то руки к плечу.

Марк… Я открыла глаза, прищурившись от яркого света, и, увидев перед собой Алексея, испуганно отшатнулась, прикрываясь одеялом.

— Что с тобой, ты заболела? Спишь с открытой дверью. На работу не явилась.

Моя тяжелая гудящая голова медленно соображала. Алексей сел на край постели и ждал, когда я приду в себя. Заметив, как я облизала пересохшие губы, принес стакан воды и положил ладонь мне на лоб. Жадно сделав несколько глотков, я выдохнула:

— Который час?

— Десять тридцать. Я ждал тебя на улице, потом поехал на твою работу, на звонки не отвечаешь. Что случилось?

Проследив за его взглядом, я вспомнила, как раздевалась, но не сразу сообразила, на какие мысли наведет вид валявшейся на полу одежды.

— Я… мне приснился кошмар, долго не могла уснуть, — невнятно пролепетала.

— Будильника не слышала? — в его голосе появилось раздражение. — Где твой телефон?

Я растерянно пожала плечами. Кто ж его знает? Алексей набрал мой номер на своем мобильном и прислушался. Слабое гудение раздавалось из прихожей. Он вытащил телефон из моей сумки и небрежно бросил мне на кровать.

— Позвони Маше, может, она поверит в твой кошмар, — он брезгливо скривился, резко отвернулся и, сжав кулаки, вышел из квартиры.

Надо что-то делать с этой дверью, иначе она скоро сломается.

В моей истощенной душе не нашлось места для еще каких-нибудь чувств — мутная тоска заполнила ее до краев.

— Маш, прости, пожалуйста, всю ночь промучилась с головной болью, уснула только под утро, будильник не услышала, я сейчас приеду.

Машка ответила, что наврала Пал Палычу, будто я у врача, и чтобы через час я была на месте.

— Спасибо, буду!

Желудок голодным урчанием напомнил о себе. Я быстро одевалась, жуя на ходу. В этот час народу в метро немного, я села и уставилась в пол. Взгляд уперся в чьи-то ноги в мужских ботинках и джинсах. Появилось ощущение пристального взгляда, направленного сверху. Я подняла голову. Высокий худощавый темноволосый парень неотрывно смотрел на меня большими миндалевидными глазами, сверкающими бездонной чернотой. Что-то смутно знакомое увидела я в выражении его бледного, узкого треугольного лица. И, когда он протянул руку к моей голове, коснувшись волос, я чуть не закричала, вскочила и побежала вдоль вагона, толкая людей, в панике оглядываясь.

— Постой! Роберта! — крикнул он, преследуя меня.

Двери вагона распахнулись, я выскочила на платформу и во весь дух помчалась наверх. Подлетев к стоянке такси, скользнула в первую попавшуюся машину, в страхе оглядываясь по сторонам.

— Поехали, быстрее, пожалуйста!

Не выказывая удивления, водитель тронулся с места.

— Убегаешь?

— Да, — я назвала адрес и вжалась в сиденье, пытаясь остановить трясучку.

Я узнала это движение, в образе призрака он точно так же протягивал руку, с раскрытой ладонью и раздвинутыми пальцами. Он назвал мое имя! И его голос звучал как музыка. Красивые, тонкие черты лица, а глаза страшные, будто зрачок расплылся по всей поверхности — черные и глубокие, как бездна. Призрак, который может становиться человеком, или наоборот, человек, превращающийся в призрак?

Я заплатила за проезд и побежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Увидев мои безумные глаза и шумное дыхание, Машка бросила на стол ручку, схватила меня за локоть и потащила в туалет.

— Рассказывай! — решительно уставилась она в мое лицо, поправляя на носу очки.

Я рассказала ей про Марка, и как с утра обнаружила у своей постели Алексея.

— Ну, ты даешь, Негина! Ничего, все образуется. Мальчишку забудь, такой молодой тебе ни к чему. Алексей перебесится и вернется, я уверена. Не переживай, подруга, мужики того не стоят! — Маша обняла меня за плечи, и мы пошли разгребать документацию.

Вечером я опять трусливо залезла в такси. И последующие три дня тоже. По ночам мне снился Марк. Днем преследовал образ незнакомца. Алексей не звонил и не появлялся.

В пятницу, приехав с работы, я закрылась в квартире и нервно стала ходить из комнаты в кухню и обратно. Надо что-то делать. Нельзя жить в постоянном страхе, не могу же я все время прятаться! Я села за стол и с силой потерла ладонью лоб. Надо с ним встретиться и выяснить, что ему от меня нужно. Другого выхода нет. Может, он снова подойдет ко мне в метро. Я вздрогнула от звука мобильника. Сейчас я бы не удивилась, услышав его голос по телефону. На экране высветилось «Брагин». Не знаю, почему, я записала только фамилию.

— Привет, Берта, можно я приеду?

— Можно.

Я отчаянно нуждалась в чьем-нибудь присутствии. Переодевшись, сварила кофе и после звонка открыла дверь. Алексей вошел и нерешительно остановился на пороге, серьезно и выжидающе глядя на меня.

— Проходи.

— Будешь угощать кофе?

— Да, если хочешь.

Сняв куртку и туфли, он вошел и остановился посреди кухни, будто раздумывая, сесть или остаться стоять. Я поставила две кружки с кофе на стол и села. Алексей опустился на стул напротив.

— Почему ты ездишь на такси? Прячешься от меня?

— Ты следил за мной? — подозрительно спросила я.

— Ты сказала, что у тебя нет парня, — не ответил он.

— Да.

— Ты солгала.

— Нет.

— Послушай, не делай из меня дурака! — вспылил Брагин, сжимая кулаки. — Ты выглядела так, будто всю ночь кувыркалась с кем-то на кровати! И вещи ты всегда разбрасываешь по полу? И этот красный букет!

— Совсем засох! — зачем-то сказала я.

Алексей вскочил, стащил меня со стула и стал исступленно целовать мое лицо, шею, с силой прильнул губами ко рту. Ошарашенная его натиском, я стала вырываться.

— Леш, Леша, не надо, мне больно, пожалуйста, не трогай меня! — перешла я на крик.

Увидев в моих глазах слезы, он медленно отпустил меня, взял кружку и залпом выпил.

— У тебя был мужчина! — с силой стукнув кружкой по столу, он выбежал из кухни, оглушительно хлопнула входная дверь. Я растерянно смотрела ему вслед, когда в проем двери просунулась голова Нади.

— Берта, у тебя все в порядке?

Мой истерический смех огласил квартиру, постепенно переходя в рыдания. Соседка прижимала мою голову к плечу и успокаивающе гладила по спине.

— Ничего, ничего, он вернется, мужики пошли все такие нервные…

Я налила еще кофе, разложила на столе сыр, масло, икру, колбасу, конфеты.

Мы просидели весь вечер, болтая о мужчинах, о работе, и вообще о жизни. Рассказывала в основном Надя, я лишь слушала, иногда вставляя в паузы свои соображения.

— Вот не могу, и все! — восклицала она, щуря близорукие глаза. — Я люблю твердые губы, знаешь, такие… четкие, мужские, а у него мягкие, пухлые, как у девушки, фу!

Я понимающе кивала, пытаясь вспомнить, какие губы у Алексея, твердые или мягкие? А у Марка?

— А как противно ездить в общественном транспорте! — возмутилась я. — Особенно летом. Мужики так и пялятся своими наглыми, бесстыдными глазками! Очень неприятно, будто под одежду заглядывают, так и хочется куда-нибудь спрятаться.

— Ты красивая, вот они и смотрят.

— Нет, когда просто смотрят, это понятно, а это… как… неприкрытое вожделение, — я поморщилась и отправила в рот конфету, словно желая перебить неприятный осадок во рту.

Около двенадцати мы тепло распрощались. Не убирая со стола и не раздеваясь, я завалилась на кровать и мгновенно уснула.